Тока встал, а уже за комп. И за сигареты. И опять меня понесло... то есть я полетел.

"...просыпаюсь от звука пришедшей смски. Тянусь за телефоном, откидываю крышку и охреневаю. Папа? Написал? Мне? Охреневаю, даже начинаю просыпаться. Читаю. Извиняется, что не писал, не было денег на телефоне. Я ухмыляюсь. У меня они как будто есть. Но тем не менее отвечаю. Кладу телефон и закутываюсь в одеяло. Спать, спать и еще раз спать. Я просто обязан досмотреть чертов сон. Ну почему меня всегда вырывают на таких интимных моментах? Ах, Сейка...."

"...досмотреть не дали, но мы с чувством выполненного долга досмотрели, то есть додумали все сами. Когда я сонный, да плюс еще моя фантазия, то это даже покруче любого сна. Периодически отвечая нс смски отца, ну пока не сказал, что я сплю. Нет меня. Нет до двенадцати. Ну или хотя бы до 11. И досмотрев все что хотели сползли с кровати, оделись, захватив сигареты и пепельницу переползли в свою комнату и сели курить..."

От первой меня уже отпустило. Ух меня и понесло с нее. Сейчас вроде отошло. Я поглядываю на сигареты. Хочется еще... Но зная себя скажу, что меня может понести еще пуще и дальше. Зеваю. Тру глаза и пытаюсь наконец проснутся. А нихрена не выходит. Беру сигареты. Черт, сил нет вообще. Подумываю что неплохо было бы позавтракать, но плюю на эту идею. Может поэтому я такой слабый? Пытаюсь вспомнить что было вчера. Сидел у компа. До ночи. Курил. Хм... не припомню ужина. Мда... Ну и ладно. Все равно есть не хочется. Вот родоки вернутся, если вспомнят про меня - будет завтрак, если нет - ну и ладно. Не больно то и хотелось.
Закуриваю.
Приятно и хорошо. Мне снился Сейка... И куча всякой тягомотины -_-" Можно сказать чистая фантастика - да что бы я был самым популярным парнем в школе? Да никогда такому не быть. Зато как я всех девченок то обломал... хе хе хе...
Ах, Сейка... Я так давно не слышал его голоса. А скоро август... Август. Никогда я так не ждал окончания лета...
А в колонках Трофим. Спасибо папе за флешку.

Трчу последние гроши на ответы Сейе ^_^ Укуренный, довольный и дико счастливый. Как же люблю его... И мне откровенно насрать на чужое мнение. Насрать на то, что я нормальной ориентации. Насрать на то, что Сейка в другом городе.

А в колонках Весенний блюз - Трофим.
"Но у меня есть ты,
Значит Господь со мной...."

Светом твоим завороженный
Переболев этой весной
Я у любви буду прощенный
Ты у любви будешь святой...

Закуриваю. Это уже которая сигарета. Я уже давно привысил свой лимит. Да, я бросаю курить. Но сегодня мне можно.

Мне хреново. Мне очень хреново. И я хочу послать весь мир к чертям. Я буку курить и гробить собственное здоровье потому что этот чертов организм... Ненавижу. И не только поэтому мне нравится рассматривать свои шрамы.

Эта чертова больная оболочка. Столько врожденных заболеваний. Но это просто высшая мера всякого садизма. Ненавижу...

Я могу только молиться о том, что бы Декаданс нашел те гребаные таблетки, которые должны принести мне облегчение. Я знаю, что я подсяду на них. Знаю, что буду зависеть от них всю хизнь. Но это лучше чем терпеть эту гадость.

Снова исхожусь кашлем.
Я злюсь. Я очень зол. И даже не потому, что кончается интернет, а телефон вообще скоро сдохнет. Злюсь, потому что приходится выслушивать нравоучения сестры.

Но вслед за всем этим приходит только опатия.

Я с некой горькой надеждой думаю о том, что может быть завтра получится то, что сорвалось сегодня. Пока говорили по телефону я забыл спросить. Надо будет перезвонить. А пока что я просираю остатки моего гребаного интернета.

Кстати, Саратовцы. Вы знали, что открылся фонд помощи? Хе хе... Нет, до такого я не опускаюсь. Да и врятле я вам так нужен, что бы вы готовы были отдать свои кровные. Это уже какая то милостыня. Наверное, мне просто хреново. А под сигареты в голову идет всякая чушь.

Вообщем. Ангел, помнишь про ту сотню? Вообщем пока что у нас встретиться не получается, но если можешь (или хочешь) можешь положить ее мне сразу на интернет. Там где и за телефон, только выбираешь услуги интернета - рол - набираешь имейл siriusd@rol.ru и вообщем все. Довольно просто. Пожалуй, ты единственный кто действительно хочет что бы я был в сети. А пока что я банкрот это врятле возможно.

"...поглядываю на стоящую рядом пепельницу. Хочу курить, но соблазн я убрал. Сигареты в другой комнате. Вздыхаю и печально опускаю глаза. Этой ночью мне приснилось столько всякой чепухи. Но запомнилось мне особенно то, как я пытался найти Цепеша. А потом он вдруг зашел в автобус, в котором я хал. Ну, как ехал, меня увозили. И я в слезах просил у него помощи, что бы он спас меня. А везли меня явно в какое то очень плохое место. Но по началу мы просто говорили. Он улыбался, отшучивался, но я видел, что ему очень плохо. А когда я проснулся то с болью в сердце понял, что во сне называл его отцом. Это было своего рода осознание. Того, что как бы я на него не злился и что бы ни говорил, все равно он мне отец. И я люблю его..."

"...вспоминается почему то те разговоры, свидетелем которых я иногда становился. О том сколько уже девиц сохнет по Цепешу. О том, как он предлагал отомстить одной девушке, которая очень нехорошо поступила. После разбирательтсв он просто пожалеет ее. Она влюбиться. А он будет использовать ее в своих нуждах. Знаю, я совершенно другой вариант. Но меня он тоже пожалел. Он меня успокоил. А теперь я сижу и судорожно сжимаю в руке нож. Мне больно. Я хочу изрезать все, до чего достану. Руки, шею, грудь, плечи. Я очень хочу. Мне очень больно..."

"...что за гребаные дни. У Сейи вообще либо паранойя либо я не понимаю что происходит. Мы же вроде бы помирились, все решили. Но почему тогда он сам создает лишние проблемы? Я вообще не понимаю. Ни смысла вопросов ни смысла слов. А всякий раз когда я пытаюсь укрепить связь меня бьет током. Нет, больнее. Я натыкаюсь на оскрые шипы, лезвия. И в попытке закрепить цепь сам разрешаю им войти в плоть. Но они только глубже впиваются и я истекающий кровью отхожу назад. Я тяжело вздыхаю и ухожу. Пытаюсь выждать, может быть пройдет. Черт, мне и так больно. Смысл был мириться? Что бы снова меня отталкивать? Не понимаю. Чем меня так мучать лучше бы послал сразу на три буквы. Эх, но раз не хочет значит так надо. А я как идиот пытаюсь что то сделать, понять. Но все равно это напоминает театр только одного актера. Сейи. И я жду какого то решения. Пусть уж определиться чего хочет. Эх... Да, я люблю Сейю, но я устал это повторять. Если ему всегда нужно это твердить, то разве ж это любовь? Люблю и все. Факт. И хватит спрашивать. А я пока сижу в сторонке и шарю в поисках сигарет. Хочу курить и забыться. Разбудите меня когда он что то надумает. Надоело мне самому лезть под нож. У меня и так уже на сердце ни одного живого места не осталось. Но оно таки бьется. Живучее, скотина. Харкается кровью, разрывается болью, но бьется. Спокойно так, смирившись с такой жизнью. Нам не привыкать..."

Сделано 17.06.08.
Мы с Трупом ждали прихода наших милых дам для похода на кладбище. Все лавочки были заняты и мы нашли замечательное деревце так жутко похожее на трон. Ну я и примастился на нем как на троне. Очень утонченно получилось. С моим мундштуком и сигаретой. Сириус Дрейк на отдыхе. Везде найду место где можно почувствовать себя королем.

Такой вот я. Курящий, бледный (правда вот освещение и фотоаппарат оставляют желать лучшего),худой, дистрофичный, солнцебоязливый, с анкхом в ухе, на штанине и на шее (увы не все их видно). Вообщем готичный я ( ну а как же иначе ^_^ Я ведь гот).

Этот небольшой рассказ посвящается одному человеку, так внезапно появившемуся в моей жизни.

Ангел с печальной улыбкой

Ветер теребил его волосы, играясь с длинными светлыми прядями. Его крылья как всегда были опущены, а на лице не было и следа улыбки. В руках зажженая сигарета, а рядом почти допитая бутылка пива. Когда он был один ему не нужно было притворяться. Но в кругу знакомых он всегда был весел и доброжелателен. Самое яркое пятно в компании, заводила и весельчак. Он улыбался, что бы радовать других, хотя внутри у него была тоска и печаль.

Он писал стихи, но всегда они получались мрачные и лишь о смерти. Хоть он был и в центре внимания, он был как никто другой одинок. Те, кого он называл друзьями не были настолько близки к нему, как бы ему хотелось.

Но даже когда он улыбался в самой глубине его глаз была тоска. И он напивался и курил, что бы забыться. Его вечно кто то хотел видеть, услышать.

Когда снова затрезвонил телефон он просто отключил звук. Пусть звонят. Но он не ответит.

Это грустный, печальный ангел с такими белыми, не испорченными даже такой фривольной жизнью, крыльями. Все, что витало вокруг него словно черная дымка просто не могло очернить его.

Красивый, он пользуется безусловной популярностью. Что среди парней, что среди девушек. Он крутился в вечном водовороте жизни, даже не задевая окружающей жизни. Не чувствуя. Потому что когда он начинал чувствовать, ему было слишком больно.

Как, когда это все произошло, неизвестно. Но однажды что то поменялось. И в какую сторону покажет только время.

А где то в стороне, стараясь быть как можно незаметней, за ним следят. Существо, потерявшееся давно в мире и в себе. Он старается быть в тени, но все равно не может уйти, потому что разрывается между тем, что бы пойти к нему и остаться в стороне.

Ангел с печальной улыбкой. С сигаретой во рту и бутылкой пива. Он умеет мечтать, но все равно редко расправляет крылья. Ангелам изначально дано это право - мечтать в полете мыслей. Просто взлететь над всем. Но этот ангел просто одиноко сидит на краю крыши и сейчас все его мысли направлены только вниз. Туда, где серый асфальт. Туда, где обрывается жизнь.

....продолжение следует....

10.06.2008
"...Уводит меня в сторону и серьезно спрашивает - "Почему у тебя такие грустные глаза?". Я пытаюсь отшутиться. Он говорит, что даже когда я улыбаясь у меня очень печальные глаза. Я, стараясь не задевать больных мест сухо говорю о том, что оставило на сердце шрамы..."

Сколько прошло с того времени? Кажется, что так много. А кажется, что очень мало. А я еще был удивлен, что кто то заметил это. Я и сам не замечал. Но после этого разговора началась эта яркая полоса. Цвета нежного тепла. Все чаще я радовался. Так чисто, по-детски. Все чаще меня покидала печаль. Но уже тогда я отказывался верить, что это надолго. И верил тому, кто смог разглядеть зеркало моей души. Верил, как никому другому. И цеплялся за мгновения. Цеплялся отчаянно, рвя когтями пространство.

Здравствуй, сестра. Здравствуйте вы обе. Мои спутницы почти всю мою жизнь. Вы снова вернулись ко мне. Но не могу сказать, что я рад этому. Но вы гасите собой все остальное. Спасибо вам.

Этот стих я написал раньше. По странному наитию. Хотя тогда ничего еще не предвещало перемен. Но как и всегда вы напророчили мне старое время.

Упала алой каплей кровь
И реет надо мною вновь
Табачный дым. Дурманит ум
Пою же гимн я сестрам двум
О, боль и грусть!
Вы не любимы... Пусть!
Вы так близки моей душе
И пусть со мной давно уже
Не перестану вас любить
Ведь не даете мне казнить
И смертный приговор исполнить
И кровию своей наполнить
Чашу смерти. Мне испить
И этот мир навеки позабыть
Печаль и лезвие ножа
И черный змей, напоминающий ужа
Но ядовит он и опасен
Ах, смерти лик, он так прекрасен!
Но сам не перейду черту
И вам, о сестры, песню я пою!
В мгновения тяжелых дней
На грани жизни вы моей
Держали крепко мой вы дух
Ах, как люблю же вас я двух
И если вдруг опять беда
И я один, и как всегда
Любуюсь блеском острой стали
Жизнию своей обязан боли и печали...
...
Ну, а это я уже пишу сейчас.
В это время, в этот час.

Я чувствовал, что нужен
Перед этим безоружен
Был в моменты теплой ласки
Как напоминало это сказку
Я боялся не поверить
Я боялся потерять
Я боялся вдруг увидеть
Или его обременять
И бредет по тьме ночной
Зов не слыша за собой
Как кричит от боли дикой
В ране новой и открытой
Как болит, просит пощады
Пусть враги же будут рады
Я беспомощен и слаб
Одиночества я раб
А за мной вьется тропа
Капель алых, моей крови
И цепочка та легка
Нет в этом уже нови
Но все равно все было странно
Слишком ярко. Столь туманно
В памяти ползут картинки
Слова, картинки и обрывки
Мы все больны чем то своим
И не понять это другим
Но так приятно было мне
Когда как в ласковом огне
Я чувствовал, что понят
Что принят. Больше не уронят
В грязь осколков злых насмешек
Сердце. Но опять висит подвешен
Тот, кто жил как никогда.
Моя надежда. Лишь она
Но сколько боли!
И в знакомой мне неволе
Вновь закован, обречен
Но а то был только сон
И бреду я вновь куда то
Не вернусь уже обратно
Ведь за ложь не расплатиться
Раскрыла обьятья мне темница
Вспомнил я былое время
Когда тягостное бремя
С силой жало на меня
И опять ко мне, любя
Ветра легкое касанье
Сам себе я наказанье
Неужели я не прав, скажите
И на ошибку укажите
Но сколько помню свои жизни
За тех, кого мы приручили
Отвественны лишь мы
А я смотрю на лик луны
И снова горло сжало стоном
И в этом мире одиноком
Что создал я, теперь живу
И не хочу, не отдаду
На растерзанье вновь
Веру, надежду и любовь

Вот. Написал. И того у меня ушло на это дело семь минут. Хотите верьте, хотите нет. Но когда не можешь молчать только и остается что говорить. И я говорю. И я пишу. Нескладно, некрасиво, но с душой. Потому что это идет из самого сердца. Из той самой раны, где совсем недавно была крепко привязана мной же цепочка, которую я делаю только для тех, кого люблю. Связываю себя с ними. А это намного больнее - выдирать вживленную, пусть и астральную, цепь. Но если я вырываю ее, то это навсегда. Слишком многого я наверное прошу. Всего то не предавать, не лгать и просто быть рядом, если мне это необходимо. Да, наверное, это слишком много.

Сижу и дымлю сигаретой. Зря я наверное приучил себя к дорогим, но я просто не могу курить дешевое... нечто. Зато отличная причина курить меньше. По комнате распространяется сладковатый запах вишни. Так и привкус дыма мне нравиться, хоть я больше предпочитаю другой вкус этой же марки. Но с капучино гораздо крепче и я оставил недокуренной четверть пачки и затарил к себе. На случай когда слишком уж по ним соскучусь и мне будет наплевать на то, что они крепкие. Это полегче хоть.

Докуриваю почти до фильтра и тушу в пепельнице. Вытаскиваю из мундштука и аккуратно кладу рядом с другими окурками. Почему то мне кажется жутко красивым все эти остатки пепла. А тем временем никотин уже ударил по мозгам и я даже ошибаюсь, когда печатаю. Руки не совсем хорошо слушаются. В пепельнице уже шесть окурков. Из них особенно выбивается дешевый Bond. Стрельнул. Иногда просто хочется быть укуренным и без разницы, хорошие сигареты или нет. Ради такого не хочется зря тратить свои, если не насладишься ими. Считаю это неправильным.

Красная упаковка с золотыми витьеватыми буквами и рисунком красивого парусного корабля сзади. Полюбил я эти сигареты. И хоть я всегда любил Дьябло, что в основном нравилось мне только оформлением да и отвечало моим религиозным убеждениям... Черт, да я просто чертов показушник. Но не запретишь же мне держать марку? Вот я тоже так думаю. Но на последние деньги не так давно я решил пошиковать, Дьябло просто не было. И открыл для себя что то новое и действительно стоящее. Да, они вреднее и крепче, но сигареты могут быть достойны моего уважения только если от них можно получить удовольствие.

Что то я очень сильно отвлекся от того о чем вообще хотел писать. Это ведь вовсе не о сигаретах, а то я уже напоминаю себе обычного рекламщика курения. Что называется - куда мысли пошли, о том и пишу. А хотел я вообще поразмышлять на тему... Нет, не бренности жизни земной, как обычно. Хотя, это тоже имеет к этому отношение. Как и все темы, и все мысли.

Странные существа анимешники. Они скрываются за именами персонажей и по большей части позорят эти имена. Не знаю, может, это такое своеобразное отношение у меня к персонажам. Просто я привык уважать выдуманных героев. В любом случае, если в них верят, о них помнят, то они живые. Сила веры людской на самом деле очень сильна. Так что я привык воспринимать их как живых, одаренных умом и волей героев. И такое массовое унижение их имен рождает во мне если не гнев, но негодование. И если уж кто то решается назваться, войти в роль, так держите марку, что ли. Особенно меня бесят, если просто наугад берут персонажа и даже никоим образом не стараются войти в роль, так просто и пошло портя всякое представление о нем. Или же мешая свой мир с персонажем, в результате получается такая дикая смесь, что сам не понимаешь - жалеть это неясное существо или испытывать отвращение.

Достаточно большой опыт общения по сети и ролевых игр дал мне невыветриваемое умение это все рушить. Рушить все эти нагромождения из слов и неясных мыслей. Я не обращаю внимания на плохую игру, но быстро нахожу несоответствия между человеком и персонажем. Или когда человек пытается выкрутиться, основываясь на фактах из фильма, но сам же путает себе карты и отходит от сюжета. После этого у меня наступает разочарование. Недавно имел дело с таким вот человеком, взявшим на свой выбор такого любимого мной персонажа, как Алукард. И честно, я был настоялько ошарашен тем, как непрочны оказались эти все строения. До сих пор нахожусь в легком шоке. Но, как и ожидалось, на раскрытие карт ребенок обозлился. Что еще обидней - он даже не смог меня нормально оскорбить. Нет, честно обидно. Я надеялся на нормального соперника в словесных баталиях, а оказалась пустышка. Которая даже и недели не выдержала. Может, если бы это была уже сложившаяся психика выросшего человека, то я бы смог нормально порезвиться, даже на условиях соперника, но извините, такое детсткое тупое упорство. Нет, простое упрямство. Когда ребенок не желает ничего слушать, даже если ему хотят помочь. В принципе, было забавно видеть как вспыльчивое создание ругается на меня, бреша как маленькая собачка. Но все равно так обидно.

Как то даже печально. Наверное, мне стоит извиниться. Но я этого не сделаю по нескольким причинам. Во-первых - мои слова просто не хотят воспринимать, глядя на меня свысока. Я из принципа не стану унижаться перед кем то. Во-вторых даже если я и заговорю, упрямство и вспыльчивость не дадут воспринять хоть часть моих слов. В-третьих меня просто не хотят слушать. Это существо, пусть неумело (впрочем, может и умело, но я же и так чувствую), но прячет за высокомерием обычный страх. Создание меня избегает. И мне правда интересно почему.

Эх, устал я. Почему? Да просто потому, что эта чертова жизнь вынуждает меня заниматься всякой ерундой. И вообще очень сложно в любых обстоятельствах оставаться собой. Просто самим собой. Не поддаваться на сладкие речи людей. Пытаться слабо верить в то, что ты не спятил до конца. И верить, просто верить. Каждый день, каждую минуту. В то, что я стану собой. В то, что наконец то обрету счастье в обьятьях любимой. В то, что мой мир будет воскресен из мертвых. Эх... Дом... Как много в этом слове. Теплого, несбыточного. И так забавно чувствовать эту дикую детсткую радость от письмен, странных знаков и существ, которых я создаю. Я дарю им свое тепло и любовь и мне даже кажется, что это возвращается от них сторицей. Для них я тоже такое родное и теплое, часть дома. Часть надежды....

"...специально завел будильник пораньше, но результат не оправдал ожиданий. Получив резкий ответ "Я на работе" я упал лицом в подушку. И уже немного позднее лежал в постели с книжкой в руках и курил в свое удовольствие, рассуждая о бренности земной жизни. Почему то под сигареты я всегда выдаю такие грандиозные философские вещи, что сам себе удивляюсь. Но тем не менее мне все равно было хреново. Я же бросил смску, что бы он позвонил мне утром. Но он этого не сделал. Даже не попытался. Ну почему мне всегда надо целую неделю его вызванивать что бы хоть пару минут поговорить? Это меня не просто угнетает, даже не просто убивает. Настолько хреновый осадок и абсолютно ничего не хочется. И ведь даже отвлечься ничем не могу. Гребаное одиночество..."

"...как и ожидалось, про меня никто не вспомнил. У всех, конечно же, целая куча дел. Все забыли про такого маленького и назойливого, как я. А ведь мне так печально одному сидеть дома. Смысл одному же опять же шататься по городу? Сейчас я убитый и любая насмешка меня разобьет в дребезги, а мой экстравагантный вид к этому располагает. Так хочется к отцу. Я соскучился? Мягко говоря. Но, конечно, больше всего я очень сильно обижен и зол. Я могу понять, если работа, но хотя бы раз сам позвонил! И не лгал, что позвонит! Ненавижу, когда врут. А он врет самым наглым образом. По моему самое низкое и отвратительное это врать собственному ребенку. Который верит, надеется, ждет. И скоро перездача алгебры, а я нифига не знаю. Неужели он меня опять подведет? Эх, хочу нормального отца. Который действительно заботиться, а не вспоминает о тебе только когда ты рядом. Да и то не всегда. Я ведь еще ребенок, черт возьми! Эх, я знаю, что я эгоист. Но я ведь заслужил то, о чем прошу? И неужели это так сложно - хотя бы раз в три дня звонить вечером и интересоваться о том, жив ли я вообще. Хоть какая то забота..."

"...открываю крышку и с досадой отмечаю, что никаких звонков и смс. В который раз. Но не это убивает меня. И даже не то, что я распсиховался и в данный момент сидел с забинтованной рукой и выкуривал подряд третью сигарету. Даже не из-за очень хренового самочувствия и дикой жажды крови. Меня угнетала эта чертова закономерность. Это уже как приемлимое правело. Каждый раз, нет, всегда когда мне был необходим отец или хотя бы его голос в телефонной трубке, каждый раз до него невозможно докричаться. Он вечно занят, потерян во времени и делах. И, конечно же, либо оставил телефон дома, либо отключил, либо он сел, либо он был просто не в состоянии взять трубку. Но я бы плюнул на то, что мне плохо физически и эмоционально. У меня завтра экзамен, а отец моя последняя надежда. Нет, единственный шанс его здать. И я уже морально подготовился просто не идти на него. Зачем?..."

"...только убедился в том, что предполагал. Телефон он оставлял дома. Но на мои слова, на то, что он не сможет мне помочь только глухое "извини". Не извиню, не прощу, нет. Не прощу даже не за экзамен, а просто за то, что он не умеет быть отцом. Я вижу в нем собственного Бога, но у этого Бога слишком много дел. Дел, которые важнее, чем его сын. Даже если он нуждается в нем, даже если..."

"...дома уже немного успокаиваюсь. Но как же я устал от этих чертовых зудящих в голове мыслей. О том, что отцу на меня наплевать и что он беспокоиться обо мне только если я близко. О том, что я начинаю ему надоедать, ведь в последнее время он все меньше внимания уделяет мне, а я в надежде хожу за ним хвостом. Ненавижу эти мысли. И даже не знаю который из симбионтов это распускает. Или они все дружно? В любом случае я всеми силами не хочу в это верить. И зачем они это делают? Хотя, найти тут трещину не так сложно. Остается только убедить меня в том, что я не нужен. Но все же что папа сделал им? Почему они так сильно хотят меня от него оторвать? Или убедить в том, что это он давно от меня отвернулся..."

"...лелею слабую надежду на утро. Пытаюсь дозвониться отцу - безрезультатно. Надеюсь, он хотя бы читает мои смски. А я был так рад в начале, когда он мне писал. До сих пор храню его послания. Завтра встану очень рано. Хотя, как рано? Для больного и обессиленного довольно рано. Хочу проснуться часов в семь. Или лучше в половину седьмого? И сидеть так до экзамена. Врятле отец позвонит. Тем более, что он уже успел извиниться. Но тогда я точно сорвусь. Отношения с отцом очень больная тема для меня. Вот и сейчас я стираю с глаз слезы. Я слабак. Плакса. Гребаный эгоист, но черт побери, я заслужил того, о чем прошу!..."

9:08 21.05.2008
"...просыпаясь утром вспоминаю про телефон. Беру трубку, новая смс. Я улыбаюсь, читая пожелание спокойной ночи. Старая традиция вновь возвращается и на этот раз я уже пишу не в пустоту. Дико приятно. Но сразу же вспомнилось другое сообщение, улыбка сошла с лица и сразу захотелось закурить..."

"...смотрю на эти два предложения, от них веет неприятным. Экспрессия сама говорит за себя. Я вздыхаю. Неужели я и правда так его достал? Точнее не я. Ну да, общими усилиями. И он никого не держит. Изнутри вылезает болезненная улыбка. Ах, не держит? Отлично..."

"...эгоизм, эгоизм и еще раз эгоизм. Как огромная бетонная стена. Стою у этой стены и с сожалением провожу рукой по холодной поверхности. Ну и что мне делать? Словами его не убедить, делать ошибки слишком опасно и глупо, да и воспринять это он может по своему. Я снова вздыхаю и со всей силы дергаю цепь на себя, в надежде что он хотя бы ее чувствует. Слишком она больно натянута, тяжело. Буду очень рад узнать, что он хотя бы на секунду ее почувствует, чертов эгоист..."

"...а на эти слова действительно можно обидеться. И я обиделся. Но пока не буду об этом говорить. Мы ведь его заебали, так что я просто не буду больше его беспокоить. Ни смски, ни звонки. Правда, не знаю как я здам математеку без его помощи... только на два. И тогда врятле смогу закончить десятый класс... И к моему великому сожалению он не оценит этой огромной жертвы. Он вообще разучился ценить то, что у него есть. А его эгоизм похож на огромного отвратительного слизня, который вырос уже до размеров поезда с десятком вагонов. И эта тварь еще надо мной смеется, когда я брожу рядом в поисках средства против него. Прескорбно, но я никогда не сталкивался с такими размерами. И я не знаю, что тут поделать. Ах, если бы он только захотел меня слушать. Если бы он только захотел..."

"...ну вот, опять тяжело на душе. А Цепеш небось доволен. Эх, повезло мне со своими симбионтами. Они могут только мелкие пакости строить. Каршер, душиед. Распаясались вы, сударь. Да и отец хорош. Черт, ну не может же он быть таким слабаком! А как ближе взглянуть так он просто весь в этой гадости. И ведь даже бороться не хочет. Эгоизм, сука, как наркотик. Интересно, а если я отделю от себя часть и добавлю свой вирус? Но во первых - папа должен мне это позволить, а во вторых - не факт, что частичка моего самокопания выживет в этом гадюшнике. Эх, не живется нам спокойно..."

"...а почему я вообще лезу в его душу? Почему ставлю истребление ЕГО болезней на первый план? Хочет он того или нет, я хочу его изменить. Почему? Да потому что этот сукин сын мне дорог! Ладно если бы его эти гадости вредили только мне, но мало того, что он сам от этого страдает, так еще и не только на меня это все выливает. А я после его уходов еще довольно долго очищаю себя от этой отвратительной гадости, фабрикой по производству которой он стал. А он не видеть, ни слышать об этом не хочет. Не сомневаюсь, что он упреться и будет отрицать все. Или просто слушать не захочет. Ну хоть бы раз посмотрел на себя моими глазами. Да, в глазах ребенка отец непременно будет в роли бога. Но ведь и в Эдеме водяться змеи. А его душу уже давно заполонила всякая гадость. И я не могу докричаться до отца, слишком он глубоко увяз в этом во всем..."

"...забавно слышать реплику внутри - "Ну такой пиздец, хоть вешаться идти". Верно подметил Шу. Я наконец то придумал ему достойное имя. Шульдих. Уж больно сильно он похож на это персонажа из аниме, только не рыжий, а шатен. Остальные заняты своими делами. Они по сути тоже мини-эгоисты. Не понимают они моего рвения и не одобряют его. Ну и ладно. Я существо упрямое и настырное до одури. Или я не королевских кровей, етить меня!..."

"...в голову забилась одна странная мысль. От нее веет опасностью. И мысль эта - обзавестись симбионтом. Сильным демоном из моего мира. Странно, к чему бы это? Неужели рядом есть кандидатуры? Хотя, если подумать. Это может быть полезно. Не для меня, но в деле лечении отца вполне возможно. Демон мог бы проделать ту трещину, через которую меня услышет отец. Хм, я подумаю над этим. Уф, что то сердце больно кольнуло. Мне показалось, или ко мне так ненавязчиво постучались в гости? Нет, приятель. Я тебе не доверяю. Чую, что не очень то ты ко мне доброжелателен. Черт, вот теперь уже болит голова. Блин, и почему я как то сомневаюсь в том, что он не сможет в меня влезть?..."

"... а за окном льет дождь. Он хлынул так внезапно, обрушившись на город. Люблю дождь. И почему то я сразу подумал об отце. И стало как то приятно и тепло. Может, у него все хорошо? Я надеюсь..."

"...вспомнил только когда уже ушел. Подумывал вернуться, я видел, что маршрутка стоит на месте, но почему то решил, что это будет не лучшим выходом. А ведь я уже как минут пятнадцать хочу спросить. Меня тогда насторожили его слова о том, что бы я не кормил кого то своей кровью. Что в ней такого? В моей крови? Хотя да, я сам по себе необычное существо, а кровь носитель моих сил. Но все же я не понимаю, зачем и почему он вспомнил и сказал об этом. Это как то связано с Тицианом..."

"...сижу и пытаюсь вспомнить. Просто ради интереса и не только. На всякий случай. Кого я кормил своей кровью? Ну, кроме себя. Чертов сколероз, я не помню такого, но ведь не может же быть, что бы такого не было. Помню что бы кормили меня, но что бы я? Вспоминай, Сир, вспоминай. Почему то мне кажется, что очень важно знать, кто мог пить мою кровь. Вспоминай..."

"...почему то всплывает только одна кандидатура. Минорка. Только эта тварь могла пить мою кровь. Но я не помню такого. Но что то мне подсказывает, что это могло иметь место. Ведь уже тогда она знала, что во мне кроется большая сила. Правда, толковала мои руны и рисунки глупо, лживо и скрывая от меня истину. В любом случае я ненавижу эту тварь..."

"...20:32 ...струйка дыма поднимается вверх, извиваясь и сплетаясь в разные узоры. Благовоние, клавиатура, монитор и музыка в наушниках. Слишком много сегодня было пережито, что таить. Что бы не вылить все сюда, в строчки. Не знаю когда я стал документалистом. Впрочем, я ведь и дальше пишу рассказы. Только почему то я уверен, что это тоже было. Пусть не в этом мире, но было..."

"...в автобусе. Внутри как то печально. Зря я затеял этот разговор с Фашистом, но оно как то само получилось. Да, наверное, я романтик. И наверное он в чем то прав. Но почему то мне стало так печально. Возможно, я стараюсь поддерживать людей нестандартной ориентации потому что в каком то смысле сам такой. Не могу понять, почему мне грустно. Может, потому, что он общался со мной как с равным. Да, до мужика я явно не дорос, но так болезненно приятно, когда тебя не считают женоподобным психом, а то и вовсе бабой. Но, черт возьми, я ведь знаю, что никогда не смогу стать полноценным. Хотя, что уж там никогда. В ближайшие лет эдак..."

"...полу сидеть в принципе не очень мягко, но мне все равно. Оперевшись спиной о стул, я сижу, боясь поднять глаз на него. А он сидит на стуле. Жутко хочется потереться о его руку щекой, выпрашивая хоть немного внимания. Но мне страшно, я чувствую, что сейчас этого делать не нужно, нельзя. И меня самого колотит от того, что я пытаюсь впитать. Почему то на ум приходит сравнение себя с собакой. Сижу и охраняю его, сижу почти у самых ног, не отходя. Но я с ухмылкой прогоняю эту мысль. Я кот и псиной никогда не буду. Я просто выжидаю, я знаю, что ему нужно немного времени..."

"...балкона как то прохладно сидеть. Или мне кажется? Но на сам балкон я пойти не могу, нельзя. Там я не смогу незаметно сидеть рядом, а подходить рано. И я жмусь и мерзну, но не ухожу, сидя на полу и оперев спину о ножку стола. Иногда злюсь на нарушителей спокойствия. Как будто они не могут уйти в другую комнату и шуметь там. Там бы смеялись, а сдесь нужна тишина, не заглушающая музыку. Сижу так что бы выдеть его. Тут кто то сменил музыку. Ну вот, как я и думал. ОН возвращается в комнату, включае то, что нужно ему и уходит снова на балкон. На свой пост. Когда он проходит мимо я стараюсь сжаться в маленький комок, прижав уши и поджав хвост. Сейчас я больше всего боюсь его гнева. Если он скажет сейчас что то плохое, то это будет особенно больно..."

"...все чаще смотрю на часы. Мне уже давно пора быть дома, но я не могу уйти. Про себя все еще повторяю - "Еще пять минут, нет еще десять. Всего две песни. Еще рано идти, он пока не остыл. Надо подождать, надо подождать". Время тянется, я уже окончательно замерз и начал постукивать зубами. Но я все тянул, пока время не ужалило стрелкой. Меня колотила легкая дрожь. Я поднялся с места и очень осторожно, готовый к тому, что меня прогонят, подошел к нему. К моей великой радости, меня не прогнали..."

"...так тепло и приятно. Но и сердце болит. За него. Если плохо ему, то плохо и мне. И никуда он от этого не денется. А если попробует сбежать, то мне будет даже хреновей, чем ему. Так тепло и хорошо, спокойно, хоть и тоска есть душу. Он говорит, что больше никогда меня не потеряет. Что уже один раз узнал, что это и больше такого не повторит. На этот раз я снова чуть не срываюсь на слезы, на сей раз уже не от всего того, что кипит в нем. От..."

"...- "И все таки я люблю тебя" - он улыбается, я тоже - "Вот видешь, я это таки сказал". Все, вот теперь поставлены все точки над "и". Знает ли он, что я поклялся? Не знаю, для меня эти слова и есть клятва. И сказаны они были с осознанием этого. А что теперь? Да пока что ничего. Только теперь я окончательно закрепил цепь. Теперь ОН решает мою жизнь. А точнее стоит мне жить или нет. И хрена он теперь от меня..."

А утром было так хорошо... Но высказал ли я все то, о чем хотел ему сказать? Не знаю. Эти чертовы голоса наконец то заткнулись и перестали засорять мне голову грязью. И почему симбионты так активно подливали масла в огонь? Не похоже, что бы они хотели нас рассорить. Не понимаю в чем им выгода, если я себя истязаю. Они хотели его проверить? Врятле, уж больно недовольное молчание.

"..."Мне понравилась строчка в конце. Все персонажи и события вымышлены и любые совпадения случайны. Ложь... Наша жизнь ложь.." - я под дурманом сигарет и с распечатками рассказов в руке. Потоки мыслей сами похожи на дым сигареты. Приятно и легко, но я отчего то стал серьезным. Серьезный философ - это страшно. Смотрю в его глаза, говоря. А он удивляется. "Надо же, ты понял..." - часть его слов. Да, я под кайфом сигарет вообще становлюсь таким вот... вдумчивым и любящим рассуждать. Но это я показываю далеко не всем и далеко не всегда. Я делаю еще затяжку и готовлюсь высказать тот самый вопрос, что так мучал меня. Нет, тот, которым меня мучали ОНИ. Симбионты. Постепенно подходя к вопросу, я выжидаю..."

"...смотрю в его глаза. Он не распознал мой взгляд. А я пытался понять, пытался увидеть. "Непонятно мне это все. Называешь меня сыном, ведешь себя со мной как с другом, а что у тебя внутри я так и не могу понять". Он подходит ближе. И вот наконец я смог сказать это. "Отец бы не отказался, а поставил на место". Минуты не прошло, мы стояли посреди кухни и он просил его простить. Я наслаждался его теплом и со странной улыбкой про себя знал, не скоро я это прощу. И прощу ли вообще. Но это полностью. И прощу ли я себя самого. А он запретит мне себя истязать. Да, он умеет приказывать. Но если мне понадобиться, я найду обходные пути. Запросто. Не такой он профи, чтобы уметь поставить приказ так, что бы я не нашел обхода. Но пока, так и быть, я не буду ничего делать. А пока он крепко обнимал меня, а на сковородке рядом поджаривалась яичница. Ммм... Завтрак..."

Шагнуть в бездну...
А что там? Там, где нет дна.

Не имеющие крыльев всегда стремились взлететь. А имеющие... падали вниз. Нестись, стрелой падать вниз, когда в ушах свистит ветер, а его порывы с силой вырывают из крыльев перья, ломают их, корежат и ты прижимаешь их, ускоряясь еще сильнее. Падать, падать, падать...

Когда нет смысла, когда все небо кажется таким маленьким и пустым, когда не для кого жить. Обрести крылья еще не значит обрести счастье. И тогда ты понимаешь, чего желает твоя душа. Упасть. Упасть вниз и разбиться на сотни мелких капелек, прозрачных осколков льда. Ведь там, в небе, так холодно. И растаять легкой росой...

...Твердая уверенность в сердце, ладонь, крепко сжимающая чужую руку, раскрывшая пасть черная бездна и толика страха, который сразу же душит сильный дух. Самый край, такой ненадежный и осыпающийся вниз. Один шаг. Переломный момент. Шаг в бездну. Но не твой. А того, кто стоит с тобой рядом. И глядя на него ты понимаешь, сам он не выбереться. Без крыльев и сил он разобьется об эту пустоту и не выкорабкается обратно. Или выкарабкается, но станет чем то другим. Порождением этой бездны. И ты расправляешь крылья, отметая сомнения. Крылья, расчитанные на парящий полет, не такие сильные, что бы выдержать резкий рывок. Но медлить нельзя. Чем глубже в бездну тем сильнее ее гнет. Резкий рывок и крылья сломаются, погибнем оба. Невольно вздыхаешь и соглашаешься с правелами игры. Не поддаешься на чужие уговоры и упрямо разминаешь затекшее крыло. "Это не твоя жизнь"- главный аргумент голосов за спиной. Усмехаешься и делаешь шаг вперед. "Теперь и моя"- проноситься в мыслях, а бездна уже расплылась в своей хищной улыбке. И ты смеешься ей в лицо. Мы еще посмотрим, сможет ли она сломать нас, пока мы вместе. Два безнадежных романтика, у одного из которых еще такие молодые и непотрепаные черные крылья за спиной...

А что дальше? Дальше только полет.

Капли дождя разбивались в дребезги о серый асфальт. Шум... Шум дождя сглаживал, заглушал обыденную возню города. И только одно он не мог заглушить. Бум, бум, бум... В висках, раскатываясь по телу. С каждым ударом накатывая неизбежной волной. Дождь, я хотел слышать только его, но реальность била по глазам. Бум, бум, бум... Запах мокрого дерева, врывающийся в разбитое окно ветер, несущий мельчайшие капельки влаги. Бум, бум, бум... Стук сердца. Он бил по мозгам, бил по разуму. Как молотком забивая, заставляя осознать. А я так хотел слышать только дождь. Тело била дрожь. Я так хотел бежать, кричать, но стоял на месте, жадно глотая воздух. Легкие поглощали кислород, но я задыхался. Бум, бум, бум... Я так хотел, что бы он остановился. Этот чертов насос, качающий кровь по телу. Но я не смог. У меня не хватило сил... храбрости... Стук. Но уже другой. Так падает на пол пистолет... а где то вдалеке гудят полицейские сирены...

Обычный преступник. Убийца. Пропащий человек. Хладнокровная тварь... Как меня только не называли. Но в одном они были правы - я действительно убил человека. Почему, спросите вы? Что заставило меня это сделать? А я скажу - собственная глупость.
Раньше я не воспринимал ничего всерьез. Школа, академия, работа. Всегда я был весел и беззаботен. Жизнь была для меня ничем кроме игры. И я жил, не видя ничего кроме собственных амбиций. Когда пошли проблемы, меня уволили, мать умерла и я остался один... денег на жизнь не хватало. Но и тогда я нашел себе дело. Парень сорви-голова. Такие всегда пользовались спросом в качестве пешек. Пушечное место, шестерки важных воротил. Моя жизнь напоминала дерьмовый фильм про ганкстеров. Когда мне поручили убить одного должника, я не раздумывая согласился. В тот день... я очнулся от собственных фантазий.
Знаете, это ведь так просто, так забавно, просто шутить о смерти. И совсем другое действительно убить кого то. Я хоть и не верю в бога, но тот день тяжким грехом лег на мои плечи.
Тем более, я убил не простого человека.
Я навсегда запомню тот день. Тот дом. Ту улицу. Грязная лестница, район бедности и грязи. И не просто пыли и мусора, а грязи в душах людей.

Старая деревянная дверь с облупившейся краской, казалось, могла рассыпаться едва на нее дунуть, но я все же постучался. Еще поднимаясь по ступенькам, я посмеивался про себя. Мы с друзьями поспорили на пять баксов, что жертва будет молить о пощаде, когда я приставлю дуло пистолета к ее переносице. Немного подождав и нацепив на лицо каменную маску серьезности я подождал, пока шевеление за дверью закончиться. Пока хозяйка открыла все замки и цепочки, я успел сочинить несколько пар шуток на тему дряхлой двери и кучи задвижек. Интересно, это они у нее дверь держали или как? Когда дверь открылась и в проеме показалось личико молодой девушки я немного опешил. Но не из за ее молодости, а выражения ее глаз. Я ожидал испуга, как минимум беспокойства. А увидел обреченность и полное осознание того, что ее ждет. Но мне сказали же, что она не должна ничего знать.
Не дав даже сказать кто я и зачем пришел, она впустила меня внутрь и закрыла дверь. Но на этот раз всего на одну защелку. Тогда я не обратил на это особого внимания. Не могла же она заботиться о том, что бы убийце легче было покинуть дом? Чушь.
Квартирка ее не отличалась чем то особенным среди старых и бедных всего этого раона. Но вот ее хозяйка. Было в ней что то... странное. Она слишком выделялась среди всего. Такая минеатюрненькая, хрупкая, с какими то даже серыми, выцветшими волосами и такими печальными глазами. Похожая на кем то очень давно брошенную куклу.
К тому времени я и вовсе опешил. И как то даже позабыл, что за спиной у меня пистолет.
И что, как думаете, она сделала? Напоила меня чаем, усадив на микроскопической кухоньке. Тогда я не понимал, но она словно бы жалела меня. И хотела хоть как то мне помочь. И словно бы пыталась решиться что то сказать, но у нее не хватало смелости.
Когда чай был выпит, а гробовое молчание подталикало тиканье часов, я понял, что медлить нельзя. Когда я достал пистолет, она попросила меня кое о чем. И я не решился отказать ей в просьбе. Она хотела умереть не здесь, не в этой душной квартирке. Куда бы она делась от меня? Я согласился подняться на верхний этаж дома. Он был заброшен. Разбитые окна и погнившие балки. Там, выкурив последнюю сигарету, она все же рассказала мне. Вот тогда я посмеялся. Принял ее за сумасшедшую. И только когда было уже поздно, я понял, что она не врала и не бредила.

Какого это, убить кого то? Лишить жизни невиновного? Невинное существо, попавшее в этот чужой, жестокий и смрадный мир. Чувствовать груз, свалившийся на плечи. Я не знаю этого. Но я знаю какого чувствовать тоже самое, помноженное в десятки, сотни раз. Та девочка влезла в долги, что бы купить наркотики, что бы сбить хоть как то весь этот ужас. Она не знала почему после того, как у нее на руках умер какой то наркоман, она стала чувствовать чужие эмоции. Чужую боль, чужие страдания. И помноженные на сотни людей собственные беды. Она знала какого умирающему от рака ребенку, находившемуся за сотни кварталов в местной больнице. Теперь это знаю и я.
Это не физическая боль, это вся тяжесть, все страдания больных и обделенных. Я знаю что такое потерять сестру или брата, хотя сам никогда их не имел. Знаю что такое быть больным спидом. Знаю, что такое быть отвергнутым обществом только за то, что ты не попадаешь в шаблон. Я стал носителем всей той душевной боли, которую несут в себе люди вокруг. Это невыносимо, но это чертово проклятье... я слишком сильно боюсь смерти что бы избавить себя от страданий. И вот теперь я скитаюсь по миру в поисках того, кто смог бы избавить меня от этого. Впрочем, мне слишком жалко того, кто попадется мне. Лучше я забьюсь в какой то дальний угол и просто тихо умру от голода. Где то далеко, где никого не будет. Что бы никто не смог почувствовать что же на самом деле настоящие страдания.
И смеюсь я теперь только если слышу, как кто то жалуется на свои проблемы. И лишь на мгновение думаю про себя, а почему бы не показать ему что такое настоящие страдания? И хоть я ничего не могу сделать, почему то я чувствую себя богом. Кто знает, может быть он сам несет в себе это проклятье. Если только не переложил его на меня.

Ангел не просто плакал. Он не мог остановить слез, горячими линиями деливших его лицо. Его рвало изнутри, ему было больно, у него умирала надежда. ОН надеялся, он верил и потому она была сильной, она не хотела умирать. Но ей было суждено умереть, как бы больно это не было. И она металась у него в груди, исходя криком боли и захлебываясь собственной кровью. Полночь и надежде этого дня пора умереть. Больно, обидно было ангелу. Он не понимал за что его так жестоко бросили. За что дали надежду, зачем обещали, если им было все равно.
Полночь неумолимо тянула, еще живую и борящуюся, надежду в собственную могилу. Ее разодрали на части, ее били и снимали кожу с середины дня, но она была очень сильной. Она выжила до полночи, постоянно повторяя "Нет, все обойдеться, я точно знаю! Все будет хорошо. Все обязательно будет. Им не все равно... им не все равно...". И она билась, боролась изо всех сил, хоть день и был уже кончен. Ничего уже было не вернуть, не исправить, не повернуть время вспять.
И лишь когда надежда испустила последний крик, бездыханной упав в собственную могилу, рядом заметили веру, веру в хорошее и теплое. Она молча положила на свежевзрытую землю красную розу. Она любила эту надежду. И она отчаилась было уже, но едва на плече ее легла рука Обиды, она поднялась и отвергла ее жалость. Потому что верила, знала, что не все бросили, не все оставили. И пусть мертва надежда ушедшего дня, она твердо уверена в том, что не одна. Обида лишь пожала плечами, признав, что сестра права.
Когда в груди у ангела осталась лишь пустота, но он еще слезно просил прекратить эту боль, был уже новый день.
И все таки он улыбался, прежде чем окунуться в обьятия сна. Потому что вера грела его сердце. И он был счастлив, что хоть кто то не оставил его.

А вы знаете что такое видеть себя со стороны? Если и знаете, то нечто иное.
Я видел собственный силуэт, свое лицо, свои глаза. Живое зеркало прошло мимо меня и скрылось призраком среди серых людей. А я замер, ловя этот момент и пытаясь понять то, что всколыхнулось внутри. Что это было? Уверенность. Твердая уверенность, разочарование, удивление. Позже я буду вдыхать ночной воздух, слушая шелест листвы на деревьях, и направляя потоки мыслей в свои русла. Я мог бы негодовать, злиться на судьбу, сетовать на несправедливые правела этого мира, но я не стал. Мрачное огорчение, вот что укрывало меня своим серебристым саваном. А перед глазами все еще был этот силуэт, черты лица, изгибы губ.
Человечешка, в сопровождении смазливой девицы. Но у него была моя улыбка, мои жесты, мои движения. Невольно мне становится противно. И я думаю о том, что все же в обьятьях моего отражения намного уместнее был бы молодой юноша, нежели раскрашенная кукла.
И почему я так невзлюбил женщин? Вся моя жизнь, все время моего здесь пребывания они окружали меня. Возможно, иногда и попадаются достойные внимания. Иногда и я попадаю под их чары. Все же есть какое то удовольствие в том, что бы делать им приятно. Видеть их улыбку, слышать смех. Но никогда в их компании мне не было спокойно и уютно. Никогда я не стремился быть в их окружении, но жизнь упрямо тыкала меня носом, как провинившегося щенка, и смеялась, смеялась, смеялась.
Может быть, когда то давно я тоже был одним из этих кобелей, ведущихся на каждую юбку. Может быть, когда то очень давно... не здесь, в ином столетии, в ином мире, в иных обстоятельствах... я бы тоже шел под руку с миловидной девицей в ярком платье. Ублажал все ее желания, в глубине расчитывая на полную страсти ночь.
Сколько я уже брожу по этому миру? И сколько еще мне твердить судьбе, что я все понял? Или не все и не то, что нужно было. Но почему судьба водит меня за нос?
Ей нравится смеяться надо мной. Хозяйка этого мира, у нее тоже женское лицо. Пожалуй, единственная женщина, которой бы я обрадовался, это смерть. Но я еще лелею мысль о том, что передо мной предстанет ангел в черных одеяниях.

Когда я увидел отражение себя, я застыл на месте словно дитя, узревшее нечто удивительное, странное и одновременно такое знакомое. Сколько прошло времени? Минута? Две? И в каждое мгновение я все узнавал новые черты, видел собственное воплощение. Я не верил в происходящее и все же я узнавал все: глаза, подбородок, взгляд, улыбку, движения, жесты. Только голос его я упустил, он канул в шум серой улицы и городской суматохи. Ах, как бы я хотел услышать свой голос! Но еще сильнее бы я хотел.. просто быть собой.
На какое то мгновение в голове вспыхнуло четкое стремление - я должен узнать его имя, я должен узнать о нем все. Догнать, выследить. И если не стать собой, то стать собственной тенью. Но я отмел это прочь.

Смотря на свои руки, пребывая в некой печали, я размышляю о вечном. Вечной правде, заключающейся во лжи. Светлой справедливой воле богов в несправедливых действиях и насмешках. Что я в этом мире? Один из этих жалких людишек и лишь душа моя, моя сущность иная. Я заключен в клетку немощного тела человека, но мой дух не ослаб. И пусть у меня отняли силы и красоту, им не отнять у меня меня самого. Пусть крылья мои эфимерны, они есть. Пусть оболочка слаба и даже не подходит мне, отчего я нередко мучаюсь и лишь в бессилие предаюсь горькой печали, я остался собой хоть духом. Я не стану человеком, я не сломаюсь под давлением испытаний. Смерть спасение, но я не сдаюсь так быстро. Я хочу умереть, но покорно жду ее прихода. Живу, иногда даже радуясь мгновениям жизни, не меньше я буду рад и смерти. Люди бояться ее, я же буду рад ей не больше, чем самой жизни. Это спасение, это открывшаяся дверь из моей камеры.

Поднимаясь и уходя в ночной мрак, я вспоминал свое отражение. Он обычный человечешка, которому досталась моя оболочка. Мое воплощение. Моя красота. Возможно, когда нибудь, когда я наберу сил и знания, я попробую отнять его тело. Вернуть украденное и отдать ту жалкую оболочку, в которой вынужден существовать.
Впрочем, человек же не виноват, что когда вселяли наши души в тела, судьба подменила места назначения? Самая жестокая жутка... Благо хоть человек этого не осознает. Ведь это всего лишь человек.


".Из мыслей скитальца, ставшего жертвой чужой шутки. Вся его жизнь сплошная насмешка. Можно ли быть пессимистом и оптимистом одновременно? Можно. Это он. МОй друг и собрат."

"...- Ну, давай, показывай - скала учитель. Скорее требование продемонстрировать свои способности перед ее знакомым, который по совпадению тоже был с учеником. Суровый мужчина выжидающе молчал. Но ученик лишь своенравно и быстро ответил - Нет, не буду - скрестив руки на груди - Я сейчас не в том состоянии и расположении для этого. И я не буду ничего делать.
Учитель явно была недовольна таким ответом, но на ее злобный оскал и рык ученик отреагировал ледяным спокойствием и каменным упорством.
- Я бы на месте в землю вбил - сказал мужчина, а его ученик смиренно взял это на заметку..."

Я не боюсь наказаний за непослушание! Мне не дорога ни эта жизнь, ни это тело. Наказывать? Наказывайте. Но будет ли от этого толк? Вы не добьетесь от меня того, чего я не желаю. Можете лишить меня тела или жизни - я не боюсь этого! Я учусь тому, чему хочу. И тогда, когда САМ этого хочу. И никто не в праве указывать мне, ведь все равно их слова не сломают моего упрямства. Я буду стоять за свои слова и желания до конца, не взирая ни на что. А если учитель после такого откажется меня учить? Этого я тоже не боюсь! Не хотите? Не надо. Я уважаю ваше желание. Но не пытайтесь внушить ВАШИ устремления МНЕ. Я сам выбираю то, во что верить, во что надеяться, что любить и кого уважать. Хочу ли я учится? Хочу. Но далеко не всему, что вы патетесь мне вбить в голову. Большая часть этого для меня лишь сор, который мне не интересен. Я своевольный идиот? Да. НО я свободен в своем выборе и в своей воле. И буду охранять и биться за эту свободу до последнего вздоха, последнего удара сердца. А то, чему я хочу учится, я буду постигать упорно и старательно. Но не пытайтесь выжить из меня больше, чем я могу. Не требуйте того, что я не могу сделать. И уж тем более то, чего я не хочу.
Почему нельзя давать четкие цели? Четкие команды к выполнению? Ведь слова учителя нередко только тормозят учебу, создают путаницу в голове и делу дается задний ход. Хаосу нужен четкий порядок, четкие слова и формулировки. Обьяснения и разложенные по полочкам пояснения. Я такой, я таков, я таким был и останусь. И я не могу по другому. Хотите добиться результата от меня? Тогда придется мирится с моими правелами.

"...любое движение отзывается ноющей болью. А чего я ждал? Тело, не привыкшее к тренировкам по другому и не может реагировать. Руки, особенно правая, жутко болят. Плечи, спина, об этом я уже молчу. Крылья - мечта, доказательство, вдохновение. Я уже свыкся с болью, это становится для меня нормой жизни. А еще я осознал странный факт. Я ведь никогда не отличался хорошей реакцией. В играх с мячом я чрезвычано редко мог его поймать или нормально бросить (особых сил у меня тоже не было), но на тренировке я сам не верил в происходящее. Что бы облегчить мне задачу, учитель поместила фаербол в мячик. Моя задача была ловить его и пытаться бросить в нее. Обычный мяч я просто не мог поймать, как ни старался. Но, о чудо, едва в маленьком шарике забрезжил фаербол как я чисто рефлекторно ловил его раз за разом. Без осечек! И уже вскоре научился попадать в учителя, хитро улыбаясь при попададнии в разные незащищенные места. При этом я обжег себе несколько пальцев, обломал коготь и жутко вымотался. А учитель стояла полная сил. Я же был абсолютно без сил, выложился по полной. Да, у оборотня запасов сил наверняка в три раза больше. А я и так слабый и хилый. Когда я понял, что больше не могу, я честно попросил пощады. И получив разрешение упал на что то мягкое и лежал без движения. Усталый, но все же довольный..."

"...какой желанный, теплый и близкий сердцу сон. Мы были вместе, были рядом. Не желающие расстаться даже на мгновение, расжать обьятий. Не обращая внимания на окружающий мир, мы тонули в собственной любви. Теплые улыбки, ласковые прикосновения, легкие поцелуи. Такие осторожные, будто бы мы боялись нарушить эту идилию. Боясь, что все сейчас развеется, исчезнет. Мы дарили друг другу всю ту нежность, всю ласку, скопившуюся за время разлуки. Таяли в обьятьях любимого создания и наслаждались благоговейным покоем. Если это не был рай, то мне другой не нужен..."

"... а ведь уже день прошел. А, к черту. Руки когда-нибудь да пройдут. Сижу и бью по клавишам клавиатуры, изредка просто отдыхая на столе и расправив крылья. Если, конечно, я могу их полностью расправить. Для этого нужно напрягаться, а если просто расслабить их, то ничего не болит. Только они все же тяжелые для меня, но если лежать - не так уж и заметно. Довольно часто любовно поглаживаю карман в котром лежит мой подарочек на новый год. Бабочка. Как же я полюбил этот нож. Да я вообще быстро привязываюсь к ножам. Впитываю их холод, а они мое тепло. Скоро они уже становятся для меня чем то любимым и таким родным. Их так хочется сжимать в руке или тереться о них щекой. Даже не смотря на то, что этот уже успел лизнуть меня своим острием и оставить нельшую царапину. Это вам не алюминиевая фигня! Он все таки острый. Я случайно задел пальцем лезвие и он легко преодолел кожу. Малюсенький порез. Ах, милый ножик, он так ласково лизнул мне пальчик. Это ведь так мило, не правда ли?..."

"...скажете, что я больной? По сути вы правы. Справки из психиатрической у меня нет по той простой причине, что если туда приду, меня уже не отпустят. И не потому, что я им сильно понравлюсь. Хм, хотя. Скорее как обьект для изучения..."

"...стоять на коленях, сжавшись и крепко обнимая себя за плечи. Зажмурившись и с силой давить в себе рвущееся на волю. Кричать, бежать, выплеснуть силу. Но только сильнее зажмуриваешь глаза и с силой сжимаешь руки, когти больно впиваются в предплечье. Дух рвется на волю, как огромный взрыв, взрывная волна прорывая все заслоны. Напряженный как струна, на грани между..."

"...жаться в темном углу, ненавистно глядя на солнечные лучи. Прижимать теснее черные крылья, перемазанные в крови. Тело колотит озноб, дрожь волнения и пережитого еще не прошла. На глазах еще блестели слезы. ПО снине все еще струиться что то теплое, но постепенно высыхает. Крылья болят и каждое движение отзывается жуткими судорогами. Наверное, все-таки где то задеты позвонки. Холодный камень с садисткой щедростью отдает весь холод, что хранит в себе. Из окна веет легкий ветерок. Челка прилипла к мокрому лбу, израненные собственными когтями руки ноют, а раны щиплят. А солнечные лучи пробиваются сквозь полузабитое окно. На грязном полу темные разводы. Кровь? Сознание мутнеет с каждым мгновением. В голове мелькнула забавная мысль - И как во мне еще осталась кровь, если я уже столько потерял? В ушах шумит, слабость связала по рукам и ногам. А мысли спокойным потоком плыли по верхушке сознания. Зачем куда то идти? Ведь все равно солнце доберется до меня. А я слишком слаб, что бы даже сопротивляться ему. Слишком слаб что бы даже взмахнуть новообретенными крыльями. Все слишком, слишком хорошо и плохо, слишком жестоко. Получить крылья и никогда не узнать радость полета. Стать существом, выше человека и так глупо погибнуть в каком-то заброшенном здании. Погибнуть еще даже не узнав, что такое настоящая жизнь. Как обидно и больно. Несправедливо..."

"...кожу жгло и с каждой новой минутой все сильнее и неприятнее. Небо было подернуто тучами и потому свет не мог палить во всю мощь. Ноги почти не слушались, в глазах плыло. Тело ныло, вынуждало остановится. Но разум упрямо повторял "иди, иди вперед". Боль притупилась, но все же еще чувствовалась. Крылья дрожали, а с перьев капали капельки крови. Холодный ветер хлестал по коже, отнимая всякое тепло. Но разум упрямо повторял..."

Ума не приложу, что я написал. И что это за проклятые образы и почему черт побери так болит спина. Очередная чушь из моей головы....