вспоминая тебя, я смотрю на порнографические картинки. 
рыжие пятна вздернутых сосков, точно звезды.
мы остались друг в друге чем-то навроде забытой пылинки.
но и даже она все равно кровоточит слезой наружу.

долго ли, коротко, а дорога постоянно вьется к закату.
это свойство дороги вообще -- и земного шара.
вглядываюсь в изрытые веснушками эти застывшие лона разврата.
и голос рвется наружу выдохами сигаретного пара.

помнишь, мы забредали в соленные волны по пояс.
и тогда морская пена осуществляла наше сношение.
мы хотели, как Афродита, именно из вод подать голос.
и таким образом завязать отношения.

ну, да вышло иначе. а потом и километры выпали порознь.
мы рассматриваем теперь их сквозь лупу забытого на несуществующей карте.
очень хочется позабыть, как горит искрой в ночи твой медно-огненный волос.
и как судьба отказала нам в хоть каком-нибудь фарте.

впрочем, важно не это совсем, но аллюзии сквозь горизонт времени.
то, что бьется внутри позабытым, как истошное колесо с белкой.
и я слушаю звук сей, как Амундсен -- дыхание твоего Севера.
а так же наблюдаю за приближающейся в лицо брошенной тарелкой.

мы могли бы уехать куда-ниубдь вниз сапога.
перебраться на вольное теперь в развалины позабытых империй.
где и жить припеваючи, гоняя блудящего в лесу козла.
или охотясь за Фавном, исчезнувшим в поисках новых благословений.

мы могли бы, -- и слова эти хуже, чем иной приговор.
в четырех слогах навсегда застряла геометрия неслучившегося.
так нажитое в один день забирает умелый вор.
и правосудие (с неизбежностью уставшего палача) никогда не свершится.

но довольно -- вот и порнография в снимках изгибает похотливо спину.
а так же россыпь медных пятен на ней реками пшеницы.
если бы мы умели быть в самом деле чем-то одним единым...
однако, повоторюсь, этому просто не суждено хоть когда-нибудь сбыться.

                                                               2010-05-27

permalink

https://users.livejournal.com/-s/299296.html

вспоминая тебя, я смотрю на порнографические картинки. 
рыжие пятна вздернутых сосков, точно звезды.
мы остались друг в друге чем-то навроде забытой пылинки.
но и даже она все равно кровоточит слезой наружу.

долго ли, коротко, а дорога постоянно вьется к закату.
это свойство дороги вообще -- и земного шара.
вглядываюсь в изрытые веснушками эти застывшие лона разврата.
и голос рвется наружу выдохами сигаретного пара.

помнишь, мы забредали в соленные волны по пояс.
и тогда морская пена осуществляла наше сношение.
мы хотели, как Афродита, именно из вод подать голос.
и таким образом завязать отношения.

ну, да вышло иначе. а потом и километры выпали порознь.
мы рассматриваем теперь их сквозь лупу забытого на несуществующей карте.
очень хочется позабыть, как горит искрой в ночи твой медно-огненный волос.
и как судьба отказала нам в хоть каком-нибудь фарте.

впрочем, важно не это совсем, но аллюзии сквозь горизонт времени.
то, что бьется внутри позабытым, как истошное колесо с белкой.
и я слушаю звук сей, как Амундсен -- дыхание твоего Севера.
а так же наблюдаю за приближающейся в лицо брошенной тарелкой.

мы могли бы уехать куда-ниубдь вниз сапога.
перебраться на вольное теперь в развалины позабытых империй.
где и жить припеваючи, гоняя блудящего в лесу козла.
или охотясь за Фавном, исчезнувшим в поисках новых благословений.

мы могли бы, -- и слова эти хуже, чем иной приговор.
в четырех слогах навсегда застряла геометрия неслучившегося.
так нажитое в один день забирает умелый вор.
и правосудие (с неизбежностью уставшего палача) никогда не свершится.

но довольно -- вот и порнография в снимках изгибает похотливо спину.
а так же россыпь медных пятен на ней реками пшеницы.
если бы мы умели быть в самом деле чем-то одним единым...
однако, повоторюсь, этому просто не суждено хоть когда-нибудь сбыться.

                                                               2010-05-27

permalink

http://users.livejournal.com/-s/299296.html

жизнь так часто есть всего лишь существование с привкусом пыли.

permalink

https://users.livejournal.com/-s/299185.html

жизнь так часто есть всего лишь существование с привкусом пыли.

permalink

http://users.livejournal.com/-s/299185.html

мы так часто в последнее время делили на двоих все то немногое, что у нас было, что уже давно потеряли исходное ощущение вещей  какими, какими они бывают для кого-то еще? как видят их в первозданном виде? или, что важнее, какими первозданными они видят нас?

россыпь белья на столе, звук остывших свечей повсюду  на полках, на полу, в воде розовой ванной или в бокале с вином (дрожащей рукой алкоголика ты выуживаешь плавающий воск и смотришь затем сквозь бокал на утреннее солнце: еще или хватит? порядочно ли женщине на второй день? а может, наоборот, думаешь о другом совершенно, и я лишь наполняю тебя своей болью  какая, то есть, ты была изначальной, без меня? помню ли&).

а еще  запах чужого постельного белья, стук горничной в дверь, стук крови в ноздрях  и вдруг затем каплями на грудь прыгает давлением, бьет, стекает по небу, расползается кривой ухмылкой в гортани: пьем, пьем, пьем не чужую, так хотя бы свою.

потому что иначе внутри только пустота, да хрупкая барабанная кожа.

зато балкон, и этот маленький приморский городок утопает в ладони, словно вырезанный из картона макет: громогласный утренний костел, неторопливость старушек в прозрачный стекляный (легкий-воздушный) собор, редкая машина на дороге и волны залива напротив. тело горит твоими духами (каким же оно было раньше? знаю ли? точно иной археолог должен читать твои надписи на камне моих костей  и не уверен, что найду ответ), а слова кашлем в горле. заходятся? рвутся прочь.

я знаю только одно лекарство: мы приехали сюда вчера утром, набирая горстями едва растаявшее море, подставляя ветру сухие за зиму щеки, робко прикрывая глаза ресницами,  а он хватал все сразу и бил в лицо, как иной ревнивый муж, не ожидавший все-таки возвращения жены, и оттого теперь выплескивающей ей в лицо собственную неуверенность сторицей  однако, несмотря на это, мы шли дальше, геометрией кривых Лобачевского, совращая пространство, наполняя ограниченную плошадь набережной километрами наших признаний: робкие сбежавшие любовники, играющие свой первый раз на пустой сцене, без надежды на бенифис.

а затем горячее вино вперемежку с конькяком, напребой исповедь незнакомому бармену и танец на столе в закрывшемся кабаке под гаснущей одна за другой лампами. чем не рампа? все чужие слова, да чужие роли. тем больнее сейчас, ведь так?

я не знаю.

но все равно не отпускаю, рвусь к тебе, кусаю изморозь воздуха, подбираю слова. мы словно натянутые в бесконечность цепи. что тут добавить? наши вещи, вот  их ограниченное количество потому так дорого и так бережно делимо, что всего-то ничего: горсть воспоминаний из прошлого, да безысходных предсказаний будущего. но какими они были до нас? что там существовало? я уже никогда не вспомню. потому что теперь ничего и никого, кроме тебя, у меня больше нет.

permalink

https://users.livejournal.com/-s/298933.html

мы так часто в последнее время делили на двоих все то немногое, что у нас было, что уже давно потеряли исходное ощущение вещей  какими, какими они бывают для кого-то еще? как видят их в первозданном виде? или, что важнее, какими первозданными они видят нас?

россыпь белья на столе, звук остывших свечей повсюду  на полках, на полу, в воде розовой ванной или в бокале с вином (дрожащей рукой алкоголика ты выуживаешь плавающий воск и смотришь затем сквозь бокал на утреннее солнце: еще или хватит? порядочно ли женщине на второй день? а может, наоборот, думаешь о другом совершенно, и я лишь наполняю тебя своей болью  какая, то есть, ты была изначальной, без меня? помню ли&).

а еще  запах чужого постельного белья, стук горничной в дверь, стук крови в ноздрях  и вдруг затем каплями на грудь прыгает давлением, бьет, стекает по небу, расползается кривой ухмылкой в гортани: пьем, пьем, пьем не чужую, так хотя бы свою.

потому что иначе внутри только пустота, да хрупкая барабанная кожа.

зато балкон, и этот маленький приморский городок утопает в ладони, словно вырезанный из картона макет: громогласный утренний костел, неторопливость старушек в прозрачный стекляный (легкий-воздушный) собор, редкая машина на дороге и волны залива напротив. тело горит твоими духами (каким же оно было раньше? знаю ли? точно иной археолог должен читать твои надписи на камне моих костей  и не уверен, что найду ответ), а слова кашлем в горле. заходятся? рвутся прочь.

я знаю только одно лекарство: мы приехали сюда вчера утром, набирая горстями едва растаявшее море, подставляя ветру сухие за зиму щеки, робко прикрывая глаза ресницами,  а он хватал все сразу и бил в лицо, как иной ревнивый муж, не ожидавший все-таки возвращения жены, и оттого теперь выплескивающей ей в лицо собственную неуверенность сторицей  однако, несмотря на это, мы шли дальше, геометрией кривых Лобачевского, совращая пространство, наполняя ограниченную плошадь набережной километрами наших признаний: робкие сбежавшие любовники, играющие свой первый раз на пустой сцене, без надежды на бенифис.

а затем горячее вино вперемежку с конькяком, напребой исповедь незнакомому бармену и танец на столе в закрывшемся кабаке под гаснущей одна за другой лампами. чем не рампа? все чужие слова, да чужие роли. тем больнее сейчас, ведь так?

я не знаю.

но все равно не отпускаю, рвусь к тебе, кусаю изморозь воздуха, подбираю слова. мы словно натянутые в бесконечность цепи. что тут добавить? наши вещи, вот  их ограниченное количество потому так дорого и так бережно делимо, что всего-то ничего: горсть воспоминаний из прошлого, да безысходных предсказаний будущего. но какими они были до нас? что там существовало? я уже никогда не вспомню. потому что теперь ничего и никого, кроме тебя, у меня больше нет.

permalink

http://users.livejournal.com/-s/298933.html

город похож на брошенную змеиную шкуру, куда вернулись переваренные тварью крысы. они устроили там ночлег, а мы пришли к ним в гости.

повсюду люди. среди остывших лиц я брожу глазами, как если бы вышел на экскурсию: не вижу, не слышу их, но просто отсчитываю одну за другой трещину-морщину. тело выносит течением поперек, и я стою в растерянности. ветер бросает в лицо дождем брызги истекающих снежных вод. и тогда внезапно я понимаю  Эрика стоит прямо напротив меня.

так бывает, улица на троих одним переулком, и тогда внезапно, из-за угла кидается тебе на шею. а ты стоишь, обнаженный, у нее в глазах, где загорается одна звезда другой прочь. мы говорим о том, что пристало в таких случаях, и я еще не знаю, что будет завтра  а она уже догадывается: теперь, памятью одно за другим, я вижу, как тает локон из-под шляпки, как хрипотцой отдается прочь от стен голос:

 Я хочу убежать,  говорит она,  От него убежать обязательно,  и при этом смеется, как смеются испуганно дети, перебрав запрещенных конфет тайком от родителей.

 Мы всегда можем назад, к морю,  говорю я, но слышу, как она смотрит прочь.  В твою семью,  но разве это то, что она должна была от меня получить? она хочет убежать, но никогда не сможет. она хочет наизнанку, а я? боюсь его?

 Мы говорили сегодня утром по телефону,  продолжаю.  Он не знает. Или не хочет знать. Или не может.

но она уже рассказывает что-то о Наде и ее детях. а закоулок снова ветвится, оставляя позади два направления, и добавляя третье. мы идем куда-то, укладка выветревшегося кирпича (так крошатся зубы) один-в-другой растущих домов обдает слова тихим одеялом выдыхаемого пара. и мы уже смеемся чему-то вслед, горечью сдабривая неизбежное. потому что он знает? или потому что мы устали?

этот город похож на талый снег, хрустящий слизью под ногами, чавкающий вслед каждому неуверенному шагу: за нами тянутся отметины, пусть они и не всегда настолько же очевидны, как истекшая простыня.

 Вечером зайдешь?  говорит Эрика резко. и я знаю, что не смогу остановиться, что буду бежать, что такси, наматывая круг за кругом по городу, вынесет меня к ней на 24 этаж  оттуда, закутавшись облаком, мы будем смотреть на переплетение уличных вен под ногами. хоть и& хоть и мы оба жаждем иначе. алкаем избавленья?

 Нет,  говорю, и снова теперь уже, задним взглядом, назад по часовой стрелке, вижу ее неизбывную грусть в кончиках зрачков, иглой впиваясь не в меня, не в него, но в саму.

мы стоим на перепутье. мальчишка заигрывает футбол о соседскую изгородь, отбивая ритм: гол  мяч отскакивает  гол  мяч отскакивает  гол. В этом лабиринте нет выхода, и ты это знаешь!, хочется закричать, но какой смысл?

 Я зайду,  говорю. и кто-то внутри ее глаз зажигает свечи  оно ей нужно, это пламя: мы вытягиваем руки в полутьме с плошкой растаявшей керосинки, но ветер то дует, то раздувает, и мы блуждаем впотьмах, несмотря на отблески, чудовищные отблески наших судеб внутри божественного волшебного сосуда  Он забавляется нами, Он стравливает и переплетает наши судьбы на развлеченье, так что мы обязательно сгорим, это уж точно (бьет, бьет изнутри сердце, пляшет, и вот уже только воздух ее шарфа тает в очередном чьем-то доме, а я иду прочь, выскребая пыль из столетних мостовых).

permalink

https://users.livejournal.com/-s/298655.html

город похож на брошенную змеиную шкуру, куда вернулись переваренные тварью крысы. они устроили там ночлег, а мы пришли к ним в гости.

повсюду люди. среди остывших лиц я брожу глазами, как если бы вышел на экскурсию: не вижу, не слышу их, но просто отсчитываю одну за другой трещину-морщину. тело выносит течением поперек, и я стою в растерянности. ветер бросает в лицо дождем брызги истекающих снежных вод. и тогда внезапно я понимаю  Эрика стоит прямо напротив меня.

так бывает, улица на троих одним переулком, и тогда внезапно, из-за угла кидается тебе на шею. а ты стоишь, обнаженный, у нее в глазах, где загорается одна звезда другой прочь. мы говорим о том, что пристало в таких случаях, и я еще не знаю, что будет завтра  а она уже догадывается: теперь, памятью одно за другим, я вижу, как тает локон из-под шляпки, как хрипотцой отдается прочь от стен голос:

 Я хочу убежать,  говорит она,  От него убежать обязательно,  и при этом смеется, как смеются испуганно дети, перебрав запрещенных конфет тайком от родителей.

 Мы всегда можем назад, к морю,  говорю я, но слышу, как она смотрит прочь.  В твою семью,  но разве это то, что она должна была от меня получить? она хочет убежать, но никогда не сможет. она хочет наизнанку, а я? боюсь его?

 Мы говорили сегодня утром по телефону,  продолжаю.  Он не знает. Или не хочет знать. Или не может.

но она уже рассказывает что-то о Наде и ее детях. а закоулок снова ветвится, оставляя позади два направления, и добавляя третье. мы идем куда-то, укладка выветревшегося кирпича (так крошатся зубы) один-в-другой растущих домов обдает слова тихим одеялом выдыхаемого пара. и мы уже смеемся чему-то вслед, горечью сдабривая неизбежное. потому что он знает? или потому что мы устали?

этот город похож на талый снег, хрустящий слизью под ногами, чавкающий вслед каждому неуверенному шагу: за нами тянутся отметины, пусть они и не всегда настолько же очевидны, как истекшая простыня.

 Вечером зайдешь?  говорит Эрика резко. и я знаю, что не смогу остановиться, что буду бежать, что такси, наматывая круг за кругом по городу, вынесет меня к ней на 24 этаж  оттуда, закутавшись облаком, мы будем смотреть на переплетение уличных вен под ногами. хоть и& хоть и мы оба жаждем иначе. алкаем избавленья?

 Нет,  говорю, и снова теперь уже, задним взглядом, назад по часовой стрелке, вижу ее неизбывную грусть в кончиках зрачков, иглой впиваясь не в меня, не в него, но в саму.

мы стоим на перепутье. мальчишка заигрывает футбол о соседскую изгородь, отбивая ритм: гол  мяч отскакивает  гол  мяч отскакивает  гол. В этом лабиринте нет выхода, и ты это знаешь!, хочется закричать, но какой смысл?

 Я зайду,  говорю. и кто-то внутри ее глаз зажигает свечи  оно ей нужно, это пламя: мы вытягиваем руки в полутьме с плошкой растаявшей керосинки, но ветер то дует, то раздувает, и мы блуждаем впотьмах, несмотря на отблески, чудовищные отблески наших судеб внутри божественного волшебного сосуда  Он забавляется нами, Он стравливает и переплетает наши судьбы на развлеченье, так что мы обязательно сгорим, это уж точно (бьет, бьет изнутри сердце, пляшет, и вот уже только воздух ее шарфа тает в очередном чьем-то доме, а я иду прочь, выскребая пыль из столетних мостовых).

permalink

http://users.livejournal.com/-s/298655.html

хочется постоянно мчаться без остановки. без излишнего крика, без размасывания соплей по сусалам, без запасной воскресной пары, без устоявшегося совершенства. без боли, без какой-либо обязательно боли. и без испуганных глаз вслед.

наерное, для этого люди и придумали весну: они ждали тот миг, когда утвердив на кресте очердного Иуду, можно будет отправиться дальше наконец-то. на коне.

и ты повторяешь мне избитые фразы, словами надеясь все еще оградить себя, успокоить и спасти: все будет хорошо, все будет хорошо, все обязательно будет. а я глажу по ночам твои волосы, трогая пальцами лоб, височные доли и остальные 22 кости  прости, Магдалина, я не люблю тебя больше.

permalink

https://users.livejournal.com/-s/298260.html

хочется постоянно мчаться без остановки. без излишнего крика, без размасывания соплей по сусалам, без запасной воскресной пары, без устоявшегося совершенства. без боли, без какой-либо обязательно боли. и без испуганных глаз вслед.

наерное, для этого люди и придумали весну: они ждали тот миг, когда утвердив на кресте очердного Иуду, можно будет отправиться дальше наконец-то. на коне.

и ты повторяешь мне избитые фразы, словами надеясь все еще оградить себя, успокоить и спасти: все будет хорошо, все будет хорошо, все обязательно будет. а я глажу по ночам твои волосы, трогая пальцами лоб, височные доли и остальные 22 кости  прости, Магдалина, я не люблю тебя больше.

permalink

http://users.livejournal.com/-s/298260.html

итак, я все же пережил зиму. голос ее будил меня по ночам завываниями несуществующих птиц в кронах страны, где могут водиться драконы. запах ее, пробираясь сквозь исподнее с начесом, теребил ноздри щедростью оседающего на бороде пара. голод бесконечной непрерывной снежной дороги не давал мне остановиться, гнал прочь, словно ветер пустынями несет куски чертополоха, украденные из верблюжьего стойла  ровно так же и я, похищенный из рождественской купели 33 года носился посреди декабрьских февралей, неприкаянный, нераспятый, невознесенный.

я пережил зиму, станцевал на ее умирающем теле, вырвал последние ресницы из многотысячности заиндевелых глаз. и должен теперь без остановки и малейшего сомнения пировать свою победу, раздавая заслуги членам моим, устремлениям и мыслям за согласованность победных действий.

но истощенные белой кровью, они бессильны возрадоваться случившемуся.

а всепрощающий кокаиновый дождь застывает опять ледяной коркой на веках, не давая им боле раскрыться  я пережил зиму, но так и не дождался ее ухода.

permalink

https://users.livejournal.com/-s/298000.html

итак, я все же пережил зиму. голос ее будил меня по ночам завываниями несуществующих птиц в кронах страны, где могут водиться драконы. запах ее, пробираясь сквозь исподнее с начесом, теребил ноздри щедростью оседающего на бороде пара. голод бесконечной непрерывной снежной дороги не давал мне остановиться, гнал прочь, словно ветер пустынями несет куски чертополоха, украденные из верблюжьего стойла  ровно так же и я, похищенный из рождественской купели 33 года носился посреди декабрьских февралей, неприкаянный, нераспятый, невознесенный.

я пережил зиму, станцевал на ее умирающем теле, вырвал последние ресницы из многотысячности заиндевелых глаз. и должен теперь без остановки и малейшего сомнения пировать свою победу, раздавая заслуги членам моим, устремлениям и мыслям за согласованность победных действий.

но истощенные белой кровью, они бессильны возрадоваться случившемуся.

а всепрощающий кокаиновый дождь застывает опять ледяной коркой на веках, не давая им боле раскрыться  я пережил зиму, но так и не дождался ее ухода.

permalink

http://users.livejournal.com/-s/298000.html