Опять, упав в самые низина своего существования, я неумолимо начинаю себя терзать. Я понимаю всю мелочность моих слов, поступков. Я осознано начинаю медленно, но верно засовывать себя в задницу. Всё то, что я делал, оказалось разбитым, лопнувшим, как мыльный пузырь. А самое поганое то, что я опять теряю всякую надежду на свои силы, на своё исцеление. Я ненавижу себя.
С первого раза прошло не много времени, я начал опять втягиваться в свою привычку. Гадкое чувство гложило меня изнутри, но я не мог найти в себе силы, просто не мог. Я жалел себя со страшной силой, был убеждён в том, что она отчасти тоже виновата в том, что я сорвался. А она по началу молчала, потом начались скандалы, проблемы с выступлениями, проблемы с деньгами. Она упрекала меня в том, что я не могу ничего сделать, что я не смогу вырастить нашего ребёнка, что она не верит мне.
Она день ото дня отдалялась от меня, становилась, как будто чужим человеком. Я чувствовал её холод, я боялся, что это конец, но….. Я продолжал ей врать, хотя прекрасно понимал, что она настолько уже меня чувствует, что ей хватало только одного взгляда на меня, чтобы понять, что происходит.
Я был жалок.

- Тебе нужно вернуться в клинику, - ей слова резанули по моему сознанию.

***

Это был самый поганый день, было холодно, промозглый ветер рвал изнутри. Мне было плохо, я не мог выйти из дома. Она подошла к моей постели, молча заглянула в мои бесстыжие глаза, слеза покатилась по её щеке. Она вышла из комнаты и куда-то ушла. Через какое-то время она вернулась, положила что-то на стол и закрывая дверь произнесла:
- Сам вколоть сможешь?

Я понял, что она ходила за дозой, твою мать, мне за дозой!!!!!

Животик уже был виден, она мучалась от токсикоза, мучалась из-за меня, в редкие моменты светлого сознания, я видел, как ей больно.

…… Я стою перед ней на коленях, я задыхаюсь от своего немощного, грязного состояния. Её лицо мокрое от слёз. Я прижимаюсь руками и лицом к ней, к нашему ребёнку. Она молчит, молчит и смотрит на меня глазами, выражающими наибольшую степень грусти, обиды, терзаний. Но она не издаёт ни звука.
Я поднимаю глаза…. Страшная картина представляется моему взору. Её гуды неаккуратно зашиты грязными, ржавыми скобами, рванные раны кровоточат. Смешиваясь со слезами и ржавчиной, кровь грязными каплями падает на белоснежное одеяние, быстро расползается пятнами, окутывая её грудь и живот, окутывая болью не родившееся дитя.
Я хочу подняться с колен, но не могу, у меня нет сил.
В районе её груди, на кроваво-рязных пятнах я рассматриваю елё заметное тёмное свечение. Это боль. Это её боль……..

Я смотрю в её бездонно-голубые глаза. Я так сильно её люблю. И только скупое «прости» падает с моих губ.
Я сажусь в такси и уезжаю в клинику. Всё начинается сначала.