verbava все записи автора Джулиан Барнс – Попугай Флобера

Возможно, дело просто в том, что когда разум объявляет о своем преждевременном увядании, хорошо воспитанное тело из чувства солидарности немедленно подчиняется неизбежному.

***

«Меня стесняют метафоры, которые решительно преобладают во мне. Сравнения пожирают меня точно вши: я только и делаю, что давлю их, фразы так и кишат ими». Слова легко приходили к Флоберу, но вместе с ними неизменно приходило ощущение неадекватности Слова.

***

Возможно, в этом и состоит преимущество дружбы с мертвыми: чувства к ним никогда не охладевают.

***

Культурный обмен между Англией и Францией носил в лучшем случае прагматический характер. Французские писатели никогда не пересекали Ла-Манш для того, чтобы вести дискуссии с английскими коллегами по вопросам эстетики; они приезжали сюда, чтобы спрятаться от судебных преследований или просто искали работу.

***

Если участвуешь в жизни, то не видишь ее столь отчетливо и ясно: ты или очень страдаешь от нее, или же слишком ею наслаждаешься.

***

В июне 1845-го Флобер собирается купить картину с медведем для своего кабинета и под нею сделать надпись: «Портрет Гюстава Флобера – для определения моего морального облика и социального темперамента».

***

Такой феномен, как совпадения, мало меня интересовал. Во всем этом было что-то от суеверия и предрассудков: сразу вспоминаешь, что значит жить в упорядоченном и надзираемом Богом мире, когда сам Творец заглядывает тебе через плечо, сурово предупреждая о жестокой реальности миропорядка. Я же предпочитаю хаос, свободное волеизъявление, перманентное или же мгновенное безумие, дающее возможность убедиться в человеческом невежестве, жестокости и безрассудстве.

***

Один из способов «узаконить» совпадения – это, разумеется, воспринимать их как иронию. Так поступают все умные и не лишенные юмора люди. Ирония нынче в моде, она хороший собеседник за стаканом вина и остроумным разговором.

***

Позвольте мне объяснить, почему я не люблю критиков. Совсем не потому, что они всего лишь несостоявшиеся писатели (как правило, это не так: среди них некоторые могут быть несостоявшиеся критики, но это другой разговор), и не потому, что они по своей сути недоброжелательны, завистливы и тщеславны (чаще всего это тоже не так; их скорее можно обвинить в излишней щедрости, в том, что они готовы расхваливать явную посредственность и все реже проявляют профессиональную способность разбираться в чем-либо).

***

Мое чтение с точки зрения истории литературной критики бесполезно; но оно не бесполезно с точки зрения того удовольствия, которое я получаю от него. Я не могу доказать, что обыкновенный читатель получает большее наслаждение от чтения книги, чем профессиональный критик. Но я могу сказать, в чем наше превосходство перед критиками. Мы забываем прочитанное.

***

Если ты не знаешь, что такое правда или то, что принято считать правдой, разница между неправдой или тем, что считается неправдой, легко стирается.

***

Мне жаль писателей, когда они вынуждены упоминать о женских глазах; выбор так невелик, да и при определении цвета глаз необходимо добавить еще что-нибудь банальное. У нее голубые глаза – это говорит о невинности и честности. А если черные, значит – страсть и глубокие чувства. Зеленые глаза – это вспыльчивость характера и ревность, карие – постоянство и здравый смысл. А если у нее фиолетовые глаза – это роман Раймонда Чендлера. Как же при этом не избежать целого рюкзака за плечами, набитого круглыми скобками, а в них заключено все о характере леди? У одной глаза цвета грязи; у другой меняются в зависимости от цвета контактных линз; а если он никогда не смотрел ей в глаза? Что ж, делайте свой выбор. У моей жены были зеленовато-голубые глаза и соответственно длинная история жизни. Поэтому я думаю, что писатель в моменты чистосердечных раздумий приходит к выводу о бесполезности описывать цвет глаз героини. Он неторопливо представляет себе ее характер, затем создает ее облик, а потом, очевидно под самый конец, вставляет пару стеклянных глаз в пустые глазницы. Глаза? О, конечно лучше, если у героини будут глаза, раздумывает он, устало и великодушно.

***

Флобер не верил в прогресс, особенно в моральный прогресс, что, по сути, самое главное. Век, в который он жил, был глупым, новый век, наступивший после франко-прусской войны, будет еще глупее.

***

Например, автор решает, что у его романа будет два разных конца (почему только два, а не все сто?). Должен ли читатель серьезно поверить в то, что ему предлагается самому сделать выбор, а роман отражает реальную жизнь со множеством выходов. Такой «выбор» всегда нереален, потому что читателя сразу заставляют узнать оба конца романа. В жизни мы принимаем решения – или решения принимаются за нас, – и мы идем по одной избранной дороге; если бы мы сделали другой выбор (как однажды я сказал своей жене, хотя сомневаюсь, что она тогда была в состоянии оценить мою мудрость), все было бы совсем иначе. Роман с двумя концами не отражает реальную действительность: он просто разводит нас по двум разным дорогам. Это одна из форм кубизма, как мне кажется.

***

Но он не любил вовсе не железную дорогу саму по себе; он ненавидел то, как она создает у людей иллюзию прогресса. Чего стоит научный прогресс без морального? Железная дорога просто дает людям возможность больше разъезжать, встречаться с такими же глупыми, как и они, личностями и вести глупые речи.

***

Книги, которые Флобер не написал в своем отрочестве, значительно отличаются от тех, которые ему не удалось написать, когда он объявил себя писателем.

***

Довольно легко, в конце концов, не быть писателем. Большинство людей не стало ими, разве им от этого плохо живется.

***

Он восхищался многими личностями. Но его привязанности были особые: он не дарил их первому встречному. Для меня этого вполне достаточно. Вы хотите от него чего-то большего? Вы хотите, чтобы он «любил человечество», предавался несбыточным мечтам? Это пустые слова, они ничего не значат. Любить человечество это все равно как любить красивые капли дождя или Млечный Путь. Вы говорите, что любите человечество? Вам не кажется, что вы собираетесь поздравить себя с этим, ждете всеобщего одобрения и уверены в том, что вы на верном пути?

***

Форма это не пальто, которое можно накинуть на голую плоть мысли (старое сравнение, из флоберовских времен); форма это и есть сама плоть мысли. Невозможно представить себе Идею без Формы и Форму без Идеи. Все в искусстве зависит от мастерства исполнения: история о вше может быть такой же прекрасной, как история об Александре. Каждый должен писать, руководствуясь своими чувствами, но эти чувства должны быть искренними, а все остальное – к черту. Если строка хороша, она уже не принадлежит ни к какой из школ. Строка прозы должна быть столь же безупречной, как строка поэзии.

***

Отвечает ли великий писатель за своих учеников? Кто кого выбирает? Если они называют тебя Мастером, можешь ли ты позволить себе презирать их работы? И наоборот, искренни ли они, когда хвалят твою работу? Кто в ком больше нуждается: ученики в мастере или мастер в учениках? Стоит обсудить, не делая выводов.

***

Говоришь и сам сознаешь, сколь нелеп и убог язык осиротевшего человека. Ты словно говоришь о чужом горе. Я любил ее; мы были счастливы; мне не хватает ее. Она не любила меня; мы были несчастливы; мне не хватает ее. Выбор молитв невелик: достаточно бормотать слова.

***

Книги говорят: она сделала это потому, что… Жизнь говорит: она сделала это. В книгах все объясняется, в жизни – нет. Я не удивляюсь тому, что многие предпочитают книги.

free_readings