- Нет, постой. Ты же не рассчитываешь... - Гарри окинул взглядом еще несколько верхних книг в стопках. - Не может быть, Гермиона! Ты собираешься спасать Снейпа??
- Говори тише, - зашипела девушка, нервно оглядываясь. - В этом доме кругом аврорские уши!
- Ты в своем уме?
- Слушай. Ты ничего не видел...
- Как это, не видел?! Я вижу, что ты задумала какую-то интригу. Ты не пошла на обед, а утром тебя не было на завтраке...
- Гарри, - Гермиона закрыла лицо ладошками и потерла уставшие глаза. - Давай поговорим спокойно.
- Слушаю, - с надменной готовностью согласился Поттер. Поискал глазами еще один стул, подтащил к торцу стола легкое старинное кресло с изогнутыми ножками и уселся, скрестив на груди руки.
- Всего два слова, Гарри. Непреложный Обет.
Лицо Поттера ничего не выражало. Ни удивления, ни понимания.
Гермиона подалась к нему, упираясь ладошками в колени, и понизила голос:
- Снейп дал кому-то Непреложный Обет. Поэтому он не может рассказать аврорам о нападении. Ему нечего терять, вроде бы, жить остается все меньше и меньше. Он мог бы совершить хоть одно доброе дело в жизни, выдав бывших подельников. Но он и рта раскрыть не успеет! Данный Обет убьет его через минуту, если не мгновенно.
Вот теперь на лице гриффиндорца отразилась такая гамма чувств, что Гермиона даже испуганно отпрянула. Недоверие, изумление, возмущение, досада, ярость. Однако Поттер на удивление быстро взял себя в руки.
- Откуда ты знаешь? - только и спросил он.
- Проверила вчера, - призналась Гермиона. - Мне показалось, он собирался сказать мне что-то... не вербально, а как будто взглядом... долго объяснять. А потом вдруг ему стало плохо. Больно. Я читала, что такая реакция бывает у человека, давшего Непреложный Обет, но задумавшего... нет, просто мысленно допустившего, что этот Обет можно нарушить. Очень похоже ведут себя домовые эльфы, когда плохо отзываются о своих хозяевах. С той лишь разницей, что эльф испытывает не боль, а только сильную физическую потребность наказать себя.
- И... что это значит? - тупо спросил Гарри.
- Снейп ничего не расскажет.
- А жить ему...
- Вот именно!
- Почему ты сразу не пошла к Моуди?
- Моуди, - буркнула Гермиона. Она и сама-то не могла объяснить внезапно испортившегося отношения к главному аврору. Симпатии к нему она и не испытывала, зато было уважение, в какой-то мере преклонение перед его профессионализмом, выдержкой, храбростью. Сейчас от всего этого осталось одно раздражение. Досада. Гермиона не хотела с ним сталкиваться, а уж рассказывать что-то о Снейпе... пусть даже информация действительно важная... Как он отреагирует? Что сделает с бывшим профессором?
- А что он сделает? - вопросом на вопрос ответила Гермиона. - Вытянет из Снейпа правду клещами? Человек под клятвой, которую не обмануть никакими аврорскими примочками, понимаешь?
- А Метку обмануть, стало быть, можно, - скептически заметил Гарри.
- Я просто не могу сидеть, сложа руки.
- Ты занимаешься ерундой. Снейп обречен, и ты это знаешь. А, кроме того, он убийца! Он заслуживает смерти!
- Давай не будем кидаться лозунгами, - Гермиона досадливо поморщилась. - Я думала, ты меня поддержишь.
Гарри помолчал. Его плечи поникли, глаза за стеклами круглых очков сощурились, словно он пребывал в раздумье.
- Извини, - наконец, выдавил он. - Но я больше не хочу никаких подвигов. Никаких переделок. Ничего больше не хочу.
- Тогда не мешай мне.
- И мне кажется, Рону твоя затея тоже не понравится.
- Тогда не мешайте мне оба!
- Я ему не скажу. Но ты зря теряешь время, Гермиона. Я бы на твоем месте просто рассказал обо всем Моуди. Это его работа, вот пусть он ее и выполняет. Пусть бы сам попробовал вытащить Снейпа, хотя я убей не пойму, как это сделать, а главное, что это нам даст? Если Снейп действительно связан клятвой, он рта не откроет, будь у него хоть вечность в запасе.
Гермиона сидела, покусывая губы.
- Не говори никому, - попросила она тихо. - Особенно Моуди. Обещай, что не скажешь!
- А ты не слишком-то ему доверяешь, да?
- Гарри.
- Ну, хорошо, хорошо. Все равно это дохлое дело, - Поттер взял со стола первую попавшуюся книгу. - "Способы мечения скота, домовых эльфов, слуг и рабов", ХIIV столетие, - прочел он с выражением. - Гм. Гермиона, а ты уверена, что не ошиблась в подборке книг?
- Я пересматриваю все, что касается любых меток. Даже косвенно, - объяснила Гермиона, отнимая книгу и демонстративно открывая ее на первой странице. Как же она сейчас была похожа на ту высокомерную, исполненную чувства собственного достоинства 11-летнюю девочку, что когда-то вместе с ним впервые пересекла порог Хогвартса! Гарри невольно улыбнулся.
- Не учи меня, как надо работать, - деловито продолжила Гермиона. - Никогда не знаешь, где может оказаться правильный ответ.
- Сомневаюсь, что здесь найдется хоть капля нужной информации. У Блэков неплохая библиотека, но ты бы в Хогвартсе поискала. Все-таки старинный замок. А здесь...
Гарри поднялся со стула. И вдруг услышал глухой удар.
- Гермиона? В чем дело?
Девушка глядела на него распахнутыми глазами, будто на нее только что снизошло озарение.
- Конечно! - воскликнула она. - Господи, и как я раньше не додумалась?! Это же элементарно!
- Что? О чем ты?..
- Мне нужна не теория, мне нужна практика! Кто, когда и какими средствами снимал с человека Метку!
- И? - оторопело заморгал Гарри.
- Гарри, в семье Блэков использовались клеймящие заклятия? Может быть, Сириус говорил тебе?.. Ну же, вспомни!
- Да не знаю я... не помню. Мы с ним и ничего толком не обсуждали, как-то не до того было. Но род Блэков очень древний, к тому же ты видела эту... на картине... ну, там, в холле.
- Мать Сириуса.
- Если верить Сириусу, большая часть его родственников была помешана на чистоте крови. Это неизбежно должно было привести к кровосмешению, к постепенной деградации, болезням, сумасшествию, в конце концов. А сумасшедшие, сама знаешь, на что только не горазды. Взять хоть Малфоя.
Гермиона порывисто вскочила.
- Ты прав. Здесь я ничего не найду, - категорично заявила она. Взяла самый увесистый том и направилась к стеллажам. - Поищу в другом месте.
- Где?
- Пока не знаю, - соврала Гермиона. - Может, в Хогвартсе. Ты бы ужасно помог мне, если бы согласился тоже поискать... Ладно, не переживай. Сама справлюсь.
Она втиснула книгу на место и вернулась к столу.
- Так что ты говорил насчет "Пророка"? - осведомилась она, заметив газету, которую Гарри по рассеянности мял в руках.
- А, да. Это не "Пророк", это "Вестник волшебника". Новое нападение.
- Что? - Гермиона выхватила газету у него из рук. - Когда? Где?!
- Вчера в Косом переулке, около шести вечера двое волшебников напали на работника Министерства, выходившего из магазина мадам Малкин...
- Убили, - бледнея, прошептала Гермиона, пробегая глазами по тексту статьи. - Смертельное заклятие... группа авроров, подоспевшая на место преступления, никого не обнаружила... По словам очевидцев, первым из нападавших выглядел лет на сорок, крупный, плечистый, с квадратным подбородком и грацией гориллы...
- Крэбб. Или Гойл, - сказал Гарри. - Оба в Азкабане.
- Второй... О, господи! Во втором свидетели без труда узнали... - Гермиона нервно сглотнула, - бывшего профессора школы чародейства и волшебства Хогвартс Северуса Снейпа. Снейпу предъявлены такие обвинения, как...
Голос у Гермионы сел, и она подняла на Гарри испуганный взгляд.
- Что все это значит? Зачем они продолжают подставлять Снейпа? - хрипло спросила она.
- Его пребывание здесь не держится в тайне, - пожал плечами Гарри. - По крайней мере, в Министерстве о его появлении узнали сразу же. Была, правда, статья в "Придире", но она только внесла неразбериху. Так что слухи вполне могли дойти и до Упивающихся.
- Но зачем? И так ясно, что Снейп не мог ни на кого напасть! И Люциус Малфой, и Крэбб с Гойлом, а уж Лестрандж тем более!
- Моуди считает, они никого не подставляют, а просто скрываются под чужой личиной, используя первые попавшиеся ингредиенты для оборотного зелья. Собрали коллекцию волос, например, вот и подмешивают.
- Избирательная коллекция, - возразила Гермиона. - Люциус больше года в Азкабане, откуда у них его волосы? А Лестрандж?
- Мда. Странно, - признал Гарри.
- Они как будто... пытаются им подражать?
Они уставились друг на друга.
- Малфой, - сказал Гарри.
- Бред, - ответила Гермиона.
- Почему?
- Кишка тонка.
- Но близко к истине, а? Похоже?
- Похоже, - вздохнула Гермиона. - Но сам Драко едва ли додумается до такого. Шесть лет прятался за папочкину спину, самостоятельно ни шагу не сделал. Если он и участвует в этом, то по чьей-то указке.
- А если зайти с другой стороны? - предложил Гарри. - Мы знаем, что Снейп дал Непреложный Обет, и из-за этого теперь не может выдать нападавших на Хогвартс. Кому он мог его дать? Малфою?
- Драко, Люциусу, Лорду - кому угодно, Гарри! Надо подумать. И... смотри в оба, ладно? И слушай. Моуди тебя любит, может, сболтнет чего лишнего.
- Есть у меня одна идея, - Гарри подступил к девушке почти вплотную и понизил голос до едва различимого шепота. - У Моуди есть списки Упивающихся. И лишенных прав. Он сейчас проверяет алиби каждого, но если наша догадка верна, проверить нужно лишь несколько человек. А для начала - узнать, где они. Кто из Упивающихся на свободе? У кого из лишенных прав в голове такие же тараканы, как у Малфоя?
- Паркинсон, - сказала Гермиона. - Крэбб с Гойлом, само собой. Забини.
- Займусь этим.
- Ты же, вроде, не собирался ввязываться в переделки, - насмешливо сощурилась Гермиона. - Передумал?
- Я не собирался связываться со Снейпом и его Меткой.
- Не вижу разницы.
- Не придирайся, - Гарри коротко обнял ее, чмокнул в висок и направился к выходу из библиотеки.
- А как быть с Роном? - крикнула вслед Гермиона. - Скажешь ему?
- Пока не знаю.
Дверь за Гарри закрылась.
Гермиона постояла еще немного в раздумье, а потом принялась расставлять книги по полкам. Пора было возвращаться в лабораторию, добавлять корень тысячелистника в Восстанавливающее зелье.

***

Разлив зелье по бутылочкам, аккуратно наклеив на каждую по полоске бумаги и подписав, Гермиона, наконец, вздохнула с облегчением. Отличная работа, похвалила она сама себя. Завтра с утра можно будет отдать зелье мадам Помфри. Правда, та наверняка вручит ей очередной лист с заказами - для профессора Макгонагалл в том числе, - и вожделенного отдыха опять не получится. Ну, да ладно. Переживем.
Гермиона расставила бутылочки со свежесваренным зельем на подносе и убрала на полку в занимающий пол стены шкаф. Закрыла дверцу на навесной замочек и спрятала ключ в карман. Еще одно маггловское приспособление. Когда же она все-таки навестит родителей?
Шкаф был похож на стеллажи в хогвартском кабинете Зельеваренья. Только раз в пять поменьше, почище, посветлее и без заспиртованных мутантов в колбах. Да ладно. Совсем не похож. Здесь стояли пробирки и образцы зелий, штативы, баночки с ингредиентами, справочники и противоядия, и все же... Здесь все было по-другому. Но Гермиона никак не могла избавиться от назойливых ассоциаций. Кабинет зельеваренья всплывал в памяти каждый раз, как она подходила к шкафу. И Снейп, мрачно разгуливающий между рядами парт. Нагоняющий тоску и непреодолимое желание бежать, бежать без оглядки как можно дальше - прочь из подземелий.
Вечный ублюдок с сальными патлами.
Гермиона устало провела ладонью по волосам. Вытащила из волос белую врачебную наколку, заправила за ухо выбившуюся прядку. Заклинанием погасила свечи по периметру помещения и бесшумно выскользнула за дверь.
На то, чтобы вести себя как можно тише и осторожнее, у Гермионы были свои причины. Веские для нее самой, но, вероятнее всего, неприемлемые для остальных обитателей дома. Особенно для Аластора Моуди. Где он, кстати? Гермиона не выходила к ужину, но заглянувшая в лабораторию мадам Помфри недовольно проворчала что-то вроде "когда он нужен, его черт с квасом съел".
Коридор был пуст. Факелы на стенах горели тускло-белым магическим огнем. Их хватало, чтобы не споткнуться о перекосившуюся ковровую дорожку, но и только.
Гермиона подошла к дверям, ведущим к палатам - коридор здесь выливался в небольшой холл.
- Tertium non datur, - шепнула она и опасливо оглянулась. Гостиная, кабинет, личные комнаты и, конечно, лаборатория, были наглухо закрыты. Ни щелочки, ни лучика света под дверями. Мадам Помфри легла спать, Моуди мог быть где угодно, но, скорее всего, в доме его не было. Дежурных авроров тоже не наблюдалось. Тишина стояла поистине гробовая.
Гермиона нырнула в открывшийся дверной проем.
Здесь оказалось еще темнее. Всего один факел на стене едва тлел. Его обморочное мерцание не дотягивалось даже до противоположной стены, так что пришлось зажечь палочку. Гермиона пересекла коридор быстрым шагом и очутилась перед аркой входа в подвал. Решетчатые двери были сомкнуты, и в груди кольнуло разочарование... Но нет, с легким скрипом решетки подались, стоило только чуть толкнуть.
И вот она в подземелье. Бывать здесь доводилось часто, - ровно столько раз, сколько мадам Помфри отсылала ее к Снейпу. Приятного в этих посещениях было мало, но сейчас сделалось совсем жутко. Как в ночном кошмаре, проснулось любопытство, и непреодолимо потянуло к картинам в потемневших от времени рамах. Днем здесь ярко горели факелы, и полотна казались серыми и выцветшими, но что если их обитатели ведут ночной образ жизни?
Глупо, подумала Гермиона. Скоро тебе за каждым углом начнут мерещиться Упивающиеся или покойники. Нервы, нервы... Но палочку на первую встречную картину все же направила... или, вернее, подняла несмелой, дрожащей рукой.
И отшатнулась, издав полузадушенный вскрик. Палочка вылетела из разжавшихся пальцев, продолжая светить уже с пола, а Гермиона чудом устояла на ногах, привалившись к противоположной стене и будучи не в силах оторвать взгляд от холста. Зеркало, всплыла в сознании спасительная мысль, и тут же была отвергнута очевидным противоречием. На Гермиону действительно взирали ее собственные глаза: пронзительные, чуть насмешливые, - и волосы струились по плечам черными, блестящими змейками. И неестественно яркие губы - кричащий мазок краски на черно-белом портрете, - кривились в самодовольной усмешке. А лицо, словно намазанное в несколько слоев белилами, с подрумяненными скулами и решительным, острым подбородком, казалось знакомым и чужим одновременно. Если бы у Гермионы был ее собственный антипод, он бы выглядел именно так: гипсовый слепок недостатков и утрированных до неприязни достоинств. Безобразное лицо.
Гермиона неуверенно присела, будто опасаясь, что "отражение" вылезет из картины и ударит со спины, подняла уже начавшую гаснуть палочку, и снова взглянула на холст. "Отражение" стояло перед ней в полный рост. Длинное белое платье... или сорочка... Гермиона невольно окинула себя взглядом: ничего подобного. Обычная врачебная мантия. "Отражение" тем временем улыбнулось, глумливо приподняв брови, присело в легком поклоне, придерживая юбку, и вдруг развернулось - и его словно подхватило ветром и стерло с картины.
- Мерлин, что за фокусы, - пробормотала Гермиона, внезапно почувствовав, что вся покрыта липким холодным потом. - Маги появляются на картинах только после своей смерти, - с расстановкой произнесла она, стараясь задавить в груди растущую панику. - Но я еще жива. Значит, то, что я видела, - это не я, это мое... черт, это мое отражение. Только не настоящее, а... какое-то альтернативное. Или будущее? Что ж, - Гермиона подняла голову. - Есть способ проверить.
Со следующей картины на нее взглянул Рон. Грустный, усталый Рон, сидящий на скамейке посреди пепелища. Шевелюра огненно-рыжей кляксой горела посреди картины. Вокруг бродили тени, мутными разводами виднелись вдали очертания здания... Хогвартс? Или Нора? Рон тоже улыбнулся ей - от его тоскливой улыбки кожу продрало морозом, - и вдруг истлел на глазах, рассыпался золой, и налетевший откуда-то вихрь разметал его останки по серой долине.
- Как будто боггарт, только в рамке, - нахмурилась Гермиона. - Сколько раз здесь проходила и ничего не замечала.
На остальные картины она предпочла не смотреть. Зачем, если каждая показывает свой вариант апокалипсиса одной конкретной человеческой жизни? Надо обязательно расспросить Гарри об этих картинах. Или лучше Моуди? Переступить через неприязнь и спросить.
Странно. Куда делся Таккет с напарником? Гермиона дошла до поворота и робко заглянула за угол. Никого. Дверь в палату Снейпа закрыта, прислоненная к стене, стоит доска для игры в волшебные шахматы. Отлучились по нужде? Оба сразу?
Но размышлять над этим не было времени. Гермиона на цыпочках вернулась в коридор с картинами, почти к самой арке, и свернула в узенький тупичок. Обитая железом дверь заскрипела, когда Гермиона потянула за массивное кольцо, и отворилась.

***

... 1563 год от Рождества Христова... Процесс над Агнессой Блэк состоялся седьмого августа... Приговорена к сожжению на костре... Исчезла за час до исполнения приговора.
... 1597 год от Рождества Христова... Анна Блэк, уличенная в занятии алхимией в подвале собственного дома на площади Гриммо... арестована... проведено дознание, длившееся четырнадцать часов... применены методы... неоспоримые доказательства в виде дьявольской метки...
Гермиона вздрогнула и внимательнее вгляделась в текст.
... найдено нечувствительное к боли место под левой лопаткой... приговорена в сожжению на костре... Исчезла сразу после вынесения приговора.
Опять не то!
А, вот еще.
... 1655 год... Дорис Блэк, замечена вылетающей из трубы дома номер 12 на площади Гриммо верхом на метле...
Эк! Из трубы! Предложить, что ли, Гарри попробовать?
... После ареста под пытками созналась, что летала на шабаш, танцевала с нечистой силой и пила кровь мертвых младенцев...
Бррр. Ну и воображение у священнослужителей, однако.
... Служанка подтвердила свидетельства очевидцев, утверждая, что сама неоднократно видела Дорис вылетающей через камин... в качестве косвенного доказательства под страхом смерти призналась, что госпожа нанесла ей на руку дьявольскую Метку в виде свернувшейся клубком змеи...
Гермиона подпрыгнула от неожиданности и чуть не уронила с коленей стопку полуистлевших пергаментов. Кровь застучала в висках, глаза сощурились, стремясь не пропустить ни единого слова.
... Служанка принесла публичное покаяние... девяносто дней строгого поста, после чего пожизненная ссылка в монастырь для замаливания грехов - своих и Дорис Блэк... Метка на левой руке выжжена каленым железом...
Мерлин всемогущий!
... Умерла мучительной смертью, не перенеся выжигания... Дорис Блэк казнена на площади...
- Люмос максима! - приказала Гермиона, и свет вспыхнул, щедро изливаясь с кончика волшебной палочки.
Три с половиной часа утомительных поисков в полумраке захламленного подвала. Святая святых дома 12 на площади Гриммо, как выразился Моуди. Всем этим книгам и документации впору храниться в библиотеке под чарами, но кто-то рассудил иначе. Видимо, скопленная за века макулатура представляла не только тайну, но и опасность, раз ее спрятали в подвале? На это и рассчитывала Гермиона, проникнув в подвал. Рассчитывала найти упоминания о ведьмах из рода Блэк. О волшебниках. О колдунах. Об их слугах. О публичных маггловских процессах.
И ведь нашла!
Значит, Метка применялась уже тогда. Осталось узнать, были ли случаи выживания после ее выжигания... Каленым железом, надо же! А что, если Снейпу... тоже каленым железом?!
Избегая ужасных мыслей, Гермиона зашуршала страницами документов. И, наконец - вот оно!
... 1786 год... Антей Блэк... незаконнорожденный сын...
Черт! Весь пергамент заляпан какими-то коричневыми пятнами! Чей сын? Да бог с ним. Опять Метка! И снова каленое железо.
... На третий день после уничтожения дьявольской Метки прислужник Сатаны продемонстрировал абсолютно здоровую руку...
Не может быть.
... ни следа чудовищного ожога...
Так не бывает.
... чудесное избавление признано сатанинскими кознями... Антей приговорен к смерти через повешенье и посмертное сожжение на костре...
Или бывает?
... Исчез с подножия эшафота...
А дальше?! Дальше-то что?
Гермиона отбросила ставший бесполезным пергамент, вскочила с колен и быстро, уверенно стала водить палочкой по засаленным корешкам книг. Где-то здесь должно то, что она ищет. Мерлин, помоги! Одну за другой она принялась снимать книги со стопки. Открывать, читать заглавия, складывать в сторону. На третьей стопке ей, наконец, улыбнулась удача.
- Антей Блэк. Дневник, - прочла она, внутренне обмирая. - Сейчас... Где здесь 1786 год... Есть!
Гермиона тупо уставилась на последнюю страничку тощей рукописи. Размашистым, ровным, но далеко не каллиграфическим почерком на странице было выведено несколько предложений.
"5 апреля 1786 года, инквизиция признала меня виновным в совершении преступлений против святой церкви. Далась мне их церковь!"
Ниже:
"7 апреля 1786 года. Впрочем, мне не на что жаловаться. Они избавили меня от жуткого проклятия - этой чертовой Метки. Адьё, папА, не поминайте лихом!"
И еще ниже:
"8 апреля 1786 года. Удивительная все-таки птица, этот..."
- Что??? - Гермиона едва не взвыла от разочарования. - Не может быть! - Направила палочку на страницу:
- Апперио!
Ничего не произошло. Запись обрывалась. Не исчезала, написанная магическими чернилами, не стерлась от времени, а обрывалась! Продолжения попросту не существовало.
- Нечестно, - по-детски всхлипнула Гермиона. Разочарование слезами подкатило к горлу. Разгадка казалась так близко - только руку протяни. И ускользнула, всего на миг подарив напрасную надежду. Гермиона закрыла дневник, чувствуя, что еще немного - и позорно разревется от бессилия. Впервые в жизни она НЕ ЗНАЛА, что ей делать дальше. Спасение Северуса Снейпа вдруг стало таким первостепенно важным, словно это был не Снейп, а кто-то близкий, родной, любимый. Мама или папа, например. Или Гарри. Или Рон. Спускаясь в подвал, она надеялась, но не верила до конца в успех своего поиска. И вдруг, всего в шаге от триумфа... облом, как говорит Джинни. Чертов Снейп! Чертов Антей! Не мог дописать предложение по-человечески. Птица. Какая еще птица?
Тихонько всхлипывая от досады, Гермиона встала с колен. Может, и не было никакой птицы, мрачно размышляла она, складывая разворошенные книги на места. Может, у него за окном просто соловьи пели, а он от радости записал. От потрясения. Он же умирать собирался, с отцом уже попрощался. А тут...
Все. Довольно с нее мозговых атак. Если Помфри позволит, она вообще больше не приблизится к Снейпу. Кто его знает, вдруг и ему соловьи... приглючатся.

***

Гермиона вышла в коридор, плотно затворила за собой дверь, прислушалась. Тишина. Интересно, а Таккет с напарником все еще отсутствуют? Или уснули? Вот Моуди уши надерет, если узнает.
Из чистого любопытства Гермиона подкралась к повороту и выглянула. Их, и правда, не было.
Зато дверь в палату Снейпа оказалась приоткрыта.
Это что еще за новости?! Гермиона напряглась, чувствуя, как внутри зарождается тяжелое, неприятное предчувствие. Доска для игры в шахматы стояла на прежнем месте, а ведь она провела в подземелье не меньше четырех часов! И это лучшие авроры Министерства? Или...
Гермиона прижала ладошки к вспыхнувшим щекам. Сердце забухало в груди, заметалось, как птица в клетке... Опять птица, чтоб ее! Чего стоит сильному темному колдуну обвести вокруг пальца двух авроров-сопляков? У них школа, дрессировка, если угодно, великолепная реакция, сноровка, сила... количество, в конце концов. Их элементарно больше, пусть даже всего на одного человека. Иногда это играет решающую роль. Но за Снейпом стоит опыт. О, да. И не просто опыт, а боевая закалка. Выдержка. Стальные нервы. Ни капли эмоций, ни тени сомнений. И Тьма... Недаром он так рвался преподавать защиту от темных искусств. Снейп сильнее - объективно, а не по расчетам Моуди. Чего стоила одна только гипнотическая сила его взгляда!
За несколько секунд, прошедших с момента оценки ситуации, Гермиона так твердо уверилась в побеге Снейпа, что даже не задалась вопросом, зачем ему это понадобилось. В мыслях все еще прокручивались фразы из дневника Антея Блэка: "Удивительная все-таки птица, этот..." Кто сказал, что зельевар смирился с участью бессильной жертвы? Кто записал его в покойники? Что, если ему известно это средство... эта птица, и он только и ждал повода улизнуть из-под охраны?
А она-то, дура, не придала значения отсутствию авроров! Не подняла тревогу! В том, что Снейп сбежал - ее вина! Она должна немедленно разыскать Моуди и...
Но что это? Голоса?
Гермиона тряхнула головой, пытаясь привести разбегающиеся мысли в порядок и сосредоточиться. Не время паниковать. Из-за приоткрытой двери и впрямь доносились голоса, но отсюда не разобрать, надо подойти поближе.
На ватных ногах Гермиона сделала несколько шагов.
И застыла на месте, не понимая... не в силах принять, поверить в то, что происходит в комнате.
- Мррразь...
Чей это голос?
- Ты мне за все ответишь...
Непонятный звук.
- Мерзкий, грязный ублюдок...
Удар.
- Говори, сволочь!
Хруст.
- Хватит тут корчить из себя божьего агнца...
Стон.
- Аластор, сэр, вы уверены, что не достаточно?
- Заткнись! Я сам знаю, когда и сколько достаточно!
Снова удар. Что-то ломается с тошнотворным хрустом, что-то хлюпает, чей-то слабый голос мучительно стонет от боли.
- Мразь!
- Аластор, прекратите!
- Молчать!
- Он не выдержит...
- Я ему не выдержу! Встань... Я сказал, встать, сучье отродье!
Удар, грохот падающего стула, звон эмалированного подноса для лекарств, что-то стеклянное разлетается на сотни осколков. Короткий, придушенный крик, переходящий в мокрые хрипы, в рваное, свистящее дыхание.
- Держите его оба. Таккет!
- Я не могу... у него ноги...
- Ты у меня заговоришь, мразь, иначе я тебя заживо сгною в этом гробу... мерзкий... поганый...
И вновь какофония звуков - от скрежета и хруста до агонических сокращений голосовых связок. Звуки обрушились на мисс Грейнджер ледяным шквалом, промозглым ветром, громовыми раскатами сердца. Звуки разрывали голову на сотни мельчайших частиц, а она все продолжала слушать - и слышать их адский грохот. Зажав ладонями уши, сдавив голову, что было сил, она зажмурилась, силясь изгнать весь этот нечеловеческий ужас, отгородиться, забыть... Забыть!!! Этого не было, ничего не было! Завтра ты не вспомнишь ни мгновения из этого кошмара... Нет! НЕТ!!!
- Не-е-ет! - завизжала Гермиона.
Боль скрутила живот, словно неотесанный деревянный кол вошел в тело снизу вверх, протыкая внутренности, дробя кости. Тошнотворный металлический привкус крови заполнил рот, и Гермиона забилась в агонии. Она была там, за приоткрытой дверью. Она больше не чувствовала себя человеком - мешком изломанных конечностей, вырванных суставов, лопнувших сосудов и окровавленного мяса. Она корчилась от боли... хотя, скорее всего, это уже не боль, это отвращение к самой себе как к куску мяса, в котором боль и ненависть выжгли все человеческое, - отвращение до рвоты, до помешательства. Она кричала безмолвным криком, от которого разрывалось горло. Униженная, раздавленная, сломленная... просто перебитая пополам.
- Нет... нет... - задыхаясь, шептала она, соображая, что по-прежнему стоит возле двери, привалившись спиной к стене. Лицо перекошено, из прокушенной губы сочится кровь... так вот откуда этот привкус.
Напротив, на полу - шахматная доска. Как будто так и должно быть. Как будто не происходило этого кошмара всего в каких-то футах отсюда.
- Оставьте его так, - голос пробился в сознание, словно сквозь мокрую вату. - Утром вернемся и поговорим, а пока пусть медленно подыхает.
- Аластор, сэр... Если кто-нибудь войдет...
- Запомни, Таккет. Есть добро, а есть зло. Есть действие, и есть противодействие. Третьего не дано. Реши, на чьей ты стороне, мальчик, и выполняй свою задачу в соответствии с этим решением.
- Но...
- Третьего - не дано, - вкрадчиво повторил Моуди. - Это все, что ты должен запомнить.
Гермиона попятилась, кожей ощущая приближение человека к внутренней стороне двери. Еще немного, и дверь распахнется, и он появится в коридоре, и пойдет по нему, стуча железной ногой. Прямо на нее.
Ее уже не волновало, что ее могут услышать. Сейчас, в состоянии шока, мозг отключился, вытесняя все страхи и сомнения. Она больше не была Гермионой Грейнджер: ни заучкой, ни всезнайкой, ни магглорожденной, ни правильной, порядочной, понимающей, верной друзьям - никакой! Вся ее сущность растворилась в одном единственном ощущении. В огромном, всепоглощающем болевом спазме. Физическом, моральном, душевном. И никакого дела ей не было до приближающегося стука железной подметки о каменный пол. Пусть видит. Пусть наслаждается произведенным эффектом. И эти... как их... тоже пусть видят.
Развернувшись, она пьяной походкой пошла прочь. Она так и не узнала в ту ночь, видели ее или нет.
Стены качались, пол то и дело подпрыгивал, когда она, спотыкаясь в темноте о ступени, пыталась подняться по лестнице. Решетка под аркой отяжелела раз в сто, и она истратила последние силы на борьбу с ней.
Как шла мимо гостиных, как поднималась на второй этаж, как очутилась в собственной комнате, память начисто стерла.
Очнулась она только утром, когда в комнату с участливыми возгласами забарабанил Гарри. Очнулась и поняла, что сидит на кровати все в той же одежде и тупо смотрит в стену.

Глава 6.

- Гермиона? Гермиона, открой! Мадам Помфри тебя с утра ищет. Гермиона!
- Уходи.
- Что? - Гарри ненадолго оторопело замолчал. - Что случилось? Ты в порядке? Да открой же.
- Уходи.
- Послу... э-э-э, мадам Помфри?... Да, она у себя, но...
- Мисс Грейнджер! - раздался властный, холодный голос докторши. - Будьте любезны открыть дверь и объяснить, что происходит! Где обещанное восстанавливающее зелье? Почему вас не было на утреннем обходе?
Дверь тихонько скрипнула.
- В чем дело, ми... Гермиона?
Девушка отвернулась и шатающейся походкой побрела обратно к дивану. Бледная, растрепанная, с черными кругами под глазами и мелко дрожащими руками. Села, подтянула под себя ноги, обхватила колени ладонями и уставилась в пустоту. По всему выходило, что просидела она так уже долго.
- Ты что, не ложилась? - удивился Гарри, входя следом за мадам Помфри.
Девушка отрешенно покачала головой.
- Вам плохо? У вас температура? Дайте-ка руку...
- Со мной все в порядке, - с неожиданной злостью Гермиона вырвала ладошку из цепких пальцев мадам Помфри. - Не трогайте меня.
Докторша выпрямилась. Озабоченный вид стерся с ее лица, уступая место надменной, строгой маске.
- Я жду объяснений, мисс Грейнджер.
Гермиона подняла на нее взгляд: дерзкий и злой.
- Вы лучше у Моуди спросите, он вам скажет, - едко выплюнула она. - Он знает лучше меня, он вам предоставит такие объяснения... все-все знает. Моуди.
Фамилия сорвалась с губ каплей яда... или нет, кислоты. Разъедающей, убивающей кислоты.
Мадам Помфри нахмурилась.
- Аластор обидел вас?
Гермиона вздрогнула. "Аластор, прекратите!"
- Нет.
- Вы уверены?
- Он меня не обижал!
- Тогда...
- Но я не выйду из комнаты, пока он в доме. Не хочу... не могу его видеть... - Гермиона тоненько всхлипнула, вся ее враждебность вместе с этим бессильным всхлипом сошла на нет. Плечи вдруг затряслись, по щекам покатились слезы, и мисс Грейнджер, судорожно прижав к лицу трясущиеся ладони, позорно разрыдалась.
- Ну, ну, милочка, возьмите себя в руки, - мадам Помфри шагнула ближе, но прикасаться к девушке больше не рискнула. За время работы колдомедиком она насмотрелась достаточно, чтобы безошибочно ставить диагноз практически с первого взгляда, а сейчас все было яснее ясного: невроз.
- Мистер Поттер, спуститесь в кухню, заварите зеленого чаю покрепче, и можно с мятой. Только настоящего чаю, а не колдовской бурды, не вздумайте халтурить!
- Хорошо, мадам Помфри, - пролепетал сбитый с толку Гарри, пятясь к двери. - Я мигом.
И выскочил в коридор.
- Гермиона, - голос женщины потеплел, и в нем появились незнакомые участливые нотки. - Расскажите мне все по порядку, вам легче станет.
Не переставая хлюпать носом и смазывать с лица бегущие по щекам слезы, девушка отрицательно затрясла головой. Не получалось выдавить из себя ни слова.
- Ну, хорошо. Тогда я скажу все за вас. Вы позволите?
Гермиона на мгновение приподняла голову, взглянула на мадам Помфри из-под опухших красных век и снова спряталась в ладонях.
- Вы сегодня были в подвале? - мягко осведомилась Помфри.
Плечи девушки нервно дернулись.
- Вы увидели что-то, чего вам видеть не следовало, - не вопрос - утверждение. - Вас это потрясло.
- Это чудовищно, - выдавила Гермиона в прижатые к губам ладошки. - Вы... вы все знали, да?
- Догадывалась. И предупреждала вас однажды. Но ваша самонадеянность...
- Это не самонадеянность! Я доверяла ему, понимаете? Доверяла и...
Она вдруг замолкла на полуслове, кусая бордовые, как вишни, губы. А доверяла ли? Неприязнь, возникшая в последние недели к Аластору Моуди, подспудный страх - это же... Мерлин, это же было самое настоящее предчувствие! Интуитивно чувствуя опасность и не находя ее источника ни в доме, ни за его пределами, она списала свое дурное настроение и какое-то внутреннее бессилие на нервное перенапряжение. Она искренне верила, что это пройдет, надо только отдохнуть, набраться сил, взять себя в руки и поставить новые жизненные цели.
- Аластор серьезно считает, что делает свою работу, - сказала мадам Помфри. - Я осуждаю его методы не меньше, чем вы, но...
- Вы там не были, - прошептала Гермиона, глотая слезы. - Вы не слышали... - она дернулась и вдруг резко сменила тему:
- Что со Снейпом?
Мадам Помфри поджала губы и отвела глаза, словно сомневаясь, стоит ли отвечать.
- Как он? - не унималась Гермиона, чувствуя приближение новой волны рыданий. - Что с ним сделали?
- Он в порядке, - нехотя отозвалась докторша. - То есть, он жив, но Аластор запретил накладывать на него заживляющие заклинания. Утром я тайком напоила Северуса отваром трав, ему стало легче.
- Что значит, запретил?! - лицо у Гермионы вытянулось.
- Мисс Грейнджер, я вообще не имею права рассказывать вам подробности, все это не в моей компетенции. Поэтому не задавайте ненужных вопросов.
Гермиона снова уткнулась в мокрые ладошки, ее плечи задрожали.
- Вы ведь с самого начала знали, что Северус обречен, - докторша постаралась, чтобы голос звучал успокаивающе, вот только ее слова отнюдь не вязались с тоном. - Честно говоря, мне не совсем понятна ваша реакция. Да, Аластор перегнул палку, вы невольно оказались свидетелем отвратительной сцены. Но Северус Снейп - предатель! Он убийца, он... Упивающийся! А на войне...
- Да при чем тут война! - взвизгнула Гермиона, резко отнимая руки от заплаканного, подурневшего, искаженного гримасой отвращения лица. - Война закончилась! А если даже и нет, мы же люди! Мы - не они, не Упивающиеся, мы не пытаем пленных, не превращаем их в мешки с костями, которые можно ломать, дробить, сращивать, а потом ломать заново! Иначе в чем отличие? Мы - люди, поэтому мы на одной стороне. Мы проповедуем добро, сострадание, любовь, прощение, в конце концов! А они - убийцы, упивающиеся смертью и всей той грязью, на которую способны. И если мы перенимаем их методы, если мы начинаем убивать не по необходимости, не в порядке самозащиты или установления справедливости, то мы не отличаемся от них ничем. НИЧЕМ!
- Мисс Грейнджер...
- Снейп - тоже человек. Вся разница в том, что мы это признаем, а они - нет. И методы у нас должны быть человеческие, а не... не зверские. Что такого важного он может сообщить, ради чего стоит превращать его в... и издеваться, и... Эта информация, она стоит того, чтобы самим становиться извергами?
- На карту поставлены жизни, - холодно процедила мадам Помфри, прерывая максималистский монолог мисс Грейнджер. - Моуди уверен, что Северус знает имена нападавших на Хогвартс. Повторяю, я не оправдываю его методов...
- Но вы закрываете глаза.
- Я не вмешиваюсь, потому что это не мое дело! И тем более, не ваше!
Гермиона заткнулась, ловя ртом воздух. Дышать было тяжело, говорить - еще тяжелее, а в голове - ни единой связной мысли, одни восклицания, пустые упреки да обрывочные фразы.
- Сдается мне, еще немного, и Аластор превратится для вас в олицетворение мирового зла, - сухо заметила Помфри. - Вы цепляетесь за следствия его поступков, напрочь позабыв о причинах, а ведь он действует во благо...
- К черту такое благо, - проворчала Гермиона, постепенно утрачивая боевой запал.
- Можно? - в комнату с бестолковым видом вошел Гарри. В одной руке у него была чашка с чаем, а под мышкой - вазочка с вареньем. На указательный палец другой он рассеянно дул.
- Какая-то тварь в серванте завелась, - сообщил он. - Тяпнула за палец.
- Я бы советовала вам хорошенько подумать, прежде чем кидаться обвинениями, - произнесла мадам Помфри, обращаясь к Гермионе, и направилась к выходу.
- Решить, на чьей я стороне? - горько усмехнулась девушка.
Но Помфри уже скрылась за дверью.
- В чем дело? - неуверенно спросил Гарри, глядя в зареванное лицо подруги и вкладывая ей в руки чашку с горячим чаем. - Что я пропустил?
- Ты знаешь птицу, способную вылечить смертельную рану? - невпопад, с какой-то тяжелой, мрачной решимостью осведомилась Гермиона. Переход от истерики - а по всему видать, в его отсутствие с девушкой приключилась самая настоящая истерика, - к сухому, академичному тону, казался нелепым и пугающим.
- Знаю, - ответил он. - Феникс.
Кружка выскользнула из дрогнувших рук и с громким стуком разбилась об пол. Осколки фарфора и брызги кипятка разлетелись во все стороны.
Какая же я глупая!!!
- И... - Гермиона от волнения утратила дар речи. Прокашлялась. - Где... его можно... достать?
- А зачем тебе? Постой. - Гарри изумленно уставился на девушку. - Ты думаешь...
- Нет. Не думаю.
Гермиона поднялась с кровати. Ее личико внезапно стало сосредоточенны, и только воспаленно горящие глаза выдавали бушующие внутри эмоции. Расколов волосы, она отыскала на тумбочке расческу и добавила:
- Я ЗНАЮ.
Волосы наэлектризовались и встали дыбом. Длинные, густые, непослушные, вьющиеся, как пакля, - каждый волосок в свою сторону. Давно бы обрезала, если бы не боялась стать похожей на красно солнышко с торчащими во все стороны лучиками. Красно - от стыда, естественно.
Кое-как собрав своенравную копну сена в хвост, Гермиона повернулась к Гарри, который стоял и молча, неодобряюще разглядывал ее.
- Не вздумай, - наконец, изрек он.
- Что не вздумать? - одна бровь недоуменно приподнялась.
Он терпеть не мог, когда она становилась такой фальшивой. Когда в нем самом просыпался бунтарской дух, он мог натворить дел: наорать, обидеть, больно задеть, не говоря уже об импульсивных поступках, о которых приходилось жалеть потом девять раз из десяти. С Гермионой все было по-другому. Замкнувшись в своем горе, или обиде, или потрясении, она надевала на лицо маску лживого равнодушия. Она просчитывала что-то в уме, не делясь планами ни с кем, даже с лучшими друзьями, а потом ставила перед фактом и реализовывала задуманное. С помощью или без - дело десятое. Так было с Ритой Скитер на четвертом курсе, или с задачкой про оборотней, которую подбросил Снейп на третьем. В любом случае от изменившегося поведения девушки веяло крупными неприятностями - уж что-что, а неприятности Гарри за семь лет научился чуять за версту.
- Феникса не купишь в обычном магазине, Гермиона, - терпеливо объяснил Гарри. - Очень редкая птица, сама выбирает себе хозяина. Вернее, друга. Единственный феникс, которого я видел, был у Дамблдора, но он улетел. Но даже если тебе повезет, и ты найдешь его, как ты собираешься заставить его прослезиться над предателем и убийцей?
- Мне не нужен феникс, - сказала Гермиона, втыкая в волосы беленькую наколку и застегивая пуговички на своей медицинской мантии. - Только его слезы. И я знаю, где их взять.
- Гермиона! - в голосе Гарри прорезалась... мольба? отчаяние? Как он мог ее образумить?!
- Если Метка не подействует, я сам убью этого ублюдка, - Гарри сжал кулаки. - Жить он НЕ БУДЕТ, это единственное, что я тебе обещаю.
- Удивляюсь, как ты до сих пор этого не сделал.
- Я и без Снейпа достаточно сделал, - проворчал Гарри.
- Наверное.
Гермиона замешкалась в дверях.
- Пойду в лабораторию. Отдам Помфри восстанавливающее зелье. Извини за чай, ладно? В другой раз.

***

Оказаться здесь снова было невыносимо. Гермиона мягко ступала по каменному полу мимо мутно-серых картин, изо всех сил пытаясь не выдать охватившую ее панику. Кто бы знал, чего ей стоила эта натянуто-приветливая улыбка, когда сердце в груди металось пойманной птицей, а налитое тяжестью тело отказывалось повиноваться.
Таккет с напарником играли в волшебные шахматы, подпирая противоположные стены коридора. Доска висела перед ними прямо в воздухе, фигурки сердито топтались на своих клетках.
- Обед, - коротко сообщила Гермиона.
Ноги подкашивались. Глупая улыбка, казалось, намертво приклеилась к лицу, и от этого она чувствовала себя еще отвратительнее.
Сейчас авроры преградят ей дорогу, вежливо сошлются на приказ Моуди, или даже Помфри, если наглости хватит, и развернут ее туда, откуда пришла. А у нее внутри такое... Внешне спокойная и уравновешенная, она за свою реакцию не отвечала.
Сердце грохотало где-то в ушах, заглушая голоса авроров.
- О, мисс Грейнджер, - мужчины бегло переглянулись, и от гермиониных глаз не укрылось легкое замешательство. Что ж, она не одна чувствует себя не в своей тарелке. У Таккета вон тоже черные круги под глазами. Или это свет от факелов так причудливо падает?
- Входите, только...
Она не выдержит, не выдержит.
- ... ему, э-э-э, нездоровится, если вы понимаете, о чем я. То есть...
- Я понимаю, - перебила Гермиона, чувствуя, как ее охватывает истеричная дрожь, и коленки превращаются в кисель. Пустили! Ей позволили войти!!
- Не беспокойтесь, - она вымученно улыбнулась и толкнула дверь плечом.
Полутьма. В душном, спертом воздухе плавают запахи расплавленного воска, дыма, давно не мытого тела, каких-то трав. Ничего приятного, но Гермиона с жадностью втянула носом всю эту знакомую, волнующую смесь. Странно, но она почти успокоилась за несколько секунд, проведенных у порога. Или нет, скорее, волнение просто перешло в иную стадию: из него исчез негатив. Ему на смену пришло ощущение... правильности? Комфорта? Как будто она, наконец, очутилась там, где должна была быть.
- Профессор Снейп, сэр, - робко произнесла Гермиона, вглядываясь в неподвижно лежащую под простынями фигуру. Кажется, он спал, повернувшись спиной к двери. Мадам Помфри же напоила его успокаивающим зельем, запоздало спохватилась Гермиона, а она-то рассчитывала...
А на что, собственно, она рассчитывала? Удостовериться, что с ним все в порядке? Убедиться, что ночной кошмар ей не приснился и не был плодом ее воспаленного воображения? Поговорить?
Гермиона сделала неуверенный шажок к кровати.
И Снейп резко вздрогнул, оборачиваясь. Бледный, с кровоподтеками на лице, остро выпирающими скулами и грязными, спутанными волосами, падающими на глаза.
- Какого черта вам опять надо, Грейнджер, - прорычал он и как-то нелепо задергался, сжимая мятые серые простыни в кулаках. Искаженное лицо заблестело от выступивших бисеринок пота. Прилагая титанические усилия, корчась от боли и злости, проклиная все на свете: окаменевшее, изломанное тело, застывшую в дверях девушку, себя самого и тот день, когда появился на свет, - он пытался сесть.
Гермиона мгновение стояла, как громом, пораженная его жалкими, бессмысленными потугами. В груди защемило, и так невыносимо, до дрожи захотелось избавить его от этой муки и унижения, помочь, поддержать...
- Давайте, я... - бездумно выпалила она и, как будто черт попутал, бросилась к нему, стукнув подносом с зельями по тумбочке.
Он отшатнулся, как от прокаженной. Глаза полыхнули бешенством, губы скривились в какую-то немыслимую ломаную линию. Ужас, омерзение.
- Вон! - прошипел он. - Вон отсюда! Проваливайте к черту с вашим гриффиндорским состраданием! К черту! Прочь!
И сгусток чего-то черного, плотного, бестелесного, толкнул в грудь, пронзая тело болью и лютым холодом. Гермиона взмахнула руками и отлетела к выходу, больно стукнувшись о стену спиной. Но как?... Как он смог это сделать?...
- Я знаю про Непреложный обет! - выдохнула Гермиона прежде, чем успела подумать. Снейп смотрел на нее все с тем же выражением отвращения на лице, только теперь оно как будто застыло.
- Что это значит? - через силу произнес он.
- Сэр, - Гермиона несмело приблизилась к кровати на несколько шажков, повела плечом, проверяя ушибленную лопатку. - Ответьте мне на один вопрос. Если бы не существовало обета, вы бы назвали тех, кто участвовал в нападении на Хогвартс?
Минута молчания, две... Снейп не отрывал от девушки тяжелого взгляда. Гермионе показалось, он снова попробует прочесть ее мысли, и она напряглась, готовясь выставить мысленный барьер, как учил Гарри. Но Снейп лишь разомкнул разбитые губы и, не меняясь в лице, шепнул:
- Убирайтесь.
Что-то подсказывало, что сейчас с ним лучше не спорить.
- Хорошо, - Гермиона покорно кивнула. - Я зайду попозже. Если успею до очередного визита Моуди.
И выскочила за дверь, не дожидаясь нового взрыва негодования.

***

- Я не могу отослать ее к родителям, Аластор! Девочка нужна мне - нам всем! Она неплохо справляется с обязанностями зельевара. Если я позволю ей уехать, мы лишимся талантливого работника. Я уже не говорю о ваших спецзаказах, - голос мадам Помфри многозначительно завибрировал.
- Она может работать в другом месте, - проскрипел Моуди. - В Хогвартсе. В лабораториях Мунго.
- Она нужна мне здесь.
- А мне нужна спокойная обстановка, чтобы закончить работу, - фыркнул аврор. - Без дамских истерик и патетических речей. Осталось от силы три дня... С какой частотой идут приступы?
- Один-два раза в час.
- Тем более! Если я не развяжу ему язык, он сдохнет, и мы останемся в полной...
- Вы думаете только об информации, Аластор! А он человек, и он на грани смерти! Подумайте хоть раз о том, каково это, знать, что твои дни сочтены.
- Еще одна нервная барышня на мою голову, - прорычал Моуди. - Хватит уже, Помона. Может, он и был человеком когда-то. Лет сорок назад. В материнской утробе. Но у меня на этот счет другое мнение. Сейчас это грязная, вонючая вошь, и самое лучшее, что мы можем сделать, - это раздавить ее, выжав из нее хоть каплю пользы.
- Вы говорите это о каждом новом пленном...
- Я вам больше могу сказать, - голос аврора понизился, став похожим на скрип давно не смазываемых дверных петель. - Многие из этих пленных побывали здесь, вот в этих самых застенках. И всех их я сломал. Сломаю и этого.
Повисло молчание.
Прижавшись спиной к стене, Гермиона слышала стук собственного сердца. Камень холодил кожу сквозь два слоя ткани - блузку и мантию. Сдерживаемое дыхание разрывало легкие. Страх быть замеченной гнал по венам закипающую кровь.
- Переведите отсюда Грейнджер.
- Нет. Она не мешает.
- Это вам так кажется. Девчонка способна на многое, в том числе на безрассудство. Чистый омут, я таких много повидал. Вчера она проникла в хранилище и перекопала там все книги - кто мне скажет, что ей там понадобилось?
- Девочка с детства любопытна...
- А спросить нельзя было? Зачем тайком лезть? Мало того, она еще и услышала, как я работаю! Уберите ее отсюда, Помона, пока она не сорвалась и не натворила дел. С ее воображением можно представить, какие заголовки появятся в "Пророке"! Весь магический мир узнает, что штаб-квартира Ордена - это камера пыток. Мне плевать на собственную репутацию, но доверие к Ордену может быть подорвано...
- Раньше надо было думать, где устраивать допросы, - отрезала Помфри тоном, не терпящим возражений. - Теперь поздно. Вам мешает Гермиона - убирайтесь сами. Что, в Англии мало подземелий?
- Помона, - угрожающе зарычал Моуди.
- Иначе я сейчас же свяжусь с Минервой, уж она-то найдет управу и на вас, и на ваши методы.
- Помона, Макгонагалл и без вас в курсе моих методов.
- Тогда... - кажется, известие докторшу шокировало. Несколько мгновений в кабинете слышался лишь скрип стула под задом у главного аврора.
- Тогда ваша задача упрощается, Аластор. Отправляйтесь в Хогвартс и забирайте с собой Снейпа. Дайте нам с девочкой спокойно работать. Здесь трое маленьких пациентов, а вы создаете дурную энергетику. К тому же война окончена, этот дом больше не является штаб-квартирой, это собственность Поттера. Его вы тоже ввели в курс дела?
- Угрожаете рассказать Поттеру?
- Если потребуется. Сомневаюсь, что он одобрит ваши методы и позволит вам продолжать в том же духе.
- Позволь я ему, Поттер сам с радостью перерезал бы Снейпу глотку... Но черт с вами! Я согласен. Улажу этот вопрос с Макгонагалл и сегодня же - в крайнем случае, завтра утром, - заберу Снейпа куда-нибудь... Подальше от ваших изнеженных особ.
Железная подметка стукнула об пол. Моуди грузно поднялся со стула.
- Пойду готовить портал.
- Разве здесь работают порталы?
- Если Я захочу, здесь даже вечный двигатель заработает.
- Желаю удачи!

***

Макгонагалл в курсе! Этого не может быть!
Выходит...
Гермиона боялась даже предположить, что могло последовать за этим "выходит". Она пол года проработала в лаборатории, варила зелья, свято веря, что они идут в госпиталь Святого Мунго! Она верила, что в лазарет попадают важные особы, требующие конфиденциальности, усиленной защиты и серьезного медицинского наблюдения. А теперь выясняется, что все это время она принимала участие в... боже... этого не может быть... Веритасерум, афродизиак, несколько видов ядов, наркотическое зелье... Спецзаказы для Министерства. Так вот что это было! Вот почему ее держали в неведении, не подпуская к лазарету на пушечный выстрел, вот для чего многоуровневая защита и мощные заглушающие заклятия на стенах! Все это время рядом с ней страдали люди. Да, вражеские пленные, но что с того?! Снейп тоже враг, но это не мешает ей испытывать сострадание к нему!
Гермиона, точно в тумане, брела по Косому переулку. Серая медицинская мантия не привлекала к себе внимание многочисленных прохожих: окинув беглым взглядом толпу, она заметила еще несколько таких мантий. Где же еще в Лондоне покупать ингредиенты для лекарств, если не здесь?
На улице было сыро и холодно, промозглый ветер раздувал складки одежды и покусывал покрасневшие руки. Совсем не апрельская погода. Гермиона накинула на голову капюшон.
Она пыталась задвинуть горестные мысли подальше и сосредоточиться на цели своего визита в Косой переулок. Но чем больше магазинов оставалось позади, чем чаще в ушах звучали удивленные, недоумевающие, растерянные или откровенно презрительные голоса продавцов, тем труднее было держать себя в руках.
Гарри оказался прав. Фениксов здесь не продавали. Их слез тоже. И если бы не ее самонадеянность... Направляясь в комнату к Снейпу, она собиралась просить у него доступ в какое-нибудь из его личных хранилищ. Она знала, что у него их несколько: в Хогвартсе, в Паучьем тупике (так, кажется, называлось место, где находилось его поместье), да бог знает, где еще! У Северуса Снейпа наверняка можно было найти ингредиенты, куда более редкие, чем слезы феникса.
Но она не попросила. Не смогла. Ей вдруг стало нестерпимо стыдно там, в сырой комнате подвала, пропахшей потом, страданиями и обреченностью. Стыдно глядеть ему в глаза, стыдно клянчить доступ в хранилища. Да и поверил бы он ей? Кто угодно, только не Снейп!
И вот она уже третий час бродит кругами по аллее, с надеждой заглядывая в лавки, не пропуская ни единого торговца. Пора было уходить, пока чересчур наблюдательные прохожие не решили, что она - одна из Упивающихся, глотнувшая оборотного зелья.
- Эй!
Гермиона подпрыгнула от испуга, резко разворачиваясь.
- Привет! - не нее смотрели пустые светлые глазищи Полумны Лавгуд.
- Мерлин, ты меня напугала, - выдохнула Гермиона, держась за сердце и принужденно улыбаясь. - Выскакиваешь, как чертик из табакерки.
- Да ладно, я просто мимо шла, - Полумна покрутила пальцами ручку раскрытого оранжевого зонтика. - А ты что здесь делаешь? Рановато для школьных покупок, а?
- Так... Ингредиенты закончились. Для госпиталя, - уклончиво отозвалась Гермиона.
- Пойдем в кафе? Обсохнешь, ты же вся мокрая.
Ну, не-е-ет, только не с Лавгуд!
- Давай, в другой раз.
- Торопишься в камеру?
- В какую камеру? - не поняла Гермиона.
- В пыточную, - как ни в чем не бывало ответила Лавгуд.
- Откуда ты...
- О... Так я оказалась права? - она ни к селу, ни к городу подмигнула и хихикнула. - Редко ошибаюсь в людях. И в местах.
Тут сквозь дырку в зонтике на нос ей шлепнулась дождевая капля, и Луна скосила глаза к переносице, превращаясь в какое-то нереальное, потустороннее существо. Смешное, нелепое и глупое.
- Как профессор? - осведомилась она, ловя свисающую с кончика носа каплю на палец. - Держится?
- Более-менее.
- Скорее менее?
Гермиона нахмурилась. Наверное, чтобы понимать болтовню Лавгуд, нужно стать такой же чокнутой. Ну, то есть, со странностями в голове.
- Не выживет, - сказала Луна таким тоном, как будто пересказывала сводку новостей.
Гермиона неожиданно ощутила острый, болезненный укол раздражения. Что-то внутри нее воспротивилось словам дурочки-Лавгуд. И это что-то не желало признавать очевидного.
- Почему? - резко спросила она. - Он идет на поправку, я... то есть, мы с мадам Помфри делаем все возможное...
- А Моуди все ваши усилия сводит на нет. Угадала?
Гермиона нахмурилась еще сильнее, брови почти сошлись на переносице.
- Вот видишь. Моуди живым никого не отпускает, а тех, кого отпускает, и живыми-то назвать трудно. Азирса Тарнтони... знаешь такого? Зимой в "Придире" целая серия публикаций была ему посвящена. Папа лично брал интервью... ну, после того, как Тарнтони отпустили. Министерский работник из отдела Тайн, на него завели дело по подозрению в связи с Лестранджами. Он рассказывал о том, как ему руки выкручивали на настоящей средневековой дыбе, а потом клали между ног деревянную колодку и дробили щиколотки молотком. Много всего интересного рассказывал, тиражи выросли до пятидесяти тысяч! Такая популярность, насколько помню, только у морщерогих кизляков была... Кстати, мы с папой в июне собираемся в экспедицию. В Швецию. Говорят, в тамошних лесах водятся настоящие эльфы...
- Рада за вас с папой, но мне правда, пора бежать, - торопливо заговорила Гермиона, озираясь по сторонам. - Еще столько дел...
- А ты немного купила, - заметила Луна. - Вообще ничего. У тебя и сумки нет.
- Не успела, - соврала Гермиона.
- Ищешь что-нибудь особенное, да? Для профессора Снейпа?
- С чего ты взяла?!
- По глазам вижу. Пустые глаза. Загорелись всего один раз, когда я сказала, что профессор не выживет.
- Глупости.
- Как знаешь, - Луна равнодушно пожала плечами. - Мне тоже иногда бывает стыдно, когда подберу какого-нибудь бездомного щенка, а папа его в питомник отвозит. Вроде бы, я его спасла, а вроде бы, и предала. Он может, вчера укусил кого-то, и за это его на улицу вышвырнули? Но у него своя правда, собачья, свое воспитание, окружение. В общем, жалость - это палка о двух концах. Как в той поговорке о благих намерениях.
- Я никого не жалею, - выдавила Гермиона.
- Ты в Лютный переулок загляни, - серьезно посоветовала Луна. - Там все-все есть. Может, найдется зелье и для Снейпа? А если помощь понадобится, знаешь, где меня найти. Я из дома редко выхожу. Сегодня просто погода отличная, ну и... Пока!
- Спасибо, - пробормотала Гермиона, глядя в спину блондинистому недоразумению по имени Луна.
Недоразумение бодро засеменило по тротуару, прячась под кошмарным дырявым зонтиком. Да уж, погода, и правда, отличная. Грязь, сырость, промозглость и беспросветность. Самая та погода для девочек, которые с детства видят фестралов.
Лютный переулок... Не то чтобы мысль не приходила ей в голову. Приходила. Может, поэтому она и не торопилась покидать Косую аллею? Чувствовала, что рано или поздно придется заглянуть в это жуткое место. Оттягивала момент, боялась, с каждым новым кругом убеждаясь, что остается только один выход.
- Пришло время узнать, как далеко ты способна зайти, мисс Грейнджер, - пробормотала Гермиона себе под нос, медленно шествуя мимо лавки мадам Малкин. - Сострадание, человеколюбие - все это пустые слова, если их не подтверждать делом. Так подтверди.
Гермиона остановилась на повороте, украдкой оглядываясь. Прохожие спешили по своим делам. Изморось почти превратилась в полноценный дождь, создавая мутно-серую завесу.
В Лютном переулке было пусто. Сырая каменная мостовая убегала по откосу куда-то вниз, извивалась, перетекала в ступеньки и целые лестницы. Запахи здесь были приторнее, воздух - тяжелее, тени - глубже, а звуки - глуше. Свернув в переулок, Гермиона медленно, опасливо озираясь, побрела по пустынной улочке. Она уже была здесь. Почти два года назад.
Безрассудство, вертелась в голове назойливая мысль. И это она, рассудительная, правильная мисс Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса! Идет по Лютному переулку, рискуя... нет, она предпочитала не думать, чем рисковала, сунувшись сюда. Просто бредет по Лютному переулку в поисках средства, способного залечить рану от выжженной Метки на плече у предателя Ордена... Фу, Мерлин, лучше вообще прекратить всякие размышления, иначе она начнет шарахаться от собственной тени.
- Лавка Борнс, - прочла Гермиона первую попавшуюся вывеску. Точнее, первую попавшуюся вывеску, которая не вызывала страха или отвращения. На ней не было ни черепов, ни гадко ухмыляющихся ведьмочек. Просто два слова "лавка" и "Борнс", а снизу еще меленькими, вытертыми буковками приписка: "скупка и продажа редкостей, артефактов, зелий". То, что надо.
Гермиона коснулась ручки двери.
И та вдруг сама отворилась, впуская ее в темное, захламленное помещение. Впереди, прямо посреди гор барахла стоял крепкий дубовый стол, на котором одиноко горела свеча, и возлежал жирный серый котище. Анимаг, догадалась Гермиона и учтиво кашлянула.
Котяра приоткрыл один глаз и лениво обозрел ее с ног до головы.
- Простите, - произнесла девушка внезапно охрипшим голосом. - Вы хозяин магазина? Мне бы... У меня очень важное дело... То есть мне нужно зелье, которого нет ни в одной лавке.
- Может, вы просто плохо искали, мисс Грейнджер? - осведомился глубокий старческий голос.
Гермиона вздрогнула, поворачиваясь.
- Это Мяус, мой кот, - сообщил незнакомец, эффектно вырисовываясь из тьмы дверного проема. - Всего лишь глупое животное.
- Откуда вам известно мое имя? - Гермиона осторожно попятилась, нащупывая в кармане мантии волшебную палочку.
- Помилуйте, мисс Грейнджер, о ваших великолепных каштановых кудрях ходят легенды!
- Вы что-то путаете...
- Так зачем вы пожаловали? Что могло привести юную волшебницу в мое богом забытое пристанище?
Человек остановился у стола, скрестив руки на груди. Бледные старческие кисти отсвечивали серебром на фоне черного сюртука.
- Я ищу слезы феникса, - прошептала Гермиона. - У вас... есть?
- О, - человек улыбнулся. – А как же. В моей лавке есть все, мисс Грейнджер.
Сердце забилось быстрее.
- Сколько?
- Вас интересует цена? - еще одна неприятная улыбка.
- У меня есть деньги, я готова заплатить...
- Я не назначаю цену в деньгах. Чего будет стоить моя лавка, если за каждый товар я начну брать деньги?
- Но...
- Каждый приносит сюда что-то взамен нужной вещи, мисс Грейнджер. Конечно, я беру и деньги, нужно же на что-то жить. Но с вас, - он говорил, смакуя каждое слово, - я, пожалуй, потребую что-нибудь более оригинальное. И ценное.
- У меня больше ничего нет, - выдохнула перепуганная Гермиона. - Вы же не захотите... - ее голос совсем упал, - мою душу?
Грянул взрыв здорового хохота. Куча хлама дрогнула. Кот с шипением сбрызнул под стол.
- Какой вульгарный оккультизм, мисс Грейнджер! - прокаркал торговец сквозь смех. - От кого угодно ожидал, но не от вас! Вы же умная девушка, как вы можете строить такие нелепые предположения?
Гермиона почувствовала, что краснеет.
- Нет, мисс Грейнджер. С вас я возьму не душу, и даже не молодость, - торговец довольно крякнул. - Сущий пустяк. Вы его и не заметите. Ступайте за мной.

Глава 7.

- Ну, что же, Северус, - Моуди криво ухмыльнулся, обнажив зажелтевшие коронки. - Попрощайся с этим домом. Больше ты его никогда не увидишь.
- Не могу сказать, что расстроен, Аластор, - в тон ему произнес Снейп, не сводя настороженных глаз с жуткой физиономии аврора.
- Это пока, - многозначительно сказал Моуди.
Снейп изобразил насквозь фальшивую кривую ухмылку.
- И какое путешествие ты для меня приготовил? Камин? Маггловский автобус? Или сразу Авада Кедавра?
Моуди самодовольно крякнул, извлекая из кармана небольшое зеленое яблоко. Театральным жестом поместил его на раскрытую ладонь, легонько кивнул стоящей в углу комнаты мадам Помфри, повернулся к Снейпу.
- Знаешь, что это? - осведомился он.
- В жизни бы не догадался!! - ядовито проворчал Снейп. - Будь любезен, просвети убогого, умственно отсталого калеку.
- Портал, - буркнул Моуди, мрачнея. - Никаких каминов и автобусов, мой скользкий друг. На этот раз улизнуть тебе не удастся. Семь степеней защиты! Я потратил восемь часов, накладывая самые мощные чары. Вероятность сбоя равна нулю. Так что ты приземлишься именно там, куда я тебя пошлю, и именно тогда, когда наступит время. В полночь.
- Старый, добрый параноик Моуди, - процедил Снейп. На этот раз его ухмылка выглядела почти настоящей. - Рано или поздно ты перехитришь самого себя. И я рад, что меня не будет рядом, потому что минимум, на что можно рассчитывать, это небольшой ураган баллов на восемь, в котором тебя пожрут твои собственные параноидальные кошмары.
- Довольно!
Моуди повернулся к Таккету и его напарнику.
- На месте все готово?
- Да, сэр.
- Встречают?
- Да, сэр. Только что связывались через камин. Вас ждут.
- Что ж...
Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетела... Гермиона Грейнджер. Испуганная, растрепанная, с подозрительно покрасневшими, вытаращенными глазами и совершенно непередаваемым, диким выражением лица. Не рассчитав траекторию и скорость торможения, чувствительно толкнула Моуди в спину. Яблоко выскользнуло у того из ладони и закатилось под кровать.
- Ай!... Ой... - тяжело дыша, выровняла равновесие. - Что здесь... Что происходит?
- Мисс Грейнджер, - раздраженно зашипел Моуди.
- Милочка! - испуганно всплеснула руками мадам Помфри. - Почему вы еще не в постели? Знаете, сколько времени?!
- Без... - Гермиона кинула взгляд на часы, принесенные Моуди специально по случаю отправки важного "пациента". - Без трех минут двенадцать, мадам Помфри! Простите, я не знала, что здесь... Я только хотела... А потом увидела эти картины... там, в коридоре...
- Вы немедленно вернетесь в свою комнату! - отрезала Помфри.
- Да, сейчас, просто я...
- И Мерлина ради, что у вас на голове?!
- Это...
- Таккет, достань портал. Живо! - велел Моуди.
- Позвольте, я! - Гермиона бросилась на колени прежде, чем молодой аврор переварил приказ. - Я виновата, простите, ради бога... я просто... я...
- Приступ косноязычия, - ехидно предположил Снейп, презрительно скосив глаза на торчащий из-под кровати обтянутый мантией зад Гермионы. Девушка вылезла и выпрямилась, стоя на коленях. Кровь прилила к лицу от досады, на щеках проступили какие-то страшные свекольные пятна.
- И кстати, что с вашей головой? - Снейп приподнял бровь.
- Не ваше дело! - выпалила Гермиона, вскакивая на ноги, и протянула Моуди его яблоко.
- Вон отсюда! - рявкнул тот, выхватывая портал из дрожащих пальчиков Гермионы.
- Как вы смеете, Аластор... - возмущенно начала мадам Помфри.
- Это косынка, сэ-э-эр, - протянула девушка, впиваясь в Снейпа глазами и пятясь к дверям. - Советую почитать учебник по маггловедению. Как-нибудь. На досуге. Спокойной ночи!
И вышла из комнаты.
- Двадцать секунд до активации, - предупредил Таккет, сверяясь с часами.
- Возьми это.
Моуди протянул яблоко Снейпу.
- Ну?
Тот скривился от отвращения, но все-таки с трудом приподнял руку. Его пальцы сомкнулись на теплой, зеленой кожице, коснулись черешка. И спустя несколько мгновений Снейпа на кровати не стало.
- Идем к камину, - Моуди кивнул аврорам.
- Что же вы для себя портал не сделали? - с иронией спросила мадам Помфри.
- Времени не хватило, - буркнул Моуди, грузно переваливаясь и стуча железной ногой об пол.
- Да ну, Аластор, признайтесь! Вы до смерти боитесь порталов! - прокричала Помфри вслед уходящему аврору.
Постояла, скрестив руки на груди. Тяжело вздохнула.
Странно. Казалось, стоит только избавиться от неприятного "пациента" и его охраны, и сразу станет легче. Сразу почувствуется некий духовный подъем, плечи расправятся, грудь вздохнет свободнее... На деле все вышло иначе. Не было ни подъема, ни успокоения. Чуть-чуть пустоты в душе, чуть-чуть грусти, капелька сожаления и... океан жалости, сострадания, отвращения к себе!
Все получилось правильно, уговаривала себя Помона, стягивая с продавленного матраца грязные простыни и бросая на пол. Ее дело - выполнять свою работу и не вмешиваться.
Может, эффект смазала нелепая выходка мисс Грейнджер? Это же надо так опозориться! Хотелось бы верить...
Помона сняла наволочку с подушки, нагнулась, собирая простыни с пола в кучу.
И замерла, вглядываясь в темное пространство под кроватью. Медленно опустилась на колени. Моргнула. Протянула руку, но тут же отдернула ее, как от огня.
В клубах пыли лежало небольшое зеленое яблоко.

***

- Ох, Господи...
Когда пространство вокруг стабилизировалось, Гермиона едва устояла на ногах. Волна тошноты схлынула, но голова продолжала немилосердно кружиться, и, обнаружив всего в нескольких дюймах от себя кирпичную стену, Гермиона с облегчением привалилась к ней плечом.
- Ненавижу порталы, - пробормотала она, стараясь дышать медленно и глубоко.
Подняла голову, озираясь вокруг.
Узкая улочка, освещенная единственным нависным фонариком в скрипящем от ветра плафоне. В мигающем свете неясно проступают черные контуры домов с наглухо закрытыми окнами и распахнутыми настежь дверями. Мрачный, убогий промышленный район Лондона. Откуда-то веяло речной сыростью и неприятным, гнилостным запахом выброшенных на берег водорослей. К этому примешивалась еще и едкая кошачья вонь

Да-а-а, ну и амрбэ...
Неужели он, в самом деле, жил в этом маггловском районе?! Честно признаться, она представляла что-нибудь повнушительнее. Что-нибудь в готическом стиле, например. А уж никак не остов завода с чадящими трубами, чернеющий на фоне облачного ночного неба. Может, портал вынес ее не туда, куда было нужно? В конце концов, это же первый портал, который она сотворила в своей жизни!
Гермиона подняла с земли яблоко и оглянулась на дверь в торце тупика. Покачиваясь от головокружения, осторожно преодолела разделяющее ее с этой дверью расстояние. "Дом 9, Паучий тупик" - гласила надпись на позеленевшей медной табличке возле косяка.
Значит, ей действительно удалось...
Гермиона радостно сжала ладошки на груди. Сердечко встрепенулось и забилось быстрее, веселее, разгоняя по венам застоявшуюся от холода кровь.
- Алохомора! - шепнула она, направляя на замок волшебную палочку.
Сухой щелчок - и дверь тихонько отворилась. Гермиона взялась за ручку в виде свитой кольцами змеи, медленно потянула ее на себя, прислушиваясь.
Двадцать минут первого. Ее не было не так уж долго. Всего каких-то двадцать минут. Если ей удалось... Мерлин, только бы ей удалось! Моуди наверняка уже хватился, поставил на уши весь аврорат вместе с Министерством. Сколько времени у него уйдет на решение элементарной задачки? Сколько понадобится времени, чтобы он докопался до причин исчезновения важного свидетеля, обнаружил под кроватью НАСТОЯЩИЙ портал и вышел на ее след?
Гермиона поежилась.
Не так уж много. Двадцати минут должно было хватить. Но она уже здесь, а Моуди еще нет. Догадается ли он искать ее здесь или сначала обшарит другие места? И сколько их у него на примете, этих мест? Что ждет ее, если Снейпа не окажется в доме, если она напутала с порталом - со вторым по счету порталом, созданным ею за всю жизнь? Что, если ее неопытность и амбициозность вылились в чудовищную ошибку, и вместо бывшего профессора она найдет пустой, заброшенный, оплетенный паутиной и сто лет не топленый дом?!
Миллион вопросов теснился в несчастной головке мисс Грейнджер, пробирающейся через тесную, заставленную старой мебелью гостиную при свете огонька на кончике волшебной палочки. Она не помнила, когда еще ей было так страшно, как в те невыносимо долгие минуты неизвестности.
- Профессор Снейп, - позвала она хриплым голосом. - Вы здесь? Вы слышите меня?
Сбоку что-то зашуршало, и Гермиона инстинктивно развернулась, выставляя палочку перед собой. Ее обморочный огонек выхватил из мрака деревянный подлокотник кресла, угол низенького, колченогого столика и...
- Слава Мерлину! - выдохнула Гермиона, чувствуя, как гигантская тяжесть спадает с плеч.
- Грейнджер? - удивленно проворчал скорчившийся на полу человек.
Этот голос, эта незабываемая презрительная манера растягивать слова и смаковать согласные, эти спутанные волосы, залепившие лицо. Он был все в той же грязно-серой больничной сорочке. Ткань задралась, обнажая худые бледные ноги, лежащие в какой-то нелепой, неправильной позе. Видимо, очутившись в полной темноте в неизвестном месте, Снейп пытался ползти. Или осмотреться.
- Наслаждаетесь зрелищем, Грейнджер?
- Нет, сэр, я... - пролепетала Гермиона.
- Мое унижение дорого стоит. Не подавитесь.
- Хватит, - обиженно буркнула Гермиона, склонилась над мужчиной и одернула сорочку, прикрывая сломанные ноги. - Я займусь этим позже, если вы позволите, сэр, а пока нужно установить защиту на дом. Лучше всего стереть его с улицы вообще, но боюсь, многие в курсе вашего места жительства. Авроров такими чарами не обманешь, значит, вам придется выдумать что-нибудь другое, и побыстрее. Справитесь?
С минуту Снейп смотрел на нее непроницаемым, острым взглядом, словно пытаясь найти что-то в ее сосредоточенном личике. Какой-то подвох. Фальшь. Безумие.
- Ловко, - наконец, медленно произнес он. - Узнаю старую добрую школу Дамблдора. Вы что... выкрали меня из-под носа у Моуди?
- Мне больше нравится формулировка "спасла".
- Один черт, - он неожиданно откинул голову назад, и она глухо стукнулась о пол. - Мерлин, теперь я сдохну в этой дыре под попечительством жалостливой гриффиндорской тупицы, возомнившей себя новым Мессией! Дамблдор бы вами гордился! Это как раз в его стиле: проявить благородство, чтобы потом задушить своим идиотским, эгоистичным состраданием.
- Не утруждайте себя благодарностями, - перебила Гермиона раздраженно. - Они мне не нужны.
- Правда? А что вам, в таком случае, нужно? Ну же, поразите мое воображение, Грейнджер!
- Мне нужно, чтобы вы жили, - сказала Гермиона, опускаясь на корточки рядом со Снейпом.
Тот открыл рот, готовясь исторгнуть очередную ядовитую реплику, но Гермиона неожиданно приложила палец к его губам:
- Просто жили, и все, профессор.
Она встала и, освещая себе дорогу волшебной палочкой, обогнула столик и принялась наглухо задергивать шторы.
- Сколько раз повторять, - проворчал Снейп. - Я вам больше не профессор.
- Для меня вы останетесь им на всю жизнь.
- На какую еще жизнь? - стоя к нему спиной, Гермиона почти физически ощутила, как его лицо искажается саркастичной гримасой. - Моуди открутит вам голову раньше, чем солнце взойдет. Зачем вам это, Грейнджер?! Что, юношеский максимализм? Бунтарской дух? Вы видели мою руку?
- Да.
- И вы знаете, что это?
- А вы забыли, кто я? Книжный червь, профессор! Да, я знаю, что это и насколько это опасно...
- Проклятье, - простонал Снейп. - Она еще и чокнутая!
- Предпочитаете вернуться к Моуди? Еще не все кости переломаны?
Он холодно сощурился - она видела, как его глаза превращаются в злые черные щелки.
- Горю желанием огласить округу душераздирающими воплями и навечно поселиться в ваших ночных кошмарах.
- Это можно устроить, - сказала Гермиона, снова склоняясь над мужчиной.
- Какого. Черта. Вам. От меня. Надо, - произнес Снейп с расстановкой, собирая все силы и опираясь на локоть. Наученная горьким опытом, Гермиона не пыталась помочь. - Что, Поттер выиграл у вас в шахматы возможность собственноручно свернуть мне шею? Или этот узколобый Уизли? Или, может, Лонгботтом захочет поквитаться на все шесть лет обучения в Хогвартсе?
- Я помогу вам, сэр. Взамен вы расскажете мне все.
Снейп сложил тонкие губы в кривую, глумливую усмешку.
- Все - понятие растяжимое, Грейнджер.
- Меня интересуют мотивы, по которым вы вступили в ряды Упивающихся.
- А рецепт вечной молодости вас не интересует? Ангельские крылья за спиной? И пол царства в придачу?
Гермиона сунула руку в карман мантии и осторожно извлекла из него крошечный стеклянный пузырек. Держа склянку между большим и указательным пальцами так, чтобы Снейп мог ее получше рассмотреть, она медленно проговорила:
- Слезы феникса за честные ответы.
Снейп приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но лишь в замешательстве облизнул губы.
- Вы... - слова давались ему с трудом, - додумались до этого сами?
- Это не важно.
- Где вы это взяли? - кажется, ему удалось совладать с чувствами, и в голосе снова появились знакомые интонации.
- Купила.
- Слезы феникса не продаются, Грейнджер. Вас надули. Или вы блефуете.
Гермиона подняла руку и медленно стянула с головы капюшон, следом за ним косынку.
- Блефую? - на глазах блеснули слезы. - Я - блефую?!
Снейп выдохнул, не отрывая глаз от открывшейся картины.
- Теперь вы верите? - шепнула Гермиона, с трудом контролируя лицевые мышцы: еще чуть-чуть - и позорно разревется прямо на глазах у бывшего слизеринского декана.
- Вот только без истерик и соплей, Грейнджер, - проворчал Снейп, морщась. - Я видел людей куда уродливее вас.
Гермиона стиснула зубы: ну, козел!
- Я тоже! - выпалила она. - Вы, например!
- Например, я, - спокойно согласился Снейп.
Это прозвучало почти успокаивающе, и Гермиона с ужасом поймала себя на том, что теперь ее мышцы тянут уголки губ в разные стороны. Правда, Северус быстро вернул все на свои места:
- Вы полная дура, мисс Грейнджер, если пошли на такое. В этом флаконе может быть все, что угодно! Это раз. А во-вторых, маги порой тратят уйму сил и денег, чтобы достать нужные ингредиенты для зелий и обрядов, а вы фактически подарили им... Откуда вы знаете, как будут использованы ваши волосы? Для каких целей? Это, по меньшей мере, неосмотрительно.
- Аппарировать на Гриммо тоже было неосмотрительно, и, тем не менее, вы это сделали.
- Но не ради кого-то!
- Вам чуждо само понятие сострадания, профессор, - сказала Гермиона, накидывая капюшон. - Чего уж ждать от вас понимания.
- Ну, вот. Опять. Мораль. Нравственные ценности.
- Тогда, может, справедливость?
- Не понял? - Снейп удивленно воззрился на Гермиону, чуть морщась от подступающей боли. - Уж не собираетесь ли вы сразить меня наповал извещением о моей невиновности и неправоте Ордена?
- Позже, - коротко ответила Гермиона. - Сначала защита дома, потом...
- Защита действует на полную катушку, не трудитесь даже проверять.
- Но я открыла дверь с помощью обычной Алохоморы!
- Правда? А могли бы просто ручку повернуть, - с досадой произнес Снейп. - Что, вас этому не учили?
- Но сэр...
- Где ваши мозги, Грейнджер?! - Снейп еще сильнее скривился и побледнел. - Защита высшего уровня. Ни один недоброжелатель не сможет к дому даже приблизиться, не говоря уже о том, чтобы войти.
- Значит...
- То, что вы сидите здесь, свидетельствует о чистоте ваших помыслов.
- О, польщена, - Гермиона озабоченно прикоснулась к его запястью, проверяя пульс. - Обезболивающее прекращает действовать?
- Ничего от вас не скроешь, - едко прокомментировал Снейп.
Гермиона расстегнула мантию, вынимая из карманов несколько пузыречков с наклеенными беленькими этикетками. На каждом стояла подпись. Последним на столик легло зеленое яблоко.
- Повторяетесь, - заметил Снейп, принимая из ее рук открытый флакончик. - Сколько капель?
- Пять, - взмах палочкой, простенькое заклинание - и в ее руке появился стакан с водой. - Запейте. Приятно видеть вас таким... сговорчивым.
Снейп промолчал. Ниже падать уже некуда, подумалось ему. Девочка видела слишком много, чтобы сохранить хотя бы крупицу уважения к нему. Или страха. Можно, конечно, попытаться запугать ее снова, но Северус не был уверен, что, во-первых, в нынешнем состоянии это получится, а во-вторых, он чувствовал себя слишком усталым. Выжатым досуха. Полумертвым от боли, ненависти, унижений и безнадежности. Умирать было не жалко, хотя... подчас, пожалуй, немного обидно. Столько незавершенных дел, столько не прощеных обид. Не то чтобы он повредился рассудком - смерти, как известно, не боятся только идиоты. Просто душу его вместо страха все чаще сковывало какое-то досадливое томление, раздражение, ощущение собственного бессилия и, в конечном итоге, злость. Да, он не заслуживал ни любви, ни простой дружеской симпатии, ни благодарности - на то были свои веские причины. Но почему, черт возьми, он должен сдохнуть, как побитая собака?! За что Моуди такой жирный кусок - беззащитный Северус Снейп?
Пока он размышлял, скрипя зубами от вынужденного "отдыха" на ледяном полу, Гермиона сбегала в смежную комнату, а оттуда - на второй этаж. Он слышал ее торопливые шажки по лестнице. Вернулась она спустя минут десять, держа в руках целую охапку какого-то тряпья.
- Все, что удалось найти в платяном шкафу, - сказала она, сваливая одежду в кучу. - Все черное, кроме рубашек. Я принесла одну... Но вы не можете встать.
Да, идиотка, я не могу встать! И нечего на меня таращиться!
Вместо гневной тирады Северус скорчил очередную гримасу. Благо, на это много сил не требуется.
- Если позволите, я могла бы наколдовать носилки и перенести вас в спальню, - неуверенно предложила Гермиона. - Там все-таки кровать. Пока не сварю зелье для сращивания костей.
- В моем доме есть лаборатория и хранилище, - нехотя процедил Снейп. В жизни бы не пустил Грейнджер - и никого другого! - в хранилище, но сейчас от этого, похоже, зависело его благополучие.
Смешно. Час назад он был уверен в неминуемой смерти если не от аврорских пыток, то от Метки точно. И вдруг... Что случилось, Северус? Надежда появилась? Почувствовал жажду жизни? Какое-то смехотворное заявление грязнокровной ведьмы, и ты уже напрягся, затрясся, нервно сглотнул? Убожество. Самое лучшее, что может оказаться в ее пузыречке, - это вода. И ты это знаешь. И все равно надеешься. Воистину перед лицом смерти человек лишается рассудка.
- Я принесу, - облегченно вздохнула Гермиона. - Так я могу...
- Нет. Не можете, - отрезал Снейп. - Дайте покрывало. Или так и будете таращиться на мои... - он поморщился от неприязни, - ноги?
- Собираетесь пролежать здесь сутки?
- Не расклеюсь, мисс Грейнджер.
Глупо, Северус. На полу холодно, жестко, все тело затекло и одеревенело от неудобной позы. Твоя гордость не имеет границ.
- Как знаете.
Гермиона стянула с дивана покрывало и протянула мужчине.
- Я быстро.

***

Когда он в последний раз наслаждался покоем? Тишиной? Умиротворением? Когда в последний раз ему было так тепло, уютно и хорошо? Хорошо настолько, что даже одиночество, которым он сам себя проклял много лет назад, отступило, растворилось в этой согревающей, сонной атмосфере.
В камине потрескивали дрова, язычки пламени весело плясали, отбрасывая на стены нервные, неглубокие тени. Устроившись в кресле, Северус пил крепкий зеленый чай с лотосом, заваренный мисс Грейнджер, и задумчиво созерцал ветхую обстановку собственной гостиной. В центре - столик на трех ножках, накрытый толстым стеклом. Прямо над ним - низко висящая люстра со свечами, вся заляпанная воском. Диван напротив кресла: на вытертой обивке горка книг в черных и темно-коричневых переплетах - это мисс Грейнджер складирует то, что собирается прочесть за ближайшие дни.
Гм. Северус усмехнулся про себя и поднял взгляд на напряженную спину девушки. Гермиона с жадностью изучала содержимое его библиотеки - все четыре стены сверху донизу были заняты полками и заставлены книгами. Прошло почти двое суток, а она еще не выкроила минутку для ознакомления с библиотекой! Втирала мази в его изувеченные ноги, накладывала и меняла повязки, убиралась, готовила еду... Из нее получился бы отличный домовик, думал Северус, наблюдая за ее стараниями. Впрочем, мисс Грейнджер всегда отличалась добросовестностью, касалось ли это уроков или чтения, обязанностей старосты или воровства ингредиентов из его личного хранилища в Хогвартсе. Безупречная мисс Грейнджер. Сейчас у нее, наконец, выдалась свободная минутка, и она тут же углубилась в названия, аннотации, предисловия...
Северус исподтишка наблюдал за ней, потягивая из чашки горячий чай. Она сняла свою дурацкую медицинскую мантию, оставшись в блузке и юбке. Ее ужасные волосы были теперь коротко и небрежно острижены. Они не прикрывали ни уши, ни шею - ворох бесформенных, жалких завитков, торчащих в разные стороны. И Северус почему-то не решался съязвить на эту тему. Как ни тяжело признавать это, но он был обязан жизнью этой наглой, высокомерной выскочке. Может, только это его и останавливало. А может...
Он в который раз мысленно возвратился к тому моменту, когда Грейнджер, вернувшись из лаборатории, вытянула его из очередного болезненного кошмара. Его бил озноб, зубы судорожно клацали, стоило только попытаться произнести хоть слово, а она сидела рядом и обтирала его лицо прохладной, мокрой тряпкой, приговаривая:
- Борода вас старит лет на двадцать, профессор. Вы похожи на Сириуса в его худшие годы, только еще страшнее.
Тогда ему было не до болтовни, а потом, когда боль притупилась, стало вообще ни до чего.
- Готовы? - Гермиона вынула пробку из флакончика и, не получив ответа, наклонила горлышко над его изуродованной рукой. Капля сорвалась, разбилась о почерневшую кожу. За ней вторая, третья, четвертая... Северус, затаив дыхание, следил, как его рука облезает на глазах, кожа морщится и отделяется целыми пластами, струпья отрываются и тут же исчезают, превращаясь в дым. Напрочь позабыв о самоконтроле, он таращился во все глаза на очищенную руку, и не мог поверить...
Он и сейчас не мог. Это казалось сном. Слишком невероятным, чтобы стать явью. Он вспоминал, как мисс Грейнджер пробил истеричный хохот, и она запрыгала по комнате, хлопая в ладоши, точно пятилетняя девочка, получившая в Рождество заказанную куклу. Как она кружилась и танцевала, и он сам против воли заражался ее неподдельным детским восторгом.
И вот он сидит в кресле, наслаждаясь чаем и воспоминаниями, украдкой поглядывая на сосредоточенную Гермиону и чувствуя себя, наконец, в безопасности. Вымытый, гладко выбритый, облаченный в рубашку, брюки и сюртук. Чего еще не хватало для полного счастья?
Разве что объяснений.
Поставив опустевшую чашку на столик, Северус потянулся за номером "Еженедельного пророка". Совы подчас демонстрируют потрясающую сообразительность. Чего не скажешь о людях.
- Ничего нет, - сказала Гермиона, обернувшись на шорох страниц. - Министерство решило не разглашать информацию о вашем побеге.
- Нашем побеге, вы хотите сказать, - правил Северус, проглядывая заголовки. - Будут соображения?
- Никаких, сэр. Мне казалось, они выйдут на этот дом сразу же. В подвале, прямо под вашей кроватью осталось яблоко, его трудно не заметить. Достаточно вспомнить мою выходку, добавить мое исчезновение, и мозаика сама сложится в картину.
- Вы даже не попытались замести следы?
- У меня не было времени. Все случилось слишком быстро. Днем я подслушиваю разговор между Моуди и мадам Помфри о том, что вас должны перевести в другое место, вечером создаю порталы, а ночью уже испытываю на себе ваше недовольство.
Гермиона захлопнула книгу, которую держала в руках, достала с полки еще две и уселась на диван.
- Стало быть, исходим из предположения, что Моуди известно мое местонахождение, - изрек Снейп.
- Но не известно, что вы до сих пор живы, - возразила Гермиона. - По словам мадам Помфри жить вам оставалось дня два, не больше. И если Гарри не проболтался про феникса...
- Стоп. - Снейп переменился в лице. Из расслабленно-спокойного оно вдруг превратилось в напряженно сердитое. - Вы рассказали о своем плане Поттеру?!
- Это он рассказал мне о фениксе, - ответила Гермиона, нервно ерзая под пронзительным взглядом Снейпа. - Я нашла записи в хранилище штаб-квартиры...
Пока она рассказывала, Снейп продолжал буравить ее внимательно сощуренными глазами.
- Я могла бы и сама догадаться, но перенервничала накануне и...
- Все ясно, - буркнул Снейп. - Избавьте меня от подробностей. Придется исходить из худшего: Моуди догадывается, где я, и вполне может предположить, что я жив. Как собираетесь выпутываться, Грейнджер?
- Я? - Гермиона растерянно опустила глаза в раскрытую на коленях книгу.
- Вы так лихо умудрились себя подставить, что я даже борюсь с желанием зааплодировать. Яблоко под кроватью, Поттер и обрезанные в лавке "Боунс" волосы - прямая дорога в Азкабан за организацию побега и укрытие государственного преступника. - Снейп подался вперед, откладывая в сторону газету и опираясь локтями о колени:
- Ради чего вы затеяли этот спектакль, мисс Грейнджер? Сделка с Моуди отпадает, иначе защита ни за что не впустила бы вас в этот дом. Тогда в чем подвох? Вы рисковали головой, научились создавать порталы, обвели вокруг пальца самого Аластора Моуди и даже пожертвовали своей роскошной шевелюрой. Во имя чего?
Гермиона сидела, не смея поднять глаз. Отчего-то вдруг стало невыносимо стыдно, она даже поймала себя на том, что готова покраснеть.
- Вы умирали, - старательно подбирая слова, заговорила она. - Я слышала... я была там, когда Моуди... Это несправедливо. Ничто не дает людям права на пытки. И вы не первый, кого мучили в штаб-квартире. Пол года я прожила бок о бок с палачами и жертвами, я варила зелья, не догадываясь, КАК их используют. Я верила, что есть враг, против которого сплотился весь волшебный мир, враг, которому понятие человечности не доступно так же, как нам не доступны идеалы зла. Но ответьте мне, чего же стоит наша идеология, если она позволяет использовать те же методы, что и у врага? Где добро, а где зло? И как различить их, как отделить одно от другого, если вся разница только в названии?
Гермиона посмотрела на Снейпа.
- Макгонагалл знала, - с горечью добавила она. - И Дамблдор тоже, верно?
Снейп глядел на нее задумчиво.
- Зло не может породить ничего, кроме ответного зла, - сказала Гермиона. - Пока Моуди пытал вас, я искала способ помочь. Я его нашла. Думаете, это неправильный поступок?
- Ждете благодарности? - спросил Снейп.
- Оставьте себе.
- Разница в том, мисс Грейнджер, - устало заговорил Снейп, - что Темный Лорд никогда не маскировал свои цели под видом стремления к всеобщему благоденствию и процветанию. Он хотел мирового господства, и он предлагал разделить его с ним... Потом, правда, понял, что разделенное могущество ничего не стоит, и предпочел создавать слуг, а не соратников. Но это уже к делу не относится. Он не идеализировал ни добро, ни зло, прекрасно понимая, что любая идеализация приводит к разочарованию и, как следствие, краху.
- Вот как раз насчет Волан-де-Морта у меня сомнений не возникает, - возразила Гермиона. - Захотел войны и честно об этом объявил - увольте, не вижу ничего хорошего.
- А вы никогда не задумывались о том, что эта война была выгодна не только Темному Лорду? - спросил Снейп. - Как насчет великого гуманиста всех времен и народов? Как насчет Дамблдора?
- Не понимаю...
- Не прикидывайтесь, Грейнджер. Раз уж ступили на неровную дорожку, идите до конца, а не жмитесь к обочине. Все вы понимаете.
- Дамблдор не развязывал войну! - воскликнула Гермиона.
- Конечно, нет. Он ее всего лишь спровоцировал.
- Вы лжете.
- Ну, конечно. Старику удалось наколдовать себе нимб над головой и пару крылышек, - презрительно выплюнул Снейп. - Прикинуться божьей овечкой: великодушной, сострадательной, вечно жующей лимонные дольки, - разве можно заподозрить в вероломстве старика, жующего лимонные дольки, а?
- Так вы за это на него взъелись? - изумилась Гермиона. - За то, что он поднялся на самую вершину? Что у него хватило силы духа стать тем, кем никогда не станете вы?
- Какой бред, Грейнджер. Плевал я на его силу духа. А вот актерскому таланту и умению плести первоклассные интриги, пожалуй, до сих пор завидую. Тут ему просто нет равных. Даже Темный Лорд меркнет, когда за дело берется Альбус Дамблдор.
- И каким же образом он спровоцировал войну? - насмешливо спросила Гермиона.
- Том Реддл учился в Хогвартсе, это-то вам известно?
- Безусловно, профессор. Это всем известно.
- Дамблдор знал о том, что его мать была наследницей Салазара Слизерина.
- Допустим.
- Год за годом Дамблдор наблюдал за мальчишкой, присматривался, ждал. Неужели вы думаете, что Альбус не знал, что за змею пригрел на своей груди? - Снейп фыркнул. - Не будьте так наивны, Грейнджер! Он забрал из приюта мальчика, который уже в детстве внушал страх одним своим присутствием, а на других детей нагонял самый настоящий ужас. Неужели вам не приходило в голову, что Альбус Дамблдор попросту использовал мальчишку в своих интригах так же, как потом использовал Поттера?
- Но зачем Дамблдору война? - не унималась Гермиона.
- Возможно, его, как и всех нас, что-то не удовлетворяло в устройстве сего бренного мира? Только у него, в отличие от нас, простых смертных, была возможность перекроить его на свой лад?
- Вы говорите... странные вещи, - пробормотала Гермиона.
- Но не лишенные смысла, - одними губами улыбнулся Снейп.
- И... какова ваша роль в войне? - Гермиона испытующе посмотрела на Снейпа. - На чьей вы все-таки стороне, профессор?
- Я? - Снейп улыбнулся еще шире. - Пожалуй, ни на чьей. На третьей, если точнее.
- Но ведь... - Гермиона запнулась.
- Третьего не дано. Вы это хотели сказать?
- Нейтралитет? Но вы принимали непосредственное участие...
- При чем здесь нейтралитет! - Снейп нетерпеливо отмахнулся. - Выгода - вот третья сторона. Моя. Личная. Выгода. Патетика, идеология, максималистские теории - это хорошо для таких, как вы, Грейнджер. Для гормонально нестабильных, морально расшатанных, не устоявшихся, не сложившихся подростков. Огонь в крови, картинные взмахи волшебной палочкой, проклятия и высокопарные фразы - вот что для вас важно, и ловкие интриганы вроде Дамблдора вовсю этим пользуются ради достижения своих "высоких" целей...
- А Волан-де-Морт...
- Ничем не лучше Дамблдора, - отрезал Снейп. - Разве что не врал. И метил своих рабов, как пастух метит овец. Перестраховка, только и всего. Дамблдор в данном случае цеплял пропагандой "светлого, доброго, вечного".
Снейп замолчал, откинулся на спинку кресла и сомкнул кончики пальцев перед собой, наблюдая за внутренней борьбой мисс Грейнджер. Девочка все еще пытается возражать, выдвигает какие-то нелепые аргументы, однако еще год назад, он был уверен, Грейнджер не стала бы его даже слушать. Убежала бы, хлопнув дверью. Или закатила истерику. До чего же наивная глупышка. После всего, через что он прошел, трудно было вообразить, что в мире существуют такие вот соплячки в розовых очках, делящие мир на черное и белое.
- Вы хотите сказать, что ваша выгода важнее человеческих жизней? - медленно проговорила Гермиона.
- Давайте не будем рассуждать на отвлеченные темы, мисс Грейнджер, - поморщился Северус. - Только на конкретные.
- Чем вы оправдаете убийство профессора Дамблдора? Достаточно конкретный вопрос?
Снейп ответил не сразу. Поднес руку к лицу, задумчиво проводя большим пальцем по сомкнутым губам.
- Я этого не хотел, - наконец, сказал он.
Мисс Грейнджер возмущенно встрепенулась, и он вскинул руку, не давая ей открыть рот.
- Я и так сказал вам больше, чем должен, - произнес он вкрадчиво. - Можете считать это своеобразной благодарностью за помощь, но на большее не рассчитывайте.
- Вы обещали дать ответы...
- Какие еще ответы, деточка? Я что, просил вас обрезать косы и пускаться в бега? Все, что вы сделали, продиктовано голыми эмоциями: глупой жалостью, обостренным чувством несправедливости, неприятием пыток в качестве метода допросов... тут даже переоценкой попахивает. В таком состоянии вам действительно лучше со мной, чем с Министерством. Есть что-то общее, верно? Меня предали, вас предали...
- Не думала, что вы разбираетесь в эмоциях, профессор.
- Я вам ничего не обещал. И не собираюсь перед вами исповедаться.
- А как насчет нападения на Хогвартс? Его вы тоже проигнорируете? - с вызовом спросила Гермиона. - И куда вы теперь? К нашим? К вашим? Или на "третью сторону"?
- Ну, пока мне и здесь неплохо, - Снейп окинул гостиную удовлетворенным взглядом. - Идите спать, Грейнджер.
- Вы не ответили...
- Хогвартс подождет. Мне нужно подумать.
И давая понять, что разговор окончен, он рывком сдернул со столика газету и демонстративно развернул ее.
Гермиона засобиралась.
- Можно я...
- Лучше поспите. Я не съем ваши книги, - проворчал Снейп из-за газеты.
- Хорошо, сэр. Спокойной ночи.
Ее шаги стихли на лестнице, а Северус все сидел, скользя невидящим взглядом по строчкам статей и не понимая ни слова из прочитанного. Присутствие мисс Грейнджер ощущалось каждой клеточкой его тела: едва неуловимая вибрация воздуха от ее движений, тонкий сладковатый аромат ее кожи и волос, отзвуки мелодичного голоска и мысли, и пробудившиеся страхи, и подспудные желания. И волнение, которого он не испытывал уже давно... Мерлин, так давно!
Отшвырнув газету, Северус сдавил пальцами ноющие виски и устало закрыл глаза.

Глава 8.

Расположившись на диване, поджав под себя ноги, Гермиона притворялась, что читает. Это было странно: сидеть вот так, в тесной, полутемной гостиной дома в Паучьем тупике, молчать и размышлять о своем. От чтения и размышлений отвлекали шорох газетных страниц и легкое позвякивание чашечки о блюдце. Гермиона украдкой поднимала глаза, щурилась, покусывала губы и ловила себя на том, что против своей воли разглядывает человека, сидящего напротив, перед камином.
Северус Снейп.
Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она взглянет на него без привычной неприязни? Что его шкала ценностей станет ей... нет, не близка, но более-менее понятна? Что что-то внутри нее самой перевернется, и последствия окажутся необратимы, и "грязный слизеринский ублюдок", несправедливый, высокомерный, ядовитый гад, чьи руки по локоть в крови, будет вызывать в ней... что? Интерес? Любопытство? Жалость?
О, нет, Северус Снейп никому и никогда не позволял себя жалеть! Да и не за что теперь, честное слово. Поправился, оклемался, окреп, как будто ничего и не было. Он даже отказался ходить с тростью, лишний раз подчеркивая то ли силу духа, а то ли собственную независимость. Странное у него все-таки представление о гордости. В присутствии Гермионы он редко поднимался на ноги. Разве что когда подкладывал дрова в камин, вставал, держась за спинку или подлокотник, огибал кресло и осторожно опускался на колени. Но она-то знала, чего ему на самом деле стоит эта горделивая осанка. Знала и не делала замечаний. Себе дороже.
И, тем не менее, не взирая на внешнюю невозмутимость, что-то в нем сломалось. Гермиона чувствовала это каким-то внутренним чутьем. Замечала это в его глазах: иногда, когда он думал, что она поглощена чтением, они затухали, словно два черных уголька превращались в потухшие головешки. Слышала это в его голосе: низкий, вкрадчивый, обволакивающий, теперь он все чаще звучал устало и безжизненно. Наблюдала это в его движениях: из них исчезла былая стремительность и демонстративная небрежность... Прежними остались только руки. Каждый раз они притягивали ее внимание, когда поправляли манжеты, листали газету или касались чашки с чаем.
Странно это было и неправильно. Сколько пыток он перенес? Сколько лишений и страданий, сколько злости и ненависти накопилось в его душе за последние двадцать лет? Она могла лишь догадываться, лишь предполагать, а спросить не смела и вовсе. Так почему же именно эти несколько кошмарных ночей на Гриммо-12 его сломили? Что было в них такого, чего не бывало с ним раньше? Впервые подумав об этом неделю назад, Гермиона напрочь лишилась покоя. Она уже не могла, как раньше, игнорировать присутствие Снейпа, не могла сосредоточиться на книге и выпасть из пространства-времени. Всеми фибрами души она ощущала рядом его присутствие. Порой казалось, она даже угадывает его настроение, ощущает его эмоции, заранее зная, что вот сейчас он начнет ерзать в кресле, через несколько минут от его мыслей повалит ментальный пар (если так можно выразиться), и ей придется-таки заводить неизбежный разговор, ведь сам он слишком высокомерен даже для того, чтобы просто выдвинуть на обсуждение какую-нибудь тему! Первым завести беседу с недоучкой Грейнджер? Мерлин, упаси!
Гермиона смотрела на его руки - иногда они дрожали слишком сильно, - и делала вид, что не видит, как ему с трудом удается не выплеснуть себе на колени кипяток из чашки. Разглядывала его, когда за окнами раздавался внезапный лай собаки, и заставляла себя отворачиваться, замечая, как бледнеет его лицо, и пот скапливается в морщинках на лбу и вокруг губ. Что творилось с ним? Что происходило в его душе в эту напряженную неделю изоляции и неизвестности? Почему-то это стало для нее так же важно, как когда-то было важно прочесть побольше книг и сделать домашнее задание на несколько дней вперед. Кажется, ее жалость постепенно трансформировалась во что-то совсем другое, чему она еще не могла подобрать название, но в наличие чего сомневаться было уже глупо.
- Дайте догадаюсь, - неожиданно зазвучал голос Снейпа, возвращая Гермиону из задумчивости на грешную землю. Он не поднимал головы и даже не глядел в ее сторону. На его коленях лежал свежий выпуск "Еженедельного пророка". Пальцы спокойно поглаживали уголки страниц.
- На моей голове выросли рога, - сказал он невозмутимо. - Или нет. Воссиял нимб.
Гермиона тупо захлопала ресницами.
- Что вы видите, скажите на милость?
Взгляд у нее, наверное, был настолько растерянный, что Снейп соблаговолил немного прояснить ситуацию:
- Вы разглядываете меня, как восьмое чудо света, вот уже который вечер подряд. Я был бы не прочь узнать, что вы видите? Вдруг я пропускаю что-то весьма любопытное, ради чего стоило бы добраться до зеркала и потратить часок-другой в благоговейном созерцании?
Гермиона выдохнула - как будто воздушный шарик сдулся, - и неловко усмехнулась. Приятно все-таки понимать, о чем речь. С другой стороны, неприятно попадать в дурацкое положение. А она-то считала, что наблюдает за ним УКРАДКОЙ. Браво, профессор, вы, как всегда, на шаг впереди.
- Мне кажется, вы сильно изменились, - осторожно произнесла Гермиона.
- Что, сильнее, чем на Гриммо-12?
Провокационный вопрос.
- Я имею в виду, внутренне.
- Во-первых, - Снейп поднял на нее глаза. Все такие же, непроницаемо холодные. - Вы совершенно беззастенчиво пялитесь НА меня, а не ВНУТРЬ меня - последнее вам, разумеется, просто не по силам. А во-вторых, чтобы вычислить степень произошедших во мне изменений, нужно хотя бы приблизительно представлять то, с чем придется сравнивать. Иными словами, вы не в состоянии вообще ни о чем судить. Вы ничего обо мне не знаете.
А это уже провокационный ответ.
- Так расскажите?
Снейп слабо усмехнулся, облокотившись на подлокотник и подперев голову большим и указательным пальцами.
- В детстве я ловил лягушек и надувал их через соломинки, пока они не лопались.
Гермиона не сдержала улыбку.
- Неплохая сила легких, профессор.
- В двенадцать лет на летних каникулах в тайне от матери препарировал свою первую жертву. Вечно беременная соседская кошка по кличке Китти.
- Стремление к знаниям... похвально, - внутренне содрогнувшись, выдавила Гермиона.
- Причем тут знания? Вся округа была мне благодарна за то, что я избавил их от душераздирающих брачных кошачьих воплей по ночам.
Гермиона лишь вымученно улыбнулась, вспомнив Косолапуса.
- В пятнадцать взорвал лабораторию в доме матери, перепутав толченые яичные скорлупки с летучим порохом. Отделался легким испугом и парой переломов, но лаборатория с тех пор была для меня под замком.
- Никогда бы не подумала, что вы способны ошибиться в чем-то, что касается зелий, - с ехидцей заметила Гермиона.
- Это было давно, - возразил Снейп. - И как? Я сильно изменился, по-вашему?
- По крайней мере, лягушек больше не надуваете.
- О, да, весьма ценное наблюдение. Стоило провести неделю, разглядывая меня, чтобы придти к выводу, что я больше не надуваю лягушек, - ядовито хмыкнул Снейп и уткнулся в свою газету.
Гермиона тоже опустила глаза в книгу, но сконцентрироваться не получалось. Смотреть на Снейпа, пожалуй, было куда интереснее. Но что же теперь делать, если его это раздражает? Прямо так и ляпнуть: "Сэр, а не позволите ли вы мне?..." Чушь какая.
До чего же я соскучилась по людям за неделю, уныло подумала Гермиона, даже к Снейпу потянуло.
- Простите, сэр, - заговорила она тихо. - Не хочу показаться бестактной, но... у меня возник вопрос. Личного характера. Могу я... задать его вам?
Как все-таки неуютно под его пронзительным взглядом! Сердце в груди замирает, тело цепенеет, во рту пересыхают и в горле совсем не кстати першит. Не замечала за собой такого раньше.
- Попробуйте.
Что это? Нотки любопытства в голосе?!
- Что с вами происходит?
Спросила - и внутренне обмерла. Сейчас он пошлет ее далеко и надолго. Взорвется, наорет, вышвырнет за дверь. Интересно, а кто-нибудь еще, кроме Дамблдора, пытался поговорить со Снейпом о нем самом?
- Я не собираюсь лезть вам в душу, профессор, - пробормотала Гермиона смущенно, не зная, куда деть глаза. - И я ни в коем случае не хочу вас оскорбить или задеть...
Снейп скрестил на груди руки. Все. Теперь точно крышка.
- Продолжайте, продолжайте, мисс Грейнджер. Многообещающее начало.
- Вы хоть раз в жизни можете не издеваться? - с досадой проворчала Гермиона.
- Если я способен издеваться, значит, со мной все в порядке, Грейнджер, - сухо изрек Снейп. - Дальнейшие расспросы неуместны.
- В какой же ненавистной, злобной атмосфере вы жили все эти годы, если простой намек на участие воспринимаете как покушение на свою независимость.
Снейп подался вперед, цепко впиваясь глазами в покрасневшее личико Гермионы.
- Я не нуждаюсь ни в чьем участии, Грейнджер. Тем более в вашем.
- Прекрасно! - Гермиона вскочила с дивана. - Ну и торчите в своей скорлупе, сколько влезет! А я ухожу.
Она схватила со спинки дивана мантию, встряхнула ее, расправляя, кое-как запихала руки в рукава. Бурлящий гнев выплескивался наружу, делая движения рваными, заставляя дрожать губы. Все. С нее довольно. Неделя в обществе этого неблагодарного урода довела ее до ручки.
- Стоять, Грейнджер! - окликнул Снейп, когда она рванулась к двери. - Вам нельзя... Куда вы?
- Идите к черту! - выпалила Гермиона.
Рывком распахнула дверь...
- Срань господня! Какого беса тебе здесь понадобилось, вонючая грязнокровка? - презрительно изогнув точеные брови, осведомился стоящий на пороге Драко Малфой.
- Вернитесь сейчас же, Грейнджер! - держась за стену, Снейп доковылял до двери и остановился, заметив юношу. Перевел глаза на стоящую столбом Гермиону, потом снова на Драко - изящного, бледного, облаченного в серебристую мантию и с зонтиком-тростью, висящим на запястье.
Увидев Снейпа, Драко вытаращил глаза. С лица стремительно слезла вся напыщенность, и оно приобрело приятный желтоватый покойницкий оттенок. Ужас заплескался в серых глазах, губы затряслись - вот-вот разразится воплями или хлопнется в обморок.
Неизвестно, сколько могла длиться сия занимательная пантомима, если бы Снейп не разрядил обстановку.
- Драко, - он чуть изогнул губы, слегка склонив голову в приветственном поклоне. - Давно не виделись. Какими судьбами?
- Про... про... профе... - заикаясь, забубнил Малфой.
- Что вы все заладили, - недовольно буркнул Снейп. - Войдешь? Или так и будешь клохтать на пороге? Мисс Грейнджер?
Почувствовав, как пальцы крепко стискивают ее локоть, Гермиона оглянулась. Мужчина навис над ней, каждая черточка лица приблизилась в десять раз.
- Я приготовлю чай, - пролепетала девушка, отводя глаза, и скользнула обратно в дом.
- Драко?
Малфой, спотыкаясь, на нетвердых ногах вошел в гостиную, словно невидимый кукловод дергал его за ниточки.
- Садись, - бросил Снейп. - Вина?
- Вы живы? - вместо ответа выдавил Малфой.
- Да, я это заметил. Налить тебе вина?
- Нет... То есть да. Налейте... профессор.
- Я так понимаю, в наших кругах на меня составлен некролог, - Северус отодвинул полку с книгами и извлек из крошечного зеркального бара бутылку и два бокала. - Не возражаешь против хрусталя?
Малфой тупо помотал головой.
- И кому же я обязан своей скоропостижной кончиной? Впрочем, дай-ка сам догадаюсь. Беллатрикс?
Драко покорно принял из рук зельевара наполненный бокал, но к вину не притронулся.
- Все думают, что вы мертвы, - прошептал он.
- А я, как видишь, жив, - Снейп недобро усмехнулся. - И в полном здравии.
- Как это возможно? - Драко, наконец, оправился от шока и потихоньку начал соображать. - Она сказала, что вам выжгли Метку, а потом вы сбежали. Аппарировали. В Министерстве прошел слух, будто вас схватили авроры. Я не знал, чему верить, но никто не сомневался, что с выжженной Меткой вы в любом случае не протяните и недели.
- Я протянул почти две, - спокойно сказал Снейп, усаживаясь в кресло и пригубив вино.
- Но... КАК??
- Поговорим об этом позже, Драко. Сейчас меня волнует другое. Зачем ты пришел, если думал, что я мертв?
Удостоверившись, что перед ним не зомби, Малфой окончательно взял себя в руки и даже попытался придать лицу его обычное фальшивое, аристократическое выражение.
- Меня попросили достать ингредиентов для зелья.
- Оборотное зелье? - уточнил Снейп.
Драко стрельнул глазами в сторону двери, ведущей в кухню. Оттуда раздавался стук посуды.
- Да. Покупать в Косом переулке стало не безопасно. Кругом дежурят авроры, хватают каждого, кто подозрительно себя ведет или требует хотя бы один из компонентов, входящих во Всеэссенцию.
- И вы решили ограбить мое хранилище, - подытожил Снейп.
- Она решила, - поправил Драко. - Лично я был против.
- Неужели? - С сарказмом осведомился Снейп. - И с чего это вдруг? Только не говори мне, что тебя тоже прошибло озарение, хватит с меня одной Грейнджер.
- Кстати, что здесь делает эта грязнокровка?! - подпрыгнул Драко.
- Долгая история, - буркнул Снейп. - Забудь о ней.
- Что значит, забудь? Она же настучит на вас, на меня... Ей все известно? Почему вы не выгоните ее в шею?
- Успокойся, - Снейп нетерпеливо поморщился и сделал очередной глоток из бокала. - Она не проболтается.
- Вы шутите. Это же...
- Заткнись, я сказал.
Драко заткнулся, возмущенно сверкая глазами.
- И послушай. Никто не должен знать, что здесь происходит. Особенно о Грейнджер. Поверь, она на нашей стороне, - Снейп понизил голос до шепота. - Я много лет прикрывал тебя от отцовского гнева, я был и остался верен Темному Лорду, и у тебя нет причины не доверять мне сейчас.
- Вы отказались выполнить задание, - перебил его Малфой.
- Чье задание? - ехидно осведомился Снейп. - Темного Лорда? Или чокнутой сучки Беллы, ополоумевшей от краха всех ее надежд? Она ставила на Лорда все, но Лорд мертв, и ее мнимая власть, вся ее гнилая идеология, построенная на призыве к мести, на самом деле - не что иное, как попытка утащить с собой в ад побольше министерских крыс. Я не собираюсь участвовать в собственных похоронах. Не сегодня-завтра она провалит операцию, ее злоба одержит верх над разумом, и ее раздавят, как собаку. Я не хочу, чтобы меня раздавили вместе с ней.
- Но мой отец... Она обещала вытащить моего отца!
- И что конкретно она для этого сделала?
- Я не знаю, она не говорит...
- Собрала горстку лишенных прав, у которых одна волшебная палочка на всех - и та чужая? Заставляет их воровать компоненты для зелий, нападать на зазевавшихся авроров со спины...
- У нас есть палочки! - выпалил Драко. - И мы провернули серьезную операцию в Хогвартсе.
- Молодцы, - насмешливо похвалил Снейп. - Герои. Теперь вас ищет весь аврорат во главе с Моуди.
- У Беллатрикс есть связи...
- Да. В Азкабане, - фыркнул Снейп. - Сидят среди дементоров и ждут своей очереди на поцелуй.
- Не смей так говорить о моем отце! - вскипел Драко, отшвыривая бокал с вином. - Ты предал нас, Снейп, ты отказался участвовать в налете на Хогвартс, но мы все равно победили! И как ты можешь просить о доверии, когда прячешься тут с этой поганой грязнокровкой...
- Не надо повторяться, Драко, - скривился Снейп. - Что за детский лепет: поганая грязнокровка! Я был единственным по-настоящему сильным магом, не считая самой Беллы, и что она сделала? Она уважала мое решение? Нет. Она прислушивалась к тому, что я ей советовал? Нет. Она вняла хоть одному из моих предостережений? Опять нет! Она фактически убила меня. Собственноручно выжгла Метку и бросила подыхать. Ее не волновало, что без меня ее подпольная организация ослабеет, сгниет и развалится. Ей было плевать и на тебя, и на твоего отца, Драко. Только месть, только личные счеты, только амбиции имели значение. Она не способна организовать налет на Азкабан, и ты знаешь это. Она - не Темный Лорд, чтобы управлять дементорами.
- Вы просто завидуете, что она опередила вас.
- Когда ты, наконец, повзрослеешь?! - Снейп закатил глаза.
- Она дала нам надежду, - не унимался Драко.
- На быструю смерть, - поддакнул Снейп, глотнув вина.
- Лучше смерть, чем медленное подыхание в маггловской шкуре.
- Вспомни об этом, когда авроры прижмут тебя к стенке.
В этот момент на пороге с подносом в руках возникла Гермиона, и очередная гневная реплика застряла у Малфоя в горле. Он откинулся на спинку дивана, наблюдая, как девушка расставляет на столике чашки и вазочки с вареньем.
- Грейнджер - домовой эльф, - манерно протянул Драко, втискивая под локоть подушку. - Мне нравится идея. Давно она у вас работает, профессор?
- Заткнись, Малфой, - ощетинилась Гермиона. Рука инстинктивно потянулась к палочке.
- Недавно, - небрежным тоном отозвался Снейп. - С неделю.
Гермиона ошарашено обернулась. Малфой расцвел в издевательской улыбке.
- Что ж вы раньше не сказали.
- Это всего лишь Грейнджер, Драко. О чем тут говорить? - Снейп одарил девушку красноречивым взглядом и поставил бокал на столик. - До ужина свободна.
Гермиона рванулась было к выходу.
- Куда, Грейнджер? В комнату. Вас никто не отпускал.
Задыхаясь от бессильной ярости, Гермиона бросилась к двери.
- Улетная прическа, Грейнджер! - крикнул вдогонку Малфой и расхохотался.
- Итак. - Снейп аккуратно поднял чашку со столика и вдохнул сладковатый аромат. - Я хочу знать, что изменилось за то время, пока меня не было.
- Вы с ума сошли, профессор, - Драко усмехнулся, покачивая блондинистой головой. - Предаете нас, исчезаете, практически умираете, воскрешаете и требуете от меня отчет.
- Во-первых, никто тебя не предавал, Драко. Мы с Беллой не сошлись во мнениях.
- И поэтому она выжгла Метку на вашей руке.
- Во-вторых, я не требую отчета. Только доверия. Если ты помнишь, я поклялся защищать тебя. Даже ценой собственной жизни. Этого недостаточно для того, чтобы ты мне поверил?
- Я должен разобраться, - сказал Малфой.
- На здоровье. Но до тех пор ни одна живая душа не должна узнать, где я. Это мое условие.
- Вы не в том положении, чтобы выдвигать условия, - сухо изрек Драко. - Где вы были все это время? Где вы были, когда мне нужна была ваша помощь? Во время налета на Хогвартс меня могли убить, и вас не было рядом, чтобы помочь...
- Пора бы уже привыкнуть к тому, что я не всегда буду рядом, Драко.
- Но вы обещали! - в голосе Малфоя прорезались истеричные нотки. - Обещали моей матери, что позаботитесь обо мне! А потом, когда мне понадобилась ваша поддержка...
- Замолчи, - хрипло произнес Снейп, сжимая пальцы на горячей поверхности чашки. - Сколько раз я вытаскивал тебя из дерьма, в которое ты умудрялся вляпаться, а? Ты трусливый, капризный сопляк, - Снейп стукнул чашкой о столик, отдернул обожженные пальцы. - Ты должен был убить Дамблдора! ТЫ, а не я! Но ты не смог. Поджал хвост и спрятался за мою спину. Потом я избавил тебя от гнева Темного Лорда - о-о-о, ты не знаешь, что это такое, Драко! Тебе повезло, что ты так и не узнал этого...
- Вы должны защищать меня, - тихо, закусив губу, прошептал Малфой. - Вы поклялись маме, вы не можете бросить меня. Но вы исчезли, и я боялся, что вы тоже предали меня, как отец. Я больше не хочу, чтобы так было. Я хочу, чтобы отец вернулся, и все стало как раньше. Чтобы вы по-прежнему приезжали к нам на Рождество в Малфой мэнор, чтобы мне вернули палочку и снова разрешили колдовать. Неужели это так много, Северус?
Снейп смотрел на мальчишку, поджав губы. Человек, не знающий, что такое отцовский инстинкт. Беспристрастный, хладнокровный. Еще несколько недель назад он мог бы пожалеть младшего Малфоя. Посочувствовать хотя бы на словах. Солгать, что ему не безразлична его судьба. Но сейчас в нем что-то было сломано. Чуткая мисс Грейнджер, как обычно, оказалась права. Он изменился. Сейчас ему безразличен этот высокомерный мальчик с его капризами. Сейчас он видит его насквозь, стряхнув шелуху данных кому-то когда-то клятв, взятых на себя обязательств и вечного, неусыпного надзора совести. Он видит его таким, каков он есть, со всей его трусостью, вздорностью, паническим страхом не дотянуть до отца, со всей его внутренней пустотой и инфантильностью. С его навязанными еще в детстве установками, с параноидальным стремлением быть достойным продолжателем малфоевских традиций. И с абсолютной неспособностью принять ни единого решения. Все, что волновало младшего Малфоя, - это мнимое предательство, а предательством он был готов называть любые поступки, обязанности, потребности, не имеющие отношения к опекунству. Если сейчас Малфой был так близок к истерике, нетрудно догадаться, что творилось с ним после его, Северуса, исчезновения. И плевать ему, что Северус не виноват, главное, что он посмел оставить его одного. Для Малфоя это смерти подобно.
Так может, хватит уже жить ради и во имя чьего-то спокойствия? Сколько можно разрываться на части, выполняя то, что требуют, а не то, что хочется? Может, пришло время хоть раз в жизни поступить по-своему?
- Я сделаю все, что в моих силах, Драко, - произнес Северус бесцветным голосом. - Обещаю.

***

Ненавижу, повторяла Гермиона, ходя по комнате из угла в угол. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Столько сделать, столько пережить, и что получить взамен? Пренебрежительное "свободна"? Что он себе позволяет? Где бы он был сейчас, если бы не ее сострадание? Кормил бы червей в земле. А то и в общей могиле вместе с маггловскими бомжами. Моуди не стал бы церемониться. Я вернула ему жизнь, я поставила его на ноги, я рисковала своей карьерой, репутацией, даже жизнью ради него!
Стоп.
Что значит, ради него?
Гермиона остановилась напротив зеркала. Бросила мрачный взгляд на отражение. Разъяренная, взлохмаченная, с черными кругами под глазами и бледной кожей. Никогда не была красавицей, но и такой уродиной тоже. Гермиона медленно подошла ближе, разглядывая себя в пыльном, давно не мытом зеркале.
Надо бы разобраться, что до такой степени возмутило ее там, внизу, в гостиной. Хотя... чего тут разбираться? Само присутствие Малфоя начисто выбило ее из колеи. Холеный, высокомерный выродок. До Люциуса ему, конечно, далеко, но хватало и того, что они со Снейпом одного поля ягоды. С ним бывший профессор расшаркивается, угощает чаем, мило беседует и не выжимает из себя слова в час по чайной ложке. С ним он обходителен и внимателен. Еще бы! Чистокровный... Подумаешь, лишенный прав. Подумаешь, папаша в Азкабане. Его он защищает!
А ее только травит. Кто она ему? Грязнокровка Грейнджер, не заслужившая ничего, кроме унижений и насмешек. Недоросль, недоучка, выскочка, ненавистная бывшая студентка. Синий чулок! Ну, да, будь у нее грудь побольше, реснички погуще, мордашка, как у Паркинсон... а еще лучше, будь она слизеринкой... Тогда, может быть, он обратил бы на нее внимание...
Гермиона испуганно зажала рот ладошкой.
О чем она думает???
Это же... Он же... Мерлин, она только что приревновала Снейпа к Малфою?!!
Включите свет, дышать темно.
Гермиона плюхнулась на кровать, запуская пальцы в стоящие дыбом волосы. У нее поехала крыша. Она сумасшедшая. А ну, скажи, что тебя возмущает только его пренебрежительное отношение! Только то, что он неблагодарный сукин сын, несправедливый, заносчивый, бестактный. И тебе совершенно безразлично, с кем и как он ведет беседы в твое отсутствие, о чем думает вечерами перед камином. И боль его тебя не трогает! И вспоминаешь ты о нем с отвращением, а не с... э-э-э... удовольствием?
Гермиона встала с кровати.
Вот так открытие, мисс Грейнджер. Для полноты чувств не хватает только спуститься в гостиную и просветить самого Снейпа. То-то он попляшет на твоих косточках! Держу пари, он так сто лет не веселился.
Пригладив вспотевшими ладошками волосы, Гермиона кинула последний взгляд в зеркало.
- В гроб краше кладут! - неожиданно гаркнуло то.
- Мерлин! - испуганно отшатнулась Гермиона. - Тебя забыли спросить, дрянная стекляшка.
- Эй, полегче, грязнокровка. Не забывай, с кем разговариваешь, а-то забудешь, как выглядишь, - и в подтверждение своих слов изображение в зеркале поплыло, расползлось в жуткую, уродливую кашу, лишь отдаленно напоминающую человека.
Гермиона раздраженно отвернулась и выскочила из комнаты. Вслед ей понеслись проклятия, достойные матушки Сириуса. Ну, что за напасть! В этом доме все против нее!
Уже на пороге гостиной она вспомнила, что забыла на кровати книгу, которую собиралась почитать - честное слово, почитать, а не притвориться, что читает! Но при мысли о новой порции оскорблений, которые придется стерпеть от наглого зеркала, желание вернуться само собой рассосалось. Ничего, здесь еще столько непрочитанных книг!
Утешая себя этой мыслью, Гермиона переступила порог гостиной.
- Ваш подопечный уже ушел? - осведомилась она небрежным тоном, проходя вдоль стеллажа и проводя пальцами по потертым корешкам книг.
Снейп выглядел... ну, немного странно. В первую минуту в глаза бросилось только то, что его кресло оказалось развернуто к камину, в котором полыхали дрова, а сам он неподвижно глядел на огонь. И отвечать не торопился.
- Профессор? - Гермиона удивленно остановилась, вглядываясь в расслабленную черную фигуру. - С вами все в порядке?
Лишний вопрос, но что она могла поделать? В нем не было никакой светской учтивости. Только искреннее участие. Наверное, он оценил это, потому что в ответ не раздалось ни злобного брюзжания, ни ядовитых комментариев.
- Сколько раз повторять, не называйте меня профессором, - устало произнес Снейп и вдруг поднес ко рту горлышко бутылки и сделал жадный глоток. Кадык перекатился под тонкой кожей горла, и Гермиона изумленно моргнула.
- Вы пьяны?
- Какая... гм. Прозорливость. Вы поражаете меня с каждым днем все больше и больше, Грейнджер.
Гермиона оперлась локтем о книжную полку, приставив пальцы к виску. Бутылка в руке у Снейпа была из темного стекла, и определить, сколько он уже выпил, можно было только на свет.
- Что хотел Малфой? - спросила Гермиона.
- Ингредиенты, - спокойно отозвался Снейп.
- Для Всеэссенции?
- Может быть.
- И вы дали?
- А как вы думаете?
- А теперь сидите и в одиночестве напиваетесь.
- Хотите составить компанию?
- Я не пью огневиски.
- Поэтому я вам и не предложил, - Снейп снова глотнул вина. – Хорошее пойло, только выдохлось немного.
- Вы... позволите? - Гермиона несмело приблизилась к камину.
Снейп махнул рукой в разрешающем жесте, и девушка осторожно опустилась на потертый коврик и прислонилась спиной к подлокотнику кресла. От огня шел густой жар, опаляя щеки и заставляя глаза щуриться.
- Всегда мечтал сидеть вечером у камина, пить огневиски, и чтобы рядом, у моих ног грелась какая-нибудь юная гриффиндорка, - пробормотал Снейп с усмешкой. - Как причудливо иногда сбываются наши мечты.
Пьяная философия.
- Что, правда?
- Вас это удивляет?
- Меня удивляет все, что касается вас, профе... сэр.
- Поделитесь соображениями?
А почему бы нет? Гермиона никогда не видела этого человека пьяным - да что там, она не могла и помыслить, что он вообще способен спьяниться, с его-то иммунитетом. Однако он не выглядел ни опасным, ни помешанным. Стоило попробовать.
- Банальные рассуждения о загадочности вашей натуры можно опустить? - спросила Гермиона.
- Ого. Загадочность натуры. Вы начитались дамских романов, Грейнджер?
- Ну, как же. Никому до сих пор не известно, на чьей вы стороне. Каковы ваши ценности? Кому вы служите?
- Я на своей стороне, - короткий бульк. - На стороне Северуса Снейпа. Я не верю, что этот мир можно перекроить ни добром, ни злом. Развязать войну - пожалуй. Уничтожить, если постараться. Но переделать - никогда.
- Тогда зачем вы принимали участие в войне? То на одной стороне, то на другой. В чем смысл, если вы не верили никому - ни Дамблдору, ни Волан-де-Морту?!
- Мисс Грейнджер, а вам знакома ситуация, когда примыкаешь к оппозиции только для того, чтобы не быть среди своих?
Гермиона нахмурилась. Разве она сейчас не в той же ситуации?
- Вижу, знакомо. Почему вы предпочли меня своим друзьям? Человека, к которому с детства не испытывали ничего, кроме отвращения? Не потому ли, что вам попросту было невыносимо оставаться среди них? Ваше мировоззрение пошатнулось, верх поменялся местами с низом, черное и белое перемешалось между собой, и вы больше не чувствовали, что вы на правильной стороне. Сами стороны как будто смазались, растворяясь друг в друге, а вы не из тех людей, которые умеют приспосабливаться. Для того чтобы чувствовать себя комфортно, вам нужна ясная картина: вот свои, вот чужие, вот цели, которых необходимо достичь. И никаких промежуточных стадий. Неопределенность повергает вас в уныние, выбивает почву из-под ног, и вы цепляетесь за любую крайность, от которой повеет стабильностью, только чтобы не потеряться, не расшататься окончательно. Не важно, какая идеология вам ближе. Важно то, что может удовлетворить ваши собственные интересы.
- Что вы хотите сказать? - хмуро осведомилась Гермиона.
- Я всю жизнь искал стабильность, - произнес Снейп после нового глотка. - Дамблдор... Всеведущий Дамблдор, который так кичился своей мудростью и великодушием, закрывал глаза на многие вещи... Я не буду об этом говорить, бессмысленно. Я... любил человека... когда-то... еще в школьные годы... Мерлин, двадцать лет прошло, а человеческая природа не меняется, - пробормотал Снейп, переменив позу. - Она досталась другому. Такому положительному, такому... красивому... заносчивому, наглому мальчишке по имени Джеймс.
Снейп снова отвлекся, прикладываясь к бутылке. У Гермионы внутри что-то медленно холодело. Она сидела, боясь шелохнуться и одним неловким движением разбить зыбкую атмосферу пьяного доверия, воцарившуюся в гостиной. Снейп любил женщину, билось от виска к виску, Снейп любил женщину... Боже милостивый, почему никто никогда не задумывался о том, что он вообще способен любить? Его обвиняли в коварстве, вероломстве, предательстве, в травле студентов, его ненавидели за мерзкий характер, но никому и в голову не пришло, что он человек... мужчина...
- Не воспринимайте это как исповедь, Грейнджер. Голые факты, не больше.
- Вы рассказывали об этом кому-нибудь? - не сдержалась Гермиона.
- Кому, например? - в его голосе прорезался знакомый сарказм. - Дамблдору? Люциусу? Или сразу Тому Реддлу?
- Ей самой, - тихо сказала Гермиона.
- По-вашему, я окончательно выжил из ума?
- Но вы же имеете право на счастье, вы же человек...
- Господи.
- Вы ничем не хуже Поттера, - не унималась Гермиона. - Даже лучше! В... э-э-э, некоторых отношениях, - и прикусила язык.
- Пункт А: при чем здесь Поттер? Пункт Б: спасибо за комплимент, но боюсь, этой женщине было мало моих выдающихся "э-э-э, некоторых отношений". Смазливая мордашка, успешность, популярность - дешевые трюки, на которые клюют безмозглые малолетки... Гм. О чем я. Ах, да. Но речь не о ней. Речь, как всегда, о причинах и следствиях. Я хотел отомстить По... Джеймсу, и не придумал ничего лучше, чем уйти в оппозицию. Реддл набирал сторонников, и это был реальный шанс поквитаться и с ним, и со святым Дамблдором. Как же я ненавидел их обоих в тот момент!!!
- Вы приняли Метку, чтобы отомстить?
- Дамблдор не оправдал моих ожиданий. Вечная демонстрация сочувствия, понимания, а на деле - нейтралитет. Он был зрителем спектакля. Нет, кукловодом. Он дергал за ниточки. Кого-то ему было выгодно приручить, кого-то - вышвырнуть за ворота. Он всегда смотрел на десять шагов вперед, и те, кого он вышвыривал, сами того не ведая, тоже работали на него. Я был одним из таких "отверженных".
Снейп помолчал, собираясь с мыслями. Алкоголь давил на сознание.
- Но я вернулся, - прошептал Снейп вкрадчиво, наклоняясь вперед, к самому уху Гермионы. Его дыхание опалило ее кожу. - Темный Лорд убил ЕЕ, и вот тогда, получив известие о ее смерти, я понял, что такое искреннее раскаяние, мисс Грейнджер. Я бился в истерике - внутренней, не внешней. Все, что вы пережили за последний год, я уместил в себе за один день: ужас, шок от содеянного, понимание и страшные, адские муки раскаяния.
- И вы вернулись в стан Дамблдора, - шепнула Гермиона зачарованно. - Это и есть тайна, которую столько лет пытался раскрыть Гарри. Причина, по которой Дамблдор поверил в вашу преданность.
- Со временем боль притупилась. Мне удалось запрятать ее так глубоко, что подчас я сам сомневался, была ли она во мне когда-нибудь. Двойной агент - идея Дамблдора. Старый интриган поймал меня на слове, когда я клялся, что сделаю все ради свержения Лорда.
- Но вы убили его.
- У меня не оставалось выбора. Дамблдор знал о Непреложном обете. Долгое время требовал, чтобы я выполнил обещание, данное Нарциссе...
- Вот оно что, - одними губами произнесла Гермиона.
- Дескать, ради общего блага ты должен выполнить клятву, Северус! Ты нужнее Ордену, ты ближе к Лорду, когда-нибудь твоя помощь станет неоценимой. Ты поможешь Поттеру... постараешься на благо человечества. А я уже стар, я бесполезен. Старик любил театральные жесты, - Снейп мрачно хмыкнул. - Уж не знаю, соображал ли он, о чем просит, или уже тогда впал в старческий маразм...
- Гарри рассказывал, как вы его убили.
- Ну, еще бы! Наверняка раздул из мухи слона: как немощный волшебник, сползая по стенке, взывал к моей совести, а я, сволочь неблагодарная, даже не дрогнул. Авада Кедавра - и прощай, милый, добрый старикашка, любящий конфетки и мармеладки.
- Примерно так, - пришлось согласиться Гермионе. - Почему вы не попытались связаться с Моуди, объяснить?
- А Моуди похож на человека, которого интересуют чьи-то объяснения? Моуди - овчарка Министерства. Приказано найти виноватого - из-под земли выроет, а не выроет, так на кого-нибудь другого вину навесит. Преступление должно быть наказано, тем более что были свидетели, а мотивы... кому нужны мотивы? Дамблдор меня фактически подставил. Неплохо для добродушного старичка?
- А может, вы сами себя подставили, когда давали Непреложный обет?
- Может быть.
- К тому же, если бы вы не убили директора, вы бы погибли сами, а Дамблдор все равно был обречен.
Северус скривил губы в подобие улыбки.
- А вы начинаете оправдывать звание лучшей студентки Хогвартса. Полезно иногда думать головой, а не тем, что пониже спины, верно, мисс Грейнджер?
Гермиона вспыхнула, но оглянуться не посмела. Она все еще чувствовала запах вина в его дыхании.
Снейп горько усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
- Почему вы мне рассказали? - спросила Гермиона.
- Может, хватит болтовни? У меня закончился огневиски. Достанете из бара еще бутылку?
Вот так да! Снейп попросил ее об услуге!
Пока она ходила, Снейп не спускал с нее глаз, как будто стремился загипнотизировать.
- Держите, - Гермиона вернулась к креслу.
Огонь отбрасывал зловещие блики на его лицо: все такое же бледное, неподвижное, бесстрастное, и в то же время проникнутое каким-то незнакомым, странным чувством. Гермиона не понимала, как такое возможно. Наверное, все дело в глазах... Или в неподражаемой манере этого человека выражать эмоции малейшим движением лицевых мышц: чуть дрогнувшей бровью, слегка сощуренными глазами, выразительно очерченными губами. Одного этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя неуютно и пожелала поскорее убраться куда подальше.
Северус протянул руку.
Но вместо бутылки неожиданно поймал мисс Грейнджер за запястье. Осторожно потянул на себя - вырвись, если захочешь. Гермиона не сопротивлялась, как зачарованная, глядя на их сцепленные руки и боясь поднять глаза. В расширенных зрачках застыло немое изумление: что он делает? Сколько он выпил? Где ее палочка?...
Стоять, постепенно сгибаясь, было неудобно: мешали его колени и кресло. Гермиона растерянно оперлась свободной рукой о подлокотник.
- Ты так на нее похожа, - прошептал Северус, легонько дотронувшись указательным пальцем до горящей щеки мисс Грейнджер. - Послушная, положительная... Она тоже защищала всех... убогих, - последнее слово он брезгливо выплюнул. - Жалких... несчастных... Но тех, кого можно жалеть, нельзя любить... Никаких шансов ни тогда... - его палец мягко очертил линию подбородка, - ни теперь...
Северус улыбнулся. Еще одно скупое мимическое усилие. Гермиона продолжала смотреть на него испуганно, не замечая, что он отпустил ее запястье. Вблизи его лицо казалось еще старше: каждая впадинка, каждая морщинка проступили с особенной, беспощадной четкостью, словно стремясь оттолкнуть, заставить отвернуться. И эта горькая улыбка... Такая понимающая, такая обреченная.
Гермиона, наконец, сообразила, что он больше не держит ее. Вскинула руку, охватывая ладонью его лицо от виска до подбородка. Сердце разрывало грудную клетку, бешено колотясь о ребра, кровь ударила в живот, в голову, даже в кончики пальцев на жестких седых висках мужчины. И чувствуя, как проваливается куда-то в черную, бездонную яму тревожного отчаяния и страха, Гермиона зажмурилась. Прижалась губами к его губам, пытаясь своей неловкой, дерзкой лаской украсть самое волшебное, самое мучительное ощущение, чтобы сохранить его в памяти и наслаждаться потом, когда этого человека уже не будет рядом... когда он оттолкнет ее... Но он вдруг ответил, открывая рот и впуская ее в себя глубже, затягивая ее губы в жадный, томительный поцелуй. Его ладонь надавила на затылок. Протяжный стон - и камин, и книжные полки, и все вокруг закружилось. Коленки подломились, и Гермиона рухнула прямо на мужчину, ошалевшая, пьяная от поцелуя и ослабевшая.
- Минус пять баллов с Гриффиндора, - выдохнул Северус, поддерживая девушку и не давая ей сползти на пол. - Ты всегда падаешь в обморок, когда целуешься?
- Простите, - пробормотала Гермиона, заливаясь краской. - Я... это... вы...
И все же сползла к его ногам.
- Я пойду к себе, - испуганно пролепетала она, избегая прямого взгляда и неловко поднимаясь с колен.
Северус молча смотрел ей вслед, испытывая острое, болезненное ощущение дежа вю. Когда-то он вот так же провожал взглядом другую женщину... с добрыми, ласковыми зелеными глазами и развивающимися на ветру волосами. Не оглядываясь, она уходила прочь по платформе 9 и 3/4, чтобы навсегда исчезнуть из его жизни.

Глава 9.

"Дорогая Гермиона,
Как ты могла так поступить?! Уехать, не сказав ни слова, бросить нас с Роном... Мы чуть с ума не сошли от волнения! Ты хоть понимаешь, что натворила?
Я много раз говорил с мадам Помфри, но она утверждает, что ты ушла в отпуск и отправилась домой: мол, девочка давно мечтала навестить родителей, бла-бла-бла. Но я знаю тебя куда лучше Помфри! Во что ты опять ввязалась?
Сэр Моуди перестал появляться у нас в доме. Это и к лучшему, потому что в последнее время он сильно нервничал, срывался на домовых эльфах, а пару раз даже мне перепало. Я его дурное настроение терпеть не намерен, о чем ему и сказал прямо в лоб. Кажется, он обиделся. И уехал. Больше недели не появляется. Его ищейки что-то вынюхивали у нас в западном подвале - там, где твоя вторая лаборатория. Это как-то связано со Снейпом? Что произошло? Мне сказали, что он умер. Мадам Помфри просила не задавать вопросов, но...
Знаешь, Гермиона, я в это не верю. Подозреваю, ты ввязалась в какую-то авантюру. И будь я проклят, если это ну никак, ни капельки не связано с профессором. Предупреждаю, если твой фокус со слезами сработал, я все равно отыщу этого ублюдка. И если он окажется жив, я убью его!
С наилучшими пожеланиями,
Гарри.
P.S. Рону все хуже. Кажется, эта война имеет для него необратимые последствия. Не представляю, чем я могу ему помочь! Вот если бы ты соизволила навестить нас или хотя бы написать письмо... Или мы могли бы связаться через камин. Давай договоримся на эту пятницу, в половине первого ночи. Я буду ждать!"

- Письмо? От кого?
Гермиона подпрыгнула от испуга, разворачиваясь и пряча пергамент за спиной. Снейп вошел в гостиную, застегивая пуговицы на рукавах сюртука. Остановился позади кресла, слегка покачиваясь с пятки на носок.
- Мистер Поттер. Я угадал? - он приподнял брови.
Гермиона раздраженно отвела глаза.
- Это не ваше дело, сэр.
- Ну, почему же. Я предпочел бы знать, с кем вы ведете переписку, находясь в моем доме.
- Это моя личная переписка, - с ударением произнесла Гермиона. - И она вас не касается. А что до ВАШЕГО дома, то боюсь, придется потерпеть меня еще немного. До тех пор, пока я не буду абсолютно уверена в том, что могу вернуться на площадь Гриммо...
- Не понял, - Северус сложил руки на спинке кресла.
- Все указывает на то, что по некоторым причинам...
- Говорите прямо, Грейнджер! Вы не на трибуне.
- Кажется... я вне подозрений, - неуверенно произнесла Гермиона.
- Это вам Поттер сказал?
- Оставьте Гарри в покое! - Гермиона наспех сложила письмо и судорожно затолкала его в карман мантии. - Судите сами. Прошло уже полторы недели, а нас еще не хватились. Авроры не могли не найти яблоко, если только... - Гермиона нахмурилась, вспоминая.
- Если только что? - подтолкнул Снейп.
- Мадам Помфри. Она не одобряла методов сэра Моуди. Допустим, она нашла яблоко...
- И скрыла самую важную улику в деле. Вы это хотите сказать?
Гермиона пожала плечами.
- Я ничего не утверждаю.
- И зачем ей выгораживать меня?
- Вас? - Гермиона недоуменно посмотрела на Снейпа. - Не вас, профессор. Меня.
- Она тоже в курсе трюка со слезами феникса?
- Я ей не говорила.
- Но намекали?
- Нет!
- Тогда конечно. Поппи при всей ее внешней холодности не лишена чуткости и великодушия. Ей была бы понятна ваша неуемная жалость, если только за ней не стоит ничего посерьезнее.
- Что вы имеете в виду? - нервно спросила Гермиона, чувствуя, как начинают гореть щеки.
- Если это всего лишь жалость, а не государственное преступление, - пояснил Снейп, внимательно разглядывая порозовевшее личико девушки.
Гермиона принужденно кивнула. За прошедшие два дня они ни разу не возвращались к инциденту с поцелуем. Порой Гермиона даже начинала подозревать, не прибредилось ли ей все это: пьяный Снейп, снизошедший до откровений, его пальцы на ее щеке, его губы, вовлекающие в какой-то бездонный омут удовольствия вперемешку со страхом. Тот Снейп ее волновал, к тому Снейпу тянуло какой-то неудержимой, властной силой. Этот Снейп не вызывал ничего, кроме досадного раздражения и колоссального внутреннего напряжения: чтобы не сорваться и не наговорить ему гадостей, приходилось каждое мгновение сдерживаться.
Но сейчас, как и всегда, перед ней был этот второй: хладнокровный и сдержанный, - поэтому она затолкала воспоминания на задворки памяти и заставила себя продолжить:
- Без яблока Моуди ничего не сумеет доказать.
- Ошибаетесь. Врага никогда не стоит недооценивать, мисс Грейнджер, - Снейп небрежным движением поправил манжеты.
- Врага?
- Ну, не друга же! Вы знаете законы, мисс Грейнджер. За добровольное содействие Упивающимся дают срок в Азкабане. Поэтому я бы на вашем месте поостерегся искать встреч с кем-то из бывшего окружения, включая Поттера. Особенно включая Поттера!
- Но это не помешало ВАМ общаться со СВОИМ бывшим окружением, - возразила Гермиона. - Месяц назад вам чудом удалось вырваться, а теперь вы возвращаетесь к ним, как будто ничего не было! Распиваете тут чаи, ведете светские беседы, выдавая меня за прислугу...
- Я никого не звал в гости, - процедил Снейп холодно. - Благодарите Всевышнего, что Белла прислала Малфоя, а не кого посерьезнее.
- Белла? - Гермиона поперхнулась. - Беллатрикс?
- Она самая. Правая рука Темного Лорда. Просто помешанная су... гм. Не важно. Я думал, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стоит за нападениями на Хогвартс и авроров. То, что Моуди до сих пор блуждает в тумане, говорит лишь о том, что Министерству давно пора выкинуть его на помойку, как старое, никчемное барахло.
- Почему вы не сказали раньше? - воскликнула Гермиона. - Я думала, Непреложный обет...
- Я не могу ни сказать, ни сделать ничего, что создаст угрозу для Драко Малфоя, - с нажимом произнес Снейп. Он с трудом заставлял себя не выплескивать раздражение: умненькая мисс Грейнджер не может сложить два и два!
- Малфой бегает за Беллой, как хвост. Подозреваю, он тоже чокнулся, потому что верит, будто она способна вытащить из Азкабана Люциуса. Мечтает, как они снова будут жить в Малфой мэнор, а я стану приезжать на Рождество. Глупец. Вздорный мальчишка. Если я выдам Беллатрикс, я подставлю Драко.
- Но мне вы сказали, - окончательно запуталась Гермиона.
- Вам я сказал, - согласился Снейп. - И поскольку до сих пор жив, значит, у вас и в мыслях не было бежать к Моуди с докладом.
- Но... Их же надо остановить! Нападение на Азкабан - это же ... Надо предупредить Министерство, чтобы усилили охрану!
Снейп воззрился на девушку с таким выражением на лице, как будто только что разжевал лимон.
- Неужели вы думаете, что она действительно способна на что-то, кроме мелких пакостей?
- Нападение на Хогвартс - это, по-вашему, мелкая пакость?! - изумилась Гермиона.
- В Хогвартсе ей просто повезло, - отрезал Снейп. - Макгонагалл сочла Хогвартс безопасным местом и отослала авроров обратно в Министерство. Ослабила защиту, решив, что раз Лорд мертв, школе ничто не угрожает. Минерва прекрасный стратег и руководитель, но у нее в отличие от Дамблдора есть одно слабое место: она слишком часто полагается на логику. А действия Упивающихся, тем более побежденных, припертых к стенке, практически уничтоженных Упивающихся, не подлежат логическому обоснованию. Белла - сумасшедшая! Какая у нее может быть логика? Собрать несколько озлобленных, отчаявшихся лишенных прав, чтобы сколотить из них банду возмездия, - это что, логично? Убивать преподавателей в Хогвартсе, нападать на авроров в Косом переулке - логично? Для чего? Зачем?
- Вы же сами сказали, чтобы отомстить.
- Если бы я хотел отомстить, я бы не стал отрывать людям головы на виду у прохожих, - сказал Снейп. - Я бы начал с разработки плана. Месть - это искусство, мисс Грейнджер. Цель должна быть достойной, а исполнение - безупречным, иначе мы имеем не месть, а затяжное истеричное самоубийство. Единственное, на что хватило Беллы, - это придать происходящему некую театрально-таинственную атмосферу. Фокус с оборотным зельем исполнен блестяще. Лучших масок придумать было невозможно. Опять же, подтекст, дань уважения "героям" - Упивающимся, наглый вызов Министерству... Красиво. Жаль, недолговечно. Первый же спектакль дает аврорам ключи к разгадке.
- Не заметила, чтобы Моуди разгадал участников, - перебила Гермиона.
- Если бы Моуди подумал... - Снейп отмахнулся. - Он предпочел сосредоточиться на мне вместо того, чтобы выполнять свою работу. Кстати, вполне в его стиле возмещать недостаток дедуктивных способностей за счет применения силы. Впрочем, не все в Министерстве идиоты.
- Считаете, кто-то догадался? - Гермиона вдруг вспомнила про списки, о которых говорил Гарри. Интересно, что ему удалось выяснить?
- Уверен.
- Но почему... - Гермиона запнулась, поймав на себе совсем уж страдальческий взгляд бывшего профессора. - Хорошо, допустим, у Министерства есть имена. Чего не хватает? - Гермиона наморщила лобик. - Улик? Свидетели преступлений видели других людей - даже тех, кто уже давно мертв! - и доказать, что под их личиной скрывался кто-то из лишенных прав, невозможно. Значит, надо ждать нового нападения и брать с поличным? А для этого организовать слежку.
- Браво, Грейнджер, - Снейп пару раз демонстративно хлопнул в ладоши.
- Это значит, что за Малфоем могут следить? - Гермиона почувствовала, как под рубашку пробирается холодок. - Мерлин! Он же привел их сюда!!
- Браво еще раз.
- И меня могли увидеть в дверях, - Гермиона задохнулась от ужаса.
- В моем доме после моего загадочного исчезновения, - с удовольствием добавил Снейп. - Сядьте, Грейнджер.
- Я должна поговорить с Гарри и все выяснить. Он собирался проверить списки...
- Я сказал, сядьте!
Гермиона рухнула на диван, как подкошенная.
Снейп достал из бара бутылку, плеснул в бокал немного вина и вложил его в ее дрожащие руки. Девушку пробил озноб. До этого момента она существовала в каком-то замкнутом пространстве, куда не проникали отголоски большого мира. Она готова была поверить, что все обошлось, что авроры оставили ее в покое. До этого момента была лишь она и ее правда, ее понятие о справедливости, о милосердии. О совести. Она жила в постоянной тревоге, но она была уверена, что поступила правильно. ПРАВИЛЬНО.
А сколько других людей поступали правильно? У скольких людей была своя субъективная правда, подчас идущая вразрез с законом? К скольким из них прислушались? Кому какое дело, чем она руководствовалась? Моуди? Министерству? В их глазах она предатель, ничем не лучше Снейпа, и когда дело дойдет до суда (Гермиона похолодела), никто не спросит о ее мотивах. Никто не примет всерьез хныканье малолетней дурочки, испугавшейся методов главного аврора, возомнившей себя вправе решать за аврорат, кого казнить, а кого миловать. Есть факты, есть улики, есть закон.
- Пейте, мисс Грейнджер, - вклинился в хаотичные обрывки мыслей низкий, вкрадчивый голос Снейпа. - Я ничего не утверждаю, это всего лишь догадки. Я просто хочу предостеречь вас от необдуманных, импульсивных поступков. В любой ситуации, даже самой благоприятной, нужно исходить из худшего. Нужно быть готовым к тому, что оно может настичь вас в любую минуту. Забыть о завтрашнем дне и жить настоящим...
Гермиона подняла голову. Казалось, он разговаривал не с ней, а с пустотой... с кем-то внутри себя.
- Ничего не желать, ни на что не надеяться. Брать то, что есть сейчас. И никогда не сожалеть о сделанном выборе. Тогда за спиной не останется непогашенных счетов, и умирать будет не страшно.
Снейп коротко взглянул в ее растерянное лицо сверху вниз, потом резко развернулся и вышел в коридор за книжным стеллажом.
- Выпейте, полегчает, - кинул он на прощанье, не оборачиваясь.
А Гермиона еще долго сидела, сжимая в руках бокал и прислушиваясь к давно затихшим отзвукам его шагов в глубине дома.

***

- Aperiro aditus, - четко произнесла Гермиона, старательно выводя палочкой замысловатую завитушку. След от палочки высветился в воздухе ровным голубоватым свечением, слепяще вспыхнул и померк, оставив после себя столп опадающих искр.
Гермиона радостно вздохнула.
- А теперь еще раз. Aperiro aditus!
Она по-турецки сидела на кровати у себя в комнате, снова и снова выполняя сложное заклинание, открывающее камин для разговора. После него останется только назвать адрес. Ей уже довелось однажды сделать это в доме на площади Гриммо, когда понадобилось срочно переправить пострадавших из Хогвартса, но волнение не утихало. Она как будто готовилась совершить это впервые.
Снейп не обрадуется, когда узнает, что она пользовалась камином, ой, как не обрадуется! Но ведь Снейп и не узнает? Молодчина Гарри назначил встречу как раз на то время, в которое мрачный, ворчливый профессор будет мирно храпеть в своей кровати, не подозревая о ее планах. А утром... Сердце приятно ёкнуло. Утром она выложит ему все, что удастся выпытать у Гарри! В мечтах Гермиона уже представляла, как это будет выглядеть. "Доброе утро, профессор! Никаких новостей в "Пророке"? Жаль... Тогда, может, МОИ новости вас заинтересуют?" Снисходительная улыбка, лукавый взгляд из-под опущенных ресниц...
Так.
Мы, кажется, договаривались выкинуть этот бред из головы? Северус Снейп - страшное, сухопарое чмо. Повторяй: Северус Снейп... ах, до чего же красивое имя...
Гермиона глупо, по-девчоночьи хихикнула, прикрыла рот ладошкой и покосилась по сторонам. Потом прокашлялась, выпрямляясь. Хватит дурачиться. Гарри будет ждать ее... Мерлин! Через девять минут!
Она подпрыгнула на кровати, соскочила на пол, нервно оглядываясь в поисках туфель. Да бог с ними, босиком даже лучше, каблуки стучать не будут. Гермиона привычным движением сунула палочку в карман... Точнее, попыталась сунуть, потому что кармана на положенном месте не оказалось. Ничего удивительного, если учесть, что одета она была в одну длинную ночную сорочку на тонких лямочках. Присборенная юбка начиналась сразу под грудью, спадая до икр жесткими хлопковыми складками (не слишком удобно, но это единственная путная вещь, которая получилась из старой белой рубашки Снейпа, найденной в шкафу). Мда-а-а. А про карман-то она и не подумала. И про одежду. Вечером безответственно забыла мантию в гостиной. Не к лицу молоденькой девушке расхаживать по дому в сорочке, а на переодевание времени совсем не осталось.
Гермиона решительно шагнула к шкафу. Ну-ка, что тут у нас... Все черное, мрачное, кладбищенское. Такое впечатление, что хозяин всего этого только и делает, что по похоронам разъезжает. Гермиона быстро перебрала несколько сюртуков, мантий, вешалок с брюками. Бог с ним! Снейп все равно ее не увидит.
Сжимая палочку в руке, Гермиона шагнула к дверям мимо зеркала.
И остолбенела.
Медленно, чувствуя, как трутся друг о друга шейные позвонки, повернула голову и взглянула на свое отражение. Темнота за спиной, темнота в распахнутом шкафу, темнота в зеркале - на мгновение показалось, будто тьма окутывает ее голову, проникая в волосы, струясь по плечам вьющимися змейками. Испуганное бледное лицо с ярко горящими искусанными губами, белая сорочка - чудовищный контраст с темнотой. И вот перед ней женщина с исчезающей картины - той самой, что висела в подвале на Гриммо-12.
- Наваждение, - прошептала Гермиона, а руки сами потянулись вниз, подхватывая юбку. И она склонилась в реверансе, изумленно вглядываясь в свое отражение.
- Так значит, это было будущее? - Гермиона поправила волосы.
И тьма исчезла. По-прежнему горели свечи на столике у кровати, освещая висящие в шкафу старые тряпки и уродливо остриженные гермионины волосы. Никакие не черные, а каштановые с отливом в рыжину. Она не единожды пыталась уложить их заклинанием, но они все равно торчали в разные стороны.
- Или не будущее...
Гермиона решительно отвернулась. Сейчас не время для раздумий. Она и так потеряла несколько драгоценных минут.
- Я буду орать, - скучным голосом сообщило зеркало.
Гермиона в замешательстве оглянулась.
- Что?
- Куда намылилась, спрашиваю?
- А твое какое дело?!
- Вот заору, тогда узнаешь, - пригрозило зеркало.
- Только попробуй. Профессор тебя в крошку разотрет, когда узнает, что ты разбудило его среди ночи, чтобы он проводил меня в туалет!
И не дав наглой вещице опомниться, Гермиона гордо выплыла в коридор.
Пробираться по черному коридору было жутко. Гермиона шла еле-еле, держась за стенку, боясь зажечь палочку и привлечь к себе внимание хозяина дома. В конце концов, Снейп может страдать бессонницей. Тут же представилось, как он эффектно предстает пред ее светлые очи в своей неподражаемо грозной манере, повергавшей первоклашек в тихий ужас: плечи расправлены, пальцы обеих рук слегка касаются друг друга, волосы спадают на глаза, мантия развевается... хе-хе. Только все усилия коту под хвост, потому что вместо мантии на нем старомодная ночная рубашка, доставшаяся ему в наследство от бабки, с рюшами и кокеткой, а на голове - ночной колпак. И тощие, волосатые щиколотки торчат из тапок... Боже!
Гермиона сдавленно захихикала - что-то пробило на смех, не иначе как нервное. На цыпочках пересекла коридор, осторожной, бесшумной тенью соскользнула по лестнице на первый этаж, нырнула в дверной проем и перевела дыхание. Уф. Все.
- Люмос, - шепнула она, и на кончике волшебной палочки затлел слабый огонек.
Снейпа в гостиной не оказалось. Трудно было бы объяснить ему, зачем она пришла сюда в одной сорочке.
Времени у нее оставалось не больше пары минут. Опустившись на пол перед камином и поджав под себя озябшие ноги, Гермиона посидела несколько секунд, сосредотачиваясь и собираясь с духом.
Волшебная палочка взмыла в воздух, описывая изящную дугу
- Aperiro a...
И вдруг сильная, властная рука больно сдавила запястье.
До смерти напуганная Гермиона завизжала, дернулась, но еще одна рука обхватила ее за плечи, и знакомый голос хрипло шепнул на ухо:
- Не орите.
- Вы! - вскрикнула Гермиона - теперь от досады. - Отпустите! Что вам надо?!
- Да не дергайтесь вы, - раздраженно прошипел Снейп, освобождая девушку.
Гермиона развернулась и чуть отползла от него, лихорадочно прикрывая ноги длинной юбкой. Снейп остался на том же месте. Мрачный, растрепанный, в брюках и выправленной расстегнутой рубашке, явно наброшенной второпях. Сидел, глядя на нее своими черными, непроницаемыми глазами, и комментировать свое вторжение не торопился. Да и что тут объяснять-то?
Часы на каминной полке глухо отсчитали один удар. Гарри ждет ее!
- Лучше уйдите, - попросила Гермиона, стараясь сохранить спокойный тон. - У меня назначена встреча.
- Вы опоздали, - отозвался Снейп с легким оттенком ехидства в голосе. - Эти часы отстают на две минуты.
Гермиона в отчаянии взмахнула палочкой...
И он снова перехватил ее руку!
- Не советую, - произнес Северус.
- Пустите! Как вы смеете... Мне больно!
- Не надо лгать.
- Я должна поговорить с Гарри!
- Иначе что? Конец света? Небо упадет на землю? Потолок обвалится?
- Я вам сейчас устрою обвал потолка! - зашипела Гермиона, выдергивая покрасневшее запястье из стальной хватки Снейпа. - Не лезьте в мои дела!
- Пока вы здесь, это и мои дела тоже, - выплюнул Снейп. - Я не давал вам разрешения пользоваться камином.
- Вы следили?
- У меня чуткий сон. Слышу, как мыши скребутся в подвале. А уж ваши шаги - как будто стадо мамонтов протопало.
- Оставьте меня в покое! Убирайтесь! Я хочу поговорить с Гарри! Ничего лишнего, никаких посещений, просто поговорить! Он беспокоится за меня, как вы не понимаете?! Хотя, - Гермиона презрительно скривилась, - откуда вам понять? Вы ни о ком никогда не беспокоитесь, вы просто кусок железа - бездушный, холодный и... и ржавый!
- Какая познавательная истерика, - Снейп оперся плечом о спинку кресла. - Продолжайте, мисс Грейнджер. Всегда любопытно узнать, что думают о тебе другие.
- Вы... вы... - Гермиона задохнулась. Ей вдруг стало так горько, и одиноко, и невыносимо в этом враждебном доме. Гарри, милый Гарри... Как же ты мне сейчас нужен, как же я хочу тебя увидеть... Хотя бы увидеть! А он сидит напротив и ухмыляется, и глумится, и паясничает. Так бы и стерла эту наглую ухмылочку, так бы и залепила пощечину!
- Вы мерзкая, грязная, уродливая гадина, - прошипела покрасневшая от бешенства Гермиона. - Лучше бы я оставила вас подыхать в том подвале, и не варила вам никаких зелий, и не жалела вас, и не совалась в Лютный переулок, рискуя сломать шею, и не... ненавижу! Как же я вас ненавижу! Вы просто старое, неблагодарное, червивое барахло, вот вы кто! Бессердечный, жестокий... Уходите! Оставьте меня!
Гермиона закрыла лицо ладошками и неожиданно разрыдалась.
Сквозь глухую пелену рыданий услышала, как он поднимается на ноги, и его шаги стихают в коридоре.
- Ненавижу, ненавижу, - всхлипывала Гермиона, вытирая глаза, но слезы набегали снова, и снова, и снова. И бороться с ними не было сил. Слезы отчаяния, безнадежности и глухой, затаенной тоски. И одиночества. Рядом с НИМ одиночество ощущалось так остро, так пронзительно, что хотелось выгнуться дугой и взвыть. Она предала своих, чтобы стать ненужной чужому человеку. Чтобы раз за разом, день за днем он отталкивал ее, напоминая, где ее место. Чтобы мучаться бессонницей, ожидая неминуемого конца. И было трудно понять, что пугало ее больше: арест, Азкабан, дементоры, или то, что дни, проведенные в ЕГО обществе, практически сочтены? Чего она боялась больше: лицом к лицу столкнуться со страшным приговором Министерства и друзей, или уйти, чтобы больше никогда не услышать его бархатного, изумительного, обволакивающего голоса?
Хлюпая носом, Гермиона кое-как поднялась с колен.
Он ушел. Так ей и надо, дуре. Держала бы свои истерики при себе. Она оскорбила его, и теперь это точно конец. Не важно, что и начала не было. Важно, что у нее был шанс заинтересовать его... ну, хотя бы в качестве помощницы? Она еще толком не обдумывала идею, но мысль предложить ему свою помощь в какой-нибудь научной работе у нее уже возникала. А теперь? Куда она теперь? Что она ему наговорила?! Мерлин, как плохо...
Поникшая и измученная горестными мыслями, Гермиона поплелась к бару. Достала открытую бутылку вина, выдернула зубами пробку из горлышка и сделала отчаянный глоток. Огневиски ободрало горло и прокатилось по пищеводу языком пламени. Гермиона закашлялась, слезы снова потекли из глаз. Кое-как отдышавшись, хлебнула снова. По телу разлилась приятная, согревающая истома.
О, нет, она отнюдь не собиралась напиваться. Два глотка - и точка. Зато мысли в голову полезли самые разные. Мозг прояснился, сбросив тонну ненужных сантиментов, и заработал в правильном направлении. Самым правильным было пойти и извиниться. Может, на трезвую голову идея выглядела бы и не очень привлекательно, но сейчас она казалась чертовски удачной. Она дождется утра, как следует подготовится, и все пройдет без сучка, без задоринки. Снейп просто не сможет ее не простить. Он же такой... такой...
Гермиона хлюпнула носом. Ладно. Так она и сделает.
Гермиона вернула бутылку в бар.
Уже поднимаясь по лестнице, ей вдруг пришла в голову другая идея. Еще более привлекательная. Почему бы не извиниться прямо сейчас? Пока она чувствует боевой запал, пока способна принять любой его ответ вплоть до откровенных оскорблений, пока готова чистосердечно покаяться, надо действовать. Вдруг завтра она от стыда не сможет взглянуть ему в глаза? Что тогда прикажете делать? Посылать сову? Гермиона пьяно хихикнула. В который уже раз за вечер? Все. Извиняюсь и уезжаю к родителям.
Полная решимости, она подошла к двери Северуса Снейпа. Закрыто. Из-под двери не пробивается ни единого лучика света. Спит? Уже?
Гермиона подняла кулачок, чтобы постучать.
- Проваливайте! - не дожидаясь стука, донеслось из комнаты.
- Прошу прощения, сэр, я бы хотела перед вами извиниться, - отважно выдала Гермиона, переминаясь с ноги на ногу. - Можно мне войти?
- Не заперто.
Она надавила на дверь, повернув ручку, и та подалась. Решимости в Гермионе поубавилось, когда она оказалась в комнате с наглухо зашторенными окнами. Тьма стояла полная, хоть глаз выколи. Снейпа видно не было, но по легкому скрипу пружин Гермиона догадалась, что он где-то слева, на кровати. Точно спит!
- Простите меня, сэр, я была не права, - окончательно оробев, проблеяла Гермиона. - Я вовсе не имела в виду то, что сказала вам в гостиной. Я отнюдь не считаю вас... э-э-э, мерзким... и... э-э-э, бессердечным... Ну, может всего чуточку... Мне очень жаль, что я огорчила вас.
- Вы меня не огорчили, - проворчал Снейп, - а теперь проваливайте.
- Профессор, с вами все в порядке? У вас такой голос...
- Какой? - оживленное движение, и Гермиона почувствовала, как волосы шевелятся и встают дыбом. Он опасен, опасен, верещал внутренний голос, он бывший Упивающийся, беги от него, уноси ноги, пока не поздно!
- Усталый, - пробормотала она.
Плотоядный!
- Это все?
- Да. То есть, нет, - Гермиона помолчала. А что? Говорить в темноту было проще, чем говорить, глядя в черные, проницательные глаза. - Скажите, что вы не сердитесь?
- Зачем?
- Я чувствую себя виноватой.
- И вы решили, что я смогу избавить вас от вины? Идите к черту, Грейнджер.
- Вы мне нравитесь, - что она несет???
Продолжительное молчание. Наверное, выбирает невербальное проклятие посильнее. Чтобы цветы на голове выросли, или бородавки на пятой точке вылезли.
- Вы перепутали меня с кем-то, Грейнджер. Зажечь свет?
- Не надо, - Гермиона облегченно улыбнулась и сделала несмелый шажок в сторону, с которой слышался голос. - Скажите мне, что не сердитесь, и я уйду, - еще шажок. Сердце отбивает чечетку.
- Я не сержусь. Ничего другого и не ожидал. Спокойной ночи.
- Сэр... - Гермиона, наконец, решилась. Ускорила шаги, и вдруг...
Препятствие на пути возникло из ниоткуда. Неудивительно в такой-то темнотище, но боже, до чего обидно!!!
- А-а-а, - Гермиона взмахнула руками, точно крыльями, и уже заваливаясь вперед, успела подумать, что похожа сейчас на цаплю, выписывающую пируэты на болоте. Потом был грохот, и она, жалобно хныкая, растянулась на полу. В голове помутилось от страха и какого-то жуткого, парализующего стыда, лицо и уши запылали, и Гермиона недоумевала, как они еще не светятся во тьме тремя красными фонарями.
За всем этим она и не заметила, как в комнате зажглась керосиновая лампа, и Снейп вырисовался в нервной, дерганной лужице желтоватого света. Сидел на кровати с уныло-постным выражением на вытянутом лице. Никогда не отличался широким видимым спектром эмоций, но мог бы для порядка хоть изобразить сочувствие?!
Мучительно сгорая от стыда, Гермиона выпуталась из перепачканных складок юбки и со стоном слезла с рассыпанных поленьев. В комнате Снейпа, в отличие от ее собственной, был камин, и дрова лежали возле него аккуратной кучкой... раньше. А еще в этой комнате было тепло.
- Ушиблись? - с притворной заботой поинтересовался Снейп.
- Нет! - досадливо проворчала Гермиона. Что, ему трудно руку подать?
- Зачем вас понесло к камину?
- Откуда я могла знать, что у вас тут целый... кочегарский арсенал?
Он неожиданно стек с кровати - честное слово, только что был там - и вот уже склоняется над ней.
- Обопритесь об меня.
Всегда мечтала!
- Спасибо, но я как-нибудь сама... ик!
Гермиона прикрыла рот ладошкой. Снейп принюхался.
- Сколько вы выпили?
- Пару глотков.
- Так вы поэтому на ногах не стоите?
- Я споткнулась! - запротестовала Гермиона. - Что, вам можно топить горе в бутылке, а мне нельзя?
- Дурочка, - неожиданно мягко произнес он.
У мисс Грейнджер отвисла челюсть. Позабыв о приличиях и крупно вздрагивая от зачастившей икоты, она вытаращилась на мужчину, машинально шаря рукой по полу в поисках волшебной палочки.
- Держитесь, - Северус обхватил ее и с заметным усилием поднял на руки. Перехватил поудобнее, и Гермиона обвила его рукой, прижимаясь к нему и утыкаясь носом в шею.
- Грейнджер?
- Ммм? - довольное мурлыканье.
- Вы в своем уме?
- Поехали куда-нибудь! Ваша кровать ближе...
Его рука под коленями неожиданно исчезла, и Гермиона ухнула вниз, скользя по нему, хватаясь за его плечи, чувствуя, как ее сорочка задирается до пупа.
- Эй! Осторожнее! Что я такого сказала?!
- Проспитесь, потом поговорим, - прошипел Снейп, легонько встряхнув ее за плечи и убеждаясь, что она твердо стоит на ногах. Еще минуту назад ничто не предвещало грозы, а теперь его лицо вдруг сделалось мрачнее тучи. Вот таким она его знала! Жесткие складки вокруг рта, плотно сжатые губы, черные щелки глаз.
Он шагнул к выходу и придержал дверь.
- Уходите.
- Но сэр, я всего лишь...
- Не будите во мне зверя, Грейнджер, не нарывайтесь!
- Но профе...
- Вы невменяемы, я не собираюсь этим пользоваться. Прочь!
Гермиона закусила губу, с трудом переваривая услышанное. Что он имел в виду? Мерлин, что тут вообще происходит?! Кажется, она пропустила что-то очень важное. Мысли толпились в голове, наскакивая друг на дружку, как пауки в банке, и почему-то никак не складывались в общую картину.
- А если я... - Гермиона облизнула высохшие губы и подняла испуганный взгляд на мужчину. - Ну... может, я хочу, чтобы вы этим воспользовались...
Снейп вернул ей взгляд в упор: такой же затравленный и безумный.
- Я уже не де... то есть, у меня уже было... однажды... - запинаясь, забормотала Гермиона. - Я хочу сказать, что не имею ничего против... я бы... вы мне... я вас...
Он чуть склонил голову на бок.
- Я уже не маленькая! - отчаянно добавила Гермиона, понимая, что от стыда побагровела до корней волос.
- Вы просите меня? - медленно проговорил Снейп с едва ощутимым оттенком то ли насмешки, а то ли изумления в голосе.
У Гермионы округлились глаза. Просит? НЕТ! Это он должен просить! Как же все неправильно, глупо, по-идиотски получается. Никакой романтики, никаких признаний, благодарных улыбок, восторженных охов и ахов. Чертов Снейп! Не пялься на меня так, как будто перед тобой жирный кусок баранины, с которого капает горячее сало, а тебя одновременно и тошнит, и хочется.
- Простите, сэр. Будем считать это досадным недоразумением, - сбивчиво пробормотала Гермиона и ломаной походкой двинулась к выходу, стуча пятками по голому полу. - Спокойной но...
- Ну, уж теперь черта с два, - прорычал Снейп.
Дверь с грохотом захлопнулась прямо у нее перед носом, стены от удара завибрировали, и с косяка посыпалась штукатурка. Гермиона испуганно отшатнулась, а Снейп направился к ней, расстегивая ремень на брюках. Только сейчас заметила, что он по-прежнему одет.
- Что вы собираетесь делать?! - краска отлила от щек, и Гермиона попятилась. Наткнулась на торец кровати, ойкнула, чуть не падая, инстинктивно оглянулась. И в этот момент очутилась в крепком кольце рук - не вырваться, не сбежать.
- Проучить вас, - выдохнул на ухо низкий голос, посылая вниз по телу волны паники.
- Пустите! Не надо! Я не хочу так!
- Тихо.
- Профессор Снейп, пожалуйста...
Но жалобное хныканье его ничуть не тронуло. Наоборот, Гермиона почувствовала, как бьется его горячее, прерывистое дыхание в ее шею, как напрягается и дрожит его тело, когда руки отталкивают и сразу же крепко-крепко прижимают ее, напуганную, оцепеневшую, беспомощную, к стене. Гермиона неестественно выгнулась, когда одна мужская рука задрала ее голову за подбородок, а вторая вдруг очутилась на груди, и требовательный рот впился в нежную кожу на горле. Судорожно всхлипнула, цепляясь пальцами за штору, дернула - и та сорвалась с креплений и обвисла бесформенной тряпкой. В окно пробился обморочный лучик света от уличного фонаря, выхватывая из мутной полутьмы косяк, оконную раму...
Северус нетерпеливо рванул вниз лямки ночной сорочки.
- Не надо, не надо... - словно в кошмарном сне, твердила Гермиона, чувствуя, что воздуха в легких начинает отчаянно не хватать. - Не надо, не так...
- А как? - его ладони накрыли и сжали обнаженные груди девушки, пропуская соски между указательными и средними пальцами. Пальцы сомкнулись, и Гермиона распахнула глаза от сладостной волны предвкушения, прокатившейся по телу. Он продолжал мять ее груди, каждый раз задевая чувствительные комочки плоти и наслаждаясь ее нелепым, фальшивым сопротивлением.
- Медленно, романтично, как это делают прыщавые подростки весной в коридорах Хогвартса?
Одна рука устремилась вниз, задирая юбку до самой талии и сразу же, без прелюдий ныряя в ямку между женских бедер.
- Нннет! - запротестовала Гермиона. Разум то прояснялся от его нарочито грубых движений, то затуманивался, когда возбуждение накатывало от одного осознания того, что он прикасается к ней, хочет ее. Рука сдвинула ткань трусиков, и Гермиона невольно наклонилась, открывая доступ к самому сокровенному местечку своего тела. Пальцы надавили, вторгаясь в нее грубым, глубоким толчком. Гермиона заскулила, дрожа от боли, унижения и неподвластного разуму желания. Это было так дико, так грубо и жестоко, и она задыхалась от беззвучных рыданий, и стонов какого-то острого, болезненного удовольствия.
- Лгунишка, - выплюнул Северус, разворачивая девушку к себе лицом и демонстрируя окровавленные пальцы.
- Не надо вымещать на мне свою злобу, - по лицу Гермионы потекли слезы. - Я не ОНА, мне не нужен Поттер! Я никуда не собираюсь убегать...
Она стукнула кулачком в его грудь. Потом еще раз, и еще.
- Зачем, что я вам сделала...
Северус поймал ее запястья и отвел в стороны.
- Ты родилась, - произнес он вкрадчиво. - Этого достаточно.
- Ну, если так... Мне вас жаль. Вы несчастный человек.
- Заруби себе на носу, деточка, мне не нужна твоя жалость. Ни жалость, ни сострадание, ни сочувствие, ни участие - никаких паршивых гриффиндорских соплей! Ясно?
Гермиона смотрела на него исподлобья и, кажется, наконец, начинала понимать... Господь всемогущий, что же с ним сделали, во что превратили... В униженное, затравленное существо, прячущееся по темным закоулкам жизни, испуганное, затаившее обиду, годами живущее единственным желанием - отомстить, расквитаться с прошлым, выпустить, наконец, наружу демонов, грызущих и скоблящих изнутри измученную душу. В усталую тень с прибитой к лицу маской презрительной жестокости. В узника собственных страхов. Сколько же в нем боли, если ее можно увидеть, просто заглянув в его глаза, и ощутить, просто прикоснувшись к его руке?
Сердце у Гермионы болезненно защемило.
Она робко провела ладошкой снизу вверх по его груди, поглаживая дрожащими пальчиками жесткие темные волосы, крошечные пуговки сосков, впадину между ключицами. Дотронулась до грубого от пробившейся щетины подбородка. Встав на цыпочки, дотянулась губами до его плотно сжатых губ и поцеловала. Вся нежность, на которую только было способно ее сердечко, все понимание, и тоска, и любовь, и искренность - все выплеснулось в одном трепетном, затяжном поцелуе. Гермиона прижималась к нему, дрожа и умоляя ответить, и когда он, наконец, ответил... то, как он ответил...
От девочки пахло теплой, сонной нежностью. Он подхватил ее под ягодицы, усаживая на широкий подоконник, с сожалением оторвался от ее сладких, опухших губ и прижался щекой к ее упругой груди, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Бархатистая, млечно-нежная кожа, твердый комочек соска упирается в уголок рта. Он зажмурился, прижимая ее к себе теснее, ближе, вдыхая ее аромат, стремясь как можно полнее, до головокружения насытиться ее близостью. И не смея поверить в свое неожиданное, незаслуженное, зыбкое счастье.
Ее тонкие пальчики рассеянно перебирали пряди его спутанных волос, губы шевелились в беззвучном шепоте:
- Бедный мой, хороший мой, милый...
Она притянула его руку к губам и поцеловала грубую, шершавую ладонь. Приникла губами к пульсирующей венке на запястье.
- Глупая, - пробормотал он устало. - Я тебе в отцы гожусь.
- Ммм? Но вы не думали об этом, когда лезли ко мне под юбку, профессор, - заметила Гермиона и вдруг порозовела, сообразив, что он разглядывает ее бесстыдно обнаженную грудь. - И сейчас у вас такой взгляд... не отцовский...
- У вас?
- У тебя, - Гермиона смущенно прикрылась ладонями. - На что вы так уставились?
Вместо ответа Северус кое-как стащил с нее сорочку вместе с трусиками. Гермиона попыталась взбрыкнуть, но была остановлена глубоким, нетерпеливым поцелуем. И когда одежда оказалась отброшена, невольно откинулась назад, прижимаясь лопатками к холодному стеклу, не чувствуя холода, впитывая в себя жадные, жаркие прикосновения его ладоней, позволяя его губам и языку скользить по голой коже, посасывать, покусывать, вылизывать... Кровь стучала в висках, в паху что-то мучительно, требовательно запульсировало, и Гермиона шире развела коленки, подвигаясь навстречу. Еще немного, еще чуть-чуть...
- Ах ты, маленькая, развратная... - выдохнул Северус, заметив ее поползновение, и подпустил в голос каплю яда. - Нравится соблазнять собственного отца?
От низких, хриплых нот в его голосе живот у Гермионы свело от возбуждения. Он продолжал шептать ей какую-то непристойную чушь, в перерывах покусывая ее соски, потом спустился ниже и неожиданно припал губами к ее ноющей, истекающей влагой женской плоти. Гермиона изумленно ахнула, когда язык скользнул по нежным складочкам, проникая глубже, надавливая сильнее, слизывая прозрачный сок, и возвращаясь к твердому розовому бугорку. И так - снова и снова, до тех пор, пока ее бесконтрольные стоны не пошли один за другим, а бедра не задвигались в такт с его интенсивными ласками. Разрядка была острой, пронзительной, яркой, как вспышка молнии, и такой же короткой. В какое-то мгновение Гермиона резко вдохнула, и сильнейший, первый в ее жизни оргазм выгнул ее тело дугой. Северус продолжал целовать ее до тех пор, пока волны сладостной дрожи не спали, и обессиленная девушка не поникла.
- Господи, - она закрыла лицо ладошками, качая головой. Щеки покрылись стыдливым румянцем, когда она, наконец, пришла в себя и сообразила, что произошло. Северус смотрел на нее, подозрительно кривя губы, и если бы не его всегдашняя сдержанность, Гермиона могла бы поклясться, что он улыбается.
- У тебя это впервые, - констатировал он, помогая ей слезть с подоконника. - Не буду спрашивать, зачем ты соврала.
- А это считается? - выдохнула Гермиона, и вдруг почувствовала, что говорит что-то не то. Уголок рта у мужчины задергался, и он отвернулся, снимая рубашку. Накинул ее на плечи Гермионы.
- Можешь не сомневаться.
Гермиона вдруг уставилась на него во все глаза:
- Но это нечестно! А как же вы?
- Мисс Грейнджер, - с нарочитой выразительностью произнес Северус, - вы умны и начитаны не по годам, но... какая же ты еще дурочка! Проводить тебя до твоей комнаты?
- Что? - нахмурилась Гермиона. - Зачем?
- Тебе надо выспаться.
В жизни бы не поверила, что услышит такое от Снейпа! Хотя заботы в его голосе было не больше, чем обычно, - пожалуй, он даже звучал суховато. И все же... все же...
- Я буду спать здесь! - заявила Гермиона. - С ва... с тобой!
Воображение незамедлительно нарисовало перед Северусом муки бессонной ночи, тиски неудовлетворенного желания и объект этого желания, мирно сопящий под одним одеялом с ним.
- Только этого не хватало.
Гермиона насупилась.
- Почему вы меня выгоняете?
Северус закатил глаза.
- Я страшно храплю!
- Я тоже, - выпалила Гермиона.
- Правда?
- Нет.
- Вы не уснете, я не усну. Идите к себе.
- У меня в комнате нет камина и очень холодно. Я остаюсь с вами.
Гермиона уверенно залезла на кровать.
- Хорошо, - Снейп глянул на нее из-под насупленных бровей. - Тогда уйду я.
- Северус! - девушка растеряно глядела ему вслед. - В чем дело?
Такая милая, такая трогательная. Черт с ним. Он все равно не сможет уснуть. Там или здесь, какая разница?
- У тебя нет привычки перетягивать одеяло на себя? - хмуро поинтересовался Северус. - Ты не возишься? Не пинаешься? Не разговариваешь во сне?
- Я буду лежать тихо-тихо, как мышка, обещаю! - просияла Гермиона, отодвигаясь и освобождая ему место. - Вы... ты меня даже не заметишь!
- Хорошо, - он недовольно присел на краешек, словно выискивая еще повод сбежать.
- Только ты снимешь брюки, - предупредила Гермиона и спряталась под одеяло от его гневного взора. - И погасишь лампу.
Когда комната погрузилась во тьму, Северус растянулся под одеялом, устремив невидящий взгляд в потолок. Девочка не возилась, не шумело и, кажется, даже не дышала. Он был приятно удивлен, узнав, что при желании она может быть чуть ли не невидимой, - в Хогвартсе мисс Грейнджер демонстрировала совершенно противоположные качества, вечно суя свой вздернутый носик, куда не следует. Но он все равно чувствовал ее присутствие. Тепло ее тела проникало сквозь провисшее между ними одеяло. Сладковатый аромат ее волос, ее кожи, ее недавнего удовольствия пропитывали ночной воздух подобно самым изысканным, самым волнующим эссенциям. Отзвуки ее мелодичного голоска все еще звенели в его ушах. И вид ее прекрасного юного тела - призывно раздвинутые ему навстречу ножки, маленькие, упругие груди с соблазнительными розовыми сосками, закушенная нижняя губка... Черт побери! Возбуждение и не собиралось спадать!
Ночка обещала вылиться в самый настоящий кошмар.
Северус перекатил голову по подушке и уперся взглядом в незашторенное окно.
- Не можете уснуть? - раздался рядом шепот Гермионы.
- Спи, - он скрипнул зубами.
- Может, я смогу помочь, - с этими словами она сдернула одеяло и навалилась сверху, ища губами его рот.
- Проклятье, я разрешил тебе остаться, если ты будешь вести себя ТИХО! - он попытался стряхнуть ее, но добился лишь того, что она удобно оседлала его бедра.
- Покажи мне, - взволнованно прошептала Гермиона, поглаживая раскрытыми ладонями его напряженный живот.
Она была прямо над ним, призывно раскрытая, влажная. Ее провокационные покачивания бедрами - это было уже чересчур. Он сдерживался, он терпел, но не тогда, когда она сама чуть ли не насиловала его, прижимаясь к нему, дразня его, вынуждая его...
- Приподнимись, - это уже не просьба, это хриплый, бестолковый шепот. Судорожное движение - и его руки крепко стискивают ее бедра, надавливают, заставляя опуститься прямо на него. Она выгибается от непривычки, боли, удивления, и в то же время насаживается на него еще сильнее с каким-то отчаянным, сумасшедшим нетерпением.
- Да-а-а, - вырывается из ее груди. - Боже, да-а...
Он медленно движется, боясь причинить еще больше боли, боясь напугать, но в то же время понимая, что не вытерпит дольше. Она слишком влажная, слишком тесная, она охватывает и сжимает его, посылая по телу спазмы острого, нарастающего удовольствия. На мгновение мелькает перед мысленным взором то, другое, давно вырванное из памяти лицо, но оно ускользает так же быстро, как и появилось, оно растворяется в лихорадочных рывках, в хриплых стонах, в безумном грохоте сердца. И когда наслаждение ударяет вверх по позвоночнику, когда он чувствует, как изливается его семя, и тело скручивает от сладостной, неуемной дрожи, он выкрикивает имя. Имя той, что сейчас принимает его в себя целиком: всю его скопившуюся боль, всю тоску, все одиночество - все несовершенство. Одно лишь имя... Для него это больше, чем признание.

Глава 10.

Северус поднялся с первыми лучиками солнца, брызнувшими в комнату сквозь грязное оконное стекло. Гермиона спала, трогательно подоткнув под щеку ладошку. Северус принялся одеваться, стараясь не смотреть на ее нежный, полудетский профиль. На душе было муторно, как будто он и в самом деле переспал с собственной дочерью. Один взгляд в зеркало - и к чувству вины прибавилось отвращение к самому себе.
Глупо. Сейчас, глядя в зеркало, он никак не мог понять, что она в нем нашла? Мисс Грейнджер, конечно, своеобразная девочка с далеко не детскими идеалами, однако он никогда не питал иллюзий в отношении собственной внешности - это раз. Во-вторых, в нем не было ни капли обаяния. И, наконец, он не нуждался ни в каких отношениях, о чем старательно давал понять всем и каждому вот уже больше двадцати лет.
В чем же загвоздка? Самолюбие услужливо подсовывало ответ, от которого Северусу окончательно поплохело. Жалость. Пресловутое гриффиндорское сострадание. Могла она лечь с ним из жалости? Могла. Могла она принять банальную жалость за увлечение? Еще как. Северусу не хотелось об этом думать, но выхода не было, и чем больше он размышлял, тем гаже становилось на душе. Когда-то он дал себе слово не отвлекаться на бессмысленные сантименты и с успехом выполнял данное обещание. Загнал себя в жесткие, аскетические рамки, четко ограничив те сферы жизни, в которых у него не было ни стремления, ни потребности реализовываться. Он вкладывал силы в то, что для него имело смысл: сначала им руководила жажда мести, потом желание искупить вину, потом преподавание в Хогвартсе, научные проекты, работа двойного агента. И вдруг...
Что это? Наваждение? Помутнение рассудка? Седина в бороду - бес в ребро? Или следствие недавнего потрясения... Чего уж греха таить... Неужели его так потрясло одно лишь понимание, что он, как и все те, кого он так старательно презирал долгие годы, тоже подвержен человеческим слабостям? Слабостям...
Северус спустился в гостиную. Для почты еще рано, и у него есть время. Много времени на дурацкие размышления. Например, о том, во что теперь превратится его жизнь. Бог с нею, с мисс Грейнджер. Дело ведь не только в неожиданной симпатии. Дело в нем самом. Скоро уже две недели, как Гермиона вырвала его из цепких, липких лапок Моуди, а заодно и практически с того света. А он до сих пор не сделал ни единой попытки выяснить, как обстоят дела в магическом мире. То есть, он читал "Еженедельный пророк" и еще несколько магических изданий, уверяя себя в том, что делает все возможное, что надо ждать и не высовываться, что со временем ситуация сама разъяснится. Однако время шло, и ничего не менялось, а он как будто... боялся самолично выяснить... навести справки... выйти из дома... Да, у него не было волшебной палочки, но ведь были деньги! Были возможности. Были методы. Не впервой уже оказываться в полной... Гм. Он ходил по дому и никак не мог успокоиться. Он вздрагивал и покрывался испариной от лая бездомных собак за окном. Он пристально следил за мисс Грейнджер, готовясь на корню пресечь малейшую попытку высунуть нос за пределы дома. Это было бы похоже на предчувствие беды, если бы не одно "но". Он не верил в предчувствия. Он их никогда не испытывал. Он всецело доверял разуму, а не каким-то там абстрактным понятиям. А еще он не был склонен к самообману. Поэтому уже на вторые сутки пребывания в Паучьем тупике был вынужден признать, что ему страшно.
Знаете, что такое страх? Это полная, безоговорочная вера в худшее и поистине истерическое нежелание это худшее принимать.
Разве он когда-нибудь позволял себе бояться? После памятных событий двадцатилетней давности он научился принимать спокойно любой исход собственной жизни. Он видел в жизни столько, что напугать его, казалось, было уже нечем... Почему же теперь он боится даже подойти к входной двери? Почему одна мысль об открытии камина ему невыносима? Почему в голову вдруг полезли глупости о причинах, побудивших девочку заняться с ним любовью?
Ответ опять же лежал на поверхности, но Северус как мог, оттягивал момент, когда придется признать, смириться... Он больше не был властен над своей жизнью. Теперь над ним довлел Страх. Две недели медленного, мучительного умирания, две недели лицом к лицу со смертью - и он сломан. Раздавлен. Уничтожен. Глупая, жалостливая Грейнджер выдернула его с того света...
А его ли?

***

- Доброе утро, - сказала Гермиона, входя в гостиную. - Северус? Я сказала доброе утро.
Она улыбнулась, и если бы он не был так поглощен созерцанием уличной подворотни сквозь щелку между шторами, от его взгляда не укрылась бы тревога в ее глазах.
- Давно встал? - теперь еще и обида: ну, как же, она проснулась, а его рядом нет.
- Давно.
- Что случилось? Что опять с настроением? - сникла девушка. - Если я в чем-то виновата, или ты сожалеешь...
- Мисс Грейнджер, - Северус, наконец, обернулся и окинул ее хмурым, нетерпеливым взглядом. - Когда вы, наконец, поймете, что в мире, кроме вас, существует еще шесть миллиардов других людей, не говоря уже о странах, государствах, обществах, организациях. Политика, войны, новости, дурное самочувствие, гормональные перестройки и творческий кризис. И мое настроение может зависеть от любого из вышеперечисленных факторов, плюс от тысячи других не перечисленных. Тоже мне, пупок земли.
Гермиона как стояла, так и осела на диван.
- В чем дело? - растерянно пробормотала она. - Чем на этот раз я заслужила тво... ВАШЕ хамство?
- Хочешь уйти? - вместо ответа спросил Снейп.
- Куда? - не поняла Гермиона.
- Куда угодно. К нашим, к вашим. В Министерство с повинной? К родителям? К Поттеру, у которого наверняка хватило ума поднять на уши весь магический Лондон?
- Постой. Ты меня выгоняешь?
- И в мыслях не было.
- Тогда к чему все эти разговоры...
- Ты хотела поговорить с Поттером, - Северус говорил спокойно, и только острый, как бритва, холодный взгляд не оставлял сомнений в том, что внутри у него клокочет ярость. - Я тебя больше не держу. Хочешь - открывай камин. Хочешь - отправляйся пешком. Мне безразлично.
- Да что с тобой такое?! - вспылила Гермиона, вскакивая. - Какая муха тебя опять укусила?!
- Не надо орать. Я лишь довожу до твоего сведения, что ты абсолютно свободна.
- Я и без твоего разрешения была свободна!
- Ну, а теперь у тебя есть еще и мое... гм, отцовское благословение. С богом. К Поттеру, на Гриммо-12... а лучше сразу в Министерство. Увидишь, как тебе там обрадуются, особенно этот полоумный щелкунчик Моуди.
- Полоумный?... - На личике у Гермионы отразилось какое-то внезапное понимание. - Конечно...
Она медленно опустилась на диван, потирая пальчиками наморщенный лоб. Несколько минут Северус молча наблюдал за ней.
- Тебя осенила грандиозная идея? - мрачно поинтересовался он. - Удивишь меня? Или самому догадываться?
- Полумна Лавгуд может что-то знать! - сказала Гермиона.
- Лавгуд? Это не ее отец, случаем...
- Ее.
- Но это же смешно! Какой-то редакторишка дрянного журнальчика...
- Какая разница? Она помогла мне уже дважды.
- Что ты собираешься делать? - сухо осведомился Снейп, глядя, как Гермиона устраивается на полу у камина.
- Открыть камин, - ответила Гермиона, доставая волшебную палочку.
- Безрассудство.
- Предложи другой способ поговорить с Лавгуд.
- На твоем месте я не стал бы ни с кем разговаривать вообще! - отрезал Снейп. - Если ты откроешь камин, сюда сможет завалиться любой, кто умеет обращаться с летучим порохом!
- А как же хваленая защита? - с насмешливым вызовом спросила Гермиона. - Да ты просто боишься! Трусишь!
- Не смей, - зашипел Снейп, сжимая кулаки, - называть меня трусом, Грейнджер.
- Да? А как тебя еще называть? Мы уже две недели безвылазно торчим в этом доме! Мы понятия не имеем, что происходит снаружи, и, похоже, тебя это не сильно интересует. Заперся тут, как монах в келье, чахнешь над своими газетками, и никуда не собираешься. А мне, между прочим, важна моя репутация!
- Да неужто?
- Представь себе!
- Убери руки от камина, - прорычал Снейп.
- Ты только что выпроваживал меня на все четыре стороны!
- Я... передумал, - Северус стоял, сжимая и разжимая кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони. К горлу подкатил тугой, холодный ком Страха. Не делай этого, не делай этого, это убьет меня... Огромным усилием воли он пытался сохранить невозмутимое выражение лица, но оно лишь кривилось и морщилось. Бог знает, что девочка могла о нем подумать, а ему не было все равно... не было безразлично...
- Северус, - Гермиона вскинула открытые ладони в знак примирения, не глядя на него. - Пожалуйста. От этого никому не станет хуже. Луна знает очень много, и она меня до сих пор не выдала. Она странная, но она предложила свою помощь. Я просто скажу ей пару слов, не больше.
Ты должен разрешить ей. Всего один короткий разговор.
- Дело твое, - через силу выговорил он, отворачиваясь и отходя обратно к окну. Незаметно вытер пот со лба, как только она сосредоточилась на заклинании.
- Aperiro aditus!
В мутном оконном стекле увидел легкий отблеск голубоватого пламени. Услышал, как она называет адрес, и повернулся, не в силах больше выносить неизвестность.
Долгое время ничего не происходило.
- Я уверена, что адрес правильный, - пробормотала Гермиона себе под нос. - Может, никого нет дома? Но Луна предупреждала, что она дома всегда, когда на улице плохая погода. А сегодня как раз солнце.
- Что вы там бормочите? - раздраженно осведомился Снейп.
Гермиона открыла рот... и в этот момент в камине появилась растрепанная, белокурая голова с худым, бледным лицом и глазами навыкате.
- Привет! - воскликнула она с какой-то неуместно бурной радостью. - Какими судьбами?!
- Слава богу, Луна! Я уже решила, что тебя нет дома, - с облегчением выдохнула Гермиона.
- Я всегда дома, - хихикнула Лавгуд. - Ты где?
- Я...
- Не вздумай говорить, - оборвал Снейп.
- Ой... - глазищи у Лавгуд вылезли из орбит и стали похожи на две бесцветные плошки. - Снейп?! Мне показалось, я слышала его голос?
- Да, он здесь, со мной, - нетерпеливо перебила Гермиона. - У меня мало времени, Луна. Я хочу, чтобы ты рассказала, как дела в Министерстве? Ну... ты понимаешь. В "Пророке" ничего не пишут, а мы с Се... с профессором вынуждены прятаться, пока хоть что-нибудь не прояснится.
- А ты уверена, что разговаривать через камин безопасно? - осведомилась Лавгуд. - Нас могут подслушать.
- У меня нет другого выхода...
- Может, встретимся?
Гермиона растерянно оглянулась на Северуса. Тот стоял, настороженный и напряженный.
- За домом могут следить авроры, - пролепетала сбитая с толку Гермиона. - Не думаю, что это хорошая мысль.
- Авроры не знают, где вы. Зато они периодически проверяют камины, - заявила Луна. - Ну, так что?
- Хорошо, - сдалась Гермиона. - Где?
- На кладбище Сэйнт Пирсон, - тут же предложила Луна. - Буду ждать тебя у главного входа через двадцать минут.
Гермиона успела лишь кивнуть, и голова Луны пропала.
- Ты не пойдешь, - медленно произнес Северус чужим голосом, пока девушка возилась, запечатывая камин. - Я ей не доверяю. Она может заманить тебя в аврорскую ловушку.
- Луна не связана с Министерством, - возразила Гермиона, поднимаясь с колен и разглаживая юбку на бедрах. - Она... не от мира сего, живет в какой-то параллельной реальности.
- Заметно, - буркнул Снейп, - вместе со своим чокнутым отцом. На кладбище.
- Она и в Хогвартсе была странной.
- Ты не пойдешь, - повторил Снейп.
- Только попробуй мне помешать, - Гермиона выставила перед собой палочку, и Снейп, уже шагнувший в ее сторону, замер на месте. Лицо исказило знакомое надменно-презрительное выражение.
- Ты угрожаешь мне? - Снейп приподнял бровь.
- Предупреждаю, - через силу выдавила Гермиона. Все ее ожидания и надежды летели кувырком. Она была уверена, что после такой замечательной ночи все изменится: сойдут на нет бесконечные перепалки, прекратятся взаимные упреки и оскорбления, и может быть, даже воцарится мир... понимание... Но вместо того, чтобы вывести отношения на новый уровень, он их еще и усугубляет! И Гермиона при всем своем желании понять его, прислушаться к нему, все никак не могла сообразить, что стряслось? Что он себе навыдумывал? Зачем опять отталкивает ее - теперь даже сильнее, больнее, чем раньше?!
- Нет. Это я предупреждаю, - произнес Снейп ледяным тоном. - Шаг за порог - и обратно можешь не возвращаться.
Гермиона почувствовала, что начинает дрожать от обиды. Ну, почему, Мерлин, почему он такой упрямый, черствый, бездушный сухарь?!
- Как скажете, профессор, - звенящим от обиды и гнева голосом воскликнула Гермиона, подхватывая мантию со спинки дивана.
Северус посторонился. Комната плыла перед глазами, в голове гудело. Словно сквозь мутное бутылочное стекло он тупо наблюдал, как она заклинанием перекрашивает медицинскую мантию в черный цвет, накидывает ее на плечи и запахивает на груди. Как надевает капюшон и приглаживает торчащие из-под него наэлектризованные прядки волос. Как нервной, ломкой походкой торопится к выходу, словно спасаясь бегством от него, от себя, от собственных страхов или иллюзий... или боясь передумать, или сказать что-то, чего потом уже не исправишь. Он смотрел ей вслед, содрогаясь от внутреннего крика, от безумного, панического ужаса, багровой пеленой застилающего разум. Не уходи... не надо... останься, умоляю...
Она распахнула дверь, и в комнату ворвалось свежее, умытое дождем утреннее солнышко, и Северус на мгновение зажмурился, когда отраженные от пола лучи резанули по отвыкшим от света глазам.
- Почта! - сообщила Гермиона и оглянулась. - Заберешь?.. Ах, да, ты же боишься выходить.
Она подняла с крыльца газеты и внесла их в гостиную. Бросила на кресло.
И молча удалилась, напоследок хлопнув дверью.
Северус опустился на диван, сжимая голову руками.
Ты знал, что рано или поздно она уйдет, и ты не сможешь последовать за ней. Знал, но надеялся, что к тому времени страх притупится... что ты сумеешь его победить, как всегда побеждал. Тебе казалось, что когда восстановится тело, восстановится и разум, и ты дашь ему отпор, ты перешагнешь через него, как через досадное, неприятное, но вовсе не смертельное недоразумение. И вот ты сидишь, качаясь из стороны в сторону, зажимаешь уши руками, но все равно не можешь успокоиться. Тебя трясет от одной лишь мысли, что ты должен выйти на улицу, догнать девочку... Она спасла тебе жизнь, а ты трусливо скулишь и прячешься, когда ей потребовалась ответная помощь. Как же низко ты пал, Северус. Больной, сломанный...
Хватит.
Он резко поднялся с дивана - так, что в глазах потемнело. Взял оставленные Гермионой газеты.
Довольно самобичеваний. Он не брал на себя никаких обязательств: не просил ее помогать, а она не спрашивала разрешения. И точка. Сейчас его ждали газеты, а Грейнджер сама о себе позаботится. У нее есть волшебная палочка, а это куда лучше, чем безоружный параноик.
Северус решительно развернул "Магический вестник". Небольшая ежедневная газетка новостей: коротко и ясно обо всех событиях прошедшего дня. "Пророк" он всегда оставлял напоследок: в нем писали все то же самое, только более подробно, обстоятельно и с выводами и комментариями.
На первой же странице его внимание привлекла знакомая фамилия.
"Когда этот номер уже готовился к выпуску, наш специальный корреспондент Лиза Джоунс сообщила, что вчера около одиннадцати часов вечера на загородный дом главного редактора журнала "Придира" Джона Лавгуд было совершено нападение. Очевидец, по понятным причинам попросивший не называть его имя, опознал в нападавших двух последователей Того-Кого-Нельзя-Называть: Люциуса Малфоя (ныне отбывающего срок в магической тюрьме Азкабан) и бывшего профессора зельеваренья школы магии и колдовства Хогвартс Северуса Снейпа (обстоятельства его смерти Министерство пока держит в тайне). Джон Лавгуд и его несовершеннолетняя дочь Полумна Лавгуд убиты непростительным заклятьем. Авроры уверены, что здесь не обошлось без печально известной Всеэссенции или Оборотного зелья, как его чаще называют. Это уже третье нападение подобного рода за последние две недели. Напомним, что предыдущие два..."
Северус впился глазами в текст. Понимание раскрывалось под ним черной, бездонной, затягивающей пропастью, и он чувствовал, что воздуха начинает не доставать, в глазах рябит от сухих, лаконичных газетных строк, а живот сводит в тугой узел страха.
Полумна Лавгуд умерла вчера вечером. За много часов до того, как Грейнджер связалась с ней через камин и договорилась о встрече.
Северус заставил себя отложить газету. Вышел в кухню, машинально повторяя про себя адрес, взглянул на часы. В запасе оставалось лишь несколько минут. Он выдвинул ящик стола, достал нож. Хмыкнул и сунул обратно. Поднялся на второй этаж за мантией.
В комнате все было по-прежнему. Гермиона даже не заправила постель... Может, надеялась вернуться в нее вместе с ним?
Боль вонзилась острым шипом куда-то в ребра. Маленькая, глупенькая мисс Грейнджер...
Северус стиснул зубы и вышел, резко повернувшись на каблуках.

***

Старое маггловское кладбище Сэйнт Пирсон. Заброшенный парк, отгороженный от окраины города каменной стеной. Покрытые мхом и трещинами, покосившиеся, а то и опрокинутые могильные плиты, стертые временем и непогодой надписи, заросшие травой и кустарником дорожки. Солнце с трудом пробивается сквозь переплетения ветвей, разбрасывая теплые желтоватые блики между рваными клочьями утреннего тумана.
Гермиона остановилась, пройдя через арку с проржавевшими насквозь, решетчатыми воротами. Вдохнула прохладный, пахнущий сыростью и прошлогодними листьями воздух. Как же здесь было тихо и спокойно. Как легко и свободно дышалось после промышленного маггловского квартала. Может, не такая уж Лавгуд и сумасшедшая?
Гермиона на всякий случай проверила, на месте ли палочка. Она делала это уже раза три за последние несколько минут, но подстраховаться никогда не мешало. Если бы Северус был сейчас с ней... Но его не было. Раньше она чувствовала в нем несгибаемую, незыблемую силу, в которую хотелось укутаться, как в одеяло, и почувствовать себя в безопасности. Она могла бы спрятаться за ним от всех невзгод, могла бы нырнуть в его тепло и оттаять, и согреться... Если бы он только позволил. Но он никогда не горел желанием тратить свои эмоции на кого бы то ни было. Так почему же она решила, что станет исключением?
Гермиона ступала по едва различимой под травой тропинке и мысленно убеждала себя, что она и сама неплохо справится. С Северусом происходит что-то неладное. Может, и правда лучше оставить его в покое?
- Гермиона!
Девушка оглянулась, как раз вовремя, чтобы увидеть грациозно плывущую в ее сторону Полумну Лавгуд. В развевающейся мантии строгого черного цвета, с распущенными волосами, которые спадали на плечи и спину светлыми прядями, она была... пожалуй, эффектна. Неестественна, натянута, как струна, но эффектна. Подходя почти вплотную, она улыбнулась во все тридцать два зуба и чуть склонила голову в знак приветствия.
- Я сильно рискую, придя сюда, Луна, - игнорируя эту странную сахарную улыбку, произнесла Гермиона. - Что у тебя? Случилось что-нибудь серьезное? Говори уже, не томи, у меня мало времени!
- У меня его еще меньше, - пропела Лавгуд. - Но разговаривать через камин опасно. Министерство установило наблюдение за каминной сетью, надеется, что Упивающиеся используют камины для связи. Наивные.
- Почему наивные? - насторожилась Гермиона. - Тебе что-то известно?
- Мне все известно! - воскликнула Луна и тут же понизила голос. - Но сначала ты расскажи, что известно тебе.
- Да ничего, - Гермиона растерянно пожала плечами. - Я за две недели ни разу не выходила из дома. Совы приносят почту, но и только. Северус не позволяет мне открывать камин, а тем более выходить из дома. Постоянно твердит, что за домом могут следить авроры.
- Так вы прячетесь у него? В Паучьем тупике?
- Да... А откуда ты узнала, что его дом в Паучьем тупике?
- А с каких пор он для тебя Северус? - парировала Луна и вдруг звонко рассмеялась, встряхнув белокурой головкой.
Гермиона смотрела на нее со смешанным чувством недоумения и тревоги. Кажется, у Лавгуд окончательно поехала крыша.
- Как он? - небрежно спросила Луна. - Жив? Здоров?
- Поправляется потихоньку.
- Рассказывал тебе про своих?
- Постой, к чему ты клонишь? - Гермиона нахмурилась. - Неужто, и правда, шпионишь для Министерства?
- Я?! Для Министерства? - бесцветные глазищи вылезли из орбит и заняли пол лица. - Это твоя идея, или Северуса?
- Моя, - буркнула Гермиона. - Или говори, или я ухожу.
- Давай пройдемся, - Луна подхватила ее под локоть и повлекла в глубину кладбища.
Под ногами шелестели прелые листья, и хлюпала вода в мелких лужицах. Разросшиеся ветки кустарников царапали мантии.
- Я надеялась, что он не отпустит тебя одну, Гермиона, - заговорила Лавгуд спустя десяток шагов. - Думала, захочет лично все выяснить. Водилась за ним раньше привычка совать свой уродливый клюв во все щели. Но вот незадача: он оказался умнее! Старый прохиндей Северус опять спрятался за чужую спину...
- Беллатрикс!
Гермиона резко развернулась, и вместе с ней развернулась Лавгуд - острый конец ее волшебной палочки больно ткнулся Гермионе в шею.
- А вот и он, - приторно-сладким голоском проворковала Луна, расплываясь в довольной улыбке.
- Северус? - прошептала ошарашенная Гермиона, пытаясь отстраниться. - Эй, Луна? Ты что делаешь?
- Минус двадцать баллов с Гриффиндора, - проворчал Снейп, подходя ближе. В доме он мало двигался, но теперь было заметно, что он приволакивает правую ногу. Черная мантия, закупоренный наглухо сюртук, черные брюки - можно подумать, когда-то было иначе! Вот только глаза - настороженные и остекленевшие, как будто он удерживает их сфокусированными на одной точке огромным усилием воли, - эти глаза принадлежали уже другому человеку. И седина в волосах на свету проступила отчетливее, и нездоровая бледность разлилась по лицу.
- Беллатрикс решила взять тебя в заложницы, Грейнджер, - объяснил Снейп холодно. - Чтобы было, чем меня шантажировать, наверное. Хотя я не вижу в этих двух событиях ни капли логики.
- Луна? - выдохнула Гермиона, до которой вдруг начало что-то доходить.
- Луна умерла, - промурлыкала на ушко Белла. - Было жалко ее убивать, мне хватило бы и ее полоумного папаши. Ей не стоило бросаться на меня со своим дурацким дырявым зонтиком. Можешь считать это несчастным случаем.
- Ты убила ее! - простонала Гермиона. - Ты!
- Какая нечеловеческая прозорливость, грязнокровка! Только без нервов, а то секир башка - и тут же закопаю, не сходя с места! Не дергайся, это последнее предупреждение.
Гермиона закусила губу, чувствуя, как впивается в шею кончик волшебной палочки. Страха не было, было какое-то тупое разочарование: она подвела Северуса, он никогда ей не простит...
Беллатрикс выдернула у нее из кармана палочку.
- Северус? Я вижу тень страха в твоих глазах, мой скользкий, мерзкий друг?
- Не льсти себе, - процедил Снейп. - Кишка тонка меня напугать.
- Что же ты примчался сюда?
- Прочел заметку в газете.
- Я так и подумала.
- Хватит паясничать, Белла. Убирай палочку.
- Иначе что? Может быть, ты убьешь меня? Задушишь голыми руками? А вот я сейчас превращу твою подружку в совиную какашку. А? Как тебе идея?
- Да хоть в лошадиную, - рыкнул Снейп. - Чего тебе от меня надо?
- Хочу, чтоб ты сдох, - произнесла Белла без тени улыбки в

замерзшем, звенящем голосе. - Окончательно и бесповоротно. Чтобы твои вонючие кишки сгнили в земле, а кости обглодали черви! Хочу убедиться в этом, чтобы через месяц мне не пришлось снова увидеть твою глумливую ухмылку, если очередная сердобольная дурочка клюнет на слезливый рассказик о твоей горькой доле.
- Личные счеты, Белла? Неужели все из-за одного отказа? - Северус пренебрежительно поморщился.
Гермиона сощурилась, до боли в глазных мышцах впиваясь взглядом в его бледное, окаменевшее лицо. Эта ужасающая невыразительность цепляла сильнее любой самой дикой гримасы.
- Ну, в какой-то мере, - Гермиона почувствовала слабый кивок Беллы - чужие волосы скользнули по щеке.
- Я не присягал тебе на верность, Белла. Я служил Темному Лорду, а тебе не должен ничего. Или ты самолично провозгласила себя его преемницей?
- Я любила его! - истерично воскликнула Беллатрикс.
Сквозь застывшую восковую маску на лице Северуса проступило удивление.
- Вот это новость. И что? Он отвечал взаимностью? - слишком явная издевка в голосе, чтобы стерпеть.
- Ты! - Беллатрикс отшвырнула Гермиону от себя и направила обе палочки на Снейпа. - Что ты знаешь о любви, ты, тупой ублюдок, вечный прихвостень Дамблдора! Я до сих пор не верю, что ты был верен Лорду, и не поверю никогда. Ты болтался, как дерьмо в проруби, прибиваясь то к одной стороне, то к другой, в зависимости от того, что тебе было выгодно в данный момент. Ты почти двадцать лет рассказывал сказки о своей преданности...
- Я не подводил его ни разу, - с холодной яростью процедил Снейп сквозь зубы. - Он доверял мне, потому что один раз я заслужил его доверие, и мне не нужно было больше ничего доказывать. В отличие от тебя. Твоему фиаско в Министерстве посочувствовал даже Дамблдор. Старый маразматик неплохо знал способы, которыми Лорд наказывал провинившихся, и иногда позволял себе легкое, ни к чему не обязывающее сочувствие. И после того наказания ты еще будешь утверждать, что Лорд тебя любил? Он не любил никого и ничего, кроме власти, дура несчастная!
- Ты ничего не знаешь, - прошипела фальшивая Луна Лавгуд, бешено тараща глаза.
- Может быть, - неожиданно согласился Снейп. - Но для того, чтобы назваться вторым Темным Лордом, потребуется сила побольше твоей, Белла. Такая сила, которой захотелось бы подчиниться, в которую поверили бы настоящие маги, а не только лишенные прав сопляки из вчерашней родовой знати. Не знаю, что ты им наплела и каких золотых гор или мировых вершин наобещала, только они очень скоро поймут, что ты не выполнишь и трети того, о чем болтаешь. И хорошо бы они поняли это раньше, чем ты сыграешь в ящик, утащив их за собой.
- А давай проверим? - предложила Беллатрикс. - Хочешь знать, скольких авроров я уже убила?
- Я читаю газеты.
- Но в них не все пишут, мой поганый друг. Например, я убью тебя сейчас, и ни одна газета об этом не заикнется, потому что для общественности ты давно мертв. А? Попробуем?
Северус не шелохнулся, но со своего места Гермиона видела, как пот выступил на его висках. Ветви деревьев заколыхались на легком ветру, пропуская солнечные лучики вниз, в сонное, мрачное кладбищенское царство. Гермиона медленно отползала в сторону, боясь сделать резкое движение и привлечь к себе внимание Беллатрикс. Краем глаза она продолжала следить за Упивающейся, и в то же время не могла оторвать взгляда от оцепеневшей черной фигуры мужчины. Две палочки, нацеленные ему в грудь, не оставляли сомнения в исходе поединка.
- О, да, ты боишься... Я вижу, как дрожат твои руки, я чувствую, как подгибаются колени, я слышу, как кровь грохочет в твоих ушах. Запомни этот миг, мразь, потому что это последний миг твоей гнилой жизни!
Резкий взмах, тонкий, срывающийся на визг голосок, выкрикивающий смертельное проклятие, вспышка зеленого пламени... Гермиона задохнулась от ужаса.
- Экспеллиармус! - неожиданно выкрикнул другой голос. Ломкий и звонкий, как у подростка, но от этого не менее решительный.
Обезоруживающее заклятие врезалось Белле куда-то под ребра и отшвырнуло в сторону. Зеленая молния промчалась в нескольких дюймах от плеча Снейпа и врезалось в могильную плиту у него за спиной. Камень брызнул осколками, вывороченная плита с грохотом ударилась о землю. А Снейп так и остался стоять... закрывая лицо трясущимися руками.
- Тварь! - с чувством выдохнул Драко Малфой, направляясь к затихшей в траве Белле. - Обещала мне его не трогать! А ты куда? - он обернулся, проходя мимо Гермионы и прижал ее запястье к земле носком ботинка. - Не рыпайся.
- Отвали, Малфой! - воскликнула девушка. От боли в руке на глаза навернулись слезы.
- Лучше тебе меня слушаться, - изрек Драко, кривя красивые губы в истинно малфоевской брезгливой манере.
- Закончу с ней, начну с тобой.
- А тебе не кажется, что мы сегодня на одной стороне?
- Ты ни на чьей стороне, ты снизу, в грязи, - там, где тебе самое место, грязнокровка.
Он двинулся дальше, по дороге подбирая с земли волшебные палочки.
- Идиот, - проворчала Гермиона, прижимая к груди отдавленную руку. - Северус, скажи ему!
- Я с тобой... потом... разберусь, - выдавил бледный, как смерть, Снейп, отбрасывая с лица прядь седеющих волос. Судорожным жестом стер со лба испарину и повернулся к Малфою. - Надо было бить непростительным, Драко. Ты знал, что она задумала?
- Нет, - Малфой остановился над неподвижным телом Луны-Беллатрикс.
- Врешь.
- Вру, - он кивнул. - Я знал о вашей встрече, решил проследить за ней.
- Подумал над моими словами?
- Какими словами?... А, нет. Просто предчувствие. Вы - последнее, что у меня осталось, - он протянул Северусу палочку Гермионы. - Когда отец вернется, это будет уже не так важно, но пока его нет, я не собираюсь терять еще и вас.
- Капризный, эгоистичный, - пробормотала Гермиона, поднимаясь на ноги и стряхивая с мантии грязные, мокрые ошметки прошлогодних листьев.
- Закрой пасть, - не оборачиваясь, обронил Малфой. - Вы неважно выглядите, профессор.
- Посмотрел бы я, как бы ты выглядел, - буркнул Снейп, одергивая рукава мантии и скрещивая на груди руки.
- Я не думал... - Малфой неуверенно отвел глаза. - У нее и правда есть план для освобождения отца.
- Ты его видел?
- Нет.
- Веришь на слово?
- А что мне остается? У меня нет выбора!
- Своей головы у тебя тоже нет, - Снейп сжал губы в тонкую, бескровную линию. - Отвернись, если не хочешь смотреть, Драко. Тебя, Грейнджер, это тоже касается.
- Ты не сделаешь этого! - воскликнула испуганная Гермиона. - Надо отвести ее к аврорам!
- И кто поведет? Ты?
- Я могла бы поговорить с Гарри...
- Вот только давайте без святого Поттера! - перекосило Малфоя. - От тебя и так за милю прет Гриффиндором.
- Я не позволю вам убить человека! - Гермиона уперла руки в бока. - Северус! Ну, скажи же ему!
- Мне? - изумился Драко. - Я никого убивать не намерен.
- Северус...
- Заткнись! - хором.
Гермиона прижала ладошки к побледневшим щекам. Этого не могло быть! Северус Снейп стоял над бессознательным, безоружным телом, и палочка в его руке, подрагивая, поднималась. Гермиона видела, как желваки играют на изможденном лице под желтоватой, болезненной кожей. Как бескровные губы раскрываются, готовясь произнести слова заклятья. Как капелька пота стекает по виску. И этого человека она любила... Убийцу, чудовище... Боже, да она, наверное, оглохла, и ослепла, и позабыла весь тот ужас, с которым было связано его имя! И его предательство, и его жестокость, и отнятые им жизни.
- Я тебе не позволю, - прошептала Гермиона. - Опомнись, ты же... ты не можешь...
- Уходи, - оборвал мужчина. - Проваливай. Драко, уведи ее.
- Что я ей, нянька? - обиделся Малфой. - Пусть смотрит, если приспичило.
- Ладно, дети, - пронесся над поляной скрипучий голос. - Поигрались и будет.
Северус закатил глаза, рука с зажатой в ней волшебной палочкой обвисла. Малфой напрягся, и его взгляд в панике заметался по соседним могилам, кустарникам, деревьям. Гермиона медленно оглянулась.
На поляну сквозь особенно густые кусты, неуклюже выкидывая вперед искусственную ногу, продрался Аластор Моуди собственной персоной. За ним со страдальческим лицом, царапаясь об острые ветки, тащился Таккет. Еще пара авроров с каменными лицами и палочками наизготовку заходила с другой стороны под прикрытием надгробий.
- Безумно, безумно рад тебя видеть, Северус, - ухмыляясь бармалейской улыбкой, произнес Моуди. - Живой, здоровый... Ух, не человек, а находка для любителя!
- Ни черта тебе не обломится, - возразил Снейп, возвращая еще более жуткую ухмылку.
- Это почему же? - удивился Моуди. - Уж не собираешься ли ты снова сбежать?
- Собираюсь, - равнодушно обронил Снейп.
- Ловко! Собираюсь. Ха-ха-ха. И как, позволь узнать?
- Как-нибудь сымпровизирую.
- Ну-ну. А пока палочки на землю, живо! Руки держать на виду! - Моуди сцепил пальцы на животе, покачиваясь из стороны в сторону. - Ах, мисс Грейнджер... Говорил я Минерве, что тут без вашего участия не обошлось, а она заладила свое: "Не может быть, Аластор! Такая милая, умная, прилежная девочка!" А я-то прав оказался, а? В чистом омуте только пара дюймов прозрачной водички сверху, а под ней - черти штабелями до самого дна.
- Вы не того арестовываете! - сжимая кулаки, воскликнула Гермиона.
- Неужели? - Моуди изобразил фальшиво-добродушное внимание, и она вдруг сообразила, что сказать ей, в общем-то, нечего. Что бы она ни сказала, все будет неубедительно, какие бы аргументы ни привела - у него заранее готовы ответы на каждый из них. Победитель стоял перед ней, радостно потирая потные ладошки, и наслаждался лицедейством.
- И кого же мне тогда, по-вашему, арестовывать? Самого себя? - Моуди хищно осклабился. - Снейп, прекращайте бубнить, ваши черномагические штучки вас не спасут. Я установил антиаппарационный барьер и в любой момент могу "выключить" любое ваше колдовство. - Он вытащил из кармана какое-то навороченное металлической устройство. - Мое личное изобретение, магический глушитель. Правда, он еще не доработан, пятнадцать побочных эффектов, среди которых возможность сделать вас сквибом, а то и совсем... того. Ну, да это все мелочи. Давайте-ка сворачиваться, господа. Поговорим в камере. Увести!
- Мне крышка, крышка, - едва слышно простонал Малфой.
- Зато с отцом повидаешься, - раздраженно бросила Гермиона. - Сэр Моуди! Один вопрос.
Аврор остановился, обозревая Гермиону искусственным взглядом.
- Ну?
- Как вы нас нашли? Откуда вы узнали про кладбище?
- Это два вопроса, Грейнджер, - проскрипел он и снова расплылся в глумливой ухмылке. - Но я отвечу. Вас выследили по аппарационному шлейфу.
- Это что еще такое? - осведомился Снейп. - Очередной агрегат по поимке неугодных Министерству? Параноидальный синдром. С удовольствием сварил бы вам настойку из корня белладонны, успокаивает расшатанные нервы, снимает напряжение. Не знаю, правда, как действует на механизмы вроде вашего всевидящего ока. Хотя... - Снейп сделал многозначительную паузу, - что-то подсказывает, что оно у вас и без того неисправно.
- Что вы несете... - улыбка Моуди только начала меркнуть, как из-за его спины вдруг выскочил растрепанный Гарри и заорал во всю глотку:
- Ступефай!
Заклятие врезало аврору по спине, и тот с громким "шлеп!" бухнулся на живот и по инерции пропахал носом землю. Авроры тут же ощетинились и в две палочки выпалили экспеллиармусом, но Гарри уже успел отскочить за ближайший могильный камень. Тем временем Снейп проявил чудеса изворотливости, умудрившись врезать в челюсть по очереди сразу обоим. Воодушевленный собственной удачей развернулся к Таккету... и в лоб ему уперся кончик волшебной палочки.
- Шаг влево, шаг вправо - кранты, - предупредил молодой аврор.
Моуди завозился, поднимаясь и в пол голоса матерясь.
- Это единственное заклятие, которое вы выучили, Поттер? - простонал Снейп.
- Что, его тоже Авадой надо было? - осведомился Драко.
- Заткнись, Малфой!
- Гарри! - ахнула Гермиона.
- Ты еще добавь: ты напал на учителя! - огрызнулся Поттер. - Ступефай!
Моуди снова грохнулся и на этот раз затих.
- Поттер, никакой фантазии, - проворчал Снейп.
- Всем оставаться на местах! - выкрикнул Таккет, тыкая палочкой поочередно то в Снейпа, то в Малфоя, то в сторону камня, за которым притаился Гарри. Его товарищи кое-как поднялись с земли, зажимая истекающие кровью носы, и одновременно направили палочки на Снейпа.
- Экспеллиармус! - гаркнул Гарри.
- Мобилликорпус! - пронеслось следом за ним откуда-то из-за деревьев.
Одного из авроров сдуло в развороченную могилу, на виду остались торчать одни лакированные ботинки. Другого перевернуло вверх тормашками, и он забарахтался, смешно загребая руками.
- Импедимента! - взвыл Таккет, стреляя наугад.
- Мимо! - ехидно сообщил голос Рона, и мелькнула рыжая шевелюра.
- Срань господня, только Годрика не хватает! - взмолился Драко, картинно зажимая нос.
- Пертификус тоталус!
- Дудки!
Гермиона к своему стыду продолжала изумленно следить за перестрелкой, и вдруг что-то больно вцепилось ей в локоть. Снейп! Раздраженный, разочарованный ее тупостью, сунул ей в руки волшебную палочку.
- Ступефай, - скучно изрек он, и Таккет как стоял, так и рухнул на землю неестественно прямо, как бревно.
На мгновение воцарилась оглушительная тишина. Потом под смачный треск веток из своей засады выбрался Рональд Уизли. Уставился на Снейпа с Малфоем.
- Так я не понял, ЭТИХ тоже мочить?
- Этих не надо! - воскликнула Гермиона.
- Малфой, - хищно оскалился Гарри, выбираясь из-за каменной плиты, направляясь прямо к бестолково озирающемуся Драко. Палочка в его руке угрожающе подрагивала. - Это ты участвовал в нападении на Хогвартс, ты помогал Беллатрикс... Ты, грязное, вонючее малфоевское отродье, мне за все ответишь!
- Сейчас, разбежался! - ощетинился Малфой, вскидывая собственную палочку, которую Снейп уже успел впихнуть ему в руку. - Что, свербит в одном месте, Поттер? Убил Лорда, и все про тебя забыли? Захотелось тряхнуть стариной?
Гермиона не верила своим глазам. Минуту назад мальчишки были заодно, и вдруг стоят друг напротив друга, едва сдерживая душащий обоих гнев. Палочки чуть не светятся от готовых сорваться заклятий, в глазах - слепое бешенство.
- Мальчики, - прошептала она.
- Идиоты, - прошипел Снейп. - Убираемся отсюда, у нас в запасе не больше пары минут, пока не подоспеет весь аврорат!
- До тебя очередь дойдет! - рявкнул Гарри.
- Грейнджер, - Снейп сверкнул на Гермиону глазами. - Аппарируй в Паучий тупик, там тебя не достанут. Уизли, ты с ней...
- Я с Гарри, - набычился Рон.
- Северус...
- Еще одно слово, - начал было Снейп, но запнулся, поймав испуганный взгляд Гермионы.
Инстинкт сработал раньше, чем он успел сообразить, что происходит. Старые добрые навыки шпиона... Едва уловив в глазах девушки панические искорки - о, умение видеть отражение смерти в чужих глазах приходит с опытом! - он пригнулся, не удержался на больно хрустнувшей ноге и бухнулся на землю. Бьющие сквозь переплетение ветвей косые солнечные лучи, обрывки голубизны над головой, собственные руки, беспомощно вскинутые вверх, и яркая зеленая молния, на мгновение вспоровшая пространство всего в каких-то дюймах от его лица. Потом глухой удар головой о землю, миг пугающей черноты перед глазами, ощущение беспомощности... И крик. Или стон. Полный боли, тоски и ужаса, женский стон.
Северус перекатился на локоть, пытаясь сориентироваться.
- Импедимента!
- Сектумсемпра!
- Круцио!
Почудилось, будто заклятия посыпались со всех сторон, но это оказались всего лишь Малфой и Поттер, объединившие усилия против общего врага.
- Протего! - сквозь хохот проорала Беллатрикс. - Вам не достать меня! Убирайтесь с дороги! Мне нужен только Снейп. Пошли прочь!
- Рон, Рон, очнись, - послышалось рядом, и Северус повернул голову, уже зная, что увидит. Уизли лежал, смешно раскинув руки в стороны и распахнув стеклянные глаза в небо. Это проклятие предназначалось не ему, и если бы не больная нога... Страх всколыхнулся в груди леденящей волной.
- Рон, - всхлипывала Гермиона, уткнувшись в грудь мертвому мальчишке своей уродливо стриженной головкой. Он отнял у нее друга... узколобого балбеса Уизли... ее друга... Словно пьяный, Северус поднялся на ноги, превозмогая боль в колене. Повернулся к Беллатрикс. Та продолжала с легкостью отбивать удары, которыми осыпали ее Поттер и Драко.
Девочка не простит ему, он отнял у нее... не простит...
Он поднял палочку, наблюдая, как Беллатрикс играет с мальчишками, и содрогается в истерическом хохоте.
- Северус, - прозвучал на грани сознания тихий гермионин шепот, но он уже открыл рот.
Он не мог остановиться.
- Авада Кедавра! - сорвалось с его губ помимо воли, и зеленая вспышка ударила женщину в грудь. Закружила в воздухе, отбрасывая назад, размазала по возникшему на пути надгробию. И изломанное тело грудой костей рухнуло на чужую могилу.
- Сдохни, - побелевшими губами произнес Снейп.
Пошатнулся, разворачиваясь, избегая глядеть в наполненные слезами глаза мисс Грейнджер, и хромая, заковылял прочь. Главное - не оглядываться. Главное - успеть уйти, пока никто не окликнул.

Эпилог.

Газета с тихим шелестом раскрылась на первой странице, и он сощурился, пробегая глазами по заголовкам.
Какие-то сводки, опросы, денежные курсы, интервью и презентации. И на второй странице, и на третьей...
Он с силой швырнул газету в огонь и уронил голову в ладони. Помассировал ноющие виски. Поерзал в кресле, доставая из кармана палочку.
- Акцио флакон!
На ладонь опустился круглый пузыречек со стеклянной пробкой и биркой, висящей на обвязанной вокруг горлышка веревочке: "Настойка белладонны". Вот так. Две капли в чай, и головная боль утихнет, раздражение, разочарование и тревога улягутся, потянет в сон, и можно будет немного подремать возле разожженного камина. В последний раз.
Северус поднес к губам чашечку с чаем. Зеленый, крепкий. И когда только успел привыкнуть?
Над головой, со второго этажа, раздавался глухой топот, грохот и треск. Драко бесится, что должен выполнять все сборы самолично. А что поделать, если домовые эльфы уже больше пятидесяти лет не живут в этом доме? В нем вообще никто не живет, если не считать его, Северуса, ежегодных приездов на один-два летних месяца. Малфою этого не объяснить. Нервный, вспыльчивый, неуверенный в себе, капризный и избалованный. Чего вы хотите от потомственного аристократа?
Иногда Северус думал, что напрасно повесил себе на шею этот камень. Хотя чего греха таить, присутствие Драко напоминало ему о том, что он все еще жив. Худо-бедно, но жив. И как будто востребован. И словно не так уж и напуган перспективой переезда...
Северус скрестил на груди руки, засунув кисти под мышки. А можно было никуда и не съезжать, подумалось уныло. Колдовской защиты хватит еще на пол годика, а там можно новую установить. Поработать в подвальной лаборатории, выписать несколько научных журналов, с головой уйти в книги, в исследования. Всегда об этом мечтал. Чтобы можно было вот так спокойно, не оглядываясь ни на чьи войны, ни перед кем не оправдываясь и не ожидая кончины в любой момент, погрузиться в любимое дело.
Так он и сделает. Но не здесь. Лондон стал для него слишком опасен. Может, Париж, или Вена окажутся гостеприимнее?
И все же почему ни словом не упоминается происшествие на кладбище? Он уже неделю искал хоть какую-нибудь, хоть самую крошечную, самую завалящую, самую косвенную заметку, и все бесполезно! Что еще за обет молчания? Он тогда ушел, не оглядываясь, в тайне уповая на то, что кто-нибудь увяжется за ним... а лучше - все они вместе!
Но Поттер, конечно, не мог оставить убитого Уизли, хотя у авроров его не ждало ничего хорошего. Разбирательство в Министерстве как минимум. Зачем он вообще полез драться?... Загадка. И если бы и увязался вслед за ним, то тогда уже ничего хорошего не ждало бы его, Снейпа.
Грейнджер... Ох, о Грейнджер думать не хотелось совсем. И он не думал. Просто запирал ее образ на замочек, как когда-то запирал тот, другой.
Как странно. Он снова пребывает в неизвестности. Он снова изолирован от общества. Снова прячется в своей скорлупе, каждое утро жадно набрасываясь на газеты, каждый день меряя шагами комнаты, борясь со страхом, перебирая десятки вариантов адаптации... И каждый вечер засыпая в кресле у камина с безвольной мыслью, что страх все же победил, подмял его под себя - несгибаемого, хладнокровного, изворотливого...
Малфой пришел к нему почти сразу после возвращения с кладбища. Он тогда стоял, тяжело привалившись к внутренней стороне двери и не веря, что все уже позади, что он снова в безопасности, что у него есть еще несколько часов, а может, и дней. Стирал с лица холодную, липкую испарину. Вот бы и запах - сырой запах кладбищенских листьев, - можно было так же стереть с мантии, как пот со лба! Тогда ничто не напоминало бы ему о том, что он снова оступился.
Что он снова предал.
Что он позорно сбежал.
А разве от него ожидали чего-то другого? Святой Поттер, уверенный в его виновности, Грейнджер, уверенная в его ублюдочности. Пусть так и будет. Он слишком устал, чтобы что-то опровергать. Ему безразлично, кем он стал в чужих глазах.
Их судьба его тоже не волновала. Поттер выкрутится. С Грейнджер будет сложнее, но что, черт побери, он мог для нее сделать?! Организовать побег из камеры? Вломиться в зал суда и свидетельствовать против Моуди? Что? Он даже не знал, где она, что с ней. Драко сухо заметил, что видел, как они уходили и уносили на наколдованных носилках Уизли, но авроры нагрянули пару минут спустя, так что вряд ли им удалось уйти далеко.
Над головой что-то сильно грохнуло, и Северус вздрогнул. Мерлин! Оказывается, уже успел задремать.
Стоп.
Если грохнуло над головой, то почему шаги раздаются прямо за спиной?! Робкие, неуверенные... Малфой бесшумен, когда хочет, скользок и незаметен, но шелест мантии, глухой стук прислоненного к столу зонтика... Мысли выветрились из головы, и дар речи пропал, когда ноздрей коснулся цветочный аромат, и легкие, нежные, прохладные пальчики пробежались по его волосам, заправляя за ухо выбившуюся полуседую прядь. Северус прикрыл глаза, силясь усмирить пустившееся в бешеный галоп сердце, почувствовал, как она продолжает гладить его, потом наклоняется, прижимая ладошки к его груди и целует в макушку.
- Я боялась, что не успею, - прошептала Гермиона.
Гулкий "буммм" над головой - и с потолка посыпалась побелка.
- Уезжаете?
- Приходится, - его руки под мышками сжались в кулаки.
Девочка обошла кресло и опустилась перед ним на колени. Мантия растеклась по полу широкой черной лужей.
- Прядется взять меня с собой, - неуверенно улыбнулась.
- Не в этот раз, - произнес Северус хрипло. - Я буду работать, ты станешь мешать.
- Лгунишка, - она вдруг вцепилась в его запястья, заставляя вынуть руки, переплела свои пальцы с его и крепко-крепко сжала. - Обещай, что все мне расскажешь!
- Что - все?
- Все-все! Ты чего-то боишься. Но не Министерства, не авроров... Правда? - пытливый, преданный взгляд глаза в глаза.
Он промолчал. Ничего, у нее еще будет время его разговорить.
- Нападавших на Хогвартс арестовали, - сообщила Гермиона. - Они дали показания против Беллатрикс. Меня допросили и отпустили.
Вот тут лицо отказалось слушаться своего хозяина и изумленно вытянулось.
Гермиона усмехнулась. Приятно, что она еще может его удивить.
- У Гарри есть кое-какие связи в Министерстве... ну, ты знаешь, он же Герой войны.
- Короче, - не слишком вежливо перебил Северус.
- Аластора Моуди упекли в Святого Мунго на обследование, - сказала Гермиона таким тоном, будто это все объясняло. - Паранойя. Он вдруг решил, что видел на кладбище живого Северуса Снейпа, хотя еще несколько недель назад сам же заявил в Министерстве, что тот умер из-за выжженной Метки. Авроры, которые выполняли его приказания в тот день и вместе с ним присутствовали на кладбище, подтвердили, что, и правда, видели кого-то похожего. Но, во-первых, могли обознаться, а во-вторых, всем известно, как действует Оборотное зелье. Облик Снейпа мог принять кто угодно. Зато Драко Малфоя узнали совершенно точно, и теперь ищут.
- Плохо, - хмуро изрек Снейп.
- Он едет с нами?
- Со мной.
- Куда?
- А откуда мне знать, что ты не загримированный аврор? - проворчал Снейп. - Так я тебе и сказал.
- Я же вошла в этот дом!
- Гм. Верно.
- В понедельник слушанье по делу Гарри. Он выкрутится, не сомневаюсь. Героев не судят, их награждают, даже таких сумасшедших, как Гарри.
- Зачем он напал на Моуди? - Снейп позволил себе чуточку любопытства в голосе.
- А ты не знаешь Гарри? После стольких лет борьбы с Волан-де-Мортом оказаться на периферии событий и выключиться из общественной жизни довольно трудно. У него давно вошло в привычку совать нос во все, что связано с риском, загадками, тайнами. Хотя он пытался меня заверить, что уходит на покой... во многом из-за Рона...
Гермиона умолкла. Посмотрела на сцепленные пальцы: свои - тонкие и покрасневшие от уличного холода, и его - теплые и шершавые. Она не ждала слов сочувствия, просто говорить о Роне было тяжело. Даже тяжелее, чем видеть его смерть, вспоминать его остекленевшие глаза.
Северус молчал. Если ты два раза чудом сорвался с крючка смерти, это что-нибудь да значит? Может быть, будет третий раз - старуха с косой иронизирует и играет? А может быть, у высших сил на тебя иные планы? Еще погонять по кругам жизненного ада, к примеру? Понаблюдать, как ты дергаешься, мечешься из стороны в сторону, обжигаешься и отползаешь...
- В подвале дома 12 на площади Гриммо я видела странные картины, - заговорила Гермиона. - Я как-то взглянула на них ночью. На одной была я сама - такая, как в ту ночь, когда мы... - она облизнула сухие губы и слегка покраснела. - А на другой Рон. Он сидел на развалинах Хогвартса, а потом его как будто смазало или разметало ветром. Эти картины... они показывают будущее?
- Вероятное будущее, - отозвался Снейп. - Но не безусловное. Поэтому на них лучше не смотреть, если не хочешь превратиться в заложника собственных страхов.
- Надо сказать Гарри, чтобы он их снял, - Гермиона опустила голову. - Северус...
- Ш-ш-ш, - он приложил палец к ее губам.
- Но я хочу сказать, - Гермиона поймала его ладонь и прижала к своей щеке. - Разве тебе не нужен помощник? Я буду мыть котлы и собирать ингредиенты, и убираться, и готовить. Я уже написала родителям, что не вернусь в Хогвартс.
- Я думал, тебя интересует карьера, перспектива работы в Министерстве, научная деятельность, - произнес Северус, пытаясь за насмешливым тоном скрыть растерянность.
- А разве ты не собираешься всем этим заниматься? Кроме Министерства, я имею в виду. Мы могли бы поработать вместе...
- Что? Да я скорее в гроб лягу, чем возьму в помощники выскочку с Гриффиндора!
- Официально ты уже в гробу. Стало быть, по рукам?
- Проклятье, Грейнджер! Мне не нужны помощники, чтобы путаться под ногами.
- Я не буду путаться, - пообещала Гермиона.
- А я все равно буду срываться.
- Не привыкать.
- Со мной будет тяжело.
- Даже тяжелее, чем обычно?
- Я не привык ни с кем делить кровать.
- Можно спать на разных. Первое время.
- Мне сорок два...
- Замолчи, - Гермиона быстро подтянулась и легонько, дразня, дотронулась приоткрытыми губами до его рта. Северус откинул голову на спинку кресла, пьянея от ее мягких, нежных губ, позволяя окутать себя неуловимой, зыбкой аурой мучительного возбуждения и ощущая давно забытую, поистине колдовскую, древнюю, как мир, силу женского притяжения. Это было так неправильно, так тревожно... но, боже мой, так хорошо!
Никто из них так и не заметил, что грохот наверху давно стих.
Драко Малфой оторвался от щели между дверью и косяком и медленно сполз по стенке на пол.


КОНЕЦ.

Глупо получилось. но теперь буду знать,что не стоит выкладывать фики такого размера....эээээх! устала!:mda:

Да, ограничение есть... но можно было остальные главы хоть отдельными постами выложить, в постах хоть кат можно юзать, а то всю ленту каментов заполонило нафих, палец заболит пока пролистаешь ))

теперь буду знать. ещё б мозги почаще нормально соображали))

Хм,я не критик,в отличие от Феникса,скажу так:мне понравилось,хотя в целом есть несколько замечаний.
1)Почему изменились некоторые имена?Я-то ориентируюсь по книге.Ладно,что события чуть изменены,например Беллатрису убила мать Рона....Но все равно непривычно.
2)Я,конечно,была против союза Гермионы и Снейпа,лучше было взять другого персоанажа или выдумать своего.Но это из-за того,что я обожаю сюжет ГП и строго его придерживаюсь - книжные отношения для меня святы.
3)Постельная сцена все испортила.Я молчу между кем она происходила,я говорю вообще.Все было так хорошо,классический сюжет про красавицу и чудовище,все замечательно,все супер и бац - вся сказка исчезает.В таких произведениях нужна легкая недомолвка,недосказание....
5)Язык хороший,хотя некоторые современные слова и выражения портят впечатление..
Вот мои замечания.Хотя признаю,в целом фик очень понравился,читала его целых 3 дня.Для меня много.С удовольствием прочитала бы еще подобные фики того же автора.

А я ещё не осилила, времени мало, но как только осилю - тож отпишу своё мнение )
А где это имена изменены? 0_0

Black-and-Red_Phoenix,Аластор Грюм,а не Аластор Моуди.Беллатриса,а не Беллатрикс.Мракоборцы,а не авроры.Трангрессировать,а не аппарировать.И еще несколько ошибок в том же духе...Но это по книге,по русскому переводу.....

EDINOROGKA, это не ошибки, так было в оригинале. На русский перевод лучше не опираться, там все слова перекроили на свой лад )

Black-and-Red_Phoenix,Я оригинала не читала,не знаю.Если автор опирался на оригинал - молодец,но всем-то известен русский перевод.....

еще не осилила. а насчет имен. да это оригинальные имена. после прочтения оригинала поняла, что наши совершенно не умеют переводить. ну имена персонажей должны были остаться как они есть)))

DJ_Miss_Punky_Pie,может быть я когда-нибудь осилю оригинал.Но для меня родными все же останутся русские имена,ибо я первыми прочитала их)))))