-Эстер- (-Зелёная_Фея-) все записи автора
Декадентский гедонизм традиционно воспринимается как не более чем популяризированный О. Уайльдом «новый гедонизм» У. Пейтера. Действительно, некоторые элементы теоретических построений эстетизма находят место в этике декаданса. Однако декадентский гедонизм, наиболее последовательное воплощение нашедший в теории и художественной практике Ф. Сологуба, существенно отличается и от неоромантического гедонизма Пейтера, и от эстетического гедонизма Уайльда. Это отличие особенно явно проявляется на уровне культурной ментальности и на уровне структуры удовольствия.
Вторая половина XIX в. — время упадка чувственной европейской культуры (П. Сорокин). Чувственное искусство живет и развивается в эмпирическом мире чувств; его цель — доставить тонкое чувственное наслаждение: расслабление, развлечение, увеселение и т.д. Для достижения этой цели оно должно быть сенсационным, страстным, патетичным, постоянно ищущим нечто новое. Чувственное искусство отмечено возбуждающей наготой и сладострастием, оно свободно от религии, морали и других ценностей, посему его главный художественный принцип — «искусство для искусства». Утверждение данного принципа знаменует отрыв парнасцев от романтиков и начало постепенной смены типа культурной ментальности. По существу, путь от эстетизма к декадансу — это путь от активного эпикурейства (в терминологии П. Сорокина) к пассивному.
Активное эпикурейство (активно-чувственная культурная ментальность) мировоззренчески утверждает преходящие ценности, полнокровное ощущение жизни, динамизм, прогресс, эволюцию. Оно утверждает чувственную свободу и заботится о целостности тела и его чувственных интересах. Моральные ценности активной чувственной ментальности относительные и чувственные, гедонистические, эвдемонистические и утилитарные. Они сконцентрированы на поиске максимума чувственного счастья для наибольшего числа людей и представляют собой своего рода «мораль разумного эгоизма». Активное эпикурейство — основной тип ментальности культуры новейшего времени, который легко обнаружим в поведении тех, кто стремится к насыщенной, обеспеченной, красивой и активной жизни, кто хочет «до краев наполнить свои кубки впечатлениями земного бытия».
Пейтеровский неоромантический гедонизм утверждает не достижение удовольствия, а удовольствие достижения: чувственный опыт сам по себе, а не его плоды; он призван научить людей во всей полноте переживать каждое мгновение жизни, в которой не должно быть места аскетизму, умерщвляющему чувства, так же как и грубому распутству, притупляющему их. В таком гедонизме нет ничего упаднического или аморального (Д. Е. Яковлев), но удержаться на этих позициях довольно сложно. О. Уайльду этого сделать не удалось: ни в теории, ни в жизни он не останавливается на указанных гедонистических принципах. Уайльд признает полную свободу субъекта и его право нарушать любые границы. В данном отношении его эстетизм уже близок к декадансу, но отнюдь не является таковым. Однако концепция, творчество и жизнь О. Уайльда являют собой воплощение уже не активного, а пассивного эпикурейства.
Пассивное эпикурейство (пассивно-чувственная культурная ментальность) зиждется на том, что нет никакой истины, кроме ощущений. Систему моральных ценностей пассивной чувственной ментальности можно определить понятиями «аморализм» и «нигилизм»: нет никаких реальных моральных ценностей, за исключением предельно чувственных. Эстетические ценности — сугубо чувственные, «рафинированно патологичные». Формула подобной ментальности известна давно и неоднократно после Горация повторялась с неизбежным постоянством: carpe diem.
Пассивное эпикурейство всегда сопряжено с этическим и эстетическим релятивизмом. Эстетический гедонизм предполагает, что эстетическое и этическое несоединимы и независимы друг от друга. Этот релятивизм, как и утверждение избранности художника, открывающего сокровенные тайники чувственного и эстетического наслаждения, будут актуальны и для декадентского мировоззрения. О. Уайльд в своих теоретических и практических опытах через эстетическую имморальность вплотную подходит к декадентскому аморализму, но еще не является таковым.
Одним из важнейших свойств чувственного искусства является то, что чем более оно развито, тем ярче проявляются его черты. В этом отношении декаданс как финальная фаза чувственного искусства суммирует его достижения и доводит его основные черты до предела, а в наиболее ярких своих проявлениях — до абсурда.
Как известно, сущность декадентского мировоззрения, его определяющая категория — крайний индивидуализм. Декадентский индивидуализм своеобразен и сложен по своей природе. Объединяя в себе черты ренессансного и романтического индивидуализма, декадентский наполняется эсхатологическим содержанием и такими отличительными чертами эпохи fin de siecle, как усталость, скепсис, безнадежность. В наиболее ярких своих проявлениях декадентский индивидуализм достигает крайней степени — солипсизма. Первостепенное значение для этики декаданса имеет идея неприятия мира. Причем корни такого отношения к действительности видятся декадентами не только в человеческой природе, но и в духовной истории человечества. В этом неприятии — суть декадентского отношения к миру и обществу, определяемая как декадентский нигилизм. Используя традиционное аксиологическое триединство, можно ясно себе представить ценностный ряд этики русского декаданса. Здесь и красота, но красота смерти и увядания; здесь и истина, желанная и недостижимая, рассыпающаяся на тысячи индивидуальных «правд»; здесь и добро, но связано оно не с жизнью, почти всегда воспринимаемой как зло, а со смертью. Мотивы пессимизма, отчаяния, суицида, «двойного бытия», индивидуализм и мистицизм, свойственные декадансу, не представляют собой чего-то исключительного для мировой литературы и искусства, однако именно в декадентском мировоззрении все эти черты структурируются вокруг идеи приятия смерти как пути к небывалым наслаждениям.
Декаданс ищет предельного, абсолютного, вечного наслаждения и не находит его в жизни. Удовольствия жизни предельны, и только смерть открывает путь в бесконечность. Бессмысленно каждый день «срывать день», не лучше ли его «сорвать» раз и навсегда, навечно.
Наиболее ярким воплощением декадентского гедонизма следует признать солипсические опыты Ф. Сологуба. «Самый декадент среди русских, самый русский среди декадентов» (А. Горнфельд), он характеризует мир как суету и томление духа, где все преходяще, где жизнь подобна иллюзии, сну, обману, призрачному царству теней, рождающему абсурд и бессмыслицу земного существования. С этой точки зрения мир для Сологуба разделен, разорван: с одной стороны, человек знает, что он существует, а с другой — его существование оказывается пустой иллюзией, обманом. В этой ситуации жажда удовольствия обостряется, но жизнь и смерть меняются местами.
Сологуб видит источник жизни в смерти: пока человек существует в данном ему мире, он не видит истинной связи вещей, его всюду окружают иллюзии, призраки вещей, и эти призраки есть ничто иное, как суррогаты желания. Но вот приходит назначенный час, и человек ясно начинает осознавать всю тщетность своих стремлений. И только в момент смерти он вдруг сталкивается с присутствием чего-то иного, а именно — с вечностью, где смерть в известном смысле и есть это инобытие, а точнее das Man. Именно это небытие, по убеждению Сологуба, дарует душе избавление от ничтожества мира и единственный путь к свободе и вечному наслаждению.
Таким образом, если в эстетическом гедонизме смерть (убийство и самоубийство) — конец наслаждения, то в декадентском гедонизме она — начало бесконечного наслаждения. Соединяясь воедино, эстетизм и декаданс выстраивают единую цепь эсхатологического гедонизма, так чудесно воспетого пушкинским Вальсингамом: «Все, все, что гибелью грозит, / Для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслажденья — / Бессмертья, может быть, залог!»
Diva_dance (-Зелёная_Фея-) все записи автора
lis_smirre (-Зелёная_Фея-) все записи автора
Decadence has been proudly signed to Cold Meat Industry for their first album since the "Something to love, something to spend" LP in 2003. With their new album "Where do broken hearts go?", Decadence manage to create a perfect harmony between sophisticated Neo-Classical and Neo-Folk music; dramatic classical orchestrations, militaristic snares and soft melodies played by piano and acoustic guitars. Fragile innocence presented by female singer Eufrosyne, and completed by the cynical voice of Petros - a perfect combination of Romance and Sin.
