Состояние_Мизери (за_кулисами) все записи автора

ВОСТОЧНАЯ Д. Связь с культом совершенно ясна в дошедших до нас обломках драматического творчества древнего Востока. С культовыми мистериями было связано, вероятно, поэтическое оформление вавилонских мифов о смерти (мифы об Адапе и Этане и, в особенности, миф о нисхождении богини Иштар в ад вслед за ее возлюбленным Таммузом); возможно, что и эпос о Гильгамеше использовался для мистерий (ср. Meissner, Babylonisch-Assyrische Literatur, S. 49).

Огромное значение для развития литургического действа на почве Эллады и в других странах древнего культурного круга Средиземноморья имели египетские мистерии (см.) с их великой центральной драмой Озириса: последняя документально засвидетельствована в эпоху Среднего Царства, но зачатки ее намечаются уже в сохранившемся диалогическом тексте Древнего Царства (ср. Pieper, Die Ägyptische Literatur, S. 19; Sethe K., Dramatische Texte zu altägyptischen Mysterienspielen, 1929).

Культовые истоки приходится предполагать и для Д. великих культур Азии, образующей два круга — индийско-малайский и китайско-японский. Такие зачатки культовой мистерии засвидетельствованы напр. в поздних частях Вед. Но определяющими для развития этих форм Д. являются новые моменты в развитии общественных отношений — переход руководящей роли к светской аристократии, скопление средств и культурных сил в резиденциях царей и крупных феодалов, создание господствующим классом изысканных форм быта и отношений между полами. Так создается просуществовавший почти до нашей современности светский (или, точнее, полукультовый, полусветский) классический театр Индии, Китая и Японии. В его тематике преобладают героические (или историко-героические) и романтические мифы и сюжеты, его формы отличаются строгой 4традиционностью и необычайной изысканностью.

Очень характерным является сохранение (до известной степени) синкретического характера действа. «В зрелище восточного театра, — говорит его знаток, А. Мерварт, — сливаются в одно гармоническое целое слово, музыка и пляска, причем под пляской подразумевается вся совокупность ритмических телодвижений. Можно сказать, что восточный театр строится на музыке и на телодвижениях. Музыка, в частности ритм, является жизненным нервом театрального искусства этих стран. При первенствующей роли, которую играют музыка и телодвижения, слова естественно занимают второстепенное место и подчиняются первым двум главным элементам. Такое отношение к театральному искусству объясняется отчасти тем, что содержание театральных пьес принадлежит обычно или к фольклору или к хорошо известной истории данной страны или области. Действие, происходящее на сцене, заранее известно зрителю, так как он и помимо театра знакомится с сюжетами драматических пьес. Те же самые сюжеты рассказываются в повествовательной форме или странствующими сказителями, или проповедниками в храмах, или же входят в план преподавания в школах. При таком незначительном интересе, который вызывает сюжет как таковой, делаются понятными и другие поражающие нас явления. В подавляющем большинстве случаев язык театральных пьес даже тогда, когда они предназначены для широкой и малообразованной публики, сильно отличается от разговорного языка данной местности и эпохи. Пьесы составляются или на классическом лит-ом яз., представляющем собой художественную и условную обработку архаичной ступени языка, или же на совершенно искусственном лит-ом яз., содержащем в некоторых случаях элементы из разных языков. Часто сами актеры не понимают всего того, что они произносят на сцене, и подражают в своей сценической передаче текста своим учителям. Этот театральный язык — разновидность литературного языка — доступен только очень немногим зрителям, обладающим высшим образованием.

Слабым интересом к сюжету, как таковому, объясняется и то обстоятельство, что восточный театр в отличие от современного европейского театра выводит на сцену не индивидуальности, а твердо установившиеся типы, которым присваиваются определенный костюм, грим или маска, телодвижения, способ говорить и петь. Благодаря такой типизации ролей зрителю очень облегчается понимание происходящего на сцене действия. Для каждого типа разработан детальный канон телодвижений, жестов, тембра голоса, так что все искусство актера сводится к наиболее виртуозному выполнению предписаний канона. Такая виртуозность достигается многолетним упражнением, причем обычно один и тот же актер постоянно выполняет роли одного и того же типа. Таким образом достигается высшая специализация и следовательно возможность достигнуть в узких рамках одной и той же группы ролей наивысшего совершенства. Только этим мы можем объяснить себе тот поразительный факт, что во многих случаях актеры не только люди необразованные, но даже безграмотные.

Достижению виртуозности способствует также широко распространенный по всему Востоку принцип наследственности профессии и цехового деления. В некоторых местах, в частности в Индии, где цех совпадает с кастой, передается по наследству не только актерская профессия в целом, но даже выполнение ролей определенного типа» («Восточный театр», предисловие).

Подробнее о формах классической драмы Индии, Китая и Японии, об их взаимоотношениях между собой и с античной Д. Запада, о развивающихся позднее параллельно с ними формах народной и литературной драмы, отображающих настроение городского сословия, и о вытесняющих их формах европеизированного театра — см. статьи, посвященные соответствующим литературам.

На развитие новой европейской Д. классическая Д. Востока, ставшая доступной европейцам лишь очень поздно, почти не оказала влияния; литературными раритетами остаются такие факты, как влияние переводов индийской драмы («Сакунталы» Калидасы) на «пролог в театре» гётевского «Фауста».

Новая европейская Д. своеобразно преломляет формы Д. античной.

Состояние_Мизери (за_кулисами) все записи автора

Вначале, в праистории поэтического и вообще художественного творчества, следует (как указывал А. Н. Веселовский) предположить известный синкретизм (см.), не смешение, а отсутствие различия между определенными поэтическими родами, поэзией и другими искусствами, нечто, до сих пор живущее в поэзии народного обряда. Этот синкретизм ярко выражен в старогреческих народных празднествах в честь Диониса, где он сопровождается известным мимическим действом, выражающим телодвижениями лиро-эпическую канву песни. Это — в одно и то же время и эпос, и лирика, не отделенные от музыки, и Д. Когда произошло выделение родов поэзии, в частности Д., из синкретизма, не установлено. Данные различных лит-р расходятся между собой: так в древнеиндийской поэзии зачатки культовой Д. можно, как кажется, проследить уже в ведийских гимнах (гимны-диалоги между Ямой и добивающейся его любви Ями, братом и сестрой, предками рода человеческого, между Пурурвасом и его возлюбленной Урваши — сюжет, разработанный впоследствии Калидасой, и др.). Напротив, по данным истории греческой поэзии, драматические произведения появились после эпических и лирических (после Гомера и Алкея выступил Эсхил). А. Веселовский допускает, что художественная драма сложилась, сохраняя и вместе с тем претворяя и свои культовые формы и сюжеты мифа. Выработка эпического предания и рост личной художественной лирики не могли не найти в ней отражения, но Д. не механическое сплочение эпических и лирических партий, а эволюция древнейшей синкретической схемы, скрепленной культом и последовательно воспринявшей результаты всего общественного и политического развития.

На тесную связь этого древнейшего синкретического искусства с производственными процессами в первобытном обществе, связь, данную в подготовляющих к трудовой деятельности подражательно-утилитарных играх, с одной стороны, в хозяйственно-магических обрядах — с другой, неоднократно указывалось теоретиками марксистского литературоведения. Так напр. Г. В. Плеханов в «Письмах без адреса» подвергает подробному анализу обе формы «игр», из которых некоторые — как напр. бизонья пляска — являются в то же время образцами примитивного драматического действа. В новейшее время академик Н. Я. Марр стремится непосредственно связать с формами первобытного производства не только формы синкретического искусства, но и языка, развитие которого выводится им из производственного движения.

Пережитки первобытного синкретизма с их драматическими элементами сохраняются в обрядах и «играх» как народов первобытной культуры, так и высококультурных народов Запада и Востока (о них — см. «Драма народная», «Обрядовая поэзия»). С усложнением производственных форм и отношений, с ростом общественной дифференциации и усложнением идеологий, в частности — с развитием мифа и культа — создаются предпосылки для выделения драмы как особого рода. Связь драмы с развитой мифологией и более сложными формами культа (анимистическими культами, культами богов) не подлежит сомнению; перефразируя слова К. Маркса о греческом искусстве («Введение к критике политической экономии»), можно сказать, что в древних культурах Востока и Запада мифология составляет не только арсенал драматического искусства, но и его почву.