Случайность существует лишь в нашей голове, в нашем ограниченном восприятии. Она — отражение границ нашего познания. Борьба против случайности — всегда борьба против нас самих, борьба, в которой мы никогда не можем стать победителями. КАФКА

КОВЫЛЬ

И. А. Бунину

Точно призрак умирающий,
На степи ковыль качается,
Смотрит месяц догорающий,
Белой тучкой омрачается.

И блуждают тени смутные
По пространству неоглядному,
И, непрочные, минутные,
Что-то шепчут ветру жадному.

И мерцание мелькнувшее
Исчезает за туманами,
Утонувшее минувшее
Возникает над курганами.

Месяц меркнет, омрачается,
Догорающий и тающий,
И, дрожа, ковыль качается,
Точно призрак умирающий.

Константин БАЛЬМОНТ

Есть у Бунина среди его шедевров-миньонов шедевров прекрасная вещица "Осыпаются астры в садах", коротенькая и незамысловатая миниатюрка, как и всё у него, за исключением, быть может, "Степи", да "Господина из Сан-Франциско". Не она ли навеяла Бальмонту настрой так вот описать буйную и необъятную степь почти пастельными тонами?
Сам в юности житель степей, я сразу подметил эту приглушенность и камерность там, где душа трепещет и рвётся соединиться с безумием запахов и магической пронзительностью звуков: то сплюшка заведёт свою канитель, то филин в перелеске заухает на жуть полёвкам, а то и заяц завизжит, заверещит, приняв собрата за лукавую огнехвостую. А то налетит из тумана дикий конский топот с гиканьями и разбойными посвистами пацанвы, летящей призраками в ночное. Налетит, да и затихнет за дальней балкой со ставком. Нет в степи ни слюдяной тиши лесного озера, ни загадки лунной ночи над притихшим Доном-батюшкой: с своим серебряным свечением ковыля в лунном свете открыта она всем семи ветрам... и мысли твоей, подхваченной духмяными токами воздуха.
А любовь в такой степи... Однако, полно: про серебряный ковыль на ветру рассказывает "серебряный" поэт. Наслаждайтесь...

На любую идею найдётся дурак, который доведёт её до крайности. Евгений Багашов

ИГОРЬ-СЕВЕРЯНИН

Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто,

Фокстрот, кинематограф и лото —
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?

Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлет в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя

Над вечно первенствующей планетой...
Он — в каждой песне, им от сердца спетой,-
Иронизирующее дитя.

Игорь СЕВЕРЯНИН

Прежде чем подарить вам "серебряный" вечер, захотелось мне ещё раз полюбоваться одним из самых загадочных, так и непонятым поэтом этой уникальной плеяды. Его не принимала Россия царя, хоть в салонах не было более модного поэта-эстета. Первенство у него отбирали у толпы то глубочайший Есенин, создавший в салонах издевательский лубок на село, то хулиган-футурист Маяковский, готовый из-за своей несчастной любви к Лиле смести всё: в том числе и саму поэзию. У Брюсова был кружок и его мало волновала корона, Бальмонта вообще ничего не волновало кроме Любви и храма, который он для неё построил. Даже когда писал о дальних странах, у него всё равно выходила строго к рампе Любовь и тогда его было не унять среди выстроенных им самим декораций. Но вот Северянин... Салонные кокотки и бледные юноши считали его своим, но я что-то не припомню и намёка на взаимность, даже и через лирического героя этих смутных времён. Бунин, читая его буколистические строки, разбежался было искать единомыслия,...но его протянутая для пожатия "коллеге" рука так и повисла в воздухе. Позже совок не понял и не принял его удивительную для тех, полных лицемерия в жизни и творчестве дней, кристальную честность: "Заклеймён я совестью", - и "заклеймил" его изгнанием не только из страны, но и из литературы. Его не дозволяли преподавать в школах, а если упоминали, то только среди ананасов и шампанского. Я обязательно напишу тут биографическое эссе Северянина, этого изящного по слогу и глубокого по эмоциям творца хрустальных иллюзий и одновременно широчайшего, чисто русского поэта в косоворотке, которая ему удивительно шла. А сейчас пусть он немножко сам о себе, "иронизирущее дитя..."

Долгим взглядом твоим истомленная...

Долгим взглядом твоим истомленная,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?

Быть твоею сестрою отрадною
Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною
И сладчайшей твоею рабой.

Но когда замираю, смиренная,
На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце - солнце отчизны моей!

Анна АХМАТОВА

Ранняя лирика Ахматовой настолько многоголоса и сложна, что с легкостью ей удается передать всю гамму переживаний влюбленной и покинутой женщины. "Я научила женщин говорить", - скажет потом она в одном из стихотворений. Это многообразие подчеркивал Осип Мандельштам, считавший, что истоки поэзии Ахматовой надо искать в русской психологической прозе 19 века. Вот не люблю я его, хотя многие вещи у него - гениальные шедевры. Но я за 14-ти летнего Вознесенского ему благодарен, что разглядел и благословил с больничной уже койки. А вот тут опять скромнейший по жизни человек зачем-то напяливает академическую тогу: не идёт она ему. Ахматова хоть и чисто русское явление, но впитала все оттенки женской любви тысячелетий - от Пенелопы и Сафо и до чуть раньше явившегося миру гения Цветаевой. Вот только перепевы у неё берут начало в веке 19-м, так а где же ещё, коли там Пушкин такой потолок всему русскому задал - не все и выстрадать смогли?! Ахматова смогла и дополнила. Русская Сафо...

Нет - бутылка не в виде взятки, а чтобы понять логику Вали-Шрека. Я попал в рассылку аж 2-мя постами, вы голосовали - сиди и радуйся, так нет! Но за Волошина, сонет №13, вы отдали 31 цитату, за Заболоцкого -26, и море "нравится" за обоих, а притча скромненько набрала 7 цитат и около 30 "нравится", а Ахматова и того меньше, хотя обе эти вещи бьют пол рассылки наотмашь классом и качеством, особенно Ахматова. Но Валя-Шрек скорее сдохнет, чем пропустит Волошина. Я заключительный сонет выставил: подводим итоги, а Валя-Шрек ни одного сонета Волошина так в рассылку и не пустил.
Не попробовать ли нам пробить его тупость своей упёртостью - удвоить наши усилия: все, кто "за", цитируют и жмут кнопочку. Посмотрим, что скажет наш Шрек, если мы 50 цитат наберём, как сам Шрек,...но с помощью второй половинки, то бишь Вали. А так мы молодцы, "сдаётся пылкий Шлиппенбах"!!!

Только что простились мы с киммерийским магом и горечь расставания ещё будоражит нас. Никто из вас не видел Волошина, так отчего нет покоя в душе вашей. Был ли он посвящённым магом? Безусловно! Доказательства? В таких случаях самые убедительные доказательства не стоят взгляда такого же как он мага, движения его брови, лёгкого жеста или лукавой улыбки. Я лучше покажу вам, как иногда становятся магами, точнее осознают себя магами, ибо это свойство - Его дар от рождения. Уж вы мне поверьте...
Так вот: жил на свете юноша. Его отец был великим властелином округи и воспитал сына так, что тот верил во все, кроме трех вещей. Он не верил в принцесс, очаровательных хохотушек и богопослушных скромниц, в самые роскошные и неприступные замки и во всемогущего Бога. Великий властелин и отец юноши, сказал, что таких вещей не существует. Во владениях отца не было ни этих самых принцесс, ни замков, ни признаков Бога. И юноша верил отцу, но... О! юность: однажды юноша сбежал, чтобы лично во всём убедиться. И после долгих блужданий он остановился у прозрачной как кристалл реки, на другом берегу которой увидел то, что и в тех книгах, которые читал тайком (он так думал) от отца - замок, настоящий, неприступный, с глубоким рвом и подъёмным мостом. А в подзорную трубу разглядел вызывающие волнение в крови существа, азартно играющие меж собой в странные игры: несомненно то были принцессы. Он искал лодку на берегу, чтобы переплыть на тот берег, и... Он ещё не знал, что кроется за всем этим, когда увидел незнакомца в странном одеянии.
- Это замок? - спросил его юноша.
- Настоящий и без прикрас, - важно подтвердил незнакомец.
- А странные волнующие существа - принцессы?
- Ты догадлив, - был ответ.
- Тогда где же Бог! - воскликнул нетерпеливый юноша, желающий, раз уж подвернулся случай, разом расстаться со всеми своими "детскими" заблуждениями.
- Я и есть Бог, - ответил человек в странном наряде и церемонно поклонился.
Юноша к этому времени израсходовал все запасы удивления. Потому он учтиво поблагодарил незнакомца и направил коня к родному дому.
- Итак, ты вернулся, - приветствовал его мудрый отец без гнева.
- И я видел замок, видел принцесс, и я видел Бога, - заметил юноша с упреком.
Властелин возразил уверенно и непреклонно:
- Не существует ни замков, ни принцесс, ни Бога.
- Но я видел их!
- Скажи мне, во что был одет Бог?
- Он был в странном наряде.
- Были ли шароки рукава его наряда и были ли они закатаны?
Юноша вспомнил, что рукава были широки и закатаны. Отец снисходительно улыбнулся.
- Это обычная одежда мага.
Тогда юноша вернулся в те места, где видел замок и на берегу снова встретил человека в странном наряде.
- Великий властитель, мой отец, рассказал мне, кто вы такой, - заявил ему юноша с возмущением.
- Прошлый раз вы обманули меня. Я знаю, что это ненастоящий замок и ненастоящие принцессы, а вы сами не Бог, но маг.
Человек улыбнулся в ответ.
- Ты сам обманут, мальчик мой. В великом владении твоего отца множество замков и принцесс. Но мудрый отец подчинил тебя своим чарам, и ты не можешь увидеть их.
В раздумье юноша вернулся домой. Увидев отца, он взглянул ему прямо в глаза.
- Отец, правда ли, что ты маг?
- Да, сын мой, я - маг.
- Значит, человек на берегу был БОГОМ?
- Человек на берегу - другой маг.
- Я должен знать истину, истину, которая лежит за магией!
- За магией нет никакой истины, - грустно ответил отец.
И юноше вдруг стало очень грустно. Он сказал отцу: "Я убью себя".
С помощью магии отец вызвал смерть. Смерть поманила юношу и он побледнел, но не от страха. Он вспомнил о прекрасных ненастоящих принцессах и о ненастоящих, но прекрасных замках.
- Я смогу пережить это.
- Вот, сын мой, - сказал великий властелин, - ты начинаешь становиться магом. Маг верит только в себя, свои силы и желания.
ОН САМ СОЗДАЁТ СВОЙ МИР С ЗАМКАМИ, ПРИНЦЕССАМИ И БОГОМ.





(346x49, 27Kb)

"Nepasakiau aš tau: "myliu"..."

Я не сказал тебе: "Люблю",
И ты любви не обещала.
Тебе и взгляда не продлю.
Я не сказал тебе: "Люблю".
Но нынче в ночь, как мысль дремала,
Вдруг с ветром весть ко мне примчало,
И знаю: Я тебя люблю,
Хоть ты любви не обещала.

Людас Гира. "Я не сказал..." [Перевод К. Д. Бальмонта]

Вот и до литовцев добрался с Божьей помощью наш маг любви Бальмонт. Я уже писал тут, что нет практически ни одного европейского языка, с которого Бальмонт не перевёл бы менее дюжины прекрасных вещей, порой просто подарив их народу поэта, им переводимого. Так случилось и с Людасом: только после сборника "Шёлковые нити" Бальмонта, почти целиком посвящённого творчеству Гира, Европа узнала и полюбила Людаса. Гордись своим соотечественником, лучик,... и нами с нашим великим Бальмонтом немножко... Скоро я выставлю тут Чюрлёниса. Его великолепные зодиакальные триптихи, и чудные музыкальные поэмы"Лес", "Море", и органная музыка не затмили его стихотворных триптихов - часто продолжений музыки и живописи этого воистину Челлини 20-го века.

Молодой Волошин не раз называл себя «зеркалом» или «губкой». Он жадно впитывал достижения культуры, много учился, был знаком со многими духовными деятелями своей эпохи, исследовал различные эзотерические учения. В такой восприимчивости, в стремлении всё и всех понять таится опасность потерять себя. Однако, обладая удивительной независимостью и непредвзятостью мышления, киммерийский волхв никогда не становился слепым адептом какого-либо учения, а усваивал чужие теории творчески, беря из них близкое себе, переосмысливая и применяя практически.
«Я думал, что я всегда ведь тоже ждал великого учителя, но он никогда не приходил, и я видел, что я должен творить сам и что другие приходят и спрашивают меня».
Многие мистики всерьёз считали его Посвященным высокой ступени эзотерических учений. Правда ли это? Для меня - несомненно. Нно оставим это, чтобы вернуться: нам остались свидетельства о прекрасной судьбе его, запечатленные на бумаге.
Закончим же путешествие, начатое здесь: магистрал ждёт нас.






А темные восторги расставанья,
А пепел грез и боль свиданий — нам.
Нам не ступать по синим лунным льнам,
Нам не хранить стыдливого молчанья.

Мы шепчем всем ненужные признанья,
От милых рук бежим к обманным снам,
Не видим лиц и верим именам,
Томясь в путях напрасного скитанья.

Со всех сторон из мглы глядят на нас
Зрачки чужих, всегда враждебных глаз,
Ни светом звезд, ни солнцем не согреты,

Стремя свой путь в пространствах вечной тьмы,
В себе несем свое изгнанье мы —
В мирах любви неверные кометы!

Максимилиан ВОЛОШИН, «Corona astralis»

Вот и последний, 14-й сонет "Венка". Мы прошли с вами Путь, начертаный с помощью пятнадцати сонетов: конечная строка первого здесь явленного, является начальной строкой следующего. Последняя строка последнего сонета является первой строкой первого: воистину грандиозный замысел. Но это с 1-го до 14-го, вот этого. А 15-й где? Вновь возвращаемся в тот миг, с котогого начался этот изнурительный, но и воистину феерический Путь наш с Великим Посвящённым.
Всё знание тысячелетий о любви разбросано в этой жемчужине, тот же Шекспир с его сотней разномастных фантазий меркнет перед цельным величием и монументальностью этой поистине космической цепочки эманаций любви.
Вот так случается у Волошина, таков нынче его венок: от орфических мистерий и воистину космических протуберанцев восторга любви к миру, до сомнения в сущесвовании этой любви, сомнения, похожего на восторженную манифестацию больше любого отрицания: есть она - безусловно есть, волшебная и загадочная эта субстанция по имени любовь! О! Как ждал я срока снова к нему вернуться, к этому венку, и вместе с вами ворваться в иные миры, промысленные Волошиным...
Закрученный во вселенскую спираль страстей и проведённый через всю историю падения, осмысления и возрождения духа, этот венок, как и всё иное у этого киммерийского мудреца - бесконечность...
Пройдя долгий путь постижения любви в этом мире, остановились мы вдруг перед сфинксом последней тайны - 15-го сонета. Магистрал, как я уже упоминал, и пишется первым. Невидим он нам, но может быть увиден. Есть соображения?

Когда там что-то снится, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы можем даже гадать по своему сну и, лишь проснувшись, узнаем, что то был только сон. Узнаём ли? Да, потому что есть ещё великое пробуждение, после которого узнаёшь, что в мире есть великий сон. А многие думают, что они бодрствуют и доподлинно знают, кто правит миром. До чего же они самонадеянны! И они, и Лао Цзы, и даже самый мудрый мудрец - это только сон. Я говорю, что вы сон,...и это тоже сон. Такие мысли кажутся загадкой только здесь: там, в Гиперборее, они так же естественны, как дыхание. Вернувшись, ты многое забываешь, но это помнишь. Помнишь, но не понимаешь и только знаешь: по прошествии многих поколений придёт тот мудрец, который ведает их смысл, для него вся вечность времён промелькнёт как один день! А пока мы спим,... и ждём. Потому что этот мудрец - в нас.

С тех пор, как существуют люди, слишком мало радовался человек: только в этом, братья мои, наш первородный грех! И если мы научимся больше радоваться, то так мы лучше всего разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби. Ницше

Три часа назад поймал под Арзамасом роскошную грозу. Или она нас поймала. Налетела, как и положено, ниоткуда, с ясного неба, долго не собиралась и сразу обрушила все декорации своего буйного безумства: снопы молний в пол неба и громы всех оттенков: от трескучего и краткого как выстрел, до гулкого и басовитого, как глас Божий. За окном машины - местный потоп, а я вот приехал и спешу с вами поделиться. Моё мятое настроение вдруг взорвалось неземным восторгом. Я счастлив, счестлив!!! Сам не знаю, почему...

ГРОЗА
Содрогаясь от мук, пробежала
над миром зарница,
Тень от тучи легла, и слилась,
и смешалась с травой.
Все труднее дышать, в небе облачный вал
шевелится.
Низко стелется птица, пролетев
над моей головой.

Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую
ночь вдохновенья,
Человеческий шорох травы, вещий холод
на темной руке,
Эту молнию мысли и медлительное
появленье
Первых дальних громов - первых слов
на родном языке.

Так из темной воды появляется
в мир светлоокая дева,
И стекает по телу,
замирая в восторге, вода,
Травы падают в обморок, и направо бегут
и налево
Увидавшие небо стада.

А она над водой, над просторами
круга земного,
Удивленная, смотрит в дивном блеске
своей наготы.
И, играя громами, в белом облаке
катится слово,
И сияющий дождь на счастливые рвется цветы.

Николай ЗАБОЛОЦКИЙ. "Меркнут знаки Зодиака"

Встретила, порадовала, встряхнула по хорошему. Пока наслаждался этим действом, буйства природы, проскальзывая мимо сознания всполохами и ливневыми потоками, творили в душе крупными мазками бытия некую картину иррациональных анимаций потаённых смыслов. Но вот сейчас расселся я при антракте грозовой мистерии, ноутбук на колени, спроворил себе, любимому, немалую бадейку чаю с травничком и лимоном. Тут оно и началось снова! Уже тут, в Лукоянове, догнала нас та гроза вдругорядь.
Хлестали по нервам, освежая восприятие окружающего буйства, мохнатые росчерки молний, а ожидаемый гром изумлял-таки своей сверхестественной самоуверенностью главного действующего лица, гласа Божьего. В моей встрёпанной беспокойным бытом и освежённой вспышками и раскатами душе рождалось что-то новое, масштабное, в круговерти текучки уступившее было место рутине дела и поступку, а теперь вот нет: ни в какую! К явлению этому отношусь я трепетно и серьёзно после той сумасшедшей грозы, перевернувшей всю жизнь мою.
Уж и окончилось andante грозы мягкой моросью на пылавшее возбуждением лицо в открытую створку окна, через которую я жадными глотками вдыхаю, пью послегрозовой коктейль изумительного лесного воздуха, напоённого чистотой и запахами умытой природы. И сердце тукает уже не так нетерпеливо и мысли уняли свой разбег, и страсти поулеглись, но откуда, зачем пришло ко мне, растревожило душу это предчувствие нового или крепко позабытого?! Взял Заболоцкого, да и сижу задумчиво, баюкаю своё изумлённое чувство. Ещё в прошлую грозу поразила внезапная мысль: не так ли является к нам любовь?

К Богу явился мужчина и заявил о своей скуке. Бог задумался: «Из чего сделать женщину, если весь материал ушёл на мужчину?» Но, не желая отказывать в просьбе мужчине, после крепкого раздумья Бог сотворил женщину, куда затратил: несколько ярких лучей солнца, все чарующие краски зари, задумчивую грусть луны, красоту лебедя, игривость котёнка, грациозность стрекозы, ласковое тепло меха, притягательную силу магнита - и всё это слепил вместе. Затем для предупреждения приторности добавил: холодное мерцание звёзд, непостоянство ветра, слезоточивость облаков, хитрость лисы, назойливость мухи, алчность акулы, ревность тигрицы, мстительность осы, кровожадность пиявки, дурман опиума - и вдул в неё жизнь. В результате появилась настоящая женщина.

Бог подарил эту женщину мужчине, сказав при этом:
- Бери её такой, какая она получилась, и не пытайся её переделывать.

Классические розы
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
И.Мятлев. 1843 г.

В те времена, когда роились грезы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слезы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут — уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!

Игорь СЕВЕРЯНИН

Уже практически не признанный властью ( в отличие от деревенского Серёжи и плакатного Володи), не понятый многими собратьями по цеху, как наивен этот аристократ духа. Судьба Блока ему не указ, но и совслужбы Брюсова он не понимает. Однако, зная за собой честность в чувствах и делах изумительной чистоты, полагает, что Россия отблагодарит его за любовь. Оттого так чисты и наивны его последние строки и только нам, потомкам, дано было через десятилетия воплотить его мечту...

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.

И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.

Анна АХМАТОВА

Вся словно сотканая из парадоксов, певица и жрица только ей известной ипостаси любви-жертвы, Ахматова и только она может позволить себе роскошь почти лубочно-газетного вступления в сакральную тему. Хроника, частушка, гротеск,...пухлые губы с ленцой и дерзким языком, перекатывающим меж ними искусанный мундштук пахитоски. И вруг шёпот как крик, Откровение, обрушившее все звуки до хрустальной тишины...Боже, как она неповторимо прекрасна на этих волнующих изломах земного и небесного. Русская Сафо...

ОТРЕЧЕНЬЕ

Как долго о прошлом я плакал,
Как страстно грядущего ждал,
И Голос - угрюмый оракул -
"Довольно!" сегодня сказал.

"Довольно! надежды и чувства
Отныне былым назови,
Приветствуй лишь грезы искусства,
Ищи только вечной любви.

Ты счастием назвал волненье,
Молил у страданий венца,
Но вот он, твой путь, - отреченье,
И знай: этот путь - без конца!"

Валерий БРЮСОВ

Литературная деятельность Брюсова поражает своей многогранностью: её коснулся я здесь, предвосхищая замысел крупной работы об этом идейном вдохновителе русского символизма и всего лучшего из "серебряного века", что от него отпочковалось. Автор повестей и романов, драматург, переводчик, теоретик искусства, историк литературы и литературный критик, исследователь стиха, журналист, редактор, педагог, организатор литературной жизни в сознании современников и последующих поколений был и остался прежде всего поэтом. Впрочем, в великой троице "серебряных" знаток французской поэзии и теоретик живописи импрессионистов, сам прекрасный живописец и глубокий философ Волошин так и остался для большинства поэтом, как и переводчик и авантюрист, полиглот и критик Бальмонт.
Меня всегда волновала арийская тема у Брюсова, хоть тут он гениально пророчески коснулся больше образа прародины, за знаниями которой еще при его жизни открыли охоту великие властолюбцы мира сего.
Читая его стихи, постоянно натыкаешься на упорно повторяющийся из сборника в сборник, из года в год арийский мотив - образ пути, путника, скитаний по бездорожью или неустанного движения вперед, трудного восхождения. Отречение или жертва для ария и есть путь к совершенству. Вчитайтесь в каждую строку одной из ипостасей пророчества мудреца, а ведь ему не было ещё 45 лет!

Мы путники ночи беззвездной,
Искатели смутного рая.

А на рассвете рассмеялся Заратустра в сердце своём и сказал насмешливо: "Счастье бегает за мной. Это потому, что я не бегаю за женщинами. А счастье - женщина." НИЦШЕ

Я к ней вошел в полночный час...

Я к ней вошел в полночный час.
Она спала,- луна сияла
В ее окно,- и одеяла
Светился спущенный атлас.

Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди,-
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь ее во сне.

Иван БУНИН

Это возможно с трепетом представить, помня "Антоновские яблоки", но трудно, если "Натали". Тем и хорош Бунин, что для каждого оттенка любви у него есть своя волшебная нотка, ончего его миньоны поражают какждый раз новым прочтением светлого чувства, оставаясь такими похожими и совершенно неузнаваемые, тонкие и изящные, как его чувства к женщине и любви, наполняющие благоговением и твою растревоженную любовной негой душу. Мысли твои достигают такой хрустальной прозрачности и чистоты, что хочется молиться и плакать: очего так нельзя всегда. Но уже розгарается кровь и затрудняется дыхание, а мысли, только что такие ясные, начинают путаться. Грядет любо-о-овь...