В далёком море, на большой глубине, жила-была Капелька воды. Она жила так глубоко, что свет не мог пробиться к ней сквозь толщу воды. Вокруг были темнота и холод. Капелька была окружена другими каплями, такими же, как она. Общаться с ними не было никакого смысла. По крайней мере, так считала капелька. Ведь через мгновение их уже не будет рядом.
Капелька была одинокой среди миллионов одинаковых капель. Где-то она слышала, что если подняться высоко наверх, то там будет новый мир, совсем не похожий на холодную темноту глубин. Но капелька не верила в эти сказки, и опускалась всё глубже и глубже.
Однажды она столкнулась с каплей, которая поднималась вверх.
- Эй, - сказала та, - почему ты погружаешься всё глубже и глубже, разве ты не знаешь, что наверху нас ждёт новый мир?
- Я не верю в эти сказки, - ответила капелька.
- Это не страшно, просто следуй за мной, ты ведь ничего не теряешь, правда?
Капелька согласилась, и они стали подниматься вдвоём. Путь наверх был долгим. Сначала капелька чувствовала себя неуютно рядом с новым спутником. Но они поднимались всё выше и вскоре увидели свет. Он был сначала слабым, но и слабый свет показался капельке ослепительным. И по мере того, как они приближались к поверхности, восторг захватывал её. И вот вода расступилась, и капелька почувствовала нечто совершенно новое - воздух. Это был совершенно новый мир.
В следующее мгновение капелька оказалась на гребне волны, а ещё через секунду - превратилась в облачко пара. Это произошло так неожиданно, что она даже не успела испугаться. Оглядевшись вокруг, она увидела, что её спутник был рядом. Он ободрял - всё в порядке, это нормально. И они продолжали подъём, внизу было бескрайнее море, а сверху - такое же бескрайнее небо. Солнце блестело на волнах, вдалеке плыли облака, и казалось, что так будет всегда. Но вскоре их подхватил ветер, и капелька почувствовала, что они летят быстро, быстрее, чем она могла себе представить. Через какое-то время капелька увидела впереди землю. Возможно, это был остров или что-то ещё.
Путешествие капельки продолжалось, она парила над землёй, каждое мгновение, узнавая что-нибудь новое, чувства удивления, восхищения и радости переполняли её. Но время шло, и в один прекрасный день ей надоело рассматривать землю с высоты; она просто упала вниз, на землю. На ощупь земля оказалась совершенно незнакомой, непохожей на воздух или воду. Ненадолго задержавшись на месте и осмотревшись вокруг, капелька покатилась вниз, оставляя за собой влажный след. Такой способ перемещения показался ей гораздо менее приятным, чем полёт, но не менее интересным. Очень скоро она попала в речку, это было знакомо, но всё же не так, как прежде. Теперь вода вокруг не была солёной, и двигалась быстрее, чем в глубине моря. Из речки капелька попала в реку, а из реки - снова в море. И вот она снова оказалась там, откуда началось её путешествие.
Снова вокруг были миллионы капель, и казалось, что все они одинаковы. Но теперь капелька знала, что это не так. Она помнила, что ОДНА ВСТРЕЧА МОЖЕТ ОТКРЫТЬ для нее ЦЕЛЫЙ НОВЫЙ МИР! К каждой капле ОНА ОТНОСИЛАСЬ С ИНТЕРЕСОМ И НАДЕЖДОЙ. И в каждой капле она видела что-то новое, ведь двух одинаковых капель не существует.

В ДЮНАХ

Я не люблю пустого словаря
Любовных слов и жалких выражений:
"Ты мой", "Твоя", "Люблю", "Навеки твой".
Я рабства не люблю. Свободным взором
Красивой женщине смотрю в глаза
И говорю: "Сегодня ночь. Но завтра -
Сияющий и новый день. Приди.
Бери меня, торжественная страсть.
А завтра я уйду - и запою".

Моя душа проста. Соленый ветер
Морей и смольный дух сосны
Ее питал. И в ней - всё те же знаки,
Что на моем обветренном лице.
И я прекрасен - нищей красотою
Зыбучих дюн и северных морей.

Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у платформы
Готовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна -
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.

Так думал я. И вот она пришла
И встала на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом - вскочила
И, прыгая, помчалась под откос...

Я гнал ее далёко. Исцарапал
Лицо о хвои, окровавил руки
И платье изорвал. Кричал и гнал
Ее, как зверя, вновь кричал и звал,
И страстный голос был - как звуки рога.
Она же оставляла легкий след
В зыбучих дюнах, и пропала в соснах,
Когда их заплела ночная синь.

И я лежу, от бега задыхаясь,
Один, в песке. В пылающих глазах
Еще бежит она - и вся хохочет:
Хохочут волосы, хохочут ноги,
Хохочет платье, вздутое от бега...
Лежу и думаю: "Сегодня ночь
И завтра ночь. Я не уйду отсюда,
Пока не затравлю ее, как зверя,
И голосом, зовущим, как рога,
Не прегражу ей путь. И не скажу:
"Моя! Моя!" - И пусть она мне крикнет:
"Твоя! Твоя!"

Александр БЛОК

Как же я полюбил после Гипербореи эту северную одиссею страсти. Всё точно до паузы среди тонкой игры воображения и невероятного запаха жизни, замешанного на морских брызгах и смоляном духе бора. Я был юн, но душа легко постигает истинное. Вполне представлял я себе эту бешенную погоню и выжидание среди дюн ради простого прикосновеная к руке беглянки...или того бесконечного поцелуя, взбивающего кровь до вулканических толчков сердца и истончающего дыхание почти до ухода в Навь... О! Сколько это обещает блаженства и воспоминаний...

Я заинтересовался танцами после того как землячка с лиру Ноэми_из_Марракеша удивила "танцем живота" и заставила искать невольно какие-то подробности этого загадочного действа. Само собой в поисковике я нашёл, то что искал, но мой неуёмный темперамент... Короче, нашёл я и то, о чём только подозревал, но теперь забуду не скоро. Как и Валю-танцора, заправляющего сейчас на лиру так же жутко бездарно, как, верно, и танцевал. А тут просто учат танцевать и танцуют - да как! Нашёл я шикарную запись, но поостерегусь её выставлять без разрешения хозяев сайта: а так - отпад! Вот как они убедительно представляют себя.
Лаборатория Танцевальных Искусств Model-357 отпраздновала 14-летний юбилей и прочно закрепилась среди ведущих танцевальных школ Москвы на позициях абсолютного лидера в этой индустрии, первооткрывателя новейших направлений и законодателя танцевальной моды. Школа танца в Москве Model-357 – это не только future-комплекс для занятий в двух филиалах премиум-класса, но и мастерство, профессионализм, и самая высокая квалификация преподавательского состава. Любителям активного образа жизни всегда предложат огромный перечень танцевальных и фитнес-направлений, а также высокий уровень обслуживания клиентов. Мы рады предложить Вам более 40 направлений и танцев в Москве, а также уникальные курсовые программы. Model-357 – это уже образ и стиль жизни, это лаборатория ваших умений и навыков, неограниченных возможностей на пути к грации и красоте!
Это преамбула: я сам всегда хорошо танцевал, но как любитель или галантный кавалер. А тут! Насколько я понял, все танцоры со стажем советуют включать при обучении любому виду танца индивидуальные тренинги или как их ещё называют индивидуальные уроки танцев. Так и вспоминается фильм "Учитель танцев": романтика... Но тут личное общение с профессионалом обеспечивает не флирт, а максимальную отдачу от урока танца, кроме того будет возможность постичь профессиональные секреты выбранного звездного тренера Model-357. Я, помнится, многому научился у полковника Откидача, который, будучи начальником санатория ВВС в "Чемитоквадже", давал уроки космонавтам, которые проходили там реабилитацию. И точно знаю - профессионал в этом деле даст фору любому любительскому топтанию под музыку и видеозапись.
Именно Лаборатория Танцевальных Искусств Model-357 располагает таким количеством самых топовых и зарекомендовавших себя преподавателей, почему я и обратил на неё своё внимание. Только они обладают таким количеством уникальных приемов и техник: вас ждет эксклюзив! Ведь так хочется в общественных местах увидать не качающихся горилл-папиков и рядом их квочек с прекрасными природными данными, но неловких то ли от продажности, то ли от неумения: продаваться тоже надо красиво! Я вовсе не утверждаю, что учить будут именно здесь, но педагоги с колоссальным опытом смогут подобрать наилучший способ общения в танце, когда индивидуальность и мастерство, привитое педагогом дадут неотразимый сплав красоты и здоровья: морального и физического! Каждая минута таких занятий будет полезна телу и духу!

Ни этого Волошина, и вообще НИ ОДНОГО Валя не пропустил.
Зато плывут по рассылке говноблоги его друзей с 2-3-мя цитатами.
А ведь он боится Волошина! За кого боится: за себя или за фекалии говноблогов? Они же ему платят и немало!
И тут Волошин эмулирует ПАРАДОКСЫ.

x x x
Я и плакалась и каялась,
Хоть бы с неба грянул гром!
Сердце томное измаялось
В нежилом дому твоем.
Боль я знаю нестерпимую,
Стыд обратного пути...
Страшно, страшно к нелюбимому,
Страшно к тихому войти.
А склонюсь к нему нарядная,
Ожерельями звеня,
Только спросит: «Ненаглядная!
Где молилась за меня?»

Анна АХМАТОВА

Я не знаю более человека творческой и такой тяжкой судьбы, более заслужавающего любви и счастья. Они есть, несомненно есть: женщина по природе своей более жертвенна и любовь - её стихия. Но так, как высказала Ахматова её любимому и миру, не сделал больше никто, да и вряд ли: сколько веков меж ней и Сафо? И пустота или слабенькие пасторально-трагические изыски. В области творчества, но не любви, хотя любовь и есть высший акт творчества. Даже тут, сейчас творит она свою любовь через покаяние ей, а не читателю, преодалевая невыносимо жгучий стыд возврата к нелюбящему или любящему прежде себя - гедонику. И сквозь горечь и боль её для меня прорывается благоговение перед такой любовью. Она учит любви. Она её сотворила, она и несёт её по жизни. Русская Сафо...

***
Настанет день - исчезну я,
А в этой комнате пустой
Все то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
И так же будет залетать
Цветная бабочка в шелку –
Порхать, шуршать и трепетать
По голубому потолку.
И так же будет неба дно
Смотреть в открытое окно
И море ровной синевой
Манить в простор пустынный свой.

Иван БУНИН




Обычно я предпочитаю только текст выставлять и делиться своими ретроощущениями от нового прочтения. Но вот эта хрестоматийная вещь Бунина прочтена так потрясающе "по-бунински", что я решился на маленький эксперимент. Если вам понравится - продолжим: меня вот в некоторых местах озноб пробирал. Как же любил Бунин Русь, что, прожив вдали от неё и ненавидя до последнего мига жизни СССР, он не перенёс это чувство ни граном на свою святую любовь.
Такие они - "серебряные"...

Как я уже писал здесь, тема угасания и воскресения Духа в «Corona astralis» во многом совпадает с лекцией Волошина «Пути Эроса», созданной двумя годами ранее: эволюция в теле человека проявляется разделением полов и привязанностью к удовольствиям материального мира. Дух растворяется в материи, но затем она, преображенная духом, начинает свое восхождение к божественному. Этапами этого пути для человека является переведение сексуальной энергии в силу творчества: искусства, науки. «Надо уметь владеть своим полом, но не уничтожать его. Художник должен быть воздержанным, чтобы суметь перевести эту силу в искусство». Дальнейший путь — это преображение земной любви в любовь к Богу, добровольный отказ от индивидуальности, принесение в жертву своей личности, которая умирает и вновь воскресает в духе. Для Волошина таким примером является Христос.
Так маг примиряет в себе земное и небесное: всю мощь и роскошь осязаемого мира, «цветение плоти и вещества во всех его формах и ликах» он ощущает пронизанными духом. В конце жизни Волошин делает в дневнике запись о том, что необходимо преодолеть автоматизм в низших областях жизни: «На все и во всех случаях (самых обыденных) нужно находить свой (трагический) ответ. Ответ всем существом. Судьбой. Не словами, а ставя на карту все существо».



Тому в любви не радость встреч дана,
Кто в страсти ждал не сладкого забвенья,
Кто в ласках тел не ведал утоленья,
Кто не испил смертельного вина.

Страшится он принять нa рамена
Ярмо надежд и тяжкий груз свершенья,
Не хочет уз и рвет живые звенья,
Которыми связует нас Луна.

Своей тоски — навеки одинокой,
Как зыбь морей пустынной и широкой, —
Он не отдаст. Кто оцет жаждал — тот

И в самый миг последнего страданья
Не мирный путь блаженства изберет,
А темные восторги расставанья.

Максимилиан ВОЛОШИН, «Corona astralis»

А вот эта апостольская тема не многими была понята, как мною, а оценена на моём веку лишь единожды. Ни один из апостолов, наделённых через Него воистину неиссякаемым источником любви, не предпочёл судьбе личное блаженство уважаемого Учителя под уютной смоковой: все они разошлись по миру и разделили судьбу своего Учителя. Знали они после пятидесятицы свою судьбу, ибо снизошёл на них Святый Дух, и поступили они как Он, исполнив ведомое. И не суть важно, что пришло это подвижничество из седых арийских тысячелетий как духовная подпорка и авторитет для молодой религии, ибо подпирающие конечно же знали, какому великому своему отпрыску - русам - будет то учение державной скрепкой для великой империи.
Теперь, через два тысячелетия предстоит соединить древнее с юным, знающее с жаждущим, и снова уходят в звёздный Путь, "порвав живые звенья", те, кому это начертано судьбой, той судьбой, к которой готовили их ещё до явления на эту чудную землю. Уходят в разлуку для новой встречи. Плачут внутренней слезой, исходят немым криком, как некогда Он, ослабевший на миг в Гефсиманском саду, о! не сейчас, не сегодня... Но, одолев себя вновь и вновь уходят к неведомым пределам для будущей жизни мира. Вспомните о них...
"Тёмные восторги расставанья..."

Пристрастие к коллекционированию - первая ступень умственного растройства. БАЛЬЗАК

МУЧИТЕЛЬНЫЙ ДАР

И ношусь, крылатый вздох,
Меж землей и небесами.
Е. Баратынский

Мучительный дар даровали мне боги,
Поставив меня на таинственной грани.
И вот я блуждаю в безумной тревоге,
И вот я томлюсь от больных ожиданий.

Нездешнего мира мне слышатся звуки,
Шаги эвменид и пророчества ламий...
Но тщетно с мольбой простираю я руки,
Невидимо стены стоят между нами.

Земля мне чужда, небеса недоступны,
Мечты навсегда, навсегда невозможны.
Мои упованья пред миром преступны,
Мои вдохновенья пред небом ничтожны!

Валерий БРЮСОВ
У "серебряных" есть уникальный дар: они не только выкладывают сложные пласты многомерностей в каждой своей фразе, но и как бы прилагают к нему некий божнственный камертон, который отзывается на именно сегодняшний твой тон души и настрой сердца. Я вот позвонил Волшебнику и томление по делу сменилось ясной уверенностью: я созрел в больничных койках у дыханий своих смертей за пол года, как вызревал бы ещё годы в суете Нижегородчины. И тут Брюсов дал предметный урок самоанализа, который привёл меня разом в чувство. Уж коли этому гиганту приходили в голову такие проблески космического восприятия жизни и он не уходил от ответа, мне тоже следует "остановиться, оглянуться". И теперь я категорически счастлив и уверен в своих анимациях: я готов. Спасибо Господу, Брюсову...и Волшебнику: я снова на Пути!

NOCTURNE

Сон лилея, лиловеет запад дня.
Снова сердце для рассудка западня.

Только вспомню о тебе - к тебе влечет.
Знаешь мысли ты мои наперечет.

И хочу иль не хочу - к тебе без слов
Я иду... А запад грустен и лилов.

Игорь СЕВЕРЯНИН

И снова Король дарит нам миниатюру-загадку, изящную как всегда и наполненную потаёнными смыслами, главный из которых известен: сердцу не прикажешь. Но у него он звучит едва ли не как желанная капитуляция перед этой наиглавнейшей тайной в человеке - сердцем. Я вчера приводил в "Мудрости на ночь" высказывание на эту тему и оно нашло отклик: многие процитировали себе всего одну строку. А вот у Северянина в шести строчках целый Космос сердца, о котором он говорит почти что шопотом, так понимает он движения своей души. И нам шепчет почти: сердце, сердце...тук-тук...тук-тук...

На пристани

Сидел на пристани я ветхой,
Ловя мечтанье тихих струй,
И посылал сухою веткой
Тебе, далекой, поцелуй.

Сидел я долго-долго-долго
От всех вдали и в тишине,
Вдруг ты, пластичная как Волга,
Прошла по правой стороне.

Мы увидались бессловесно,
Мы содрогнулись — каждый врозь.
Ты улыбалась мне прелестно,
Я целовал тебя насквозь.

И я смотрел тебе вдогонку,
Пока не скрылась ты в лесу,
Подобно чистому ребенку,
С мечтою: «все перенесу»...

День засыпал, поля морозя
С чуть зеленеющей травой...
Ты вновь прошла, моя Предгрозя,
И вновь кивала головой.

Игорь СЕВЕРЯНИН

Ах, как же порой он бывает отточен в мыслях своих, и в чувствах и в строках. Есть, да, есть у него аристократические виньетки украшений, но напоминают они изящные родовые драгоценности, а не безвкусный перстенёк-новодел. И играет он своими чудными драгоценностями - залюбуешься: тонок, чист и изящен.

Сегодня с утра отправил посты, писаные ночью и отправился,...ну скажем - по делам в округи. В Арзамасе запаслись ножами для производства сетки-рабицы, в Шатках приценились к карьеру: скоро понадобится много песка, а там Батурина всё поудавила, сцуко! Сидит в лондонах, а мужики сидят без работы: фиктивное банкротство. Морды я после больницы и того света бить разучился, рука не подымается на живую плоть, но кто-то у меня сядет: подумать пару лет о жизни сучьей никому не вредно. Сажать же будет закон, хоть и хромой, я только дровишек подкину: измываться над русским мужиком в сфере моей с ними работодеятельности я больше никому не позволю. Сейчас опять в Арзамас: ласковое слово и кошке приятно: мужики за 3 часа сделали на станке то, на что с уговорами, прессовкой и неизбежной водкой неделя уходит - так их новые "хозяева" развратили. А мы с Сашей закатали рукава и тряхнули стариной и зрелой молодостью: я чертёж на коленке соорудил и по поводу углеродистой стали соображения высказал, а Саша на фрезерном станке образец выдал как в аптеке ("Помнят рученьки!" (С), Никулин). И вот звонят, хоть мы раньше вторника и не надеялись, хоть вместо водки пили чай и Саша похвалил состояние станков. Это было, да-а-а! А вы - пьянь, пьянь: зацвели мужики-то! Теперь тут, на заводе бронетехники, кстати, хоть танк заказывай! Смех смехом, а БМП в масле, обронено было невзначай, не дороже жигуля встанет...Всё, зарядка садится, а шнур Саша не взял - не ждал он от меня такой прыти. До встречи...

МОЯ РОССИЯ

И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи...
Ал. Блок

Моя безбожная Россия,
Священная моя страна!
Ее равнины снеговые,
Ее цыгане кочевые,-
Ах, им ли радость не дана?
Ее порывы огневые,
Ее мечты передовые,
Ее писатели живые,
Постигшие ее до дна!
Ее разбойники святые,
Ее полеты голубые
И наше солнце и луна!
И эти земли неземные,
И эти бунты удалые,
И вся их, вся их глубина!
И соловьи ее ночные,
И ночи пламно-ледяные,
И браги древние хмельные,
И кубки, полные вина!
И тройки бешено степные,
И эти спицы расписные,
И эти сбруи золотые,
И крыльчатые пристяжные,
Их шей лебяжья крутизна!
И наши бабы избяные,
И сарафаны их цветные,
И голоса девиц грудные,
Такие русские, родные,
И молодые, как весна,
И разливные, как волна,
И песни, песни разрывные,
Какими наша грудь полна,
И вся она, и вся она -
Моя ползучая Россия,
Крылатая моя страна!

Игорь СЕВЕРЯНИН

Сколь писано о Руси и России до него и после него, а вот ТАК - никто. Ближе всех Есенин, мужик космический, да щедро разбросавший самоцветия своей красивой барской любви к Руси меж коротеньких миниатюр Бунин. Но чтобы так, на едином выдохе всю Русь объять, необъятное объять, да и пропеть на одном дыхании - это надо быть богатырём, титаном духа,...да просто русским человеком. Мы все такие, потому и не могут ни нас, ни Россию умом понять всякие пигмеи в ливреях, шитых золотом Ротшильдов. У России-Руси спокон веку иное шитьё, арийское, и каждое песнопение о ней, будь то тихая колыбельная или неистовая "Дубинушка" потрясае своей глубиной и величием: гимн! А великие сыны русские несут в мир космические откровения, переложенные на напевы земной благодати, и изумляется мир. Такие они - "серебряные"...

Томительно-призывно и напрасно
Твой чистый луч передо мной горел.
Немой восторг будил он самовластно,
Но сумрака кругом не одолел.

Пускай клянут, волнуяся и споря,
Пусть говорят: то бред души больной;
Но я иду по шаткой пене моря
Отважною, нетонущей ногой.

Я пронесу твой свет чрез жизнь земную;
Он мой, - и с ним двойное бытие
Вручила ты, и я, я торжествую
Хотя на миг бессмертие твое.

Афанасий ФЕТ

Уму непостижимо, но в моих "серебряных" темах я проглядел, упустил поэта, известного наверно каждому школяру как минимум четырёх поколений. И вот в каком-то бледненьком сборничке любовной лирики - спотык... Как узнаваемы "серебряные" в своих любовных эманациях. Бурлящий яростной страстью Бальмонт, мудро созерцающий и вдруг бросающийся в самое пекло страстей маг Кимерии Волошин, обволакивающе плетущий свои паутинки анимаций потаённых смыслов Брюсов, чистый и нежный Заболоцкий, неистовый Иванов с своей космической любовью. И спокойный созерцатель Фет, собирающий в двух строках целые поэмы. Какое счастье, что я сумел разглядеть во внешней простоте его строк глубину философского восприятия мира.
Такие они - "серебряные"...

В сонетах 9 - 11, как мы уже отмечали, появляется образ Христа. Христос - это та часть Бога, которая материализовалась в Любви: Бог жертвует не всего себя, а только один лучик, который уходит жертвой в материю: не Бог, а сын Божий воплощается на земле, постепенно отказывается от себя для того, чтобы погаснуть совершенно в безднах материи-греха. По ведическим представлениям, от которых, как от первоистока не уйти ни в какие мистерии, это - расплата за майю развоплощения мира (Бога) в себе на мозаику заблуждений авидьи (неведения - не знания Вед). В «Сorona astralis» перед нами предстает образ странника, неустанно ищущего свой путь к звездам. Он пристально озирает небо, но не ночное, на котором звезды ясно видны, а дневное, когда они скрыты под «покровом майи». Он слышит зов невидимых звезд сквозь гул обыденности.
Сквозь внешний сюжет волошинского цикла проступает другой: скрытый сюжет о пути внутреннего совершенствования человека. Само заглавие «Corona astralis» многозначно. Слово astralis можно перевести не только как «звездный», но и как «астральный». В оккультной литературе, с которой Волошин был хорошо знаком, это слово расшифровывается двояко. Оно обозначает один из планов человеческого бытия: мир эмоций, желаний, страстей; но есть также и другое его значение: высший, трансцендентный план бытия, лежащий за пределами нашего чувственного восприятия. Уже в заглавии венка сонетов можно увидеть направление пути: к звездам, от низшей природы к великим тайнам бытия. Но как справиться с грузом тяжких страстей, которые тянут вниз?.. Без этого понимания - никак!

И бродит он в пыли земных дорог -
Отступник жрец, себя забывший бог

Однако, направимся от покинувших нас на время частей венка к попытке разрешить сложное сплетение мировых Путей, гениально означенное достигнувшим космических высот мировосприятия волхвом Волошиным. Вот Христос становится частью материи и в том числе - человека, божественным присутствием в этой материи, и тогда материя, преображенная и самопознавшая себя, начинает свое восхождение к Духу, то есть восхождение через Любовь, которая тут - не замена сексуального влечения стремлением к Богу, а лишь временная эманация её божественной сути.

Кто видит сны и помнит имена,
Кто слышит трав прерывистые речи,
Кому ясны идущих дней предтечи,
Кому поет влюбленная волна;

Тот, чья душа землей убелена,
Кто бремя дум, как плащ, принял за плечи,
Кто возжигал мистические свечи,
Кого влекла Изиды пелена.

Кто не пошел искать земной услады
Ни в плясках жриц, ни в оргиях менад,
Кто в чашу нег не выжал виноград,

Кто, как Орфей, нарушив все преграды,
Все ж не извел родную тень со дна, -
Тому в любви не радость встреч дана.

Максимилиан ВОЛОШИН, «Сorona astralis»

Отметим и квинтэссенцию замысла, оставляющего Путь к восхождению тем,

Кто не пошел искать земной услады
Ни в плясках жриц, ни в оргиях менад,
Кто в чашу нег не выжал виноград,

и орфическое переосмысление духовного перерождения, рассмотренного ещё в пятом сонете венка, без которого мы неизбежно выпадаем из процесса восхождения...прямо в объятия Эроса. О чём, кстати, провидец и маг прочёл лекцию «Пути Эроса» ровно двумя годами раньше, когда венок у этого обстоятельного волшебника только мерцал в воображении клисталликами находок и догадок.
Таковы они - "серебряные"...

Законно молить Бога, чтобы не дал нам впасть в искушение, но незаконно избегать тех искушений, которые нас посещают. СТИВЕНСОН

***
Да, тебя одну люблю я, сладострастная,
За бесстыдство обнаженности твоей.
Вся ты жадная, изгибная и властная,
Ты сестра крылатых птиц, тигриц и змей.

Лишь с тобой одной я понял наслаждение,
Сочетанье двух дрожащих тел в одно,
Изумленье вдруг расцветшего растения
И спокойствие падения на дно.

О, блаженство - с высоты горы стремительной
Оборваться и на дно реки упасть.
Я глубоко, я во мгле, в истоме длительной,
В самый отдых мы с тобой влагаем страсть.

Константин БАЛЬМОНТ

Ну, вот и наше ночное от кудесника любви. Бесконечны, неожиданны и изумительны образы, которые использует маг как оправу в бесконечном кружении любви и оттого сама любовь в его ворожении становится бесконечно-изумительной и изумительно бесконечной. Точно ты нашёл на балу свою Золушку, но так не хочешь её ухода, что анкер часов заклинил бесконечным желанием и полночь все не бьёт...не бьёт...не бьёт. Ска-а-а-азка...

АРУМ

Тропический цветок, багряно-пышный арум!
Твои цветы горят ликующим пожаром.

Твои листы грозят, нельзя их позабыть,
Как копья, чья судьба - орудьем смерти быть.

Цветок-чудовище, надменный и злоокий,
С недобрым пламенем, с двуцветной поволокой.

Снаружи блещущий сиянием зари,
Светло-пурпуровой, - и черною внутри.

Губительный цветок, непобедимый арум,
Я предан всей душой твоим могучим чарам.

Я знаю, чтó они так пышно мне сулят:
С любовным праздником в них дышит жгучий яд.

Константин БАЛЬМОНТ

Бывает и таким наш маг любви: все грани этого чувства желает он изведать, то погружаясь в истому сладострастия, то взрываясь первобытной страстью вакха. А то вот так, пребывая меж жизнью и смертью, чем и является любовь на самом деле. Он это знает, но озвучить не спешит и всё плетёт, плетёт свою неспешную вязь. Завора-а-а-аживает...

В мире чувства есть только один закон — составить счастье того, кого любишь. Стендаль

Катятся по пустыне два нуля и видят: лежит восьмёрка. Один - другому:
- В такую жару?!!