Мастер всяческого лицемерия и притворства.
САЛЛЮСТИЙ
– Что, дождались?! – Чернобог расселся на троне среди пошлой роскоши в виде золотых шаров по краям трона, усыпанных драгоценными каменьями, парчовых занавесей, ниспадающих широкими складками по обе стороны трона, и прочей дребедени. Наряд его полностью соответствовал окружающей обстановке: от восточных сапожек на высоком каблуке, с загнутыми носками, отороченных мехом и до вычурной шляпы в перьях и, опять же, каменьях. Которые были всюду: на пальцах в виде перстней, застёжках, кинжале…одним словом везде. Соответствовала всему этому балагану и свита, взявшая в почтительную подкову подножие трона. А на то, что это был именно балаган, указывал умный, пронзительный взгляд Коршуна-Кащея, да ещё презрение, с которым он рассматривал копошение внизу, у подножия трона. Некие вальяжные персоны, стоявшие у трона, эти его чувства, смутным облачком проступавшие на подвижном лице среди отзвуков блуждания противуположных страстей, одобряли. Остальные просто не видели: боялись они глянуть в лицо наместнику всех чёрных сил нижнего мира. А он, нагло ступая на каблуки, спустился на пару ступеней вниз и повторил вопрос.
– Хотелось бы понять, что имеет в виду в данном случае Ваше Могущество.
Расфуфыренный хлыщ в кружевах и бантах подсел на полусогнутые в учтивом поклоне.
– Да ты не смеёшься ли, маркиз?
В голосе Чернобога появились издевательские нотки.
– Намедни ведь именно тебе поручил Князь Ваал пообщаться с некими
лицеистами. Вот и расскажи уважаемым магам, собравшимся здесь, – приглашающий жест рукой к подножию трона, – чем всё закончилось.
– А ничем, – Ваал, стоящий поодаль с группой Тёмных Князей и Чёрных воинов, не даёт фату даже рта открыть.
– Вынесли его с дружками в иной план на часок.
И, видя попытку поправить его, презрительно заканчивает.
– Спасибо, что на часок, ищи вас потом.
И уже Чернобогу, полностью игнорируя копошение за спиной.
– Прав был Ур, тех мы проспали. Они научились объединять усилия и любого из них, – кивок в сторону толпы у трона, – уделают, как Господь черепаху. Вон, на Князей только и надежда, да воинство чёрное.
– Да ты никак воевать вздумал? – Чернобога не поймёшь: в вопросе его явная издёвка.
– Ну почему сразу воевать? – Ваал пытается оправдаться, что ему, вообще-то, не свойственно.
– Да и повоевали мы уж с их и нашими учителями, хорош. Но если так и далее пойдёт, всех нас загонят к тебе, сюда. Не по твоему зову, а по желанию их Собора.
Ваал вдруг раздражается, темнеет лицом.
– Прогони ты эту швоблу ряженую, – князь тычет в толпу у трона, – дело-то серьёзное. Пора, видно, нам хозяина звать.
Чернобог делает выразительный взмах рукой и вся пёстрая толпа у трона исчезает – как и не было швали. Остаются Маги и Чёрные воины. Ещё один взмах, и тяжёлый занавес чёрного бархата закрывает тронную залу, оставляя на авансцене всех главных действующих лиц, кроме Чернобога. Впрочем, вскоре он снова с Магами, но уже в строгих чёрных одеждах, а единственное украшение – тяжёлая золотая цепь с золотым же ключом – покоится, охватывая шею, на груди. А когда бархатный занавес уходит под потолок, теряющийся в незримой выси, оказывается, что за ним ничего нет. Ни трона, ни ступенчатого возвышения – ничего.
– Так зачем, Ваал, понадобился тебе Дьявол?
Чернобог усаживается на край скалы, неизвестно как появившейся здесь. Другие Маги следуют его примеру: места хватает всем и Ваалу. Но он продолжает стоять, как бы подчёркивая ответственность момента.
– Тебе не довольно являться здесь по первому твоему желанию? Или тебя беспокоит иное?
– Послушай, Коршун, мы с тобой здесь единственные, кто пережил две цивилизации. Мы не просто строили их, мы жили и гибли вместе с ними. Такое не пережил даже Творец! И вот пришло время строить новую цивилизацию – третью – а, оказывается, первая-то благополучно пережила все наши с тобой каверзы. Если кто и пострадал, то это мы с тобой, братец. Ты здесь заперт, а я там, наверху, дикой ерундой занимаюсь: мерзко помыслить. С учителями разругался, да это бы ничего. А я против них с такой дрянью спелся, кто бы только знал!
– Знаю! – Коршун горько усмехнулся. – Сам их хозяевам помогаю, насмотрелся.
Он обвел широким жестом сидящих на скале.
– Эти тоже со мной. Кто как мои авеши, иные наверху – всем власти хочется.
Он указал перстом куда-то вверх.
– Там творить не дали, так мы здесь гадим. Ты-то, когда расу эту зловредную смертному создавать помогал, о чём думал?! Или просто в творцы поиграть захотелось: братец низвергнут, Твастырь не спешит, а дай-ка я попробую. Ну и как?!
– С расой ещё куда ни шло, а вот с хазарами…
– Вот-вот, а они ныне перемешались меж собой и с нами же за наше наследство удумали тягаться.
– Какое наследство?!
– А учителей…и наше чуток.
– Ты это серьёзно, братец?!
– Да уж куда как! Самое интересное – без них нам своего-то не взять, не осилим. И знаешь, почему?
– Догадываюсь.
– Ни хрена ты не догадываешься. Я самого Сатану сманил. Такие вот времена: не Сатана меня, я его сманил. А он условие поставил – этой расе помогать во всём. Где-то и его окрутили – в родне уже у них ходит. За Спасителем тех, язычников, вместе охотились,…и обломались. Вот так, братец.
– Я против него ничего не имею – все одним миром мазаны. А вот протеже его, родня жидовитая: вопрос…
Договорить не успел толком: гром раздался, дрянью какой-то запахло пиротехнической, тень мелькнула, явился некто и сразу в разговор прёт:
– Себе его и задай!
Дым, сера – вот он, явился Сатана, лёгок на помине с своими дешёвыми эффектами. Ваал, ох, как не любил дешёвки: порода своё брала, родовитость...
– Сам творил, сам и хлебай, творец.
Хмыкнул демон пекельный презрительно и пустил дымное пламя. Тьфу, дешёвка: Ваал поморщился, но смолчал пока.
– И помни, кто не с нами – тот против нас!
Вылупился похабно, носом снова пустил струю, отчётливо отдающую серой. Дёшево и пошло, тьфу!
<¢er>
* * * 
Сене кровь досталась отменная, то ещё великий Маражак доказал, да боярыня Морозова – родовая совесть. А что предки начали вдруг куролесить, так там и атланты руку приложили, и полковник, человек Круга, вознамерился с Богом в рулетку…
Мастер всяческого лицемерия и притворства.
Лицей находился в самом центре Ростова. Сейчас этот исторический центр города утопал в золоте. Плыла в густом от запахов осеннем воздухе паутина затянувшегося бабьего лета, а я с девочками брел по щиколотку в опавшей листве. Как в пинг-понге перебрасываясь шариками причудливых мыслеформ через сетку обыденного, пуская мысль сухим листом топ-спина или взрывая здравый смысл разящим уколом кросса. И, находясь в пылу мозгового тренинга, вмазались в поток чужой фрустирующей ментальной атаки. Вот тут и сработала особенность мировосприятия «множество в едином». Миг находились мы в состоянии разъятия и анализа, затем устремились в астрал, откуда увидели из своей многомерности трёхмерный след нападавших в земной реальности и нанесли удар в полном соответствии с Законом адекватного ответа. Да-с…
Когда я был ещё полным чайником, но проехав сам до дачи без приключений, возомнил себя бывалым, мой водитель сказал вещь, которую я запомнил на всю жизнь: "На каждого умника есть свой дурак". И теперь, бросая взгляд мельком (если не нужна моя помощь) на очередную груду железа, только что бывшую приличным авто, я вспоминаю Алексея. И в поездках, число которых по городам и весям увеличилось немеряно, доверяюсь только опытным, рассудительным водителям. Но я сейчас немножко не об этом, хотя и об этом, ставшем для меня неожиданно актуальным: Гоша разнёс себе о дурака всю бочину. 
