Есть у лжи моей истина - истинно лгу. Всерьез. 

Ты о правде не спрашивай. Что я могу сказать? - 

Что русалки хохочут в изгибах моих берез? 

что душа отражает их угольные глаза? 



Что однажды проснувшись - увидела мир другим,

где тебя больше не было - пальцев твоих пыльца,

твоих шлейфов немыслимых, крылышек терпкий дым -

не касались уже в темноте моего лица...



Что разрушился старый как мир межпланетный мост,

и теперь по нему мне вернуться нельзя назад...

Что однажды в тумане исчез одинокий пес,

(он когда-то меня провожал в твой священный сад)... 



Как цветки незабудок осыпались в топь небес -

Так и ты забывай меня - вскользь. Не грусти всерьез. 

Эта верность себе - сильнее всего что есть. 

Так хотели русалки в изгибах моих берез. 

(с) Zoryana

***

Сжигали чучело  Зимы…

Катились угольные слезы

С ресниц из выцветшей тесьмы,

С продрогших шариков мимозы,

Что кто-то сунул ей в рукав

зачем-то... Может быть,  для смеха...

Она смотрела в облака.

Она была уже помехой,

И блеск короны ледяной

В потоки грязи превращался...

Она была уже Иной –

не той, торжественной, блестящей,

которой поклонялась Жизнь,

В ней зная свой исход и тайну.

Теперь – растерзана лежит.

Светла…распластана.. случайна -

Одна из тысяч схожих  Зим,

Забытых в  пестрой круговерти.

Сжили чучело... Над ним,

Совсем не думая о смерти,

Все ликовали о Весне,

посевах,  куличах пасхальных … 

И так ненужно падал снег -

последний, тающий.. прощальный...

Блины. Паяцы. Хохот злой.

Каскад  шальных цветастых юбок...

Пах древесиной и смолой

Ее медвежий полушубок…

Сжигали чучело Зимы,

Такой  чарующей когда-то...

И в этом был  великий Смысл,

Хотя она не виновата

Что одарила всех сполна -

(Обряды, ели, вьюги..сани…),

что краснощекая Весна

Уже нужнее и желанней...

Я тихо ей шепну – «Сестра..»

сквозь  трепет слез постыдно-нежных,

На пепелище  от костра

Оставив  маленький подснежник... 

Zoryana (c) 2013

***

Была такая одна, она всегда боялась зимы,
она еще с ноября законопачивала все окна,
говорила: люди не созданы для этого времени, мы
для другого климата, вот видишь, как нам зимой одиноко?

Говорила: зима - это время для тех, других,
снежных фей с ледяными ладонями и губами,
они появляются с первым снегом, холодом веет от них,
хочется спрятаться под подушку, под юбку к маме.

Они появляются везде, где снег, не всегда доступные глазу,
они опасны, говорила, опасны для человека - 
у меня так пропал лучший друг, не увидел эту заразу,
а была там всего лишь снежинка,
маленькая снежинка под веком.

Говорила: они приходят, а потом находятся трупы,
якобы замерзших под снегом, но я-то все знаю, знаю...
А зимой она закрывала все щели и трубы,
работала из дому, ела лапшу и крупы,
не выходила на улицу - такая смешная.

Так что хватились ее весной - и ищут поныне,
запертая изнутри квартира, никто ничего не трогал...
Перед исчезновением она вроде как рисовала, и на картине
была нарисована заснеженная дорога.

(с) Лемерт

Жар не спадает…Колокол бьет

Пятые сутки…

Пятую ночь продолжают полет

Черные утки…

Это не к нам! я завешу окно

Сонной прохладой..

Матери знать на земле не дано

Большего ада –

Видеть как сети сплетает недуг

В крошечном теле….

Я оберег, я магический круг

Над колыбелью!

Черные утки...светится лес

Сумраком ранним...

Это не к нам, это где-то не здесь,

Где-то за гранью!

кольцами выгнулось пламя в печи

с гибкостью лисьей...

вновь просыпаюсь от треска свечи,

шороха листьев...

Это не к нам! обернулась сосна

Псом бесноватым,

Там далеко, за границами сна

Тают фрегаты,

Горький отвар, омывающий день,

неторопливо

Пьют прямо с рук моих пять лошадей

С розовой гривой,

где-то под сердцем - криком совы

Боль-богомолка….

Время распалось на сотни кривых

Хищных осколков,

бабочкой тихой в углу образа

крылья сомкнули,

Черные утки летят сквозь глаза

волосы, скулы...

Это не к нам! Я взорву эту высь

вызову ветер,

Сделаю все, чтоб они унеслись

нас не заметив...

Сделаю так, чтобы древняя злость

перья им выжгла!

чтобы испариной утро взялось,

ведьмины иглы

впились им в клювы, закрыли им путь

в логово наше!

Спи, моя нежность, я рядом, я тут!

Утки все дальше,

Утки все тише и говор зари

ярче, слышнее!

он заглушает их сдавленный крик,

только немеют

руки державшие огенный щит -

Нега бессилья...

Белая сажа в остывшей печи...

белые крылья...

Zoryana (c) 2013

***

Снежинки сползаются как пауки - к щелям.

Холодные мотыльки в черноте полян.

Захлопнулась книга. Рассыпалась как стекло.

Дворец разрушается.... время его пришло.

Дворец  - будто яблоко, с хрустом под сапогом

Солдата-Зимы, свирепого как огонь,

покорно растрескался...Смолк погребальный вальс.

Принцесса сидит поодаль. Она спаслась.

Принцесса замерзла... Принцессе не снится принц,

А снятся цветные звезды в тепле теплиц

Они там растут, с них капает сладкий сок,

И нежное солнце сияет у самых ног.

Принцесса берет корону, встает с руин,

за мертвые ветки цепляется кринолин...

Достав из корсета прабабушкин амулет,

садится она на ржавый велосипед

и едет к унылой стройке, теперь ничьей,

таскает раствор и трупики кирпичей...

Потом — забывается долгим нездешним сном,

где звезды в теплицах уже истекли вином,

а нежное солнце лучами щекочет нос

и трется щекой об иней ее волос.

Потом сон уходит. Так жалко, что нет людей,

Они помогли бы ей в трубы загнать метель.

Ей грустно немного, что мир превратился в снег.

Она будет строить новый. Одна за всех. 

Zoryana(c) 2012

Что-то сегодня целый день крутится это стихотворение в голове... Действительно,  как-то холодно стало в мире, неуютно :(( 

***

Всё холоднее на свете, всё холоднее... 

Голая площадь – и голое небо над нею. 

Голые ветви берёз в потускневших аллеях, 

Только боярышник невыносимо алеет. 

Кончилась бабьего лета обманная нега. 

В небе витают нежданные голуби снега. 

Их опереньем укрыта земля золотая. 

Но, говорят, они скоро растают, растают - 

Робкие вестники долгого зимнего лиха... 

Огненно-рыжим на ветках горит облепиха. 

Юный морозец прицелился, снайперски меток, - 

В пятнышках пороха кожица поздних ранеток, 

Но по-гусарски бравирует бархатцев россыпь. 

Утром на травах тяжелые, ртутные росы. 

Выдохнешь, дунешь – и мир перед взглядом мутнеет. 

Всё холоднее на свете, всё холоднее... 

Осень бредёт по земле одиноко, без свиты. 

Беличьи игры хозяйственны и деловиты. 

Рыжие шубки как будто в сгустившемся дыме. 

У магазина сгружают узбекские дыни 

В сеточке трещинок, словно старинные фрески. 

Ветер капризен, его нападения резки. 

На остановке толпа прозябает немая. 

Мальчик подругу полами пальто обнимает - 

И не боятся ни взглядов чужих, ни озноба, 

Греют друг дружку, и явно довольные оба. 

Первые голуби холода, первая вьюга... 

Вместе стоим, но уже не глядим друг на друга. 

Щёлкнула дверца маршрутки курком пистолета. 

Всё как положено: просто закончилось лето. 

Просто тепла не осталось в нас даже на дне, и 

Всё холоднее на свете, всё холоднее...

Автор: mayra

http://www.termitnik.ru/poem/124416/

Слышишь шорох дубовых листьев в моей груди? -

Это шепот души безумной с самой собой...

Слышишь стук друг о друга острых полярных льдин?-

это сердце мое высекает шальной огонь.

Облака грозовые — табун вороных коней -

все бегут сквозь меня, норовя чернотой залить...

Это то, что по праву принадлежит лишь мне.

Это то, что не нужно больше ни с кем делить. 

Zoryana (c) 2012

Рассветное

Сижу на косматой березе не дни - века.

Варю из оленьего молока — облака...

Смотрю, как сквозь тьму проступает небесная бирюза

у сонной березы в запутанных волосах...

Мой дом высоко, но я не боюсь упасть.

Я лью алый сок ненасытному солнцу в пасть,

а лунная чаша в ладони - уже легка...

Варю из оленьего молока облака..  

Zoryana (c) 2012

Лабиринт извилистый — как поток.

В этих стенах каменных — весь мой мир.

Я несу свой маленький огонек.

Тьма идет за мною — как конвоир.

Тьма змеею ластится, тьма шипит -

мой огонь пытается смыть волной:

- Ты задуй, задуй его, он слепит,

он тебе мешает идти со мной!

Я молчу. Я знаю — убережет

только вера в то, что стезя светла.

- Ты задуй, задуй его — обожжет!

А уронишь — мир твой сожжет дотла!

Ты права, Бессмертная, так нельзя.

Огонек — безумие. Морок. Тлен.

Обжигает пальцы, слепит глаза.

Но лишь с ним я выйду из этих стен. 

Zoryana (c) 2012

Это уже просто крик души. Может он разжалобит сердце моей капризной музы... 

***   

                          Моей музе. 

Опять с моей душой играешь в прятки,

Плясунья бездны. Вестница тоски.

Насмешница, колдунья, лихорадка -

судьбы моей диковинный эскиз.

Вернись в мою неприбранную клетку,

раскрась осколки гипсового дня!

Скажи мне, почему приходишь редко?

Скажи, зачем так мучаешь меня?!

Сыграй надежду на разбитой скрипке,

позволь мне вновь увидеть наяву - 

как вдохновенья огненные рыбки

из глаз в глаза сквозь зеркало плывут...

Верни мне жар... жасминовую влагу...

разъединенья жалящую боль...

Позволь смотреть на мир глазами мага

еще чуть-чуть!!! Пожалуйста, позволь!!

Верни мне дар, верни мне если сможешь -

бессмертье, что оставлено в залог!

Мой оборотень, демон, перевертыш,

я видеть вновь хочу изгибы строк

на этих фолиантах обреченных -

как будто на дымящемся песке

рептилии и липкие бутоны

сплетаются в немыслимом венке!

В шнуровку башмачков твоих атласных

моя душа — как стебель вплетена,

Шепни мне, что была я ненапрасно!

и пусть ужалит нежно как волна

твоя улыбка — маленькая змейка,

скользящая по хищному лицу...

Золотоглазый идол, чародейка,

танцуй в моей бессоннице, танцуй!!

Но вспыхнут вновь обещанным возмездьем

лучи рассвета в тающих зрачках

и вышитые бисером созвездья

на уходящих в бездну башмачках...  

Zoryana (c) 2012

перекрик Ганнибала через Альпы (теплокровное)

Грустно, Юлия. Знал бы молитвы, я б 

закатал в слова ненавистную эту муть. 

У солдат - статуэтки богов. В моем перстне - яд. 

Вот и все, если нам в снегу суждено тонуть. 

Третий день метель. Проводник говорит - "шайтан" 

(он из варваров, кажется; бывший коринфский раб). 

Карфаген не снится. Но все-таки - как, что там? 

И не вспомнить улиц, а вышли - почти вчера. 

На границе с Галлией мы сожгли городок. Их бог 

был какой-то измученный. Кстати сказать, у них 

триста лет - урожай; и в течение ста эпох 

не бывало войн: ни пунических, никаких. 

Перед пыткой их жрец сказал мне, что умирать - 

все равно что письмо дописывать: все равно 

с непривычки никак не кончится ум и рать 

букв, выкладывающих по новому: "мой родной". 

Вот и думаю: что там движется - чье перо 

растянуло нас по строчкам неровным скал? 

Мы - слова или кляксы? И то и другое порой. 

Сам себе отвечаю, и сам же не верю. Тоска. 

Лист когда-нибудь кончится, напоён 

черной горечью букв, под конец уходящих в синь... 

Где-то там, впереди, в белом мраке спит Сципион, 

уж не помню точно, который: отец или сын. 

Да и это неважно. Мы встретимся - не назло, 

не на жизнь, а на смерть; сойдемся в строке "утиль". 



...В двух переходах отсюда издох мой слон. 

Так ты думаешь, я дойду? Продолжать идти?

Автор: Anon

http://www.termitnik.ru/poem/12933/

Взгляни под воду - солнца отсвет слабый

проникнет в глубь, где странно и темно.

Там чувства, будто маленькие крабы,

усеяли безжизненное дно...

Там мир без правил. Там тепло и просто.

Не бойся, подойди, сквозь пену глянь -

там прошлое — как древний ржавый остов

погубленного бурей корабля...

Налипший мусор - ракушки сомнений,

актинии — фантазий огоньки...

Морским коньком летает вдохновенье

по бурым ламинариям тоски,

Акулы страха пожирают своды

кораллового замка иногда,

И страсть -  как рыба-меч терзает воду,

и кровоточит черная вода...

Все это так. Все так — никто не спорит.

Но душу мою  (истинную, ту!)  -

увидишь, лишь когда уходит море 

И берег обрамляет пустоту.  

Zoryana (c) 2012