Перед тем, как добровольно пожертвовать Собой для спасения всего человечества, Иисус отправился помолиться Отцу. Молитва в Гефсиманском саду была самой сложной в Его в жизни. Хотел ли Иисус умирать? Чего Он боялся и о чем молился в Гефсимании?

Петр Покорны, известный современный библеист, и Ульрих Геккель, богослов и специалист в области экзегетики Нового Завета, в своей книге «Введение в Новый Завет» написали:

В Гефсиманском саду (Мк.14:32-42) Иисус испытывает сильнейший человеческий страх перед смертью, которым уже подготавливается богооставленность на кресте. При этом характерно, что интенсивное обращение к Богу «Авва» в Гефсимании используется там и только там, где это отношение к Отцу коренным образом ставится под сомнение. Во всех борениях Иисус безусловно соблюдает связь со своим Отцом. То, что должна свершиться вол Божья, составляет у Марка не предмет просьбы, но естественную предпосылку все молитвы, которая устанавливается с помощью объективного отрицания. В этой невероятной, противоречащей всякой очевидности уверенности в Боге, в том, что Божья воля, воля Отца — это благая воля, Иисус в час своего бессилия в наибольшей степени являет то, что Он есть Сын. Выразить эту неразрывную связь с Отцом — главная цель гефсиманской перископы у Марка. Слабость учеников составляет лишь фон этого чарующего рассказа.


(Моление о чаше, Эль Греко, 1605 год)

Cвятитель Иннокентий Херсонский, епископ Православной Российской Церкви, член Российской академии (1836), член Святейшего синода с 26 августа 1856 года, знаменитый проповедник:

После трудов целого дня, после продолжительной беседы с учениками и некраткого путешествия из пасхальной горницы в Гефсиманию, перед наступлением ужасных страданий некоторый отдых был совершенно необходим для Иисуса. Вертоград Гефсиманский был вполне удобен и для того, по-видимому, избран. Но не успокоение, а страдание ожидало здесь Сына Человеческого. Еще не преданный врагам среди учеников и друзей Своих, Он должен был претерпеть то, чему летописи страданий человеческих не представляют примера…

Внутренний сладчайший мир, из ощущения которого сама собой излилась сладкая беседа Иисуса с учениками, внезапно исчез; светлые и утешительные виды Царства Божьего, какими постоянно исполнена была святейшая душа Его, затмились; воображение устремилось в область мрачного и ужасного; Иисус начал скорбеть и тосковать!..

Может быть, и внешние причины (истощение телесных сил, ночное путешествие через долину потока Кедрского и проч.) в какой-то мере вызвали это уныние духа; но главный источник его скрывался в самом духе Иисуса – в тех мыслях и ощущениях, которые мы под руководством евангелистов и отцов Церкви, старались раскрыть, по возможности, в предшествующем размышлении.

Не находя для успокоения Своего духа сил в Самом Себе, Иисус обратился с молитвой к Отцу. Когда-то во время нее просветлело лицо Его на Фаворе (Лк.9:29); от нее должен был просветлеть теперь и смущенный страхом креста дух Его.

Смущенный, покрытый потом, Иисус падает на колени, повергается на землю и вопиет: «Отче Мой, аще возможно» (Тебе вся возможна суть), «да мимо идет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты; да будет воля Твоя!.».

Ответа не было!.. Отец как бы не внимал Сыну! И душевное томление не прекращалось. Напротив, с пречистой душой начала страдать и чистейшая плоть. Великий Потомок Давида вошел в то состояние, когда Его праотец вопиял: «Болезни адовы обыдоша мя».

Искушение кончилось совершенной уверенностью в благотворной необходимости креста, со всеми его ужасами, и притом именно сейчас. После этого Богочеловек снова обрел ту твердость духа, которая отличала Его всю жизнь, среди всевозможных опасностей и лишений и останется с Ним во время страданий.

Так обыкновенно бывает с искушаемыми: чем сильнее борьба, тем более укрепляется ею дух

(Моление о чаше, Андреа Мантенья, 1455 год, деталь триптиха в Сан-Дзено Маджоре)

Дэвид Ропер, миссионер, проповедник, автор, заместитель главного редактора «Истины сегодня»:

Глядя на Иисуса в саду, мы видим ту Его сторону, которая редко открывается в Евангелиях: уязвимость Его человеческой природы. Он был в полном смысле Богом, но Он же был и в полном смысле человеком.

Я уверен, что самая большая битва, которую Иисус провел, будучи на земле, произошла именно в Гефсиманском саду.

В пустыне Христос сражался с дьяволом (Мф.4:1-11); в саду же Он сражался с Самим Собой — со Своим человеческим естеством.

Для Иисуса Гефсимания прежде всего была местом отчаяния. «Гефсимания» означает «пресс для выдавливания масла». Такое название соответствует случаю: сюда Иисус пришел, когда на Него всей тяжестью давили грядущие события, когда тень креста грозила сокрушить Его.

Хотя многие познали боль и смерть, никому не пришлось вынести такие мучения, какие претерпел Господь. Если бы в книге рекордов Гиннеса был раздел «Самое сильное страдание», в нем была бы помещена фотография креста.

(Моление о чаше, мозаика собора Святого Марка)

Гефсимания стала для Иисуса не только местом душевных мук. Она оказалась также местом разочарования. Как правило, Христос совершал продолжительные молитвы в одиночестве. Однако в этот раз Он нуждался в присутствии друзей. Направляясь в глубь сада, Христос «взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна» (Мк.14:33). Он попросил их: «Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной» (Мф.26:38). А что ж они? Они заснули.

Сад также оказался местом, где Иисус был всеми оставлен. Когда Христос нуждался в обществе Своих друзей, они спали. А под конец «все ученики бежали» (Мф.26:56).

Но Гефсимания была не только полем битвы; она также стала полем победы.

Во-первых, нужно отметить, что сад был местом моления. Иисус пришел в сад с одной целью — помолиться. Христос всегда молился накануне или во время важных событий в Своей жизни, этот раз не стал исключением.

Гефсимания была также и местом повиновения. Каждый раз, когда Христос молился, Он проявлял все большую покорность воле Своего Отца. Вначале Он молил: «Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26:39). Молясь во второй раз, Он сказал: «Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф.26:42). Наконец, когда Он помолился в третий раз, у Него появились силы сказать: «Чашу, которую дал Мне Отец, — неужели Я не выпью ее?» (Ин.18:11). Когда толпа набросилась на Иисуса, не веревки удержали Его от того, чтобы скрыться, а воля Отца.



Ария «Gethsemane» из рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда»

Источник