Жил некогда в Иудее богатый человек, и звали его Кальба
Савуа, что в переводе с арамейского значит "сытый пес". Давал он пропитание многим семьям, и даже собаки у него никогда не голодали, оттого и получил он свое прозвище. Сказочно богат был Кальба Савуа - подвалы его огромного дома ломились от драгоценных камней в дорогих шкатулках, благовоний и дорогих вещей. По обширным полям ходили тучные стада. Вином и маслом сочились давильни.

Была у Кальба Савуа дочь, молодая и прекрасная, и звали ее Рахель. Со всей страны Израиля сходились женихи, чтобы
посвататься к ней. Были они богаты и знатны, молоды и красивы, были среди них и знатоки Торы. Всем отказывал Кальба Савуа. Один жених богат и знатен, но не знаток Торы. Другой и богат, и учился Торе, но не знатного рода. Третий молод и красив, да не богат.

Среди пастухов Кальба Савуа был один по имени Акива, совсем не знатного рода - от геров происходил он, от неевреев, принявших Тору. Был он беден, не имел ни клочка земли, поэтому и нанимался в пастухи. И Торе не учился, не знал даже ни одной буквы. К тому же исполнилось ему уже сорок лет, и красота давно сгорела под жарким солнцем.
Никто не замечал в Акиве ничего особенного. Но Рахель обладала особым, духовным зрением. Поняла она, что душа у Акивы не такая, как у всех, и суждено ему стать большим мудрецом в Израиле.

И вот как-то раз пришла Рахель к отцу и сказала:
- Отец, я выхожу замуж за Акиву!
- За какого Акиву? -удивился Кальба Савуа.
- За Акиву, твоего пастуха.
- Рахель, - еще больше удивился Кальба Савуа, - ведь он беден, незнатен, немолод... Ни одной буквы не знает! Тебе хочется замуж? За принца я выдам тебя, за мудреца, за....
- Отец, мы уже обручены!, - сказала Рахель.
- Как, негодная! - вскричал Кальба Савуа, - ты посмела
обручиться с каким-то побродягой без отцова благословения! Вон из моего дома! Бери своего Акиву и убирайся! Ни одного шекеля не получишь из своего приданого!

Пошли Акива и Рахель, и сняли домик в деревне. Они были так бедны, что в домике том не было даже стола и кровати - только сено и солома. И вот как-то лежат они на соломе...
Впрочем, пусть лучше расскажет об этом поэт Хаим Фильцер:

Рахель и Акива на сене лежат,
И звёзды над ними тихонько дрожат.
Характером вышла сильнее отца:
С Акивой роман довела до конца,
Отец рассердился и выставил прочь
Ненужного зятя, строптивую дочь.
Им грустно, не так они жизнь представляли,
Когда по отцовскому саду гуляли.
И вот у них нету ни дома, ни хлеба -
Лишь сено-солома да звёздное небо.
Им грустно. Но вот по тропинке кривой
Подходит еврей с бородою седой,
Идёт, чуть не плачет: "Вот это дела!
Жена моя прямо сей час родила!
Ребёночка не на что нам положить.
Нельзя ли пук сена у вас одолжить?"
Акива поспешно на ноги вскочил,
В волнении сена побольше схватил:
"Не так уж, Рахеля, бедны мы сейчас,
Есть люди гораздо несчастнее нас!"
С улыбкой пророк Илия поклонился,
И с сена охапкою в ночь удалился.

И вот наступил день, когда Рахель сказала Акиве:
- Акива, пора тебе идти в Иерусалим и учить Тору!
- Но как я пойду? У меня нет ни гроша. Надо ведь купить
еды на дорогу, а в Иерусалиме заплатить за комнату на постоялом дворе...
- Вот, Акива, тебе деньги, - Рахель протянула ему кошелек.
- Откуда это? - поразился Акива.
- Я отстригла и продала мои волосы, - сказала Рахель.
- Рахель!, - поклялся Акива, - за то, что ради Торы ты лишилась венца твоих прекрасных волос, я возложу тебе на голову другой венец. Я принесу тебе из Иерусалима "Иерушалаим шель захав" - золотую корону, в которой щеголяют жены и девы Святого города!

* * *

Прошло много лет. Рахель тяжело работала, чтобы посылать деньги Акиве в Иерусалим. Теперь его звали не просто Акива, а "рабби Акива" - слава о его мудрости разнеслась по всему Израилю. Красота Рахели поблекла от тяжелой работы, молодость ее ушла. И вот настал радостный день. Жители деревни узнали, что сам рабби Акива приезжает к ним вместе с учениками. Они надели лучшие одежды, чтобы встретить их.

- Возьми у нас праздничную одежду, - предложили соседи
Рахели, - не идти же тебе навстречу рабби Акиве в твоем старом платье!
- Ничего, Акива и так узнает меня, - сказала Рахель.

Ученики рабби Акивы увидели бедную женщину в простом
платье, которая пыталась пробраться к тому месту, где на
возвышении сидел рабби Акива. Они решили, что это нищенка, и хотели прогнать ее.
- Не гоните ее, - сказал рабби Акива, - все, что есть у меня и у вас, принадлежит ей.
И он посадил Рехаль рядом с собой и возложил ей на голову
"Иерушалаим шель захав" - золотой венец невиданной красы.

Источник