Когда-то давным-давно ещё в школьной библиотеке попалась мне в руки "Девушка над обрывом" Вадима Шефнера. Фантастика, разумеется, но достаточно своеобразная, как и всё у тов. Шефнера вообще. Сюжет прост: это нечто вроде биографии гениального изобретателя Андрея Светочева, рассказанная его другом Серенусом Цейтбломом Матвеем Ковригиным. В отличие от биографии другого гения -- Адриана Леверкюна -- здесь нет никакой мистики, благо XXII век не располагает ко всяческой дьявольщине, но налёт лёгкой грусти у читателя всё же остаётся. Гений, каким бы он ни был, всегда отмечен печатью "седьмого одиночества": может быть, именно поэтому и погибает Нина, та самая девушка над обрывом, а вот с рассказчиком ничего страшного не происходит -- наверное, потому, что достаточно простой (как валенок, хотя и не лишённый определённого чувства прекрасного) обыватель Ковригин не был до такой степени связан со Светочевым, как Нина -- несмотря на всю их давнюю дружбу ещё с детских лет. А совсем недавно я было почему-то вспомнил и решил перечитать "Девушку над обрывом" -- и не пожалел. Впрочем, Шефнера можно читать практически всего (в частности мемуарно-автобиографические "Имя для птицы, или Чаепитие на жёлтой веранде" и "Бархатный путь") -- и не пожалеешь.

Мир XXII века мы видим глазами Матвея, показывающего реалии жизни XXII века. Нам? Не факт. Может быть, своим читателям из века грядущего, т.е. XXIII и выше, которые точно так же могут не знать о некоторых вещах, обыденных во времена Ковригина -- точно так же, как не имеем о них понятия и мы, сегодняшние. А начинается всё с отмены денег: официальной отмены, потому что неофициально деньгами уже практически никто не пользовался, поскольку все источники общественных богатств таки хлынули полным потоком, и оказалось, что всем всего вполне хватает. В своём обычном стиле автор (не Ковригин, а сам Шефнер в данном случае. 8-) щедро разбрасывает по всему тексту иронические вставочки, придающие лёгкую несерьёзность повествованию, и поэтому в первый момент кажется, что автор что-то перепутал или не договаривает, не может же эта самая Нина просто так взять и погибнуть, причём совершенно случайно, в мире, где о безопасности людей уже давным-давно пекутся всевидящие роботы, так же не бывает, чтобы шуточки-прибауточки сменялись реальной необратимой смертью... Но по этому поводу когда-то уже писал Диккенс: мол, когда мы смотрим какую-нибудь кровавую мелодраму, нам иногда кажется, что комически-буффонадные эпизоды, сменяющие трагически-пафосные сцены, выглядят искусственно, что в жизни такого не бывает, но этот факт вполне объясним тем, что мы сами -- актёры в грандиозной пантомиме Жизни, швыряющей нас от смешного к страшному и наоборот, и сами мы, как и актёры на сцене театра, не замечаем никакой искусственности происходящего, а вот когда мы в роли зрителей смотрим на сцену, где играют другие -- тут-то и хочется нам иногда крикнуть знаменитое "Не верю!"

А изобретает Андрей Светочев не что иное, как аквалид -- универсальный стройматериал из обыкновенной воды. Прочнейший и легчайший материал, из которого можно делать всё, что угодно -- от водопроводных труб до корпусов космических кораблей (дома и дороги -- это само собой). Производственный роман с элементами фантастики? Да нет, скорее фантастика с лёгким вкраплением производственного романа. Неплохая в общем-то там у них жизнь в этом XXII веке, мне нравится. И персонажам нравится, хоть и не всем:
"— Величать — значит звать, — сказал я. — Меня зовут Матвей Людмилович.
— А меня — Степан Степанович. Я этих материнских отчеств не признаю, — добавил он с доброй стариковской усмешкой. — Завели новые моды — женские отчества, корабли с парусами, на конях по дорогам скачут… Нет, мне старику, к этим новинкам уже не привыкнуть."

Кстати о новинках, ставших обыденностью в XXII веке и успевших устареть в веке следующем. В предисловии русской редакции издательства "Галактика" сказано:
"Так как многие понятия, наименования, агрегаты, приборы и механизмы, о которых упоминает автор, давно устарели, забыты, заменены другими и молодое поколение уже не знает о них, мы взяли на себя смелость снабдить текст сносками, поясняющими историческое значение этих понятий и предметов."
Так что и нынешний читатель тоже будет понимать смысл иногда странноватых, но потом уже вполне понятных аббревиатур. 8-)

Из того же предисловия к юбилейному (уже 338-му по общему счёту) изданию "Девушки над обрывом", вышедшему, как известно, в 2306 году, через 75 лет после выхода в свет первого издания:
"К автору «Девушки у обрыва» Матвею Ковригину разные Исследователи относятся по-разному. Ковригин — фигура противоречивая. Наряду с искренностью, добротой, безусловной личной смелостью и готовностью всегда прийти на помощь, в нем уживаются мелкий педантизм, брюзжание, отсутствие самокритики, граничащее с самовлюбленностью. Но не будем забывать, что именно Ковригину мы обязаны наиболее полным описанием жизни Андрея Светочева."
Вот что хотите, то и думайте, а по-моему практически эти же слова можно применить и к Серенусу Цейтблому, которому мы обязаны наиболее полным описанием жизни Адриана Леверкюна.