В колонках играет - Скив и Строри/Мультик
На днях снилась очередная бредятина, где по сюжету сна мне приходилось избегать контактов с некоей женской особью со смытыми и смазанными чертами лица -- чуть ли не вплоть до полной безликости, причём человеческого в ней оставалось предельно мало как в лице, так и в сознании. И уж тем более в поведении, потому что данная особь была фактически марионеткой в руках... ну ладно, не руках, а невидимых энергетических потоках другой женской особи (ведьмы?), сидевшей около костра в яркий солнечный день и следившей за правильным выполнением команд своим живым инструментом. И когда она ехидно поинтересовалась, не боюсь ли я, что меня вот-вот схватят, я ответил (дословно): "Она -- живая, а ты, сидящая у костра -- нет".
И увидел, как человеческое, слишком человеческое таки берёт верх в моей преследовательнице, а ту, что у костра, начинает буквально трясти от напряжения, потому что слабнет и пропадает контроль. И проснулся.

А вот днём ранее был другой, более заковыристый сон. Точнее, не совсем сон, а скорее кино по сценарию Бальмонта (да-да, того самого). Действие происходило то ли в самом начале Октябрьской революции, то ли в последующие годы Гражданской войны, точно даже не скажу. В полном соответствии с бальмонтовским творчеством преобладала романтическая лирика: любвеобильная нимфетка (привет набоковской Лолите) крутила романы направо и налево, что весьма печалило её мужа (стоп, какой нафиг муж у нимфеточки-малолеточки? а вот поди ж ты, такова логика сна. 8-) и порождало в нём неистовую ревность. Избавиться от ревности он решил радикальным, но неожиданным способом: подсунув свою жену революционному матросу Дыбенко (да-да, тому самому). Революционный матрос в революционной тельняшке и такой же кожанке ворвался в кинозал, где в это время нимфетка смотрела какой-то шедевр немого кино с Верой Холодной (да-да, той самой), вытащил её (нимфетку, не Веру) на улицу, обозвал порочной женщиной, дал по морде, потребовал не сходить с этого самого места, плюнул и ушёл в то время, как муж, прекрасно знавший, что перед грубым очарованием матроса его жена устоять не сможет (сам рассказывал мне, какие мужики ей нравятся, а я слушал и фигел), наблюдал за этой сценой из-за дерева. 8-)

Так там она и осталась стоять, в белом платье в горошек, а камеру повело то по улицам, то панорамой по городу, то снова по улицам, заборам, стенам домов... Бальмонт (снова смена кадра) оказался в плацкартном вагоне, где разулся и полез на верхнюю полку со свёртком сценария в руках (грязные рваные носки Бальмонта прилагались. 8-) А я в это время вертел в руках почему-то покрытый льдом матовый шар. Лёд начал откалываться и таять, тающим льдом я провёл по матовой поверхности и -- о, чудо! -- начали проступать то ли рисунки, то ли чёрно-белые фотографии, с каждой минутой становящиеся чётче и явственней. А на этих фотографиях -- мир, которого больше нет: первомайская демонстрация, серп и молот, пионеры у памятника Ленину, какая-то ударная стройка, улицы без малейших признаков рекламы... ну прямо как в "Зеркале для героя", когда главный герой решил было поездить по стране и посмотреть, что же в ней творится. Кончился фильм, печаль была светла, и вот с этим-то чувством светлой печали я и проснулся, предварительно успев во сне оказаться за компьютером, чтобы переключиться на рабочий стол с консольной аськой, чтобы написать об этом фильме тов. Inessa_Armand и посоветовать обязательно посмотреть. 8-)