В колонках играет - классика
Настроение сейчас - романтичное

Я любил тебя, когда мы бывали в гостях, и в комнате, голубой от тяжелого табачного дыма, ты сначала внимательно слушала сидящего рядом с тобой рассказчика, а потом на твоем лице проявлялось: "я уже не здесь". Я любил выражение испуга на твоем лице, когда ты вдруг обращала внимание на дикий беспорядок в шкафу: после недели ничегонеделания ты открывала его и искала какой-нибудь поясок среди своих блузок, зеленых свитеров и старых ночных сорочек, которые никак не решалась выбросить. Я любил тебя, когда в детстве ты решила, что непременно станешь художницей, села за стол с Дедушкой учиться рисовать дерево и не сердилась, а смеялась, что Дедушка отвлекается.

Я любил, когда ты изумлялась, что кусочек твоего фиолетового пальто остался снаружи, за захлопнутой дверцей маршрутного такси, или когда пять лир, которые ты только сто держала в руках, вдруг выскальзывали и, описав дугу, катились к канализационной решетке. Я любил тебя. Я любил тебя, когда, выйдя сверкающим апрельским утром на балкон, ты видела, что белье, которое ты повесила, еще не высохло, понимала, что солнце обмануло тебя, и задумчиво прислушивалась к детскому щебету, доносившемуся с площадки за домом. Я любил тебя, любил, когда ты рассказывала кому-нибудь содержание фильма, который мы смотрели вместе, и с ужасом понимал, какие разные вещи остаются в твоей памяти и моей. Я любил тебя, когда видел, как, забившись в угол, стараясь скрыть от меня, ты читала статью о внутрисемейных браках, и при этом у тебя подрагивала верхняя губа, совсем как у героини Толстого.

Я любил наблюдать, как ты смотрела на себя в зеркало, будто увидела там постороннего человека, и как нервно искала что-то в сумке. Мне нравилось, как ты ловко влезала в туфли на каблуках, которые терпеливо ждали тебя, лежа рядышком - одна на боку, как тоненький парус, а другая, как выгнувшаяся кошка. Мне нравилось, как, придя домой, ты, мастерски играя бедрами, ногами, лодыжками, стряхивала их с ног, чтобы оставить так же несимметрично. Я любил тебя, когда ты смотрела на окурки и спички с черными обгоревшими головками, заполнившие пепельницу, и мысли уводили тебя Бог знает куда. Я любил тебя, когда, гуляя по улицам, мы вдруг оказывались в непривычно освещенном уголке - будто солнце встало не на востоке, а на западе. Зимой, когда внезапно поднимался лодос, таял снег и расходились серые облака над Стамбулом, я любил не Улудаг, вершины которого показывались на горизонте за антеннами, минаретами и островами, а тебя, зябко втягивающую голову в плечи.

Я любил тебя, когда ты грустно смотрела на усталую дряхлую лошадь водовоза, тащившую тяжелую телегу с цинковыми флягами. Я любил тебя, когда ты насмехалась над теми, кто говорил, что не надо подавать нищим, потому что они на самом деле очень богаты, и когда видел счастливую улыбку на твоем лице после того, как ты кратчайшим путем выводила нас на улицу раньше толпы, медленно ползущей из кинотеатра. Я любил тебя, когда ты отрывала очередной листок календаря, приближающий нас обоих к смерти, и серьезно оглашала меню, рекомендуемое на этот день: горох с мясом, плов, маринады или компот из фруктов, и когда ты терпеливо показывала мне, как надо отвинчивать крышку, чтоб открыть тюбик с анчоусами марки "Картал", и с почтением сообщала, что это продукт месье Треллидиса.

Я любил тебя, когда зимними утрами смотрел на твое лицо, такое же бледное, как небо. Я любил тебя и беспокоился, как в детстве, видя, как весело и бездумно ты перебегаешь улицу между машинами, несущимися по проспекту. Я любил тебя, когда ты внимательно смотрела на ворону, опустившуюся на плиту, на которой стоял гроб; любил, когда ты, подражая голосам из радиотеатра, разыгрывала ссоры твоих родителей. Я любил тебя, когда нежно смотрел в твои глаза и со страхом понимал, что наша жизнь проходит.

Я любил тебя, когда ты в непривычном месте обнаруживала вазу и не могла понять, почему ты ее туда поставила. Я любил тебя после наших долгих занятий любовью, похожих на полет легендарной птицы. Я любил тебя, когда ты показывала безупречной формы звезду, вырезанную из яблока. Я любил тебя, когда обнаруживал на своем письменном столе твой волос, непонятно как оказавшийся там, и когда видел, как непохожи наши руки, держащиеся рядышком за поручень в переполненном городском автобусе.

Я знал твое тело, как свое собственное, ты необходима мне, без тебя я теряю душу. Я любил загадочное выражение твоего лица, когда мы вместе смотрели на пролетающий мимо поезд, любил твое огорчение, когда вечером в доме вдруг отключалось электричество, а за окном с криками носились сумасшедшие вороньи стаи. Я любил тебя всегда, и меня охватывало чувство безнадежности, горечи и ревности, когда я снова и снова видел загадку и печаль на твоем лице...

Орхан Памук. Черная книга