Фернандо Пессоа (порт. Fernando António Nogueira Pessoa( 1888-- 1935) — португальский поэт, прозаик, драматург, мыслитель-эссеист, лидер и неоспоримый авторитет в кружках столичного художественного авангарда эпохи, с годами из непризнанного одиночки ставший символом португальской словесности нового времени.
Кроме португальского, писал на английском, французском, латинском и других языках .В 1988 году по решению ЮНЕСКО было отмечено столетие со дня рождения этого величайшего поэта не только Португалии, но и всей Европы первой половины XX века. Умер в сорок семь лет. Используя приём мистификации, уже в 1914 году изобрёл трёх поэтов, своих литературных двойников (гетеронимов)( Алваро де Кампос, Алберто Каэйро, Рикардо Рейс.),каждый из них выступает сторонником некой философской концепции,является воплощением определённых сторон авторской индивидуальности.

Источник http://www.peoples.ru/art/literature/prose/national/fernando_pessoa/


АЛВАРО ДЕ КАМПОС
Там, я не знаю где... Перевод Ю. Левитанского

Колокол на вокзале, перед дорогой...
Не торопите меня этим гулким звоном!
Я хотел бы побыть еще здесь, на вокзале души моей,
в тишине и покое, покуда ко мне не приблизился
этот поезд железный, который меня увезет,
чтоб уже не вернуться,
и пока не почувствую я, что и впрямь уезжаю,
и пока на подножку вагона не стану ногой,
не отвыкшей дрожать всякий раз, когда я уезжаю.
Мне хотелось бы в этот час, на перроне еще
не ушедшего дня,
покурить, еще будучи связанным с жизнью вчерашней.
Эта жизнь бесполезная, которую лучше б и вовсе
покинуть,
говорите, тюрьме подобна?
Ах, какое значенье это имеет! Ведь если я узник
этой тюрьмы огромной - то о размерах
собственной камеры стоит ли думать?
Поезд уже отошел от соседней станции.
Меня начинает поташнивать от сигареты...
Прощайте, прощайте, прощайте, все,
не пришедшие
со мною проститься,
о семейство мое, существующее лишь условно...
Прощай, мой сегодняшний день, о перрон неушедшего
дня,
прощай, моя жизнь, прощай!
Остаться, словно пакет, оставленный кем-то,
по ту сторону полотна, под охраной толпящихся
пассажиров.
Быть обнаруженным сторожем, когда поезд отойдет
от перрона:
"Что за рассеянный тип здесь оставил это?"
Остаться, думая об отъезде.
Остаться, понимая, что правильно сделал.
Остаться, чтоб умереть не сразу...
Я отправляюсь в грядущее, как на трудный экзамен.
А вдруг этот поезд никогда не придет и господь меня
пожалеет?
Я на вокзале - ах, это пока не более чем метафора.
Я человек весьма представительный с виду.
Можно со стороны подумать, что я долго жил
за границей.
У меня манеры вполне воспитанного человека.
Я сам поднимаю свой чемодан - брать носильщика
не считаю приличным.
И рука, поднимающая чемодан, она тоже дрожит
при этом.
Уехать!
Никогда не вернусь обратно,
никогда не вернусь, потому что не возвращаются те,
кто уехал.
Место, куда возвращаются - всегда другое.
Вокзалы, куда возвращаются - всегда другие.
Не те уже люди, и мир, и само понимание мира.
Уехать, о, бог мой, уехать!.. Страшусь отъезда!



СОВЕТ


То, что видишь во сне, окружи частоколом,
Сад устрой, оборудуй дорожки к жилью,
А затем, возле самых ворот, впереди,
Посади и цветы - пусть по краскам веселым
Опознают зеваки усадьбу твою.
Там, где зрителей нет, ничего не сади.

Делай клумбы у входа как можно богаче,
На парадный фасад не жалей красоты,
За порядком приглядывай ночью и днем.
Но на заднем дворе все да будет иначе:
Пусть покроют его полевые цветы
И простая трава разрастется на нем.

Защитись от реальности жизнью двойною,
Не давай покушаться на тайны твои,
Ни морщинкой не выдай на гордом челе,
Что душа твоя - сад за высокой стеною,
Но такой, где одни сорняки да репьи
И сухие былинки на скудной земле.

Перевод Е.Витковский

ЭЛЕГИЯ

Скажи ты, скажи, народ мой бедный
кто тебя в той рабской люльке качает?
Он ли, кто Спасителя проколол
на кресте в ребрах с злобой вонючей
иль тот кто столько лет наставляет:
„Терпи и спаси свою душу?!”

Он ли иль некий его наместник,
птенец Лойолы, иль братец Йуды
предатель мерзкий, живой предвестник
мукам новейшим для людей нищих
новый грабитель с бешенством новом
продавший брата, отца убивший?!

Он ли? – скажи мне. Немеет народ!
Глухо и страшно стучат оковы,
не слышно из них глас за свободы:
хмуро кивает он головой прямо
к избранном сброду – стая скотины
в сюртюках, в рясах и слепцы с очами.

Молчит народ. Пот его с лоба
кровавый льется над камень гробный
крест забит уже в живое тело
и плоть гноится, ржавеют косты,
впились как змеи и кровь народа
сосают жадно - наши и гости!

Терпит раб бедний и глухо стонет
а мы без стыда считаем время -
сколько лет тянем хомут на шее
с рабской упрямостью, терпим оковы
и с верой глупой в то скотское племя
ждем мы в покорстве ряд за свободу!

Христо Ботев
Перевод: Д. Ганев

Выйду в поле

Выйду в поле и над сединою
Руки в небо свои подниму…
Здравствуй, Русское поле, родное
Я доверюсь тебе одному…

Мало виделось, больше в рассказах,
Но тебя полюбил навсегда…
По стерне босиком, но ни разу
Признаюсь, не жалел никогда.

По полям собирали картошку,
Ту, что вымыта снежной водой…
И ольховые помню сережки,
И туман над лугами седой…

Я не слышал давно жаворонка
И в родимых краях соловья.
Помоги мне родная сторонка
И меня разнуздай, как коня…

Пробежал чтобы я без оглядки,
Где мои затерялись следы.
В детстве их отпечатали пятки
По песку возле самой воды…

И как раньше порывистый ветер
Гонит к берегу с пеной волну…
Я не стану, что встретил на свете
На родную менять сторону…

По широкому полю пространства
Не терпелось пройти одному.
Всей душой только полю признаться,
То о чем не понять никому…





http://prudnikov.ucoz.ru/

ДВА ГЕПАРДА

Этот ад, этот сад, этот зоо -
там, где лебеди и зоосад,
на прицеле всеобщего взора
два гепарда, обнявшись, лежат.

Шерстью в шерсть,
плотью в плоть проникая,
сердцем втиснувшись в сердце - века
два гепарда лежат. О, какая,
два гепарда, какая тоска!

Смотрит глаз в золотой, безвоздушный,
равный глаз безысходной любви.
На потеху толпе простодушной
обнялись и лежат, как легли.

Прихожу ли я к ним, ухожу ли
не слабее с той давней поры
их объятье густое, как джунгли,
и сплошное, как камень горы.

Обнялись - остальное неправда,
ни утрат, ни оград, ни преград.
Только так, только так, два гепарда,
я-то знаю, гепард и гепард.

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.

Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала.
Мне и вправду везло.
Только этого мало.

Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло.
Только этого мало.

 

http://www.forizslaszlo.com/irodalom/europai_kolte..._tarkovszkij/eng/nem_eleg.html

 

Колебания обесточенного чёрного света
падают приглушённо
на тусклые стёкла спальни.
Я перелистываю страницы ночи,
и слышу ноты, колокольчиками шагов,
продирающиеся ото сна.
Я узник музыки твоего обнажённого тела,
когда спелым гранатом
восходит румянец солнца
на глянцевой скатерти
сонного горизонта,
и ты плывёшь, очертаньем
бесплотного снежного облака,
по утренним сквознякам,
звонким горным ручьём
вбирая прохладу нового дня,
под радостный всплеск горящих ладошек
младенца Эроса.
Только дотронься до воздуха, и мой слух  –
станет золотом, станет шёлком, станет мёдом и терпким вино,
станет тонким, дрожащим, будто струна, поцелуем,
играющим с тенистыми искрами вяза,
изгибающимся в пространстве нежного света,
ищущим гармонию звукоряда в преданной ласке,
исполняющим прелюдии и этюды
бархатных летних деньков,
воспламеняющим огонь занавесок.
Я слышал, что всё на свете,
всего лишь незримые струны,
пленяющие пространство-время,
но у кого-то должен быть и смычок.
Так что, сыграй мне ещё,
пока солнце не опустило руки
в чашу бледного пота неба,
раскалённого скукой, скисшего вечностью
млечных погонных метров,
сыграй мне ещё одну пьесу,
аккомпанемент разлуки
для скорой встречи.

Джон Ричардс

 

 

О, весна! без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!

Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха — позорного нет!

Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!

Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!

И встречаю тебя у порога —
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах...

Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами — хмельная мечта!

И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель — я знаю —
Всё равно: принимаю тебя!

24 октября 1907