Сказка "Хуй и поп".

 

Жил-был мужик, и посеял он просо,

Выросло меньше куриного носа;

Только то просо мужик увидал,

К чорту его неразумно послал.

— Чорт бы побрал тебя! — молвил он злобно. -

Что за хуевина? жать неудобно.—

Чорт же, подслушавши это тайком,

Думает: дай пошучу мужиком.

Осенью поздно мужик вновь приходит,

Сторожем чорта у проса находит,

Крикнул: — Вот диво-то, братцы мои!

Где мое просо? Торчат здесь хуи.—

Точно: хуи на покинутой ниве

Мощно росли и в последнем наливе,

Толстые, длинные, лишь без мудей.

Вот к мужичку подошел Асмодей

И говорит: — Не дивися, детина,

Ты на чужое! Моя десятина,

Что захотел, то на ней и ращу

И посторонних сбирать не пущу.

Ты добровольно отдал просо чорту,

Я же имею честь к этому сорту

Лиц поминаемых принадлежать.

— Ловко подслушал, ебу твою мать! —

Крикнул мужик.—Да за что же браниться?

Можно, пожалуй, еще помириться,

Можешь себе получить здесь барыш,

Мне же, быть может, останется шиш.

Слушай условье, его не нарушу:

Или ты мне запродашь свою душу,

Иль за тобою останется сбор

С нивы. Но только такой договор:

Выехать завтра сюда похлопочешь

Ты на чем знаешь и на чем хочешь,

Должен же это я все угадать.

Это ж добро, как его не продать

(Тут на хуи указал он ногою)

Женскому полу изрядной ценою!—

Все мужичок это сообразил,

С чортом условье рукою забил.

Жонке о том сообщает он дома.

— Э! не тужи и не бойся, Ерема, —

Мужу Матрена-жена говорит. —

Сделаю так, что и чорт убежит. —

Только желанное утро настало,

В хлопотах важных супругов застало:

Едет мужик на Матрене верхом,

Жопой вперед и с лицом под хвостом,

То, волоса расчесавши с затылка,

На четвереньках ступает кобылка.

Чорт, их увидев, давай оглядать:

Спереди смотрит — не может узнать,

Сзади под хвост заглянет — и дивится,

Кажется, будто знакомые лица,

Где-то он порознь и видывал их,

Что ж за скотина — никак не постиг.

— Экую важную штуку, детина,

Ты раздобыл! Дорогая скотина.

Делать-то нечего, нива твоя;

Только пропала забота моя,—

Чорт говорит, точно был он в угаре.—

Впрочем, мне грешниц на этом товаре

Ты раздобудешь изрядный процент

И годовой подкрепишь контингент. —

Тут мужика он привел в удивленье,

Жатвы открывши той употребленье,

Как те хуи и почем продавать

И на утеху их как потреблять.

Справился с нивой мужик до мороза,

Двадцать четыре пришлось свезти воза

Самых отборных, ядреных хуев,

Мелочи ж больше полсотни возов.

Вот он на пробу наклал их в лукошко

И по деревне пошел под окошки.

Странный раздался на улице крик:

«По-хуи!» — зычно горланит мужик.

Все всполошилось; на улице словно

Ярмарка. То услыхавши, поповна

Мигом работнице тайный приказ:

К ней тот товар принести на показ.

Эта с успехом приказ выполняет;

Наша поповна глядит, выбирает,

Вся не своя, разгорелись глаза —

И сторговала за четверть овса,

Трубку холста да деньжонок полтину

Просто на диво, на выбор хуину.

— Что же с ним делать, любезный дружок? —

Начал ей так объяснять мужичок:

«Если-де важной ты хочешь потехи,

То приложи его к ентой прорехе,

Что у тебя между ног спереди,

Но! — закричи и комедии жди;

А как натешишься тем, что случится,

Тпрру! — говори — и комедь прекратится. —

Только ушел мужичок со двора —

Сделано дело! Давай столяра!

Нужно шкатулку для этакой штуки.

Двадцать раз в сутки берет его в руки,

Моет и маслит головку ему —

Кажется все веселее в дому

Девке моей после этой покупки:

Все бы смеялась да скалила зубки,

Все б баловалась с обновкой она.

Поп был вдовец; народила жена

Двух только деток ему и скончалась.

Старшая дочь уж давно обвенчалась

С дьяконом и по соседству живет,

Младшей же только семнадцатый год

Вышел. Настали вот зимние святки:

Поп, обобравши в селе своем взятки,

С дочерью к зятю поехал гостить,

Только случилось поповне забыть,

Как собиралась, шкатулку с елдою.

Вот, опечалена этой бедою,

Просит сестру за шкатулкой послать:

— Тут недалеко, всего лишь верст пять. —

Батюшка сам, натянувшись сивухи,

— Ладно! — ей молвил. — Слетаю я духом. —

Сел и поехал; шкатулку сыскал

И под сиденье ее закопал

В сено. На санки он снова садится,

Дернул возжами, а конь горячится.

— «Но!» — он прикрикнул и хлыстнул кнутом —

И очутился тотчас за двором.

Едет; а хуй из шкатулки—да в сраку,

Задал попу за дорогу он маку.

Поп от досады хлестал да хлестал,

— «Но!» — беспрестанно на лошадь кричал.

Вынуть чтоб хуя, он как ни старался,

Все без успеха, пока не примчался

К зятю и, лихо подъехав к крыльцу,

— «Тпрру!» — закричал своему жеребцу.

Стал жеребец, да и хуй усмирился,

Мигом в шкатулку опять уложился,

Поп, догадавшись о всем, промолчал,

Дочке шкатулку с елдою отдал,

Лишь на нее погрозившися пальцем;

Жопу ж от ссадин стал смазывать смальцем.

Дальше ж, не знаю, что было потом...

Ну, и закончу я сказку на том.