Цитата сообщения Ингрид_А Хуан Рамон Хименес.

 

Я не вернусь. И в потемках

теплой и тихой волною

ночь убаюкает землю

под одинокой луною.

 

Ветер в покинутом доме,

где не оставлю и тени,

будет искать мою душу

и окликать запустенье.

 

Будет ли кто меня помнить,

я никогда не узнаю;

бог весть, найдется ли кто-то,

кто загрустит вспоминая,

 

Но будут цветы и звезды,

и радости, и страданья,

и где-то в тени деревьев

нечаянные свиданья.

 

И старое пианино

в ночи зазвучит порою,

но я уже темных окон

задумчиво не открою.

                                                                         

 

             ***

 

 

Когда сказал ей в тот вечер,

что я уеду наутро,

она, взглянув, улыбнулась,

но как-то странно и смутно.

 

- Зачем ты едешь? - спросила.

- В долинах нашего края

такая тишь гробовая,

как будто сам умираю.

 

- Зачем ты едешь? - Я слышу,

что сердце крикнуть готово,

хочу кричать - и ни звука,

хочу сказать - и ни слова.

 

- Куда ты едешь? - Куда-то,

где выше небо ночное

и где не будет так тихо

и столько звезд надо мною.

 

Ее глаза потонули

в тиши долин беспробудной,

и, погрустнев, она смолкла

с улыбкой странной и смутной.

 

 

               ***

 

 

Под вечер осенний ветер

сорвал золотые листья.

Как грустно деревьям ночью,

как ночь эта долго длится!

Безжизненно-желтый месяц

вплывает в черные ветви;

ни плача, ни поцелуя

в его помертвелом свете.

Я нежно шепчу деревьям:

не плачьте о листьях желтых;

весной заклубится зелень

на ветках, дотла сожженных.

Но грустно молчат деревья,

скорбя о своей потере...

Не плачьте о желтых листьях:

и новые пожелтеют!

 

 

 

Холодные радуги в зарослях сада,

размокшие листья в затопленной яме,

и сонный ручей под дождем листопада,

и черные бабочки над пустырями...

 

Больная трава на развалинах давних,

на старых могилах, на мусорных кучах,

фасады на север и плесень на ставнях,

агония роз, и доныне пахучих...

 

Тоска о несбыточном, о непонятном,

о том, что исчезло, да вряд ли и было,

и темные знаки на небе закатном,

и тот, кому горько, и та, что забыла...

 

 

                ***

 

 

Я просто сказал однажды -

услышать она сумела, -

мне нравится, чтоб весною

любовь одевалась белым.

 

Глаза голубые вскинув,

взглянула с надеждой зыбкой,

и только детские губы

светились грустной улыбкой.

 

С тех пор, когда через площадь

я шел на майском закате,

она стояла у двери,

серьезная, в белом платье.

 

  

 

Не знаю, кем она забыта...

Подняв ее с травы лесной,

я ощутил смущенье - словно

следила женщина за мной... 

 

 

И в тот же миг поверхность флейты

покинул пряный аромат -

осталась память сновиденья,

благоуханного стократ.

 

Я заиграл на ней: так странно

мне подарил певучий звук

весеннюю зарю, девчушек

и розами покрытый луг,

 

нежданную печаль и нежность,

стеснившую смущеньем грудь,

как будто беглая улыбка

спешит во вздохе потонуть...

 

Грусть и веселье, смех и стоны

лились, как будто в полусне, -

так, словно женщина внимала

неведомо откуда мне...

 

 

           ***      

 

           

Встречают ночь переулки.

Все стало тихим и давним.

И с тишиною дремота

сошла к деревьям и ставням.

 

Забрезжили звезды в небе

над городом захолустным -

в нездешнем апрельском небе,

фиалковом небе грустном.

 

Огни за решеткой сада.

Скулит у ворот собака.

На синеве чернея,

возник нетопырь из мрака.

 

О, желтая дымка лампы

над детским незрячим взглядом

и вдовьи воспоминанья

и мертвые где-то рядом!

 

И сказки, что мы при звездах

рассказывали когда-то

апрельскими вечерами,

ушедшими без возврата!

 

А сумрак велик и нежен,

и слышно на отдаленьи,

как ночь окликают эхом

затерянные селенья.

 

 

 

 

Щемящие сумерки позднего лета

и дом по-осеннему пахнет мимозой...

а память хоронит, не выдав секрета,

неведомый отзвук, уже безголосый...

 

Вдоль белых оград, как закатные пятна,

последние розы тускнеют лилово,

и слышится плач - далеко и невнятно

...забытые тени зовут из былого...

 

И чье-то мерещится нам приближенье,

а сердце сжимается вдруг поневоле,

и в зеркале смотрит на нас отраженье

глазами чужими и полными боли...

   

                     ***

  

Сквозь черную трубу калейдоскопа

- воскресным днем -

смотрела ты на солнце

завороженными огромными глазами.

 

Так быстро погрустнев, они закрылись...

 

И вот уже сама ты черный креп,

в душе твоей цветные отраженья,

и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь

огромных глаз, завороженных навсегда!

 

 

 

Увядшие фиалки... О запах издалека!

Откуда он донесся, уже потусторонний?

Из юности забытой, ушедшей без упрека?

Из женского ли сердца, из женских ли ладоней?

 

А, может, залетел он по прихоти случайной

рассеянного ветра, затихшего за лугом?

Или в стране забвенья, зеленой и печальной,

он вторит отголоском надеждам и разлукам?..

 

Но по-девичьи пахнет весенними ночами

и старыми стихами и первыми слезами -

серебряным апрелем, померкшим от печали,

...безоблачной печали, смеявшейся над нами...

 

 

                          ***

 

 

Воскресный январский вечер,

когда ни души нет в доме!

...Зелено-желтое солнце

на окнах, и на фронтоне,

и в комнате,

и на розах...

И капают капли света

в пронизанный грустью воздух...

Протяжное время сгустком

застыло

в раскрытом томе...

На цыпочках тихо бродит

душа в опустелом доме,

упавшую крошку хлеба

разглядывая на ладони.

 

 

 

...И я уйду. А птица будет петь,

как пела,

и будет сад, и дерево в саду,

и мой колодец белый.

 

На склоне дня, прозрачен и спокоен,

замрет закат, и вспомнят про меня

колокола окрестных колоколен.

 

С годами будет улица иной;

кого любил я, тех уже не станет,

и в сад мой за беленою стеной,

тоскуя, только тень моя заглянет...

 

И я уйду; один - без никого,

без вечеров, без утренней капели

и белого колодца моего...

 

А птицы будут петь и петь, как пели.

 

 

                      ***

 

 

Вернусь я на землю камнем

и вновь полюблю тебя женщиной.

 

Вернусь я на землю ветром

и вновь полюблю тебя женщиной.

 

Вернусь я на землю волною

и вновь полюблю тебя женщиной.

 

Вернусь я на землю пламенем

и вновь полюблю тебя женщиной.

 

Вернусь я на землю мужчиной

И вновь полюблю тебя женщиной.

 

    

Пришел, как жизнь, короткий,

прощальный, тихий вечер.

Конец всему родному...

А я хочу быть вечным!

 

Листву в саду кровавя

и душу мне увеча,

пылает медь заката...

А я хочу быть вечным!

 

Как этот мир прекрасен!

Не задувайте свечи...

Будь вечным, этот вечер,

и я да буду вечен!