Первый сборник рассказов представляет нам очень «чернушного» Брэдбери, ведь именно такими рассказами у него лучше всего получалось зарабатывать на жизнь, будучи ещё безызывестным писателем. Впрочем, иногда издатели всё корили молодого писателя за слишком нестандартные тексты: фантазии его смелы и чертовски интересны, в них чувствуется влияние Эдгара По, а эти рассказы Брэдбери, в свою очередь, повлияли на Стивена Кинга. Здесь же впервые появляются дядюшка Эйнар и «Странница» Сеси, и это, безусловно, шедевры.

Сборник в оригинальном составе не переиздавался с 1947-го года. Большинство рассказов из «Темного карнавала» были переработаны и неоднократно включались в более поздние сборники, поэтому переиздавать весь свой дебютный сборник в оригинальном виде Брэдбери отказывался. Однако в 2001 было выпущено коллекционное переиздание тиражом в 700 экземпляров, снабженное несколькими предисловиями, авторским вводным комментарием к каждому рассказу и послесловием Клайва Баркера. А в 2009-м издательство ЭКСМО выпустило перевод издания 2001-го года на русском языке. Таким образом сложилась удивительная ситуация, когда русский читатель без проблем может приобрести книгу, которую соотечественники Брэдбери могут раздобыть только на аукционе за большие деньги.

Картина «Тёмный карнавал» — 1948
«Мне не понравилась обложка сборника „Тёмный карнавал“, поэтому я нарисовал свою собственную в надежде, что когда-нибудь она станет обложкой.» Надежда Брэдбери сбылась в 2001-м, когда сборник был переиздан издательством Gauntlet Press.
Картина долгое время хранилась у друга Брэдбери, Форреста Джей Аккермана, затем была растиражирована в 200 экземплярах для выставки «Every Picture Tells A Story».

Город ждал двадцать тысяч лет.

Планета плыла в космическом пространстве, и цветы на ее полях росли и увядали, а город все ждал. Зарождались и высыхали реки на планете. А город все ждал. Ветра, что были когда-то молодыми и буйными, постарели и затихли, а Облака, которые они когда-то рвали и превращали в клочья, теперь, не тревожимые никем, плыли в поднебесье ленивыми белыми полотнищами. А город все ждал.

Город ждал, ждали его окна и черные стены, его уходящие в небо башни и лишенные флагов шпили, ждали его улицы, по которым никто не ступал, и дверные ручки, за которые никто не брался; ждал город без единого клочка бумаги и без единого отпечатка пальца. Город ждал, а планета тем временем вращалась в пространстве, следуя своей орбите вокруг бело-голубого солнца, времена года сменяли друг друга - пламя топило лед, но лед вновь брал свое, чтобы затем уступить место зеленым полям и желтым летним лугам.

Как раз в один из таких летних дней, в середине двадцатитысячного года, город был вознагражден.

не любит, когда его произведения сравнивают с произведениями Даниила Хармса. Но в предисловии к своей книге «Мы», выпущенной издательством «ЭКСМО», сам же активно ссылается на него, объясняя читателям, почему его рассказы названы «антиабсурдом». Параллелей и впрямь очень много. У Слаповского разве что старушки из окон не вываливаются. Герои Хармса носят другие фамилии, но скрываться бесполезно: это они. Только они не говорят «тюк!», не ловят комаров и не убивают друг друга без разбору. Они невероятно доброжелательны друг к другу: дают незнакомцам деньги, дарят женщинам цветы, угоняют машины, чтобы позвать человека из соседнего пансионата к телефону, и так далее. Что ни человек — то добрейшая, чистейшая душа.

Улитка на склоне
Аркадий и Борис Стругацкие