Всегда можно найти причины уклониться от войны. В нашу эпоху торжества гуманизма и пацифизма аргументы мира гораздо более понятны, чем аргументы войны. Правда, следует признать, что гуманизм торжествует все более извращенный, а пацифизм формальный и откровенно самоубийственный. Но важны не эти детали, а инерция общественного сознания, довлеющая из прежней эпохи условного мира. Именно эта инерция предопределяет восприятие войны. Эта эпоха условного мира фактически завершилась на наших глазах, но восприятие и мироощущение большинства из нас еще принадлежит этой эпохе.

Почему эту эпоху стоит понимать именно как эпоху условного мира? Ровно потому, что наша страна практически непрерывно сражалась все эти годы. Восемь лет наши лучшие люди помогали выстоять Донбассу. Семь лет наши ВКС и ССО сражаются в Сирии. В 2008 году была небольшая, но крайне важная война с Грузией. До этого были две чеченские войны и гражданская война в Таджикистане. Сразу после гибели СССР наши добровольцы защищали Приднестровье и Абхазию. Для многих, кто сегодня сражается в Донбассе, все началось именно в Приднестровье.

 

На Северном Кавказе всего несколько лет назад стала затихать тяжелейшая война с ваххабитским подпольем, унесшая многие тысячи жизней. Против России извне была развязана беспрецедентная по своим масштабам террористическая война. Апофеозом этой войны стал умопомрачительный по степени своей жестокости террористический рейд на школу в Беслане. По степени цинизма эта террористическая атака, пожалуй, не имеет аналогов в истории человечества. Тогда стало ясно, что война России объявлена не на жизнь, а на смерть.

 

Выстоять под подобным моральным давлением захвата в заложники сотен детей способны лишь считанные единицы. В условиях беспрецедентного давления либеральных медиа это почти немыслимо. Однако глава нашего государства нашел в себе силы и смог это сделать. Устояв в подобной – поистине дьявольской – атаке на психику, он не мог не обрести особые властные сиддхи (в индуизме и буддизме – сверхъестественные способности), особую твердость и решимость. Он не мог не стать в те дни другим – тем лидером, которого мы так ждали. С тех страшных сентябрьских дней 2004 года мы знаем: если наш президент говорит, что готов пойти на решительные меры – значит, он именно так и поступит, если понадобится. Это простое обстоятельство почему-то не до конца понимают наши оппоненты и наши враги.

 

Все эти годы наше государство выживало, наши спецслужбы сражались на необъявленной войне, а вооруженные силы усмиряли мятежников и инсургентов у себя и у союзников. Все эти годы они делали это практически в полном моральном одиночестве. Торжествующие либеральные медиа убеждали нас, что угрозы против нас мнимые, что они плод больного воображения параноиков – и вообще: «Да кому мы нужны?!» В самые беспросветные времена 90-х, когда для огромных масс гибель России воспринималась реальной и даже неизбежной, маршал Сергеев бросил всю скудную оборонную казну на сохранение и перевооружение стратегического ядерного арсенала. Евгений Примаков не дал уничтожить Службу внешней разведки с ее невидимым закордонным оком – штатом разведчиков-нелегалов. Если бы не эти люди и их верные соратники, нам бы точно конец.

 

Наши западные враги отказались решительным ударом добить нас военным путем в 90-е годы, предпочтя этому экономическое и идеологическое подчинение, грабеж, организацию изматывающих войн с сепаратистами и террористами, создание русофобского санитарного кордона вокруг России. Особая роль, мы знаем, была отведена Украине. И теперь, когда я слышу от коллег риторическое восклицание: «Ну ведь это мы напали на Украину?!», хочется спросить их в лицо: «В каких блаженных мирах вы витали эти 30 лет?». Когда на Западе поняли, что удачное время для расправы упущено, началась истерика, отчаянное натравливание на Россию нацистского ударного кулака под названием «Украина».

 

Так или иначе, эпоха условного мира или мира взаймы завершилась 24 февраля с началом специальной военной операции, а окончательно фактом общественного сознания это стало в день объявления частичной мобилизации. Существует точка зрения, что этот конфликт не своевременный, что следовало отложить его еще на десятилетия, например, пока Россия от собственного избытка силы естественным путем экономически не поглотит Украину. Допустим, что это так, и даже на время поверим, что Киев не намеревался создать атомное оружие и не готовил удар по Донбассу. Но есть один исключительно важный морально-политический фактор. Назовем его фактором преемственности войны с нашими неизбывными врагами. Можно сказать и проще: мы последнее поколение, которое способно вступить в войну за нашу независимость, у которого для этого еще достаточно полноты исторического сознания.

 

Если бы не наше уходящее поколение, исполненное праведного гнева за преданное Отечество, за чудовищное по своим масштабам надругательство над культурой и историей нашего народа, никто бы на это не решился в обозримом будущем. Социальная инженерия и консюмеризм окончательно бы добили нашу молодежь – и русские перестали быть народом воинов. Впрочем, дело не столько в необходимости хранить воинственность, а в том, что нас бы непременно добили.

 

Теперь у нас и у идущего на смену поколения есть свой великий вызов. Это поколение должно осознать и принять, что вся их прежняя жизнь, независимо от ее качества и комфорта, была просто жизнью взаймы. Все эти годы глобализма и консюмеризма наша цивилизация на самом деле ходила по краю, все более вглядываясь в бездну, но совсем не осознавала этого.

 

Нам предстоит справиться с выросшей у границ экзистенциальной угрозой. Украинское государство само осознало себя таким – враждебным России. Его первые правители поставили цель вступить во враждебный военный блок, разработали военную доктрину против России и даже возгордились до намерений создания атомного оружия против нас. Российский президент объяснил все предельно исчерпывающе. Пожалуй, мы не знаем в истории примеров столь подробного и глубокого объяснения своему народу и миру причин решения о начале СВО.

 

Возможно, мы не были достаточно готовы. Однако уверен, что если главнокомандующий, выстоявший в бесланские дни, решился на это, то значит, так надо. Мир взаймы окончательно исчерпал себя. Та великая война, которую мы избегали сначала по малодушию, потом по невозможности вступить в бой, потом по стратегическим соображениям, потом по гуманистическим резонам, – началась. «Никто кроме нас», – это не только про русских десантников, это про все наше поколение, которое способно понять и принять смысл нашей борьбы за независимость и вспомнить природу нашей государственности.

 

Дмитрий Винник: https://vz.ru/opinions/2022/10/3/1179401.html