Вихри судьбы,
Что гитарною песней

Вздыбят туманку тревожного сна.

Ветер из прошлого

С памятью вместе

Мне, как видения, вносят тебя.

Бывший хозин...

Скажи мне скорее,

За руку вновь по дороге ведя:

Что это было?

Всё дымкой развеет...

Кому ты меня отдаёшь навсегда?

Ты улыбаешься.

Солнце играет,

Ты смотришь вдаль, я с тобой говорю.

Ты уже знаешь,

Мой бывший хозяин,

Куда и к кому я навеки уйду...

"Поторопись", -

Говоришь, лихо щурясь. -

"Он там наверное долго уж ждёт".

Не понимая,

Но повинуясь,

Я торопливо шагаю вперёд.

"Вот, я привёл тебя".

Ты остаёшься

В свете златистом, залитый до ног.

Я ухожу...

"Больше ты не вернёшься"...

Знаю...


...но путь мой дальше таков....

Тишина вокруг. Природа начинается с чистого листа. С чистого листа в виде чёрного неба и травы, в виде домика и тихого моря.
Девушка в пышном платье вышла на порожек дома, спустилась по ступенькам и огляделась вокруг. Чистая природа. Спит спокойно тёмный зелёный лес. Не шелохнётся и песчинка берега, высохшего от знойного дня до состояния тонкой хрупкой плёнки. Чёрное море - совершенно чёрное, одноцветное, словно вскрытая банка чернил - до самого горизонта. И небо - грязное, мутное, затянутое тучами.
Всё с самого начала.
Девушка берёт корзинку, скидывает тонкие босоножки и лёгким шагом идёт в лес. На песке остаются её следы, которые в мгновение наполняются кристальной водой, отражающей в себе небо.
Девушка ласково ступает по тропинке в самую гущу, и по её следам начинают ползать муравьи, спешащие куда-то. Она касается руками листьев, и на них зацветают мелкие белые пуговки-лепесточки. Красивая и нежная, девушка крутится вокруг себя, раскинув руки, и за её летящим платьем увязываются в водоворот толстые ленивые мотыльки с пушистыми телами.
Девушка подходит к озеру и срывает веточку с ягодами. В озере, булькнув, забились сонные радужные рыбки.
Она гуляет по лесу, поёт что-то про жизнь, и ей начинают подпевать на разные птичьи голоса.
Девушка собирает ягоды, выходит из леса и идёт по песку, который начинает становится мягким, укутывая её нежные ноги.

"Милый!" - зовёт она, медленно направляясь к домику, и лес начинает мягко колыхаться от тёплого бриза. Вычерчивая ножкой странные знаки на песке, она кружится и зовёт: "Милый!"
Море режется задумчивыми морщинами и дробится его чёрная гладь. Словно растворяясь, чернота светлеет на горизонте.
"Смотри, смотри скорее, милый!" - смеётся девушка, и кузнечики начинают трещать в сочной траве. На встречу ей выходит юноша, слегка сонный, но он нежно улыбается в ответ: "Красивый цветок, Джейн".
Небо ровняет цвет, становясь отражением моря, и в нём, как веснушки, высыпают белые звёзды.
"Это лилия...правда, она прекрасна?" - девушка идёт навстречу юноше и мягко обнимает его.
Ласковый прохладный свет луны окутывает их, а в следах Джейн, в маленьких кристально-чистых лужицах, отражаются звёзды.

"Не прекраснее тебя" - юноша обнимает Джейн в ответ. - "Ты снова изменила природу. Рисуешь на чистых листах своим присутствием..."
Девушка смотрит в ему глаза, и юноша кажется ей совсем мальчишкой, тёплым и нежным, самым дорогим...
"Без тебя эта природа стала лишь ещё более нудной..." - шепчет Джейн, и аккуратно втыкает лилию в волосы юноше. - "Нет, не так...Без нас с тобой..."


Без нас с тобой. Слышишь?
Лишь мы можем изменить всё. По отдельности это будет не под силу ни одному из нас.
Понимаешь, Эш?


...твоя Джейн.

От автора: продолжение темы "Щит". Ещё один взгляд на ситуацию. Поясняю: Мастер - это человек, необычный человек, у которого есть Щит и Меч. Они тоже люди, но они служат ему как оружие.


Смерти не будет

Ангелы. Я верю в то, что полечу.

Я стою на самом краю скалы, и ветер бьёт мне в спину. Лучи огненно-красного заходящего солнца освещают меня, и я тону в кровавом свете.
Моя рубашка трепещет на ветру. Перья, торчащие из волос, вырваны ветром и теперь носятся вокруг меня остатками огромных крыльев...

Я стою на краю, я стою на грани, хожу по лезвию ножа не передвигая ног...

Мой жестокий мир кажется отсюда мелким и безобидным. Крошечные домишки расплываются на фоне солнечного диска. Птицы заливают яркие радостные мелодии, они поют перед сном свои весёлые песенки.

Становится холоднее, но здесь, на нагретой лучами земле, я чувствую лишь жар, покидающий это место. Он согревает меня, и мне хочется верить, что я ещё вернусь.

Там, внизу, мои проблемы стали ничтожными, такими же крошечными, как домики вокруг. Я забываю о них, вдыхая полной грудью, закрываю глаза и улыбаюсь.

Резкий прыжок - и я устремляюсь со скалы вниз. Ветер подхватывает меня, толкает быстрее, и я чувствую крылья за спиной. Они раскрываются, как цветы утром, и мне становится спокойно.

Земля приближается...или я приближаюсь к земле...какое это уже имеет значение?

Если бы люди верили в Ангелов, то у меня был бы шанс взлететь.

Я обязательно взлечу.

Ведь вы верите в Ангелов?

Каждая капля крови пусть станет звеном в моей цепи...

Моё сердце бьётся, как птица, заключённая за решётку, сильно-сильно. Оно бьётся о грудь так, что я начинаю бояться, как бы оно не выпрыгнуло.

Причинить адскую боль или подарить вечную надежду - одним лишь словом.
Заковать в цепь или отпустить на свободу - одной лишь кровью.
Даровать жизнь, отведя в сторону, или спастись, прикрывшись мною - одним лишь движением.

Я всего лишь оружие. Я слабое оружие, самое слабое, таких ещё поискать нужно. Я щит. Представьте себе кусок сплава с драконом вместо узора. Неподъёмное, неповоротливое оружие. Вот это - я.

Порой свою жизнь легче спасти, просто бросив меня на поле боя.

А порой только я могу закрыть собой.

Я слабый и неповоротливый, я странное неуклюжее оружие, но не дай Бог кто-нибудь посмеет поднять руку на Мастера.
Я знаю дорогу в Ад.
Я покажу её тому, кто осмелится подойти слишком близко.
Вы хотите отправится туда кротчайшей дорогой?
Тогда вам просто необходимо переговорить с Мастером.

Я спокойный. Очень. Вы можете бить меня - я ведь для того и создан.
Только я всё равно буду смотреть на вас как на говно.
Ведь если вы бьёте меня - значит, имеете дело с Мастером. Значит, вам можно позволить думать о себе, как о крутых бойцах.
А потом с одного удара по челюсти привести в чувства.

Порой окружающие тоже начинают говорить, что я слабый. И вот тут я начинаю недоумевать. Говорить мне в лицо, что я слабый, имеет право только Мастер и его Меч. Если это говорит кто-то кроме них, значит, он оскорбляет оружие Мастера.
Значит, ему нужно открыть глаза на правду.
Нет, я правда потерплю такие слова в свою сторону.
Пару раз.
А потом схвачу за горло.
Хотите, я покажу вам краткую дорогу в Ад? Это совсем просто. Просто. Просто назовите меня слабым ещё раз.

Многие думают, что Меч у Мастера гордый и свободный, а я им подчиняюсь. Пусть. Я многое разрешаю о себе думать. Но служба и свобода - это совместимые понятия, как ни убеждай меня в обратном.

Я свободен был выбрать себе Мастера, и я его выбрал.
Я свободен был решить, стану ли парным оружием Мечу, и я решил, что буду.
Я свободен уйти от них обоих, но не буду делать этого. Потому что свобода и глупость - разные вещи. Я создал себе благо, и теперь буду служить во имя блага.

Да и вообще, я просто знаю, что однажды рядом с Мастером будет литься много крови. А где ещё столько можно получить? Рядом с ним я найду то, что мне нужно.

Да и какая к чёрту разница.

Я выбрал свой путь.
Мне плевать, что думают другие по этому поводу.

А будете возникать - ....

...вы ведь уже догадались, что я знаю прямую дорогу в Ад?))

Я знаю, что когда у человека температура, ему нельзя мыться. По крайней мере мать всегда вбивала мне эту истину в голову.

Но я иду и ополаскиваюсь. От меня пахнет шоколадом - шлейф сладкого запаха окутывает меня и не покидает, даже когда я возвращаюсь обратно в комнату. От тела, от волос, даже от одежды сладко пахнет.

Словно я сплошной шоколадный медвежонок.

Я могла бы сослаться на температуру и даже не заглядывать в душевую на следующий день. Но я всё равно делаю это, потому что я не хочу, чтобы сладкий запах покидал меня.

Я точно знаю, что ты не приедешь ко мне. Я даже не жду тебя, я не зову тебя. Мне всё равно, где ты.

Но я так или иначе хочу, чтобы от меня сладко пахло. Потому что тебе нравится этот запах.

И неважно, что тебя рядом со мною нет....

Холодная сталь. Сталь, способная разрезать шёлк одним лишь прикосновением. Я попрошу сделать из тебя меч, святая сталь, и ты станешь петь в моих руках. Я дам тебе крови, чтобы ты стала ненасытной, и хотела большего. Я вложу в тебя страсть с помощью огня, чтобы ты, убивая, доставляла людям неистовое наслаждение. Покажи им перед гибелью всю порочность их души, вызови желание - сильное, неудержимое, яркое - желание умереть от твоего прощального поцелуя...
Я сделаю из тебя катану, святая сталь, и ты станешь моей невестой. Я обвенчаюсь с тобой своей кровью и подарю тебе своё сердце, чтобы каждый убитый мной знал - моя любовь холодна, как ты.
Кто ещё мне нужен? Моя вечная невеста, пройдут года, ты станешь потрёпанной битвами, но всё той же прекрасной и равнодушной..
Я живу, чтобы однажды вновь услышать твою песню, моя катана. Ты дремлешь в ножнах, но придёт час, и ты очнёшься. На твоём теле вновь засияет чужое отражение. Их кровь умоет тебя, сонную. Ты войдёшь в их плоть, чтобы никто кроме тебя больше не смог этого сделать.
Но пока ты спишь, я ищу тех, ради кого твоя песня вновь обретёт былое величие...

Я чувствую, как яд льётся по моему телу...
Он вытекает из моего сердца в виде чёрной крови. Кровь горячая, как расплавленный метал. Обжигает всё внутри меня, пьянит, и это тепло оседает где-то в животе.
Сейчас мне кажется, что боль и сладкая нега пронзают каждую клеточку моего тела.
Вокруг меня тьма, холодная и непроницаемая. Я выдыхаю воздух и вижу, как облачко моего дыхания растворяется в пустоте. Скоро я стану таким же холодным, как тьма вокруг, и перестану дышать. Я уже чувствую, как слабеет моё сердце.
Тук-тук.
Тук-тук.
Стучишь? Стучи.
Я буду жить, даже когда ты остановишься. Мне просто нельзя умирать.
Стоит слегка пошевелить рукой - и ощущение, будто меня засунули в плотную воду. Или в огромное море чернил, я ничего не вижу. А всё тело такое мягкое, податливое и медленное, что становится смешно от того, как неохотно поднимается моя рука.
Эти тонкие пальцы с мозолями...Странно, как они раньше могли держать катану. Катана... Всё, что мне осталось на память...
Тук-тук.
Тук-тук.
Я всё глубже утопаю во тьме. Я не вижу, что тону, но чувствую это.
Дух перехватывает от ощущения полёта. Или я лечу? Куда я лучу?
Знаешь, пока я ещё могу чувствовать, думать, говорить...
Знай - я никогда не предавал тебя. Я сделал всё, чтобы ты была жива, но Судьба мне не подвластна. Я обещал, что всегда буду рядом с тобой, но ты ведь знала ещё тогда, что это неправда...
Ты ушла. Во тьму, куда сейчас падаю я.
Мне не больно...
Почему мне не больно?!
Я хочу мучится от боли! Так же, как мучилась, умирая, ты!
Я хочу умирать от боли, оживать и умирать снова, я хочу быть убитым тысячи раз - лишь бы понять твою боль!
Но я живу...
Я падаю...
Тук-тук.
Моё счастье.
Тук-тук.
Я ухожу.
Тук-тук.
К тебе.
...

Что? Сидишь и мучаешься?
Сиди. Мучайся.
Не нравится?
Но ты же сидишь.
Ты можешь всё изменить, для этого оторви задницу от стула и сделай то, чего тебе так хочется.
Почему ты не можешь?
Аааа, гордость жалко. Да, хорошая тётка, эта гордость, мне её тоже жалко. Ну вот пусть она тебе и составит компанию.
Что значит: я хочу видеть рядом с собой не её? А кого тогда?
О, всё ясно. Ничего особо не изменилось. ты хочешь, чтобы этот человек был рядом, а он к тебе совсем не хочет.
Тогда отдери задницу от стула и завались к этому человеку.
Опять ты свою гордость пихаешь в оправдание? Да что тебе так взъелась эта баба?
Ах значит ты хочешь показать, какой ты равнодушный и холодный. И что тебе никто не нужен.
Ну, хочешь показать - показывай. Никто не нужен? Сиди на месте, никуда не ходи.
Стоп. Так если тебе никто не нужен, зачем же тебе тогда человек, о котором ты так усердно думаешь?
Вот! Вот в чём дело по-настоящему.Ты меня не обманешь.
Ты просто боишься, что ты тоже однажды станешь ненужным.
Убеждай себя и дальше в том, что ты всех легко забудешь, и что ни к кому не сможешь привязаться. Это не правда. Не спорь, я же вижу твоё сердце - оно бьётся от волнения.
Ты часто говоришь, что настроения нет с пустого места.
А на самом деле у тебя просто нет уверенности в завтрашнем дне.
Но ты не останешься один. За показной холод приходится расплачиваться холодом настоящим.
Сколько же ты ошибок можешь наделать, если станешь игнорировать собственные чувства.
Не нравится, что я говорю? Зачем ты кричишь мне: "Замолчи!".
Я только голос в твоей голове.
Я всего навсего ты сам.
Да, я эгоистичная тварь, и ты можешь пытаться запихнуть меня обратно в пустоту, откуда я пришёл, или выкинуть меня из головы.
Но, сидя в пустоте, я понял, что я не могу не сказать тебе всего этого.
Я знаю, что тебе плевать на мои слова, я только присяду рядом с тобой, ладно? Прошу, не хватайся за голову.
Я побуду рядом.
Я и гордость.
Этого ты хочешь?

Не бойся. Плевать, что о тебе подумают. Какая разница, признай очевидное, позвони этому человеку. Скажи, что ты скучаешь по нему, что это так приятно - слышать его голос...

Нет, в моих словах не ищи подтекста.

Просто я хочу, чтобы твоё сердце ощутило счастье.

Просто я голос в твоей голове.

Просто я всего навсего ты сам...

(25 июня 2009 года)
Мы все живём так близко, но есть пропасть между нами:
Есть куклы неживые со стеклянными глазами,
Есть души, что не умерли, но очень мало их.
При том в театре кукольном нет места для живых...


(Драгоценность)
Я так долго смотрел в океан твоих глаз:
В нём был холод и жар, жизнь и смерть для двоих,
В нём тонуло сомненье, что в каждом из нас
Нет ни чувств, не эмоций, тебе столь родных.
Я смотрел и жалел, ведь другим никогда
Не найти бриллиант в твоей жаркой душе.
Как упорно берёг я его для себя!
И ты отдал его... к сожалению, не мне...

(Танец Зверя)
Зверь терзал себя вопросом,
Зверь кружился по холму,
Зарывался в листья носом,
Засыпая по утру.
Зверь шёл по опавшим веткам,
Зверь гадал и так, и сяк.
Зверь похож на человека,
Но потом вопрос иссяк.
Зверь нашёл ответов море,
Выбрал правильный ответ.
Зверь бродячий поневоле,
Был умней, чем человек.
Человек сидел на поле,
Наблюдал и думал, что
Зверь, танцующий на воле,
Не поймёт всех дум его.
Человек подумал: этот
Вольный странник никогда
Не испытывал сомнений,
Глуп по жизни навсегда...

Нашла тут недавно наброски, оставленные мной когда-то для фанфика "Он мой боец"...
Выписываю юмор:
*************************

-У кошек девять жизней. У меня - восемь, - смеясь, говорила она когда-то.

Огонь, яркий и всепоглощающий, шёл от неё, как от источника света. В ней больше не было ничего человеческого - он не видел в её чёрных холодных глазах ничего.
Это была настоящая война. Каждый шаг мог стать последним, но он смотрел только на неё. Точнее на то, чем она стала.
Подумать только, Демон спал в этом простом человеке. Он никогда не мог и предположить, что эта беззащитная девчушка когда-нибудь сможет убить тысячи людей одним лишь желанием.
Нет, стоп, не она. То, что жило в ней.
Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что её-то, в общем, теперь и нет среди них. То, что он видел - просто тело без души; душу в нём убил Демон, подменив светлое и непорочное существо мощной безжалостной жаждой убийства.
А потом... Потом он понял, что единственный, кому под силу её убить - это он сам.
Нет, не её. Ту тварь, что забрала её у него.
Меч с лёгкостью проткнул тело, рука, утопая в мякати, устремилась за рукоятью и прошла через разорваные лёгкие.
Она обмякла и упала на землю. Ужас застыл в её глазах.
И перед тем, как глаза этого Демона закрылись, он посмотрел на него. Холод застыл в крови.
Нет, это был не Демон. Это всё же была она.
Он долго грустил, когда её не стало. "Простая слезливая история" - думал он, - "у таких не бывает счастливого конца".
И он стал читать книги с такими сюжетами, чтобы найти ответ на их пыльных, пожелтевших от времени, листах. Чем больше он читал, тем больше чувствовал, что становится одержимым. Он никогда не любил читать, сопливые романы - тем более, но сейчас, со странным чувством пролистывая страницы и ища нужный конец, он стал другим.

Однажды, уснув с очередной книгой в руках, он не заметил, как кто-то подошёл к нему. Он вздрогнул, открыл глаза и испуганно подтянулся в изголовье, подумав, что совсем сошёл с ума.
Перед ним стояла девушка, похожая в точности на ту, которую он потерял.
Девушка села ему в ноги, приложила палец к его губам, и с облегчённой улыбкой прошептала:
-У кошек девять жизней. У меня - восемь. А теперь и того меньше...

-У меня есть ты, - мелодично протянул маленький ребёнок, раздвинув пальцами густую чёлку и освободив большие чёрные глаза. Второй рукой он выводил на асфальте какие-то крючки, овалы и линии. Проходящий мимо мужчина остановился, посмотрел на рисунок и улыбнулся:
-Красиво. А что это?
-Это мой друг, - не оборачиваясь, ответил мальчик, и взял в руки зелёный мелок. Несколько новых линий тут же появились на асфальте.
-И где же у него голова? - с улыбкой продолжал мужчина, вглядываясь в непонятные символы.
-У него нет головы, - всё так же спокойно ответил малыш.
-Как это так, друг без головы? А где же она у него? Ты ещё не нарисовал?
-Я и не собирался. Его голову отрезало поездом, когды он упал на рельсы. Мы с ним доигрались.
Мужчина ошалело посмотрел на мальчика, крепче сжал дипломат и поспешил удалиться.
-У меня есть ты, - продолжал мальчик, рисуя непонятные закорючки. - А у тебя есть я. А других больше у нас с тобой нет... Мы славно поиграли. У меня есть ты...

Кап... Кап...

Красные капли падают на пол.

Кап... Кап...

Алая лужица больше и больше.

Кровь. Яркая, густая, сырая на запах. Со вкусом железа. Капает на пол.

Кап... Кап...

Маленький ребёнок сидел посередине комнаты, и мрачная тень, повторяя его силуэт, расползалась по заляпанному полу. Маленький ли? Кто знает. На вид он не выглядел испуганным или несчастным, а эти чувства не умеют сковывать обычные дети. Этот ребёнок был спокоен, как старая часовня, виднеющаяся из окна комнаты.

Серые стены, чёрные двери, каменный пол под босыми ногами. Мрачные тени, стук за стеною, мальчик сидит, не издавши ни звука.

Будто спокоен.

Зелёные глаза блестят в полумраке, и густые чёрные ресницы придают этим глазам трогательный, невинный вид. Мальчик сидит, окунув руку в лужу крови рядом, он водит этой рукой, и кровь повторяет движения его пальцев.

Красными нитями чертит по камню странный, неровный языческий знак. Рядом с ним знаки, рука замирает, словно закончены здесь письмена.

Ребёнок провёл тыльной стороной ладони по губам, и кровь, застывшая на них, размазалась по белоснежному лицу. Мальчик поднялся на ноги и прошёлся в сторону двери, оставив на бетонном полу лишь алые блестящие следы маленьких детских ножек и миниатюрную пентаграмму с какими-то надписями рядом.

Шорохом выскользнул в дверь деревянную, скрылся во тьме и растаял во свете. Много есть тайн о природе вампиров, но самые сильные - тёмные дети.

Наруто сидел в углу комнаты, обняв руками колени. Мятный ветер шуршал по серым бетонным стенам и по полу, забросаному старой тёмно-жёлтой бумагой.
Спокойствие, смешаное с безнадёжностью.
Его время - это вечность. Только Наруто было известно, что вечная жизнь - это не дар, это наказание. Но за что? За то, что просто попался под руку, родился не в то время? Или он просто поплатился за грехи своих родителей, которых даже не помнит?
Это его Каинова печать. Как же много лет он просил избавить его от мучений, и нёс кару неизменно, ожидая милости небес.
Это только первые несколько сот лет он понимал, что служит на благо, храня в себе Демона. Порождение Рая, этот Демон оказался настолько ужасен, силён и беспощаден, что его свергли в Ад. Но и там Демон не нашёл себе места - слишком благи были его намерения.
И в итоге Наруто стал его вечным хранителем. Кара? Отнюдь.
Небо слишком добро, чтобы вселять Демона в хорошего человека. Но, по сути, убийца тоже не сможет нести крест долга на себе. А в кого тогда вселять?
В младенца. В того, кто с самого рождения должен привыкнуть к цепи.
Может быть пройдёт ещё очень много лет, и Наруто избавится от ненавистной обязанности.
Но вот уже вторую тысячу лет он кормит себя обещаниями.

Вечность - это слово, воспеваемое поэтами. И серая привычность, ненавистная для Наруто.

На всё можно смотреть с двух разных сторон, как будто на монету. Но не каждый может увидеть сразу две стороны - чаще всего видно только ребро...

Лёгкий шорох отвлёк внимание Фуде от работы. Она чуть отклонилась в сторону и оглядела поляну, посередине которой сама находилась.
Высокая нежно-зелёная трава шуршала от прикосновений ветра. Фуде посмотрела немного на поляну, потом поудобнее устроилась на крохотном раскладном стульчике и оглядела холст, прикреплённый к мальберту. На нём было нарисовано точно такое же поле, точно такое же ватно-белое небо и точно такая же высокая трава, склонившаяся под порывом ветра.
Фуде поджала нежные розовые губы и нагнулась вниз. С трудом отыскав пёструю палитру в густой траве, она вновь окинула холст смеряющим взглядом. Вдруг её глаза жадно заблестели.
Фуде взяла кисточку, макнула её в густую синюю краску и щедро мазнула по холсту. Потом ещё раз, и ещё...
Она остановилась на голубой краске и вновь окинула взглядом картину. Теперь на ней повсюду пестрили диковенные цветы.
Фуде вытерла запачканый краской нос и отклонилась в сторону. Теперь она увидела посреди поля, где сидела, синие бутоны. Они, настоящие, выросли вслед за рисоваными.
-Может, перестанешь мучать холст и обогатишь краской какое-нибудь другое место? - раздался сзади шутливый голос Константина. Фуде обернулась, задумчиво потупила глаза, но всё же улыбнулась.
-После войны всё страшное, рисуй - не хочу. Успею я ещё добраться до этих обломков. Дай хотябы полем полюбоваться, - сказла она и вновь обернулась к холсту.

В сотый раз заплетаешь эту косу. Порядок, который был так непривычен для грубых рук воина, теперь вырезался в памяти кровавыми указаниями.
Сначала нужно собраь все волосы в кулак, потом разделить на три равные части.
Красные шёлковые волосы струятся по ладони, словно маленькие извилистые реки, и водопадом спадают вниз, до самого пола. Они блестят в неуверенном свете факела, но от того выглядят не просто красными - огненными. И что-то в разуме щёлкает: так дальше пойдёт - и можно обжечься.
Потом самую крайнюю правую прядь кладёшь сверху между двумя другими.
Волосы настолько сильно рассыпаются в руке, что становится непонятно, где какая прядь. И только по концам с трудом удаётся разделить их.
Крайнюю прядь слева кладёшь между двумя другими и осторожно стягиваешь - так, чтобы волосы не запутались.
Не запутаются. Волосы, словно живые, сами тянутся к дрожащим пальцам. От них исходит жар, подобный тому, что исходит от костровища - и он обжигает старые царапины и новые мазоли на истёртой грубой ладони.
Постепенно коса вьётся вниз, к полу. Самые её концы, которые уже не заплести, скрепляются острым железным наконечником, напоминающим коготь гигантской птицы. Теперь, когда волосы уложены, он будет доволен.
Молодой человек оборачивается, смеряя своего подчинённого строгим взглядом кристально-голубых глаз. Коса, тянущаяся из-под растрёпанных прядей коротких волос, тут же воспламеняется и в языках пламени исчезает. Железный "коготь" падает вниз и ударяется о землю.
-Тепрь, когда ты достаточно сосредаточен, - говорит хозяин с огненно-красными волосами, - я уверен в нашей победе.
Хозяин ещё раз проверяет катану, и, убедившись, что всё впорядке, срывается с места.
"Пойдём" - доносится до парня его голос. Взлохматив чёрные волосы и задумчиво улыбнувшись, он направился вслед за хозяином.
У капитана свои методы привести подчинённых в боеспособность.

-Саске, ты плохо выглядешь, - обеспокоенно прошептал Наруто, наклонясь к самому уху своего друга. Брюнет слабо кивнул головой.
-Знаю. Мне нужна кровь.
-Ты же пил всего лишь месяц назад, - удивлённо констатировал блондин и опустился рядом с Саске на пол. - Тебе же на пол года хватало.
-Когда-то мне хватало и на год, и на десять лет, и на пол века, - проворчал Учиха в ответ, не поднимая головы. - Так что мне теперь, с голоду помереть? Я даже на солнце показаться не могу.
-А ты думаешь, мне приятно каждый раз умирать? Вообще то это больно и неприятно, - проворчал Наруто, обхватывая ладонями лицо Саске и поворачивая в свою сторону. - Я и без этого умирать буду. Зачем же меня так мучать?
-Прости, - вздохнул Учиха, виновато сжимая руки друга в своих руках. - Видимо, я скоро потеряю контроль и стану ненасытной тварью. Вот тогда меня тяжело будет удержать...
-Не напоминай, а? - обвиняющим тоном попросил Наруто. - Пей давай, траглодит.
Учиха потянулся вперёд, невесомо коснулся губ Узумаки и закрыл глаза.
-Прости...
Белые острые клыки впились в золотистую кожу Наруто. Кровь тут же рассекла шею паутинкой, но Саске более не сдерживал себя. Он терял голову от одного только вида крови и не чувствовал, как напряжённо сжимает кулаки Наруто. Как только глаза вспыхнули звериным алым светом, Учиха вообще прикратил понимать, что происходит.

Неделю спустя.

Наруто переберал пальцами шелковистые чёрные волосы. Саске лежал на его коленях и мирно спал, согревая своим теплом. Теперь то уж точно этот вампир не умрёт с голоду, да и невинных людей не покалечит. Ведь укус вампира - это смертельно. Только ему, Наруто, это было не страшно - он в итоге обращался в пепел, но потом возраждался снова. Словно феникс. Как быдто был послан небесами для Саске.

И ничего страшного, что с каждым разом голод всё больше захватывает разум Саске, превращая его в бесчувственное животное, в машину для убийств. И ничего страшного, что Наруто, каждый раз умирая, всё дольше и долше потом возрождается, рискуя однажды не возродиться вовсе и умереть насовсем.

Пока они вместе, они бессмертны. И будь что будет.

-Думаешь, когда ты уйдёшь, я забуду тебя?
-Думаю нет.
-Думаешь, когда ты умрёшь, я буду тосковать по тебе?
-Думаю да.
-Почему ты говоришь со мной односложными фразами?
-Мне больше нечего сказать. Прости.

Саске поднялся на ноги, стряхнув с колен багряную россыпь кленовых листьев. Ветер мягко подтолкнул его, и вот уже расплываются слабые очертания фигуры в воздухе беспечной дымкой.
Наруто как-то странно улыбнулся и поднял голову вверх, ловя глазами невесомый тополиный пух, сливающийся с кучерявыми облаками. Его золотые волосы перебирал солнечный свет, и Наруто улыбался, улыбался ловя тёплые лучи.

-С тех пор, как умер Саске, он постоянно разговаривает сам с собой и глупо улыбается. Не понимаю, почему... - печально вздохнула Сакура, убирая с плеч за спину розовые волосы. Итачи устало закрыл глаза:
-И его я тоже потерял. Все они уходят...

Наруто был счастлив. Потому что знал, что когда Саске нечего говорить, значит, всё будет хорошо, ведь он говорит только про страшное будущее. Когда Учихе нечего сказать, значит, можно тоже помолчать и улыбаться, чувствуя, как мнимое тепло призрачных рук окутывает плечи и прижимает к тому, кого не видят другие - к Саске. Они его не видят, поэтому не верят, что он жив. Но ведь Наруто же разговаривает с ним? А значит, он есть, он рядом, самый настоящий.

И неважно, что для остальных его нет.

Тени безкрылые рядом с тобой бродят...
Им одиночество сердце тоской сводит.
На этой земле
Многие тысячи лет....(с.)

Перо ужасно кололо за ухом. Марк с трудом вытащил его из волос - оно сильно запуталось в белых прядях.
-Это последнее, - шумно вздохнул он, оборачиваясь к своему другу. - Кажется, я переламал за это время все перья.
-Не мудрено, - взъерошив острые чёрные волосы неловким движением, ответил Кайен. - Мы здесь уже столько лет бродим... я удивляюсь, как ты себе ноги не переломал.
-Попробуй тут сломать, - сжав губы в тонкую полоску, промямлил Марк и пнул ногой по камню - ступня прошла сквозь предмет. Кайен усмехнулся, поднял голову вверх и улыбнулся:
-В этой жизни только небо остаётся неизменным.
Марк покосился на него, потом перевёл взгляд в небо точно так же, как и его друг.
-Оно серое. Не голубое даже, не белое, а именно серое, - добавил Марк спустя несколько секунд.
-Именно. Оно всё такое же, - Кайен чуть пркусил призрачную соломинку во рту и вздрогнул, услышав:
-Значит, ты уже не помнишь... Оно было алым, как кровь, когда мы умирали.
Марк привалился плечём к каменной стене и закрыл глаза. Ветер теребил его белые волосы - совсем как тогда, тысячу лет назад...
Кайен отвернулся, прикусив губу:
-Ты так думаешь, потому что кровь залила тебе глаза. Я помню этот день. Потому что это я тебя убил...
-Не по своей вине, - качнул головой Марк, - каждый боролся за свои ценности как истинный воин. До конца. Во время войны никто не делиться на "виновных" и "невинных"... все равны.
-А небо всё же было серым, - тихо отозвался Кайен и вновь зашагал вперёд по улице.