Воздух

На регистрации оказывается, что нет ни только ни одного места у окна, но и не одного парного места, нас хотят рассадить по всему салону, гдето между тел. Как позже выяснилось, теперь можно регистрироваться через интернет за сутки, и там же, он-лайн, выбирать себе места, я давно подумывал, что надо выбирать авиакомпанию, позволяющую заранее выбирать места у окна. Теперь это возможно. Те, кто это знают об это возможности – в раю, остальным – полный ад. К счастью, нам удалось поменяться местами с другими пассажирами. По дороге обратно мы зарегистрировались заранее с моего смартфона и места у окна нам были обеспечены.

Слегка прикрытые облаками толстые артерии больших рек сверкают на солнце, фрактально извиваются реки поменьше, одни петлями напоминают сочленение костей черепа, другие ветсятся как гигантские распластанные растения. Реки можно измерять и исследовать, как нейроны, можно оценивать извитость речной полосы, паттерн ветвления многорукавного речного русла и рисунок рельефа поверхности вокруг русла, припорошённый снегом, он становится виден и его можно сравнить с площадью иннервации дендритов нейрона, только если дендрит собирает вокруг себя отростки аксонов других клеток, то река, по-видимому, окружена низинами, собирающими воду, припорошенное русло становится похоже на ткань листа растения, в центре которой тянется прожилка. Под нами бесконечный лес, на стопроцентном увеличении фотоснимка хорошо видны отдельные деревья и даже тени от них. Забавно выделяются среди «неправильных» спонтанных форм рельефа прямые линии дорог. Нет, погодите, слишком прямые, они даже как будто не огибают неровности рельефа, не спотыкаются на реках, они проходят, будто поверху. Что это вообще?

 

 

Несколько городов таки сфотал. У берегов озёр и рек, по которым плывут большие сухогрузы. Микрорайоны многоэтажек, городские площади со столбовидными монументами в центре, дороги, мосты, заводы. Огромные ангары, одноэтажные районы, отделённые от города лесом, за рекой поля. Вот бы узнать, что это за города, жаль, что точная gprs неработает в полёте, невозможно подписать сфотографированную реку или город. А всё время переключать тормознутый экран от фильма к карте лень.Почему на карте так много населённых пунктов, на подробной карте вообще всё усеяно ковром названий, а тут летишь и внизу всё лес и лес? Видимо на поверхности земли они занимают гораздо меньше места, чем на карте и их легко проскочить, оставив в стороне. Впрочем, освещённость поверхности России за последние 10 лет на спутниковых снимках уменьшилась почти по всей территории, что, в общем-то, очень хорошо, значит людей там стало меньше, значит природа немного восстановится. Брат моей подруги потупил в музыкальную академию в Москве и общается там, в основном, со студентами из Владивостока и Питера, представители остальной России слишком  линейны и примитивны. И это из городов, что говорить о деревнях и посёлках, которые столетиями умудряются производить впечатление переступивших все пороги деградации и, по идее, долженствующих скоро полностью вымереть. В некоторые периоды истории их искусственно уничтожали миллионами, а они всё выживают. Видимо за столетия произошёл отбор на устойчивость к большим дозам алкоголя и  массовым уничтожениям. Да и чтоб вырастить до взрослого состояния ребёнка, особенно родив его в 18 лет, нужно дожить до 35, не больше, этого будет достаточно. Я даже не представляю себе какую ценность может иметь это население для развития человечества и/или сохранения чего либо ценного, до практического экологического сознания оно дорастёт ещё очень не скоро, русские загаживают любую территорию, на которой появляются, и эко-инициативы с собиранием группой волонтёров студентов то там, то тут нескольких мешков мусора ситуации не изменят. Поэтому восстановиться территория, которую они населили и охраняют своими баллистическими ракетами, может, только если их там станет как можно меньше.

Облака сгустились в плотный ровный покров, на поверхности его тут и там проплывают островки бугристых выпуклостей, всё это поразительно напоминает картину сильно распластанных амебоидных клеток под сканирующим электронным микроскопом.  Интересно, откуда они тут берутся? Спускаемся, от глянцевого крыла отражаются блики облаков, лучи света дробятся отверстиями в облачной завесе, земля становится всё более детализированной. Открываются закрылки, обнажая скопления каких-то механизмов и проводов внутри крыла. Никогда не понимал, зачем такие всё заполняющие груды механизмов и проводов нужны шасси или крылу? Оно должно открываться и закрываться, плюс детектор того, в каком состоянии оно сейчас находится. Интересно, если мы начнём падать, я успею снять то, что происходит в салоне на видео? И если успею, как сохранить запись от разрушения? Проглотить? Вряд ли моё тело прогорит до кишков, оно будет только кипеть, но как написать где-то, что флешка во мне, чтоб эта надпись тоже сохранилась? Мне предложили, поснимав, выбросить фотоаппарат из самолёта, если самолёт начнёт разваливаться, в этом есть свой смысл, главное здесь, мне кажется, вовремя прекратить съёмку и заняться сохранением записанного, не ждать момента, когда я не смогу уже выбросить камеру.

Москва

Говоря, что у Москвы вообще не осталось какого либо духа или ощущаемого энвайронмента, я, пожалуй, ошибался. У Москвы есть дух, и это дух заплёванного вокзала. Я не говорю, что Москва – заплёванный вокзал, я говорю, что так там себя чувствуешь. Где бы ты ни был, по крайней мере у метро или в знаковых общеизвестных местах и на центральных улицах, везде ты находишься в плотной толпе людей с лицами зомби-киборгов, быстро сосредоточенно двигающихся с видом, что их вообще здесь нет. Это можно понять, находиться там не очень приятно, в воздухе стоит впечатление, что стоит тебе остановиться, как к тебе пристанет какой-нибудь мошенник или нищий. Это не обязательно так, но люди на всякий случай проходят по своим делам как можно быстрее и с максимально погружённым в себя видом. На станциях метро всегда есть полицейские, но присутствие их не очень расслабляет, они не воспринимаются дружелюбно, как где-нибудь в Штатах, они воспринимаются мужиками, или теми же киборгами, наделёнными физической властью. Если же в этом бесконечном потоке людей притормозишь, например, отвлёкшись на телефон, сзади идущие будут задевать тебя так, что дай бог устоять на ногах. Я всю свою жизнь задумываюсь, почему если я случайно задеваю в автобусе чьи-то сумки или рюкзаки, то делаю это довольно редко и в тот же момент стараюсь исправить ситуацию. Мой же рюкзак задевают 95% пассажиров, проходящих мимо, я меняю рюкзак на сумку – то же самое происходит с сумкой. Быть может, я держу их всю жизнь не правильно? Сдвигаю максимально вперёд, но прекращают их задевать только тогда, когда я держу их полностью перед собой, если же хотя бы небольшой уголок сумки выглядывает сзади, люди сметают её за этот уголок и спокойно волокут за собой к выходу. Ответ прост: только я вообще обращаю на такие вещи внимание. 95% или 99% русского народа просто тупо прёт вперёд. То же происходит и в Москве. Не удивительно, что в каждый мой приезд я сталкиваюсь с дракой в метро или рядом с метро. В этот раз человека при нас просто вырубили у входа в метро Арбатская, и он упал среди толпы, оставшись лежать неподвижно. Русские самцы довольно агрессивны и в такой жёсткой обстановке неизбежны потасовки. Открываются двери вагона, выходят люди, последнего выходящего грубо задевает за плечо входящий мужчина. В первое мгновение выходящий не обращает внимания, от природы он не так утончён, чтоб замечать такое, но то от природы. В следующую секунду его сознание начинает отделять этот толчок от среднестатистических прикосновений толпы. Он оборачивается. Толкнувший его спокойно встаёт недалеко от выхода и сразу погружается в чтение. Разум задетого активно работает, чувство собственной важности анализирует ситуацию и всё больше убеждается, что его только что таким образом оскорбили. Он замедляет шаг, но встречный поток всё сильней. Люди входят в вагон, скоро поезд тронется, надо выходить. Толкнутый успевает обернутся несколько раз, внимательно агрессивно изучая обидчика. Но не заходить же назад в вагон только для того чтобы отомстить, сообразить что надо крикнуть тоже времени нет. Так, постоянное движение и скорость видимо предотвращают ежедневно бесчисленное число разборок.

Удивительно, вот мы уже возле Третьяковской галереи, а поток терминаторов обоих полов не уменьшается и не проходит устойчивое ощущение того, что мы всё ещё на вокзале. Вокруг уже всё засыпано большими жёлтыми кленовыми листьями, в миниатюрных парках стоят скамейки, но сидеть на них не приходит в голову, разве что по особой практической необходимости, например, завязать шнурок на ботинке, не придёте же вы на вокзал специально, чтоб посидеть на скамеечке и отдохнуть.

Некоторые эстеты говорят, что архитектура Нью-Йорка ужасна. Я так не считаю, у Нью-Йорка есть свой дух и стиль, у города в целом и у каждого района в отдельности. Да, планировщикам города приходится учитывать мнение бизнеса и исторический фон, самые известные небоскрёбы построены ещё в тридцатых годах. Современное Сити это сочетание зданий всех десятилетий 20 и даже конца 19 века. Когда-то, в период индустриализации строились там и довольно невзрачные кирпичные кварталы, которые где-то сохранились и поныне, но и у этого есть свой дух. Если же говорить о Сити, там где должны быть небоскрёбы по крайней мере не торчат дымящие заводские трубы и плоские ангары. Нью-Йорк, как любой американский крупный город, имеет свой неповторимый и сразу же узнаваемый силуэт. Глядя с Патриаршего моста, что возле храма Христа спасителя, на силуэт Москвы, я долго смеялся и удивлялся. Вообще, иностранцу, я думаю, будет интересно пройтись разок по этому городу. Всего разок, потом не интересно. Я стою совсем рядом с Красной площадю и вокруг меня Кремль, храм Христа спасителя, старые здания прошлых веков, огромное сталинское индустриально-советское здание театра эстрады, углами выглядывают  убогие советские многоэтажки, новорусские постройки в точности в таком же стиле, как и на сопках в центре Владивостока со сверхдорогими квартирами и мансардами, чуть подальше какие-то ангары или здания похожие на обширные заводские цеха, сталинские высотки, торчат высокие заводские трубы, выглядывают как-то непонятные конструкции, толи что-то не достроено, толи это такая архитектура, где-то среди всего этого чернеет памятник Петру первому, который, если рассматривать его на картинке, вроде бы не постмодерн, но в реальности он виден с моста, как скопление непонятных чёрных металлических мелких деталей, например, как постапокалиптический разрушенный кусок какого-нибудь  металлического строения. Всё это собрано в кучи углов, крыш и кусков конструкций. Короче, силуэта у Москвы нет вообще. Это и не Западное Сити Нового света, и не европейский город с историческим центром, но и не афганистанские трущёбы. Это вообще не понятно что, но этим и может быть интересно, на один раз посмотреть. Откуда эта груда зданий вместо города понять несложно. Если в цивилизованном мире веками работают городские планировщики, какие-то службы, которым вменяется следить за развитием города и его архитектурным обликом, как целого, они честно выполняют свою работу, мало того, веками накапливают опыт и поколение за поколением совершенствуют свою мастерство, что сразу видно в любом Западном городе, то в испокон веков продажной России на такую романтику вряд ли кто-то обращает внимание. Если какой-то мафиозе от бизнеса своими миллионами и дружбой с правительственными мафиозями выбил себе место в центре Москвы, вряд ли он будет отвлекаться на эстетические вопросы того, что он там возведёт. Ну, максимум, ещё миллион отвалит какой-нибудь городской службе, у которой есть, формально, претензии, которая как бы, в целях мимикрии под цивилизованное государство, за этим следит. Я представляю себе этих волосатых толстых мужиков, которые «знают, как дела делаются», для них общественные вопросы, вопросы закона, экологии, архитектуры и городского планирования - это всё терминология «лохов» с улицы, тут вам не Америка. Так что Москва – это отражение, кристаллизация внутреннего устройства Российского общества и его менталитета.

На самой Красной площади возвели большое ангароподобное здание, имитирующее стиль сталинской архитектуры. Сталинская архитектура сама по себе не фонтан, по сравнению с архитектурой классической или хорошей современной, это советская архитектура, а ещё более убогая её имитация выглядит отчасти как бутафория, отчасти как ангар. Подобным образом выглядит ещё китайская архитектура их коммунистического периода. Это всё на Красной площади, где раньше работали цари, а теперь работают мафиозе-мультимиллиардеры. В центре же можно встретить убогую имитацию под архитектуру 19 века, более убогую, чем я видел на итальянской улице торгового приграничного Хунь-Чуня. Лубочность и убогость её просто забавляют. Кстати, это всё строится на месте разрушаемых зданий прошлых веков. Государство делает вид, что сопротивляется, принимает законы о сохранении исторических зданий. «Пацаны» же в ответ на это забавляются с лохами – сносят историческое знание, дворец какого-нибудь великого князя, который пережил даже коммунистов, пусть и в качестве многоквартирного муравейника, и строят новое здание с фасадом, имитирующим фасад разрушенного исторического здания.

Кстати. На этих улицах везде идёт беспрерывный ремонт и обновление, что вроде как предполагает, что скора Москва засияет усовершенствованная, удобная, красивая и обновлённая. Удивительно, насколько синхронны процессы, идущие в Москве, Питере и Владивостоке. Я думал, что только во Владивостоке строят на острове новые кампусы университета с картонными стенами и беспрерывно перекладывают на улицах брусчатку, которая тут же рассыпается, все-таки, тут деньги отмываются под эгидой прошедшего саммита. Оказалось, в Москве и Питере происходит то же самое. Это общий способ отмывания денег, найденный правящей мафией. Не знаю, происходит та же беспрерывная стройка в других городах России, Владивосток, так же как Москву или Питер нельзя назвать полностью русскими городами, их характер, психология, как и происходящие в них процессы несколько отличаются от характера остальной России, хотя, с некоторыми преломлениями, наверное, все процессы в России универсальны и всеобщи. Одним словом: не стоит ждать, что эта всеобщая стройка приведёт к чему-то хорошему, это просто популярный способ отмывания денег. Состоит этот способ в том, что государство делает заказы в фирмах, которые принадлежат самим же государственным мафиози, и находятся вне конкуренции, или в фирмах с беспрецедентно низким качеством и максимально низкой ценой, переплачивая за их услуги в несколько раз и забирая часть денег себе. Такая реставрация крайне недолговечна, и недолговечность её на руку тем же мафиози, поскольку вскоре после того  как такой ремонт закончат нужно будет снова выделять деньги на новый ремонт.

 

Питер

Выйдя с Московского вокзала в 5 утра, мы взошли на Невский проспект. Ночной вид через дорогу от вокзала на улицу между домами 1-я Советская улица 1 и Невский проспект 120 напомнил нам всем вход на Океанский проспект с центральной площади Владивостока. Тот же стиль. Так видишь, откуда растут исторические корни того окружения, в котором ты вырос. По дороге нас встретил австралиец, который спросил по-английски, не подсказать ли нам, где находится то, что мы ищем. Он подумал, что мы иностранцы. Мы объяснили ему, что мы русские, только из Владивостока. -А, из владивостока, знаю знаю, бывал там, nice city. – Ну не такой хороший, как Питер. – Хе-хе. – Но и не такой ужасный, как Москва. – Хе-хе, это точно.

Зашли по дороге в «Копейку», сеть кафе-столовых, которые есть и во Владивостоке, но во Владивостоке «Копейки», оформленные с элементами советского дизайна, сменили Кофейки, когда-то имевшие статус неформальных тусовочных креативных кафе, потом испаскудились настолько, что уважающий себя человек не позволит себе туда войти, разве что для того, чтоб сходить в туалет, в Питере же я не заметил такого ублюдства с уёбками охранниками, всегда готовыми тебя оскорбить, правда в 6 утра там было вообще пустынно, но сама структура тамошней «Копейки» мне понравилась – целый лабиринт маленьких пустынных комнат с диванчиками, индустриальный дизайн с кирпичными стенами, столь популярный сейчас в России: залакировал кирпичную стену, как есть, и ремонт делать не надо. Надо было проверить, как там с бесплатным Wi-Fi, если он там есть, то, живя в Питере, я пожалуй, сидел бы там за компьютером.

До гостиницы было ещё несколько часов, так что после «Копейки» мы зашли в кафе оформленном в русско-деревенском стиле, с большим искусственным дубом, печью, головой лося над печкой, горшками, корытом и связками чеснока. Обычно такие интерьеры выглядят убого-лубочно, но интерьер этого кафе, похоже, избежал лубочности. В компании четырёх человек я положил голову на стол, мужичёк который за всеми неотрывно следил, подошёл и сказал, что там спать не разрешается. Цены на Невском такие же, как во Владивостоке, или, говоря шире, американские. Такое кафе можно использовать для того чтоб посидеть там с девушкой, или сводить туда гостей из другого города, или посидеть с чашечкой чая за компьютером, использовать их для того чтобы поесть, пока у меня зарплата меньше 5тыс долларов, я бы не стал. К счастью, во Владивостоке есть китайские рестораны с более адекватным соотношением цены, количества и качества. Но для того чтоб познакомиться с этим городом в пару мест зайти можно.

После Москвы попав на улицы Питера мы все вздохнули с облегчением. И переполненные центральные улицы Питера и обычные Питерские улицы советских жилых районов, созданные в сталинское время, что заметно по то тут то там встречающейся сталинской архитектуре, (они по ощущениям напоминают мне улицы Хабаровска), всё же улицы человеческого города, без беспредела, абсурда, физического и нравственного уродства Москвы. Долго находиться в Москве было почти невыносимо, вроде и улицы стали сравнительно чистыми (опять же, как и во Владивостоке, где на каждом углу прохаживаются с веником азиаты с Ближнего востока и подметают каждый окурок), но психологически впечатление опасного и заплёванного переполненного вокзала не покидает ни на минуту. Одно хорошее дело сделали большевики – перенесли столицу из Питера в Москву. В XIX веке столицы воспринимались обратным образом. Москва – тёплая, добрая, домашняя, неформальная, человечная, Питер – мёртво-парадно-официозный, показушный и штрейкбрехерский. Столица становится такой, какая она есть, не волей случая, Москва привлекает в себя вершины деловой, карьеристской, денежной части народа. Если нация коррумпирована, то бизнес находится в том же городе, что и правительственная власть, если не коррумпирована, то ему там делать нечего, все живут своей жизнью и делают своё дело. Если нация столь беспредельно коррумпирована, что власть её распоряжается деньгами страны, как своими собственными, то столица, внутри которой остаётся основной процент народных денег, становится столпотворением леммингов желающих откусить свой кусок, это кусок разлагающегося трупа, потому что народ, живущий по законам коррупции, а не по законам разума, эволюционно нежизнеспособен, да и сам он собственное долгое существование воспринимает как чудо, пытаясь фактом собственного существования доказать себе собственную правоту.

Гостиница «Наука» на станции Академическая. 2,5 тыс рублей в сутки за очень приличный номер на двоих. За окном жёлтые листья дубов и клёнов. Во Владивостоке таких клёнов нет, а обе столицы их эксплуатируют во всю, и осенью там всё засыпано огромными жёлтыми кленовыми листьями. Набрал кленовых семян, и немного желудей, тех видов дубов, которых у нас нет, поехал в тигровый, в 3,5 часов от Владивостока, и посадил несколько десятков семян в нескольких местах, интродуцировал красивые клёны у нас, когда вырастут и пойдут семена, можно будет расселять в городе. Сразу в городе садить не надёжно – трудно представить себе хоть один клочок земли в городе или в пригороде, который точно не раскурочат в ближайшие несколько лет, отмывание денег через плохую реконструкцию города, выкорчёвывание деревьев и перелопачивания земли приводят к тому, что невозможно быть уверенным, что твои ростки не перелопатят ещё до того, как они вырастут. Я долго представлял себе такое место в городе – парки, сопки, задворки домов и учреждений… нет, нету, всё могут потенциально перелопатить, сровнять, снести, просто выкорчевать.

В общем, мы на улицах Питера. Я думаю, это единственный город в России, который, хотя и без чудес, всё же пригоден для жизни. Если человеку нужно что-то кроме лемминго-выживания. Это самый западный город, с развитием культуры и историческим фоном достаточными, чтобы провести там жизнь. Конечно, и в городах типа Владивостока выходят книжки по истории города, профессионалы и там могут вам показать на какой-нибудь дом и рассказать его историю. И заслуживает уважения, когда человек интересуется этим, не пренебрегает малым. Но мне не интересна история таких городов, грустно, скучно, душно. Лучшие представители биологической науки во Владивостоке родом из Питера. Огромное число моих друзей и знакомых уже переехало туда, создаётся впечатление, что туда переселяются все. Всем нравится Питер, и все воспринимают это, как их личные отношения с этим городом, хотя, по-моему, всё банальнее: что ещё любить в России? В Питере есть что любить.

Дом Зингера

Для меня центральная точка Питера – дом Зингера. В этот приезд он не показался мне столь европейски прекрасным, чтоб даже звуки города вокруг него становились приглушённее и уютнее, делая окружающее пространство стерильнее и цивилизованнее, видимо, потому что осенью он воспринимается не так как зимой. Слишком кристален осенью солнечный свет и слишком сера, но без приглушённости, пасмурность. Тем не менее, нравился он мне, как и прежде. В этот приезд я попал таки в кафе Зингера на втором этаже. Заходя туда несколько раз, мы не застали свободный столик у окна, и вот в очередной раз, думая пройти мимо, я в последний момент снизу, с тротуара, заметил вроде как свободный столик там, на втором этаже, за окном. Поднялся, столик действительно был свободен. Я бросил на стул рюкзак и помахал ждущим на тротуаре друзьям, чтоб поднимались тоже.

Цены, конечно, там такие, что и чашечку чая выпить не часто зайдёшь. Но посидеть у стеклянной стены, за которой Казанский собор и Невский проспект - это неплохо.  Стемнело, и огни Невского за окном перемешались с отражениями светильников кафе и освещения рядов книжных полок магазина. За соседний столик пришёл мужчина в очень зрелом возрасте с молодой азиаткой. Как я понял из разговора, азиатка это зарубежная студентка, а он ей делает презентацию города. Голосом, заглушающим все голоса в кафе рассказывает ей, что нужно сделать в первую очередь, приехав в Питер: побывать в театре, в любом, уточняет он, побывать в любом соборе, и ещё несёт какую-то подобную глупость, обещает ей, когда они выйдут, рассказать про Казанский собор один «секрет», уточняя, что он знает много «секретов», потом отлучается на минуту и приказывает ей: «А вы, значит, сидите! Пейте! Ешьте! Наслаждайтесь!» Я, как всегда в кафе, сижу и снимаю на макро кружку с чаем, сахар и пирожные, слышу, он что-то говорит про мой фотоаппарат, что он хороший, но… дальше перешёл пониженный голос, видимо что-то высказался о фотографе. Это единственный минус фотографирования прилюдно, если место, время, ситуация, ракурс и задачи съёмки необычны, это привлекает нездоровое внимание всяких умников. По ходу разговора я уже знаю, что он был каким-то начальником какой-то типа ассоциации фотографов журналистов и долго похвалялся в каких странах третьего мира он снимал. Да, такие часто вылезают наверх, и что самое плохое, от мнений подобных ушлёпков, холеричных тупых выскочек, выносящих свой «суд» со 100% уверенностью, эдаких боссов, всегда до придела деловых и «профессионально подкованных» зависели в советское время нормальные люди, становившиеся всяческими диссидентами.  Рассказывает, как ему нравится Москва и не нравится Питер за свою «медлительность».  К слову, Питер, конечно, совсем не медлительный город, как и любой мегаполис мира. Вообще, пресловутое деление людей на тех кто любит Москву и тех, кто любит Питер, это скорее деление по уровню развития или вообще не деление вовсе. Потому что, если мы отбросим любовь к Москве сугубо частную, например тематическую, например, одному нравится какая-нибудь тусовка в которой проходит его жизнь, другой изучает в архивах время Ваньки Грозного, может быть любовь стадная: я живу в Москве, я должен любить этот город, я всегда воюю за свою страну, даже если моя страна – фашиствующий агрессор, но ведь это наши парни, они гибнут от их пуль! Это может быть любовь случайная: в любом городе можно найти что-то хорошее, можно не вылезать из своего уютного квартала, можно не вылезать из своего любимого кафе, или заниматься бизнесом, устраняя конкурентов по всей стране, это любовь лемминга к своей норе, если там тепло, то будет и «любовь». Но действительно любить Москву, как город, не возможно, то есть, это то же самое что и вдруг начать любить лубочный мафиозный новодел в центре Москвы, или начать любить русский вокзал, вы можете его любить, никто не запрещает, ну это несколько смешно, его построили не для того чтоб его любили, но шизиков много, эта шиза просто нелепа, но не опасна, любите на здоровье. Чаще всего любовь к Москве как городу – это такой понт. Эти люди слишком тупы, чтоб любить то, что в принципе можно любить, они просто играют в игру  « я люблю Москву». Москва – это столица, самый крупный город, сосредоточивший в себе большую часть ресурсов страны, от денежных до культурных. То, что выступает, всегда привлекает леммингов, что бы оно собой не представляло, а уж если на том, что выступает можно поживиться или устроиться...

Так вот, Питер – это быстрый город. Тот чувак с рожей под зомби, кто задевает меня в метро и проходит, не извинившись, потому что ему некогда, он спешит за чем-то важным? Что вообще важного создаёт этот город? Нация делит деньги от продажи ресурсов, а все спешат урвать свой кусок у соседа? Видимо так. Но для того кто играет в игру: «я устаю от медлительности Питера, я слишком деятельный и деловой, мне подходит больше Москва» реальность не важна, ему важен его понт и его игра.

Храм Спаса на Крови

Итак, вернёмся в Питер. Храм Спаса на Крови. С прошлой поездки несколько лет назад я запомнил, что по одному билету можно посетить 4 храма. Все эти 4 храма даже изображены на билете. Спрашиваю в кассе, говорят – нет таких билетов, а то, что они все на билете – это просто реклама. Да уж, разогнались. Откуда у меня вообще появилась такая идея? Оказывается, в Спасе на Крови нет росписей красками, только мозаики. Мозаики двух типов:  те, что производить быстрее и дешевле – ими облицованы все стены, и дорогими мозаиками, квадратный метр которых делался одним человеком полгода, использованы они были лишь для картин на алтаре. Разница между мозаиками первого и второго типов видна сразу же. В дорогостоящих мозаиках кусочки пригнаны идеально, мозаики основного для собора типа выложены как обычные мозаики, - между кусочками есть промежутки, их форма приблизительна. Вообще, под гениальными творениями я всегда подразумевал бескомпромиссно абсолютное совершенство. Каждая нота, каждое слово, каждый мазок. Или Спас на Крови это не «гениальное», а просто «великое» или просто «выдающееся» творение? Исходя из того, что я видел в Москве и Питере, даже знаковые творения архитектуры, по крайней мере, некоторые из них, это все-таки компромисс. Между ценой и качеством. Можно было бы посадить в 10 раз больше мастеров и сделать мозаики самого совершенного типа во всём храме. Там, где янтаря не хватало, фрагменты стен Янтарной комнаты были затянуты холстом и расписаны «под янтарь» художником И. И. Бельским. Что значит: янтаря не хватило? Речь идёт о Янтарной комнате. И если в первом случае это храм, за который неизвестно кто платил, то во втором – это личные постройки бонз 19 века. Понятно, что если бы на их месте был я, то я заплатил бы за абсолютное произведение, но кто были те, кто заказывал эти дворцы? Это были никто и звали их никак. Люди со случайным распределением уровней развития, плюс хорошее образование и много понта. Хорошее образование давало вкус и способность ценить искусство, но искусство для них было лишь способом поддержания своего статуса, так что доводить до совершенства одно произведение им часто было не с руки, нужно было построить ещё один дворец для очередного любовника,  соорудить мосты прямо к берегу озера или провести очередную военную компанию.

Русский музей

Мы в Русском музее. В кассе очередь, у раздевалки очередь тоже, но меньше, решаем сначала сдать одежду в раздевалке, а потом взять билеты. Бабулька в раздевалке: «Билет?»;  Саша, не успев понять, что она спрашивает: «Что?»; Бабулька, с энергией чуркинского пацана, которому возразили: «Что? Ничего, вот  что. Говорю, за билетами. Вот, видите (тычет на какое-то объявление, висящее на боковой стенке её гардеробной) – гардероб обслуживает только при наличии билета, так что, давайте в кассу, всего хорошего». В другом гардеробе бабулька сказала мне, что она не грузчик, чтоб таскать такие тяжелые рюкзаки, как мой.  В результате нашего хождения по музеям, квартирам музеям и прочим музейным комплексам мы убедились, что многие тётечки работают там с советских времён антисервиса, некоторые, видимо, пришли прям с зоны, кого-то, видимо, подобрали прям на улице на ту зарплату, которую смогли предложить, но были и исключения. Исключения.

В музей мы пришли довольно поздно, поэтому оббегали всё по-быстрому, впрочем, я и по-быстрому устал. Я заметил, что в музеях устаю почти сразу, после первого же зала хочется присесть отдохнуть. Видимо, они отбирают своими артефактами мою энергию. Интереснее всего видеть картины, которые знаешь всю жизнь по репродукциям. Рассмотрел вблизи квадраты Малевича и прочие супрематические штучки. Вообще мне нравится рассматривать картины вблизи – видеть, что они настоящие, видеть их с таким разрешением, до которого репродукцию не увеличить, видеть мелкие трещинки и мазки, видеть, что давно знакомая картина – реальна. Не могу понять, как подделывают картины, достаточно ведь любой мыльницей сфотать любой участок картины и у тебя будет неповторимая текстура мельчайших штришков и трещинок, это всё невозможно подделать. С удивлением обнаружил, что в музее есть и очень новые работы. Интересно, что нужно, чтоб твоя работа попала в постоянную экспозицию такого музея? Вроде никаких переворотов в искусстве последних лет я не припомню.

Очень понравились книжные лавочки во всех музеях, в которых мы были. Купил огромный тяжеленный альбом: Малевич в Русском государственном музее.  За 700р. Заприметил двухтомник – Абстракционизм в России, 20 век. За 1400, 2 тома размером с купленного мной Малевича. Да, книги в музеях почему-то удивительно дёшевы. Пока я выбирал книгу, присматривающая за книжной лавкой тётушка жаловалась мне, как много спонсоров у Эрмитажа и как мало денег у бедного Русского музея. Кстати, позже я нашёл репродукцию Чёрного квадрата в одном из каталогов Третьяковской галереи. Видимо, кое-какими картинами оперируют одновременно разные музеи в Москве и Питере.

Казанский собор

Внутри этого заведения справляют свой культ христиане. То есть, конечно, для них это и было когда-то построено. Но, например, египетские пирамиды, как величайшие творения человечества той давности отделились от судеб и тел недоумков-вырожденцев, для которых они фактически строились. Тут же игры продолжаются. Очередь выключивших свой мозг ради одного из самых нелепых способов удовлетворения своего религиозного инстинкта – христианства - тянется к через половину собора к попу. Интересно провести эксперимент: потолкать людей из этой очереди в автобусе и сравнить ответную реакцию с общей выборкой, потом можно ещё будет сравнить с атеистами, потолкав их тоже. Думаю, реакция этих христиан не будет слишком уклоняться в сторону доброты и цивилизованности относительно общей выборки, а тут стоят такие умильные, даже поп зевает.

Съездили на дневную и ночную экскурсии по заливу и каналам Питера. Как говорила когда-то мне мама, рассказывая про Питер: «Да там сплошные дворцы». Имеет смысл жить в месте с таким запасом красоты, чтоб можно было пойти в любую сторону, идти долго, и видеть вокруг себя то, что можно забрать в своей памяти после смерти, жить в месте, прослойка истории и культуры которого была бы такой толстой, чтоб можно было не бояться выскочить за неё случайно за 10 минут хода в одном направлении, в таком месте, где за всю жизнь  не узнаешь того, что в принципе имеет смысл знать об этом месте. Время от времени мы возвращались снова и снова к дому Зингера, и я снова и снова фотографировал его со всех сторон. Но в этот приезд я обнаружил, что мне нравится не только дом Зингера, но и ряд других зданий по Невскому проспекту, они выделяются цветом, они тёмные, наверное, если бы все здания были тёмные, мне бы нравились светлые классические дворцы. Как правило, эти тёмные здания – сравнительно позднике постройки всяческих банкиров. Особенно впечатляет дом Вавельберга (7/9), сложенный из огромных тёмных камней с такой же тёмной лепниной, его трудно хорошо сфотографировать, тёмные детали на тёмном фоне,но выглядит таинственно и фундаментально, очень и очень не плох дом 44, бывший дом Сибирского торгового банка, где сейчас находится кондитерская «Норд», дом 56 – бывший Торговый дом Елисеевых, а с 1929 года - сцена Театра комедии имени Н. Акимова, дом 62 – Санкт-Петербургский Азовский коммерческий банк, дом 65 – возведенный в 1904 году архитектором Фуфаевским для банкира Блокка, в 1906 году покончившего здесь жизнь самоубийством по причине «полного расстройства дел».

Казанский собор так же величественен, таинственен и загадочен снаружи, как Исаакиевский внутри. Главное - разделять фотографирование, то есть запечатление и вживание, то есть существование. Я в основном бегал и фотографировал, как турист, хотя сам себе был этим немножко противен. Но хотелось произвести хоть какое-то творческое осмысление своих восприятий, хотя бы в виде фоторабот. Правда, просматривая фотоальбомы в книжном, я задавался вопросом: не бессмысленны ли мои фотографические времяпровождения? Ведь чтоб были не бессмысленны, надо создать что-то отличное от миллионов стандартных снимков, расходящихся каждых год по миру, в том числе руками «профи» с фото-фаллоимитаторами стоимостью в десятки тысяч. Среди фотоальбомов нашёл единственную книгу с действительно оригинальными фотографиями Питера: «St Pete» фотографа Александра Петросяна – смеющийся бомж на фоне пары молодожёнов в свадебных одеждах, чёрный кот, идущий по массивным старым шершавым камням мостовой... Мы ходили по достопримечательностям, но в принципе, если у вас нет времени или желания, этого делать совсем не обязательно, чтоб почувствовать город. Достаточно пройтись по улицам, посмотреть на воду, каменные берега с ограждениями, мосты, или зайти в Исаакиевский собор и просто побыть внутри. Нет таких мест, куда нужно сходить обязательно, только разве для того, чтобы выполнить игровую программу для убогих.  

Лофт Проект ЭТАЖИ

После Русского музея Михайловский замок заставил немного поскучать. Опять бесконечные картины и скульптуры, зал за залом, причём залы в классическо-минималистичном стиле. Кунсткамера удивила. Из интересного только экспозиция уродцев времён Петра. Причём, именно её фотографировать было нельзя. Мне казалось, уродцев продолжали собирать и после Петра, но видимо нет, я ошибся. А сейчас, если бы не прекратили их собирать, самыми невероятными уродцами можно было бы занять уже несколько кунсткамер и ещё установить обучающие программы по моделированию морфогенеза, воспроизводящие любые мутации. Между тем, кроме зала со старыми уродцами, вся Кунсткамера – очень скучный и стандартный этнографический музей со статуями индейцев, стандартными предметами японской, китайской и прочих культур. Я немного не понял – такой классический музей и должен быть изнутри таким банальным и скучным, более скучным, чем, скажем, Владивостокский музей Арсеньева? Или все-таки это недостаток?

Треть Питера в ремонте. Только в самом центре ремонтируется одна из ростральных колон, кусок Исаакиевского собора, здание напротив памятника Петру, соседнее здание у стрелки Васильевского острова, экскаваторы стоят и в Петропавловской крепости. На ночной экскурсии экскурсовод учила нас: что можно привезти из Питера? Дальше шли перечисления всяческих банальностей, впрочем, мы ими не пренебрегли и закупились сувенирами на несколько тысяч, хотя это было не трудно, за сувениры со всех дерут деньги как с иностранцев. В Питере сейчас  то  тут, то там почему-то разбиты мостовые, выворочена брусчатка. Толи это уже результат бесконечного дешёвого ремонта, толи ещё что. Как бы то нибыло, я прихватил один из булыжников в качестве кусочка Питера. На таможне в аэропорту Москвы меня спросили: что это у вас квадратное, большое? Я ответил: камень из Санкт-Петербурга. Меня сразу поняли. Два квадрата – камень с мостовой перед Большим театром и альбом с чёрным квадратом Малевича на обложке знатно утяжелили наш рюкзак.

Перед поездкой я обыскал весь интернет в поиске иллюстрированных каталогов всего, что вообще есть в Питере и Москве, что там проходит и куда там можно сходить.  Хотелось увидеть что-нибудь современное, хотя бы в качестве примера современной культурной жизни. Лиличка Геннадьевна посоветовала мне современную арт галерею Лофт Проекта ЭТАЖИ. В интернете я прочитал, что это огромный комплекс выставочных площадок с массами постоянных и временных экспозиций. Я представлял себе эдакий футуристический торговый центр, сияющий искусственным светом и стеклом, только вместо бутиков всё выставочные залы. В интернете, на сайте проекта, были перечислены выставки, действующие во время нашего посещения: Белый тигр в объятиях желтого дракона - Made in China; РеКонструкция шума; SURFACE, ПРОТЕСТ или ВИДЕО- УДАЛЕНО-ЗА-НАРУШЕНИЕ-ПРАВИЛ-В-ОТНОШЕНИИ-НАГОТЫ-ИЛИ-СОДЕРЖАНИЯ-СЕКСУАЛЬНОГО-ХАРАКТЕРА; МАКСИМ БОЙКОВ: ВЕПССКИЙ ЛЕС, ИСТОРИЯ ОДНОГО ДНЯ; «Сад резиновых камней» Петра Белого; ПТИЦЫ; Vita. Homo. Bestiarium; Девушка с вождем или Красота спасет мир! Серия плакатов в стиле поп-арт; Музей одной книги. Мы приехали в Этажи довольно поздно, уже стемнело, но контора работала до 10 вечера, так что мы успевали. Пошли искать выставочные залы и ничего не нашли, кроме одного. Это старое заброшенного пятиэтажное индустриального здание, которое даже не удосужились отремонтировать, так оно и осталось с обшарпанными стенами, кое-где со следами пожара. Ну, это типа считается круто, такой стиль. Где нужно было поставить экспозицию, просто затянули стену тканью или плёнкой, или поставили какую-то временную конструкцию. То есть, скорее всего, мы нашли больше одной выставки, только не поняли этого, потому что несколько любительских фотографий на стене в коридоре или одиноко стоящий предмет - это тоже считается выставка. Из настоящих выставок распознали только «Реконструкцию шума». Но чтоб посмотреть её надо было заплатить 250р., а эта же экспозиция сейчас выставляется во Владивостоке на Варяге, и я не уверен, что там она столько стоит, кажется, она вообще бесплатна, ещё мы нашли выход на террасу на крыше, но за выход тоже надо было заплатить 250р. и мы туда тоже не пошли, кто знает какой там вид на город, в плане фотографирования, долго сидеть там тоже холодно, 250р. только за то чтоб выйти на террасу… Единственная выставка на которую мы попали – выставка рисунков аутичных детей. Не сказал бы, что большинство рисунков отличались от рисунков обычных детей, хотя мы нашли пару необычных рисунков, один мальчик нарисовал свою жизнь, как схему метро, важные для него события и важных людей - как станции метро. Другой рисунок был полностью белым, и только в правом верхнем углу очерчен под линейку небольшой квадрат и в нём маленький рисунок карандашом.  Но заведение было заполнено молодёжью. Несколько кафе, в том числе большое, как студенческая столовая, даже не работающее ремонтирующееся кафе было с людьми, пившими своё пиво и закусывавшими своей закуской. Как я понял, это не то заведение, куда приходят что-то смотреть, а то, куда приходят просто потусить, особенно когда на улице темно и холодно. Единственное, что оправдало нашу поездку в это заведение – магазин «Книги и подарки» на первом этаже. Цены там почти на всё несуразно большие, но прикольного много, белая zen-мозаика, zen-дневник, заполненный уже записями и рисунками от руки на весь год, и записи все добрые и прикольные, вавилонский дневник, с переводом на английский фраз типа: «я больше не могу ходить по этому чёртовому музею», блокноты с обложками в виде книги советского издания «Что делать?» Чернышевского или медкнижки с диагнозом «гениальность», пакетики с надписью «несу чушь», влажные салфетки «для очистки совести», ручка, имитирующая внешним видом простой карандаш, книга-мозаика, в которой надо собирать шедевры Эрмитажа и прочее. Мы провели в магазине час, что-то купили, но больше запомнили, чтоб после найти в интернете. Правда, это не сильно помогло, в интернете все эти ништячки оказались не на много дешевле. Почему-то, когда оригинальная вещь появляется на Западе, стоит она разве только ненамного дороже стандартной, типа открывашки для бутылок вызывающей waw-эффект необычностью формы и концептуальностью идеи, конечно, покупают эту открывашку все кто только узнают о ней, зачем покупать стандартную (себестоимость  у них не сильно отличается, плюс наценка доллар за оригинальность и как вознаграждение – большая покупательская активность), от имени дизайнерской конторы себестоимость вещи не меняется. А то, что контора известная само по себе играет на руку покупательской активности, так что естественным ходом вещей всё в норме. К тому же вещь за 5 долларов никто  за 20 в Штатах покупать не будет, какой бы она формы не была, потому что это было бы абсурдом, разве только поудивляются ей на картинке и пойдут дальше. Исключение могут составлять вещи предназначенные быть дорогими, с инкрустациями, для удовлетворения комплексов определённой части населения, которых эти комплексы сделали относительно богатыми и теперь заставляют совершать абсурдные покупки, покупая открывашки за 200 долларов. Русские дизайнеры почему-то живут и работают по другим принципам. Какую-нибудь открывашку, да, очень оригинальную, студия Артемия Лебедева предлагает за 200 долларов. Блокнотики со смешными обложками в виде советских книг по 450р. – дороже, чем стоит настоящая толстая книга. Они заказывают эти оригинальные дизайнерские вещи в ближайшей мастерской на Красной площади партиями по 10 штук? У всякой вещи есть себестоимость, и идея, реализованная в вещи, если она интересна, должна заставить купить именно эту вещь, вместо обычной вещи предлагаемой за ту же цену.