Рано, очень рано, когда улицы еще пустые и все спят в своих больших домах, маленьких квартирках. Мы идем по прямым линиям, переходим дороги, заглядываем в окна закрытых магазинов и еще не проснувшихся кафе. Всю ночь шел дождь – вместо колыбельной он барабанил по крыше машины, в которой мы проснулись этим утром. Мы идем молча, мы держимся за руки, чтобы не потеряться.
Двери еще не открылись, а лица случайных прохожих еще не успели захлопнуть створки – и по ним можно читать мысли, угадывать судьбы.
Вот мы проходим бесконечнооконный серый дом, у его стены лежит ватное одеяло в полоску, под одеялом спит женщина, положив ладони под голову, а рядом стоит белая чашка с отколотым краешком. Мы идем бездумно и бесцельно, мы просто идем, и поэтому ходим по кругу, как всякий заблудший – и снова серый глазастый дом, и опять лишенная края чашка.
Проголодавшись, мы заходим в кафе. Коричнево-желтые обои, деревянная мебель, букеты сухих цветов – похоже на антикварный магазин.
За одним из столиков – седой антикварный старичок, ранняя пташка, читает газету, смешивая дым сигареты и кофе. Мы тоже заказываем кофе, а еще - яичницу с беконом и тосты.
Мы молчим, смотрим. На столе стоят перец, соль, кетчуп и горчица. Он шутит: мадам, хотите ли вы наше фирменное блюдо – кетчуп под горчичным соусом, все отлично проперчено и посолено, и абсолютно бесплатно. Наконец приносят еду, пахнет очень вкусно: тосты с тонкой золотистой корочкой, бекон – изогнутое багряное кружево с пузырьками горячего масла. Он говорит: здорово вот так вот завтракать вдвоем в Нью-Йорке. Я смотрю на часы, они показывают семь утра – и этого не может быть, потому что только что, совсем недавно, было всего пять тридцать. Пальцы должны найти опору, и вот они выдергивают из вазочки желтую салфетку. Из нее выходит небольшой желтый самолетик с мягкими крыльями.
А потом мы идем дальше, и улицы постепенно густеют прохожими, наполняются жизнью, музыка вокруг меняет ритм. Мы идем быстрее, чтобы успеть – и руки сжимаем крепче, чтобы не потеряться. Успеть вот так намолчаться, успеть побыть рядом в чужом городе, запомнить теплоту ладошек и прохладу утреннего ветра.
Но утро становится днем, а день – вечером.
И я уже смотрю в круглое окно самолета, за окном – круглое небо и кусок крыла, которое уносит меня домой.
А он едет по темной дороге, видит, как зажигаются чужие окна и фонари на улицах. Его светлые волосы перебирает ветер, потому что утром, выходя из машины, я забыла закрутить створку окна на правой дверце. На пустом переднем сиденье лежит мой салфеточный самолетик. Скоро его сдует сквозняком...