Вот, кажется, похожие же слова. Сама не знаю, почему меня всегда раздражало обращение «барышня». Вот «боярышня» для меня хорошо звучит. Подумала над ними, и вот материал сложился. Аккурат к 8 Марта. 

«#Барышня» от слова «вар» #происходит. Не удивляйтесь, буквы [в] и [б] часто исторически один и тот же звук обозначают (к примеру, мы говорим Византия, а греки – Бизаний). А корень «#вар» #обозначает, судя по всему, «движение», «активность», «жизнь». Поэтому предполагаю, что «барыня» - это просто «дающая жизнь» на языке «вар-ягов». 

А вот с «боярыней» по-другому выходит. Это слово от корня «#вояр» - воин. Учитывая, что #Беларусь - исторически «милитаризированное» государство (12% населения в 18 веке – военная аристократия), попробуем разобраться с историческими предпосылками к «борьбе за свои права» белорусских женщин. 

На территории современной Беларуси в начале нашей эры произошло смешение двух очень разных культур – сарматов и тех, кого мы сейчас называем «русами». 

#Европейские #сарматы – культурные наследники кельтов (галлов), о чём нам сообщает не только топонимика. Галлы проживали от Атлантического океана до Рипейских гор (Волго-Вятской гряды) и от Балтийского до Средиземного морей. Широкая география. 
#Положение #женщин в кельтском обществе было и так весьма значимым: 
- женщина могла владеть имуществом, которым распоряжалась самостоятельно, 
- могла развестись с мужем минимум по 5 причинам (муж же мог претендовать на развод только в случае отказа супруги иметь детей), 
- наследовала имущество и престол (кельтские королевы).

Вступить в брак могли себе позволить мужчины достаточно ответственные, состоятельные (супругу и потомство приходилось обеспечивать) и даже рискованные (ведь муж королевы отвечал за благополучие в стране не только своей короной). Но брак для мужчины был вопросом престижа, поэтому приходилось напрягаться. Но, скажем честно, было ради чего – супруга в любой момент могла взяться не только за соху или кузнечный мех, но и за меч, чтобы прикрыть спину горячо любимого супруга.

Сарматы, жившие в Восточной и Южной Европе, и вовсе разрешили своим женщинам кроме традиционной жреческой строить и военную карьеру. А степнячки – сарматки даже рисковали остаться старыми девами, если не предоставляли общественности голову убитого врага. Да и обряд сватовства выглядел несколько иначе – потенциальному жениху приходилось доказывать возлюбленной, что он достоин её руки в честной борьбе с ней самой. Победил – пойдёт замуж, нет – как сложится… На более «диком» севере было не так жестоко – там девочки растили себе мужей сами. Браки, где невеста старше жениха на 12-15 лет ещё в прошлом веке были нормой. 

Но в начале позапрошлого тысячелетия на северные территории сарматов пришли #венеды, которым настолько пришлась по вкусу природа Подвинья, что они даже не поленились основать город, который впоследствии стал первой #столицей той самой исторической #варяжской #Руси. 

Их брачные традиции диктовались условиями предыдущей родины. Своих женщин русы тоже очень ценили и имущественные права уважали. Но, в отличие от Восточной Европы, где женщины в большинстве случаев сами могли отстоять свою честь, в Азии ситуация была намного опаснее. В многонациональной среде, чтобы сохранить свою светлокожую и златокудрую богиню домашнего очага, мужчине приходилось проявлять чудеса сообразительности. Мужчины прятали, укрывали и даже держали дома под охраной своих женщин, – риск был слишком велик. Но всё равно уберегли далеко не все. 

Переселенцы принесли в Европу не только корень «рус», орла в качестве символа, собственную систему наследования и новые технологии. Они принесли свои традиции: терем (чтобы женщину не украли), взгляд в пол и покрывало (чтобы не заметили, если куда нужно выйти), ну и, разумеется, браки, которые совершались по воле родителей (молодые могли познакомиться только на свадьбе). 

Традиции русов сложно воспринимались сарматами, и «Домострой» был попыткой официально утвердить русский уклад на сарматских территориях. Однако на нашем Полесье до сих пор популярны фамилии, происходящие от женских имён (Ганин, Авдотьев, Параскеев и т.д.), белорусский фольклор пестрит историями о том, как супруг побаивается перечить благоверной, чтобы не отведать скалки, а мы чтим Дзяды и Радоницу.