Все мы знаем, что в основе любой истории лежат ее персонажи. Вопрос в том, сколько и каких именно персонажей вам нужно ввести в произведение?

Некоторые авторы считают, что для создания хорошего сюжета достаточно протагониста (глазами которого мы видим происходящее) и антагониста или антагонистической силы (чьи цели и желания противоречат целям и желаниям главного героя).

Такая простота сюжета часто хорошо видна на примере коротких рассказов, где подбор персонажей происходит по принципу «чем меньше, тем лучше». Однако, когда речь идет о больших формах вроде романа, введение второстепенных героев добавит истории глубину, помогая вам привести сюжет к его логическому завершению.

Проработка второстепенных персонажей, как и любой другой аспект работы писателя, таит в себе неограниченные возможности для полноценной реализации сюжетной задумки. Ниже мы приведем несколько распространенных вспомогательных ролей, которые пригодятся в любой истории. Конечно, данный список далеко не исчерпывающ, однако, надеемся, достоин вашего внимания.

Приятель
Этот персонаж представляет собой верного друга, который всегда рядом с протагонистом. Несколько известных примеров: Санчо Панса из «Дона Кихота», Сэм из «Властелина колец» или Рон Уизли из «Гарри Поттера».

Искуситель
Правая рука антагониста. Этот второстепенный персонаж поможет вам создать ответвления от основного сюжета, добавляя препятствий, с которыми придется столкнуться протагонисту по мере развития истории.
Возвращаясь к серии книг «Гарри Поттер», примером искусителя может служить Питер Петтигрю (по прозвищу Хвост), который подчинялся приказам Волан-де-Морта.

Скептик
Второстепенный персонаж, усложняющий герою достижение его целей. Чаще всего эта роль достается искусителю, но возможны и другие варианты. Иногда в истории есть персонажи, стоящие на пути главного героя и помогающие тем самым антагонисту, но при этом не имеющие к последнему никакого отношения.
В «Гарри Поттере» такая второстепенная роль представлена дядей Верноном и тетей Петуньей, а также кузеном Гарри – Дадли. Хотя они никак не связаны с Волан-де-Мортом, они так же пытаются помешать прогрессу главного героя.

Движущая сила
Эта роль – одна из моих любимых, я часто называю ее «ролью Оби-Вана», потому что Оби-Ван Кеноби – один из моих самых любимых персонажей саги «Звездные войны» (Я имею в виду старые фильмы, конечно же).
Роль движущей силы заключается в том, чтобы заставить протагониста действовать и тем самым продвигать сюжет к развязке. Когда главный герой не может выбрать, по какому пути пойти (как Люк Скайуокер в начале 5 эпизода) или застрял и не может принять решение, приходит время движущей силы внести свои пять копеек.
Как бы там ни было, вовсе не обязательно, чтобы этот второстепенный персонаж решал все сомнения протагониста. Куда более интересно будет, если герой получает от него лишь намеки, которые приводят его к выводу, какой же путь выбрать. Это лишь небольшой толчок; окончательное решение остается за главным героем (в противном случае, он не приобретет опыт и не сделает надлежащие выводы).
Во многих случаях роль движущей силы возлагается на архетип старого мудреца (или мудрой старухи), взрослого персонажа с опытом и знаниями, являющимися ключом к решению проблем главного героя. Однако, дела не обязательно должны обстоять именно таким образом. Иногда невинный комментарий глупенького второстепенного персонажа может таить в себе информацию, необходимую для решения дилеммы или принятия решения.

Наставник
Этот второстепенный персонаж заслуживает особенного внимания, поскольку он не только помогает разрешить конфликт протагониста (эту функцию так же выполняет движущая сила), но и указывает главному герою путь (на более длительный период, нежели движущая сила) и делится с ним своим знаниями в критической ситуации, чтобы вернуть его на путь истинный. Примером такого персонажа служит аббат Фариа из «Графа Монте-Кристо».

Смешанный персонаж
Не все в этом мире делится на белое и черное, вот и второстепенные персонажи, о которых мы упомянули, не обязательно должны выполнять только одну роль. Иногда следует смешивать различные типы героев, чтобы создать новые роли и придать истории глубину.
Роль псевдо-злодея является ярким примером того, как работает такой смешанный персонаж: искуситель (помощник антагониста) ближе к концу истории искупает свои грехи и становится движущей силой или верным товарищем, который помогает главному герою достичь своей цели.
Разумеется, выше приведены только самые распространенные типы второстепенных персонажей, в то время как их можно создать гораздо больше. А самих персонажей выбирать следует исключительно исходя из того, какую именно историю вы хотели бы создать.

Автор: Iria López Teijeiro
Перевод: Татьяна Старцева
Редактура: Ярина Катич

Хотите читать больше подобных статей? Заглядывайте в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Авторы: Татьяна Старцева и Ярина Катич

Утром третьего дня я проснулась от непонятного звука — будто кто-то легонько постукивал по стеклу. Перевернувшись на другой бок и недовольно прищурившись, я осмотрелась вокруг и только тогда поняла, что именно меня разбудило.
Вчера мы засыпали в комнате, где на одной из стен, под потолком, ютилось небольшое пыльное окошко без занавесок, жалюзи или чего-либо еще. Сегодня же, прямо между нашими кроватями расположилось огромное окно с ажурным переплетом, широким подоконником и прозрачными занавесями. За кристально-прозрачным стеклом шелестел зеленый лес, расположенный так близко, что одна из веток какого-то дерева стучала по карнизу.
Выбравшись из постели, я пошлепала из подсобки в главный зал, отперла входную дверь и выглянула наружу. Так и есть — на меня пахнуло прохладной свежестью леса с еще не сошедшей росой.
— Что там? — выходя в зал, сонно поинтересовалась Ярина, видимо, разбуженная трелью дверного колокольчика.
— Полюбуйся, — хмыкнула я, отступая в сторону и давая подруге обзор. С минуту Ярина хмуро наблюдала за крохотной птичкой, весело скакавшей по ступеням крыльца, а затем воодушевленно выдала:
— Круто! Теперь хоть можно будет разведать окрестности. Я в душ.
Пожав плечами, я закрыла дверь и отправилась ставить чай. Война войной, а обед по расписанию, как говорится… И тем не менее, мне не давал покоя один вопрос.

— Слушай, а что будет если мы обе выйдем из лавки? — начала я, когда Ярина уже привела себя в порядок и мы успели слегка перекусить. — Где гарантия, что когда мы вернемся, она будет стоять на том же самом месте, а не смотается куда-нибудь еще? Если мы опять черт знает где, то рискуем остаться тут до конца своих дней.
— Рискуем, — согласилась Ярина и направилась к шкафу. Хлопнув дверцей, она достала оттуда пакет с бутербродами и термос — готова поспорить, с крепким черным кофе.
— Просто на всякий случай, — пояснила подруга и добавила: — Не можем же мы торчать здесь остаток своих дней безвылазно. Так что давай, хватит рассиживаться, пошли!
Вздохнув, я направилась в подсобку — взять свои вещи. Никто не знал, вернемся ли мы сюда еще раз, поэтому логично было последовать принципу «Все свое ношу с собой».
Закинув на плечо сумку, висевшую на спинке стула, я услышала, как оттуда что-то со звоном выпало, и обернулась. На полу лежала связка ключей, точно не моя — каждый из четырех ключей был явно старинным, с витиеватыми завитушками и фигурными изгибами.
— Ну где ты там? — Ярина появилась в дверях, застав меня сидящей на корточках и разглядывающей диковинные ключики. Увидев мою находку, она торжествующе воскликнула: — Вот видишь! Лавка тоже хочет, чтобы мы прогулялись.
— Да уж, — пробормотала я, направляясь вслед за подругой к выходу. Какая-то часть меня все еще скептически считала, что не стоит высовываться.

***
— Да вот же она, смотри!
Услышав радостный оклик Ярины, я посмотрела в ее сторону и действительно увидела уже знакомые очертания лавки, занесшей нас в этот лес. Когда мы только нашли ее, она располагалась на первом этаже обычной городской многоэтажки, теперь же превратилась в отдельно стоящее здание, сохранив при этом внешнее оформление — широкие витрины с решетчатым оконным переплетом и красивую кованую вывеску в форме дивана на гнутых ножках, которая, к сожалению, не сообщала названия лавки.
Прибавив шагу, мы с явным облегчением устремились к месту, которое последнее время служило нам домом. Обе мы были в открытых летних босоножках, быстро пропитавшихся обильной холодной росой, ноги исцарапаны травой и ветками кустарников. К тому же, нас изрядно покусали комары и мошкара, но тем не менее мы были довольны и возвращались не с пустыми руками — в лесу мы наткнулись на малинник и насобирали с собой немного спелых сочных ягод: я — в пакет от бутербродов, а Ярина в благополучно опустошенный термос.
Лес казался совершенно обычным. Помимо малинника никаких находок нам не попалось — вот разве что в засохшей грязи оврага мы нашли чьи-то следы, похожие на волчьи.
— Крупные же тут водятся волки, — пробормотала я, и мы обе, не сговариваясь, поскорее повернули от того места туда, где по Ярининым подсчетам, должна была стоять лавка.
Уже приближаясь к крыльцу, я увидела, что на деревянных ступенях сидит девушка в темном плаще. Капюшон ее был откинут на плечи, показывая иссиня-черные волосы, блестевшие на солнце.
— О, ну наконец-то! — завидев нас, незнакомка поднялась и легко сбежала вниз. — Сколько вас можно ждать!
Я невольно отметила про себя, что ее движения были абсолютно бесшумными, и даже противно скрипевшая раньше ступенька под ее шагами не издала ни звука.
— И вам доброго дня, — невозмутимо ответила Ярина, поднимаясь на крыльцо и доставая из кармана ключи.
— У нас свободный график работы, знаете ли, — подхватила я, сторонясь незнакомки. Не знаю почему, но эта девушка мне определенно не нравилась.
— Очень удобная отговорка, — усмехнулась девушка, поднимаясь вслед за нами. — Можно открываться только для нужных клиентов.
— На что это вы намекаете? — настороженно переспросила Ярина, уже отворив дверь и шагнув за порог. Я встала рядом, не торопясь давать дорогу нашей собеседнице.
— Вот только не надо прикидываться дурочками, — язвительно проговорила девушка. — Я прекрасно знаю, что именно в вашей лавке местные охотники закупаются капканами на оборотней. Больше в этой глуши нигде специального оружия не найдешь, а местного кузнеца сделать не заставишь — не верит, наивная деревенщина.
Мы с Яриной испуганно переглянулись, сделав еще один шаг назад. В следующую секунду девушка как-то по-звериному ощерилась и кинулась на нас. Я машинально схватила первое попавшееся в руку — а этим оказался термос с малиной, — а Ярина тут же захлопнула дверь и закрылась на все замки.
Снаружи доносилось рычание, которого никак не могла издать хрупкая девушка, и удары, больше напоминавшие царапание когтистых лап, нежели стук человеческих кулаков.
Мы одновременно кинулись к шкафам в поисках чего-либо, что могло послужить нам оружием. Ярина обшаривала полки в подсобке, я перевернула вверх дном торговый зал, но судя по всему, лавка считала, что обороняться нам незачем, лучше перекусить и отдохнуть за хорошей книгой — на глаза попадалась только еда, пледы и многочисленные толстые тома в старых переплетах.
— Нашла что-нибудь? — Ярина выглянула из подсобки, вооруженная, за неимением лучшего, довольно тяжелым на вид латунным подсвечником.
— Не особо, — я кивнула на старую швабру, которую держала в руках. — Как думаешь, дверь выдержит?
— Не знаю…
Через мгновение за дверью что-то грохнуло, будто нечто тяжелое скатилось по ступеням крыльца. Мы присели за прилавком и прислушались. Звуки, доносившиеся с улицы, изменились и напоминали борьбы — глухие удары перемежались рыком и короткими, сдерживаемыми восклицаниями боли. Последние, кажется, издавал мужчина. Наконец, все стихло. Выглянув из-за прилавка, я пожалела, что в лавке не было окон со стороны двери и мы не могли выглянуть, не рискуя впустить внутрь оборотня, или чем там являлась эта незнакомка.
— У вас там все в порядке? — донесся до нас мужской баритон. Хрипловатый, запыхавшийся, но казавшийся вполне человеческим.
— Интересно, оборотни могут менять пол? — шепотом поинтересовалась Ярина.
— Я откуда знаю, — так же шепотом ответила я, тихонько подходя к двери, чтобы прислушаться. Вот кто-то откашлялся, смачно сплюнул, что-то лязгнуло и затем раздались тяжелые неторопливые шаги по крыльцу. Жалобно скрипнула ступенька и в дверь громко постучали.
— Лилен, я же знаю, что вы там! — успокаивающе проговорил незнакомец, стук повторился. — Это я, Кайрен. Тварь ушла, не бойтесь…
— Кто такая Лилен? — прошипела я, поворачиваясь к Ярине. Та только пожала плечами и громко ответила:
— Нет здесь никакой Лилен!
После недолгого молчания незнакомец тихо усмехнулся, так, что мы это едва расслышали, и понимающе протянул:
— Так у лавки сменилась хозяйка. Извиняйте, не знал. Впустите меня, ну же, я не причиню вам вреда, сударыня.
Немного поколебавшись, я приоткрыла дверь, предварительно накинув цепочку и игнорируя возмущения Ярины, знаками намекавшей на мое сумасшествие и полное отсутствие инстинкта самосохранения.
На пороге стоял высокий мужчина лет сорока, с длинными темными волосами. Белая рубаха перепачкана грязью и кровью, рукав порван на плече. Черные штаны из грубой ткани были разодраны у бедра, обнажая глубокие кровоточащие царапины, оставленные будто огромными когтями.
— Да вы ранены, — непроизвольно отшатнулась я.
— Да, зацепить успела, гадина, — поморщился незнакомец. — Может, все-таки впустите?..
Сняв с двери цепочку и отступив в сторону, я пропустила мужчину внутрь. Осмотрев бардак, царивший в лавке из-за торопливых поисков, и нас с Яриной, вооруженных шваброй и подсвечником, он не смог сдержать смешка, но тут же едва слышно застонал сквозь зубы, наступив на больную ногу.
— Как думаешь, бинты у нас найдутся? — пробормотала я, наблюдая как незнакомец осторожно опускается на стул у окна.
— Уже, — кивнула Ярина, доставая из ближайшего шкафа пакет с бинтами и склянку какой-то мази. Понятия не имею, что было в этой баночке с надписью «Для заживления ран», но пахла смесь просто омерзительно.
Предоставив обработку царапин Ярине, у которой в таких делах было побольше опыта, я села рядом и стала наблюдать, готовая помочь в случае чего.
— Так вас тут двое, — задумчиво проговорил мужчина. — Интересно, интересно… И давно вы тут?
— Третий день, — буркнула Ярина, морщась от невыносимой вони. — А вы откуда тут взялись?
- Из соседней деревни, — незнакомец махнул куда-то в сторону, противоположной той, куда мы с Яриной предприняли свою вылазку. — Охотник я, о лавке вашей знаю давно, еще мой отец и учитель ходили сюда за капканами. Теперь и я сам захаживаю время от времени.
«Так значит, это правда» — подумала я про себя, не подавая виду, а вслух спросила: — Какие капканы? На кого вы охотитесь?
Раненый помолчал, некоторое время буравя тяжелым взглядом то меня, то Ярину, будто решая, насколько мы адекватны и готовы принять его слова.
— На тварей вроде той, что напала на вас только что, — наконец, ответил он. — Большинство людей зовут их оборотнями, но есть и другие названия.
Ярина, закончившая обрабатывать рану, выпрямилась и, покосившись на меня, спокойно предложила:
— Почему бы вам не рассказать все подробнее?..

Хотите больше историй? Заглядывайте в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Автор: Татьяна Старцева

Ранним утром, пока весь дом еще спал, Ания тихо выбралась из своей комнаты и огляделась по сторонам. На цыпочках прокралась мимо родительской спальни, осторожно перешагнув скрипучую половицу, на середине лестницы присела и выглянула меж столбиков перил. Убедившись, что на первом этаже никого нет, быстро преодолела остаток ступенек и бесшумно выскользнула на улицу, притворив за собой тяжелую дубовую дверь.
Оказавшись на крыльце, девочка надела башмаки, которые до сих пор несла в руке, чтобы не создавать лишнего шума, и сделала глубокий вдох. Морозный воздух был полон всевозможных запахов – влажной земли, отсыревшего от росы деревянного крыльца, трав с опушки, благоухающих сегодня особенно сильно, точно перед дождем. Девочка еще раз втянула носом воздух, чтобы насладиться богатым букетом ароматов, и поспешила в лес.
Далеко не всегда Ание удавалось вернуться со своих вылазок незамеченной, и тогда ей изрядно доставалось от родителей. Они хоть и понимали, что как любому другому молодому оборотню, Ание хочется бегать и резвиться, но все же считали, что лес – не место для маленькой девочки. Даже такая безобидная березовая роща, что вплотную примыкала к владениям их семьи с востока. Даже такой живописный, пронизанный солнечный светом лес, каким он бывал ранним утром. «Там может быть опасно, Ния, - говорили они. – Не ходи в лес одна». Но разве со взрослыми бывает так весело? Разве станут они резвиться меж стройных берез, игриво прятаться в зарослях папоротника, а потом, устав от беготни и игр, лакомиться прохладными сочными ягодами в малиннике? Нет, взрослые бы предпочли в очередной раз обучать ее умению бесшумно охотиться, избегать капканов или выслеживать дичь по запаху. Поэтому раз за разом Ания снова убегала в лес одна, находя себе забаву по душе.
Вот и сегодня, увлекшись пусканием корабликов-листиков в небольшом ручейке, девочка совсем забыла про время, а вспомнив, поняла, что нагоняя опять не избежать. Спустив на воду последнее «судно» и с сожалением проводив его взглядом, она поспешила обратно. Чем ближе Ания подходила к дому, тем явнее ощущала тяжелый, чуть сладковатый запах крови, доносимый ветром со стороны селения. Неужели она так заигралась, что мужчины уже успели поймать и разделать дичь к обеду?
Добравшись до края рощи, девочка вдруг замерла, повинуясь звериным инстинктам. Почему не слышно отдаленного гула голосов, шагов женщин, снующих туда-сюда, не видно дыма от печных труб? И почему запах крови стал удушающе сильным?
Секунду спустя Ания заметила, как из третьего, крайнего дома в их небольшом поселении, вышел мужчина и направился в ее сторону. Испугавшись, девочка бесшумно юркнула в сторону, схоронилась за поваленным бурей деревом и осторожно потянула носом воздух. Мужчина определенно был человеком, Ания не чувствовала на нем терпкого запаха, характерного для ее рода. Зато когда он приблизился, девочка явно различила на его одеянии кровь, багряным окрасившую руки и рубаху на груди. Человек на ходу протирал меч белой тряпкой и та тоже вскоре стала темно-красной. Лицо незнакомца, искаженное кривой ухмылкой, пересекал старый безобразный шрам, оставленный чьим-то когтем много лет назад.
Ания задрожала от страха и уткнулась лицом во влажный от росы мох, прислушиваясь к шагам мужчины. Она уже поняла, что произошло нечто ужасное, и виной тому – незнакомец со шрамом, но не могла ничего поделать. С трудом сдерживая слезы, крепко зажмурившись, девочка замерла в своем укрытии. Когда шаги стихли и вокруг воцарилась обманчиво мирная тишина, Ания поднялась, дрожа от страха, и медленно вышла из леса. Лишь там, на небольшой опушке меж трех изб, стоя на коленях посреди окровавленных тел членов ее стаи в человеческом и зверином обличьях, она горько зарыдала, оплакивая потерю. Но даже перепуганная до смерти, задыхающаяся от бессильной ярости, Ания поклялась отомстить незнакомцу со шрамом.

«Ходя по лесу, всегда смотри под ноги – нет ли больших следов. Коль увидишь, будь спокоен, с волчьими не спутаешь – оборотень куда крупнее будет. А набредешь на пару-тройку изб, стоящих в глуши лесной – не суйся без оружия. И один не суйся, мал еще – задерут тебя, поминай как звали».
Кайрен долгое время пренебрежительно относился к этим байкам про оборотней, которые слышал от своего учителя. Доказательств у старика не было, все отнекивался, мол, перебили в этом краю клыкастую нечисть и поделом ей. Истории охотника подтверждал лишь зарубцевавшийся шрам через все лицо, будто оставленный огромным когтем, но Кайрен был уверен, что то медведь постарался. До недавнего времени.
Пару дней назад в лесу неподалеку нашли растерзанный труп девушки из деревни, где жили Кайрен с учителем. Старик как прослышал об этом, помрачнел, закрылся в своей избе. Целый день оттуда доносился лишь какой-то стук, грохот, лязг и приглушенное бормотание. Кайрен стучал и в дверь, и в окна, но уходил, оставшись ни с чем. А сегодня утром обнаружил, что учителя и след простыл. Вместе с ним пропал видавший виды лук со стрелами и меч в потемневших со временем ножнах. На выпавшем за ночь первом снегу можно было различить свежие следы, ведущие в сторону леса.
Выругавшись, Кайрен вернулся в избу, наскоро сложил в заплечную сумку немного еды, мазь и бинты на всякий случай. Легкий клинок спрятал в сапог, в руки взял арбалет и поспешил в лес, искать учителя.
- На оборотней отправился охотиться, полоумный! – ворчал Кайрен, с трудом продираясь сквозь кустарник и стараясь не сбиться со следа. – Еще неизвестно, кому нельзя в лес одному соваться!
Вдруг вдалеке мелькнула хрупкая фигурка в темном плаще, и по морозному воздуху звонкими искрами разнесся девичий смех. Кайрен выругался, рванулся напролом вслед за беглянкой, кое-как защищая лицо от веток.
- Стой, куда бежишь, шальная! Ничему-то вас жизнь не учит. Да не беги ты, иди сюда, к людям выведу!
Но девушка уже скрылась из вида, а сам Кайрен, не заметив крутого склона, кубарем скатился в овраг. Чертыхнулся, ощутив под рукой влагу, поднялся и с удивлением обнаружил, что рука испачкалась вовсе не в болотной жиже, а в чем-то красном. Мгновение спустя ноздри ощутили тяжелый, солоноватый запах крови, а рассеянно блуждающий взгляд различил в полумраке оврага растерзанный труп. Зияющая рана на груди все еще сочилась кровью, лицо с остекленевшими глазами застыло в предсмертной гримасе. Подойдя ближе и присев на корточки, Кайрен с ужасом узнал в погибшем старика-учителя. Рядом с телом виднелось множество крупных звериных следов, а у края оврага – несколько отпечатков босых человеческих ног. Кайрен с трудом сглотнул, покрываясь холодной испариной. Неужели старик был прав?..
Откуда-то издали ветер донес звонкие переливы девичьего смеха, но вскочив на ноги и быстро оглядевшись по сторонам, Кайрен никого не увидел, лишь голые березы, сбросившие листву и одиноко темнеющие на фоне первого белого снега, который под лучами дневного солнца уже начинал таять.
Стиснув зубы, мужчина подобрал меч и стрелы, закинул за спину лук и зашагал обратно к селению. Каким бы сильным не было желание пойти по еще заметному следу, он сдержался. Он подготовится. И отомстит.

Хотите больше историй? Заглядывайте в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Доброе утро и сладкий кофе
с примесью теплого молока.
Будешь жива и никто не спросит,
что же случилось с тобой вчера.

В темные дыры дверных проемов
Вылетит птицею твоя боль
И закружит над родным районом,
Ты это только себе позволь.

Враз навестят все друзья былые,
Каждый похлопает по плечу.
Им не понять - все они чужие.
Им лишь казнить бы как палачу.

Все они скажут, что разделяют
и соболезнуют. Ты держись!
Сделают вид, что как будто знают
Как поменяется твоя жизнь.

Все они позже выйдут за двери,
Не обернутся, собою гордясь
Никто не узнает как лютые звери
Душу твою терзают таясь.

Время уходит, стынет твой кофе
с примесью теплого молока.
Встретишь друзей и никто не спросит
Как ты прошла через боль тогда.

Как твои слезы в глазах кипели,
как выносила за ночью ночь.
Как до сих пор еще не сумела
Силу привычек ты превозмочь.

Как просыпаясь в пустой кровати,
Думаешь просто: «уже ушел»
Как ты твердишь что они заплатят,
Веря, что будет все хорошо.

Вновь налила ты свой сладкий кофе
С примесью теплого молока.
Вот ты бодра и никто не спросит,
Чем ты печаль свою уняла.

Автор: Ярина Катич

Автор: Ярина Катич

Хранимы будут сердца любимых.
Хранимы будут тела любимых.
Хранимы будут души любимых.
Ибо нет той силы на свете, которая может разорвать священные узы истинной любви.

Страшна, черна зимняя вьюга вечером в чистом поле. В непроглядной мгле не увидать ни огонька теплого, ни звездочки, что приветливо с синего неба на землю смотрит. Только ветер, яростно гоняющий острую ледяную крошку по бескрайним просторам пустоши. Рвет он, мечет, беснуется — время его пришло. До самого утра не уступит он власть свою и не покорить его, не остановить до тех пор, пока солнце снова на небосвод не взойдет, да землю приветливо не обогреет.
В эту суровую зимнюю ночь вдоль опушки занесенного снегом леса, что около пустоши растет, борясь с разыгравшейся вьюгой, шел седовласый мужчина. Со стороны могло бы показаться, что путь его пролегал среди бело-пенных волн неведомого моря, будто от сапог его снег сам в стороны расходился. Сильна казалась воля его и даже ветер могучий, неустанно бросающий в путника щедрые горсти колкого снега, не в силах был тягаться с его упорством. Да только не было в ту пору людей сторонних, кто бы чуду такому подивиться мог, все по избам сидели, у печи грелись, прислушиваясь к завыванию в трубах да головой покачивая. Страшная ночь выдалась, ох страшная!
А путник шел, не замечая, что ветер жестокий давно уже вырвал застежку плаща его, от чего капюшон сполз, отдав на поругание непогоде беззащитную седую голову. Лицо мужчины с тонкими устами, узким носом и необычно раскосыми глазами, в отличие от белоснежных волос не выказывало признаков возраста, будто незнакомцу был ведом секрет вечной юности, вяще дознаваемый героями древних сказаний. Кафтан и штаны, хоть и сшитые из шерсти архамийских коз да пропитанные добрым барсучьим жиром, все ж не могли заменить добротного мехового кожуха — не берегли несчастного от пронизывающего до костей ледяного ветра. Но и холод не беспокоил путника: нос и щеки не загрубели, покраснев от мороза, губы напротив, остались алыми, а на ладонях даже рукавиц не было. Казалось, что и снежинки, падая на ресницы и волосы его, исчезали в одночасье, словно снятые чьей-то невидимой заботливой рукою. Так и шел он упрямо в ведомом одному ему направлении, не беспокоясь о поиске верной дороги — будто ноги сами вели его сквозь ледяную мглу.
Тепло было путнику. Тепло и сухо даже в лютую непогоду, царившую над здешними землями. Думал он о том, как к ночи доберется до родимой избы, отворит ворота, постучит в запертые на ночь ставни, наслаждаясь запахом дров, прогорающих в печи. Как стукнет затвор, скрипнет добрая, крепкая дверь — последняя преграда на пути к горячим, любимым объятиям. О том, как снимая суму, раздеваясь да разуваясь, привычно пожурит жену за то, что пса никак не заведет, в дом кого ни попадя впускает. А она лишь лукаво улыбнется в ответ и перечить не станет — оба знают, раз сторожа не заводит и пришедшим отворяет, то так тому и быть.
Неожиданно седовласый остановился, вырванный из приятных дум донесшимся издали звуком. Повернул голову и, не обращая внимания на свирепый ветер, раздувающий откинутый капюшон словно парус, замер на мгновенье, прислушиваясь. После чего поворотил уверенно, всяким шагом удаляясь от леса все дальше.
— Марик! Ма-а-арик! — слышалось сквозь оглушающий свист вьюги.
Как зачарованный, шел он на звук до тех пор, покуда не увидел двух детей: девочку, что невестой скоро станет, и мальчика помладше. В руках паренька, одетого в теплый кожух и замотанного пуховым платком по самые уши, тлела лучина — бестолковая по такой непогоде, и лишь чудом не погасшая на сильном ветру. Девочка, постоянно путавшаяся в полах непомерно длинной меховой шубки, верно снятой с чужого плеча, крепко держала ладонь мальчика, другой рукой тщетно пытаясь ухватить юркий шнурок сползшего капюшона. Это она кричала во тьму раненой птицей, но заметив мужчину, испуганно умолкла, не зная, бежать им от него подальше аль нет.
— Случилось чего? — звучно спросил седовласый еще издали, давая детям понять, что зла не помышляет.
Девочка только и успела, что переступить с ноги на ногу, но мальчик резко побежал к мужчине, потянув спутницу за собой.
— Дядя, дядя! — закричал он и голос его, казалось, резал собой порывы ледяного ветра, проникая сквозь слои искристых, колючих снежинок точно лезвие тонкого кинжала.
Разящий, звенящий, хрустальный — чужой он в темноте суровой непогоды. Не время ему детской радости лишаться, сталкиваясь с белой пеленой забвения да стужей крепкой. Не время печали ведать. Звучать бы ему в теплом доме радостно, смеяться бы играм счастливо, радуясь детству и семейному очагу.
— Дядя, помоги, Мариказабрала! Вышлаизабрала! Помогитя! — протараторил подбежавший мальчик так быстро, что слова сливались воедино, мешая мужчине понять сказанное.
Нахмурился путник, да только хотел переспросить, как девочка вмешалась:
— Брат наш меньшой, — смущенно пояснила она мягким мелодичным голосом, разглядывая незнакомца и решая, можно ли ему верить. — Забрала его тетя чудная... — запнулась она.
— Кто? — коротко спросил путник.
— Не ведаю, — потупилась девочка. — Не узрела я, а Акир гласит, вышла из метели тетя в рубахе одной, взяла Марика за руку и увела.
Мужчина наклонился к Акиру и, пытливо заглядывая в глаза мальчишки, произнес:
— Глаголь-ка ты мне все сызнова. Тетя во что одета была?

* * *

Сказ детей был прост да краток. Отец минувшей весной не вернулся с охоты и мать решила пойти в услужение людям, чтобы как-то детей прокормить. Но с началом холодов заболела сильно, а осьмицу спустя боги ее к себе забрали. Оплакали дети потерю да порешили, что податься надобно к тетке, что в Кислючем поживает — ни еды, ни денег не осталось в доме. Хоть день пути, да все ж родня встретит, приютят сирот, голодными не оставят. Решили, оделись и потопали. Старшая вон шубу и ту от покойной матери взяла, хлебом соседи поделились и полно — дойдут до Кислючего, там поедят.
Шли хорошо, да как вьюга началась, так и заплутали среди пустоши в в метели жуткой. Пока старшая пыталась путь средь чиста поля выведать, откуда ни возьмись баба вышла странная, забрала, увела с собой брата младшего. Вот и плутают они теперь в снегах, Марика кличут, да все без толку. То ли вьюга следы скрывает, то ли ветер крик уносит — не видать меньшого, не выходит он на зов сестринский, не кричит им из завесы белой — пропал. Неразумный ведь, замерзнуть может в такую непогоду.

Знал путник, что не просто так тетя в рубахе спальной мальчика увела. Утопленница была то, что в прошлую весну сына в Рийне буйной потеряла.
Как сошел лед, вышли женщины на реку стирать, а одна с собой мальца взяла, что дома не с кем оставить. Заигрался он, пока мать белье полоскала, выбежал на склон крутой да и скользнул с берега в холодные воды быстрой речушки — не сберегли.
Мать убивалась, голосила, рыдала, руки заламывала, еле бабы удержали, чтоб за сыном вслед в реку не сиганула. Домой отвели, травами отпоили, да не помогло. Мальца-то к вечеру выловили ниже по течению, а через день и проводили ребенка к богам, как подобает. Но не выдержало сердце материнское потери первенца, с прощального обряда не домой она пошла, а к Рийне. Все сына хотела догнать... да не вышло... сама в реке пристанище нашла. Только вот сына ее боги приняли, а утопленница меж мирами навеки жить осталась, неприкаянная да неупокоенная. Хотела сына воротить, а вышло, что разлучилась с ним навек, в водах жить ей теперь, людям в назидание да на беду.
В непогоду такую, как дети близко к реке подошли и сами того не узнали, так и увела она Марика к себе. Заморозит, водою напоит — сына себе обретет. Знают местные, что три зимы теперь нельзя ко льду хрустальному почем зря ходить, да еще пока солнце почивает и за землей не смотрит. Не слышали этого дети, вот и потеряли брата. Как его воротить, седовласый не ведал. А хоть не ведал, но и оставить как есть не мог — совестно ему детей в беде бросать.

* * *

Он нашел их в двух верстах выше, на излучине Рийны, мирно дремлющей под аршинной толщей льда. В одной только спальной рубахе, с небрежно откинутой назад растрепанной косой темных волос, на снегу сидела нежить, умостившись подле давней ополонки, уже затянутой новым хладным стеклом. Еще недавно была она красива и полна жизни, сейчас же страшные руки утопленницы с синими отросшими ногтями бережно ненькали завороженно утихшего белокурого малыша, чей кожух, платки и толстая вязаная поддевка из грубой пряжи лежали рядом, припорошенные ледяной крупой. Над ними царила тишина. Казалось, и вьюга сочувствует неприкаянной душе, признавая право матери восполнить утрату даже таким обманным путем.
— Пусти его, — мягко произнес мужчина, осторожно подходя ближе. — Пусти, не твой.
— Будет моим, — с твердой уверенностью гласила нежить, все так же склонившись над стынущим дитям. — Мой ушел, Рийна забрала. Он далечень, а я здесь осталась. А как осталась, и мужа потеряла. В Рийне вековать мне без мужа, без сына, — тоскливо вела рассказ неприкаянная. — Ан нет! Сына-то нашла! Мой будет! — со злорадным весельем добавила она. — Чай, место его занять хочешь? — неожиданно спросила сидящая на снегу нежить, коварно заглядывая в раскосые глаза седовласого. — Станешь мужем мне, поцелуй подаришь, детку пущу, — произнесла она, поднимаясь на ноги, но все еще крепко сжимая малыша.
— Коль поцелую, что будет? — глухо спросил мужчина, глядя в большие глаза утопленницы, когда-то яркие, зеленые, а ныне пеленой задернутые, мутные, белесые.
— Застынешь, моим станешь, — с лукавым прищуром пояснила неупокоенная, вызовом отвечая на взгляд седовласого. — Его неволить не стану, пущай берут! У меня муж будет, мы с тобой новых найдем, семью возведем.
— Застыну.... — задумался мужчина и спустя время добавил: — Есть у меня жена уже...
— Мне-то что? — повела плечом нежить. — Муж ты чей, аль нет — я право имею. Мне Рийна право дала!
Задумался мужик. Вспомнил хату свою добрую, бревенчатую, жену родную да дочь новорожденную, стол, что близ очага стоит, да шкатулку резную. Вспомнил и, казалось, теплее ему стало на миг, да пирогами повеяло по ветру. Застынет он аль нет — не ведал того путник. Думы его развеял Марик, на миг дернувшись в синих ледяных руках утопленницы, да судорожно вдохнув морозный воздух. Посмотрел на него седовласый и порешил.
— Коли так, то согласен! — кивнул он, неотрывно глядя на синеющие губы ребенка.
Нежить, не веря своему счастью, ловко воротила стынущего мальчика на снежный настил, враз повернувшись к мужчине. Малыш, очнувшись от морока, удивленно осмотрелся вокруг и, подбежав, цепко схватился за ногу седовласого, прижимаясь к нему всем тельцем и заходясь в безудержной, крупной дрожи. Нареченный утопленницы, не глядя на ребенка, положил ему на голову широкую и теплую ладонь, будто стремясь передать мальчику немного тепла напоследок. Нежить, расхохотавшись, обхватила седовласого за крепкую шею, царапая ее длинными ногтями и жадно впилась в тонкие горячие губы. Уста ее ледяные, но мягкие на миг завлекли путника, даруя ему новое ощущение струящейся в крови вечности.
Отстранившись от мужчины и заливаясь радостным смехом, утопленница принялась приплясывать голыми ногами по снегу, не оставляя после себя ни следа на белом покрывале:
— Мой, мой! Муж мой новоявленный, — кричала она, хлопая в ладоши и заходясь в неистово-нелепом танце.
Губы седовласого начали синеть. Руки впервые за долгое время ощутили холод, а сам он было потянулся за капюшоном, скинутым ранее суровым ветром, да только Марик, все еще преданно держащийся за ногу, вдруг дернул его за рукав, тихо напоминая о себе, да не смея произнести ни слова.
Вспомнил путник, зачем пришел, взял бережно ребенка на руки, как смог закутал в поддевку да кожух, намотав платок поверху. Чуял он, что стыть начинает: покидает тепло тело его с каждым выдохом, леденеет кровь в жилах, руки-ноги слушаться перестают. Что делать с ребенком-то? Как отогреть? Да и сам спасется ли? Ох, не дождется жена мужа с дороги дальней. Не откроет двери дубовые, не кинется на шею, да не обнимет крепко-накрепко, окутывая духом родным, с травами да молоком смешанным.
Чуял седовласый, что подбирается смерть к груди его, недолго осталось живым ходить, чай не Марик — сам согласие дал, заберет его нежить быстрее. Рийна в миг обвенчает, тепло в мир выпустив, льдом и стужей навеки тело окутав. Да только нечему было замерзать в груди странного путника. Не нашла Рийна что забрать, не сумела снегом укрыть тело сильное, да в лед обратить кровь горячую. Отступила река, не в силах холодом связать с нежитью того, кто жизнь свою другой навек отдал.

* * *

Вновь брел сквозь разыгравшуюся вьюгу упрямый путник, прижимая одной рукой теплую, мирно сопящую на груди ношу. Спешил воротить дитя сестре да брату, подсвечивая себе доброй лампой масляной, взятой из сумы за плечом, дабы издали заметить можно их возвращение. Приветит он их в избе родной: накормит, напоит, спать уложит, а после и к родне проведет, заверившись в том, что примут детей как подобает.
Шел седовласый, пересиливая ветер, да тревожась о сопящем мальчике, не холодно ли ему. А в ушах его не сопение Марика слышалось, а все жуткий крик утопленницы стоял, что обреченно голосила вслед:
— Почто?! Почто не стынешь-то?! Почто-о-о!
Но как не причитала нежить, разбивая кулаки о ледяной покров Рийны, неведомо было ей, что у седовласого нет с собой сердца — стыть нечему. Сердце его дома осталось схоронено, подле жены, ведьмы местной, да дочери новорожденной. В уюте почивает родимое, на красном бархате резной дубовой шкатулки, согретое теплом домашнего очага, защищенное от всех невзгод любящей женской рукой. Потому заплутать путник не может, да и холод нипочем. Тепло ему там, где сердце оставил.

Хотите читать больше подобных историй? Заглядывайте в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Авторы: Ярина Катич и Татьяна Старцева

С момента нахождения лавки прошло ровно два дня. За это время наши познания об окружающей действительности значительно расширились. Во-первых, я узнала, как ведет себя Таня, пребывая в истерике. А потом в депрессии. Зрелище то еще, хочу я вам сказать... но в принципе не суть.
Сначала она бегала как пришибленная, потом начала вычищать всю лавку, не оставив единого шанса пыли и грязи, сдавшимся в неравной борьбе, а после открыла для себя то, что занимало нас до настоящего момента.
Началось все с совершенно невинного действия — Таня решила исследовать шкафы рядом с буфетом на предмет съестного. Мы уже поняли, что используя некое подобие примуса, можно вскипятить воду в чем-то вроде чайника, но чем нам при этом питаться, оставалось загадкой. О более долгосрочных планах, к примеру, сходить и купить еды, мы не думали. Даже обмотавшись парой пледов, в летней одежде далеко зимой не уйдешь. А метель, кстати, и не думала прекращаться, не позволяя нам разведать окрестности лавки. Однако, как показало наше случайное открытие, ходить за едой никуда не придется.
В общем, когда шкаф открывала Таня, там был один набор продуктов: свежий трюфельный тортик, пряники, печеньки и все такое прочее. Естественно, эта сладкоежка в момент отхватила себе кусок торта и, присев за резной круглый стол, воодушевленно начала утрамбовывать вкусняшки в свой пузяш, запивая чаем. Убедившись, что подруга успешно заедает стресс сладким, я тоже решила угоститься, но.... вместо озвученного Таней набора продуктов в шкафу обнаружила черный шоколад, грейпфруты, немного ирисок и пачку хорошего кофе.
Я закрыла шкаф. Я открыла шкаф.
— Та-а-ань, — протянула я, — что ты сказала, лежит в этом шкафу?
— Торт «Трюфель в шоколаде», пряники, печеньки и чай, — послушно оттарабанила она. — А что?
— Можешь подойти?
Окинув меня недовольным взглядом, но, видимо, решив не спорить, Таня отодвинула еду и встала из-за стола.
— Ну чего тебе? — спросила она, подойдя вплотную.
— Открой шкаф, пожалуйста, — попросила я ее.
— Серьезно? — скептически уточнила Таня, но шкаф все же открыла.
Внутри, как и ожидалось, лежал начатый торт, по вазочкам были разложены печенья и пряники, а в углу стояла жестянка, наверняка с чаем.
— Отлично, — подытожила я. — А теперь закрой шкаф.
Одарив меня взглядом, выказывающим серьезные сомнения в здравости моего разума, Таня закрыла шкаф и вопросительно развела руками:
— Теперь что?
— Смотри! — сообщила я и распахнула дверцы шкафа, где ровно на тех же полках лежал совершенно иной набор продуктов.

В целом, так и «работала» вся мебель лавки. Как оказалось, открыв дверцу или выдвинув ящик, мы получали именно то, что хотели там увидеть. Самая большая заковырка заключалась в том, что мебель лавки реализовывала не наши сознательные желания, а, скорее, желания нашего подсознания. К примеру, ключи от лавки мы не смогли найти как ни старались. На наше счастье, входная дверь запиралась изнутри. А на наше несчастье это был единственный выход из лавки. Кроме главного зала и отдельной ниши, образующей нечто вроде кухни для персонала, в лавке была еще одна подсобка, судя по захламленности, являвшаяся чем-то вроде склада, ну и туалет. О последнем мне сказать нечего, а вот подсобка была настолько печальна, что даже Таня в ее истерическом порыве уборки предпочла открыть дверь в это помещение, ужаснуться и закрыть с намерением больше никогда этого не видеть.
Когда старые напольные часы пробили полночь, вопрос об организации спального места стал как никогда актуален. В итоге мы решили, что я буду спать на старом антикварном диване, стоящем в центре зала, а Таня с своим высоким ростом попробует прилечь на прилавке. Не шибко удобные варианты, но хоть какая-то альтернатива ночевки на голом полу.
Однако едва успев задремать, я снова проснулась от того, что Таня теребила меня за плечо.
— Яри-и-ин! Ярин, это не только со шкафами работает, с комнатами та же фигня.
— Отвали, — отмахнулась я.
— Нет, ты не поняла, — продолжала настаивать подруга, — там есть кровати.
Тут, конечно, я моментально проснулась с единственным тревожащим меня вопросом:
— Где кровати?
— В подсобке, — пояснила Таня. — Комната работает также, как и мебель. Я туда заглянула — а там две кровати.
— Пошли, — скомандовала я, подхватывая плед и обувая босоножки.
В комнате, до этого бывшей подсобкой, заваленной пыльным и старым хламом, на этот раз действительно стояли две неплохие кровати, заправленные чистым, приятно пахнущим постельным бельем. Не раздумывая уже ни о чем, я поспешила залезть в одну из них и забыться долгожданным сном.

Утро пришло внезапно. Оно началось с настойчивого солнечного луча, светившего прямо в лицо и назойливо не дававшего спать. Отвернувшись на другой бок и попробовав зарыться в одеяло поглубже, я увидела Таню, которая что-то воодушевленно печатала на ноуте, сидя в кровати.
— О, проснулась! — обрадовалась подруга. — А я тут подумала... вот смотри... Очевидно, что эта лавка по каким-то причинам дает нам именно то, что мы хотим. То есть не то, что мы хотим осознанно, а скорее то, что мы хотим подсознательно или то, что нам «надо» в широком смысле слова, так?
— Угу, — подтвердила я, пытаясь успеть за ходом Таниной мысли.
— Ну так вот, мы сюда зачем пришли? — спросила Таня и, не дожидаясь меня, сама ответила на свой вопрос: — Писать! Вот я и решила, что нужно описать нашу историю и ту историю, которую мы услышали вчера от посетителя и, может, после этого мы сможем найти ключи?
— Может и сможем, — подтвердила я, решив не перечить творческому порыву подруги. — Я пока пойду попробую найти зубную щетку или типа того. Кофе будешь?
— Чаю, пожалуйста, — крикнула мне вслед Таня.

Справившись с утренним туалетом и сделав завтрак, я позвала подругу и, попивая кофе, прочла первую «Историю из лавки».
— Эх, нам бы название, — вздохнула Таня.
— Угу, — подтвердила я, по ходу чтения подправляя рассказ и дополняя его теми фактами и описаниями, которые подруга не приметила.
— Думаешь, мое поведение здесь естественно? — спросила я у Тани, доработав историю до конца.
— В смысле? — уточнила Таня.
— Ну подумай, ты вот после ухода охотника начала впадать в истерику. А я веду себя как заинтересованный добычей удав.
— Думаю, что удавы не будут воодушевленно изучать содержимое ящиков, но я тебя поняла, — кивнула Таня и поинтересовалась: — И что? Предлагаешь переделать, вписав тебе социально-приемлемую реакцию шока на происходящее?
— Не знаю, — скривилась я. — А ты как считаешь?
— Я думаю, давай писать правду, — подбила Таня. — В конце концов, мы описываем свои реакции, а не поведение персонажей, в которое должен поверить читатель. Кстати, а почему ты так спокойно отнеслась ко всему этому? — подруга развела руку, указывая на лавку.
В ответ я пожала плечами:
— Не знаю, с одной стороны... А с другой... Как вернуться домой, мы, конечно, не знаем, но у меня нет ощущения угрозы или опасности, пока мы тут. Я не чувствую, чтобы обо мне волновались близкие или искали меня. Не знаю, чем закончится, но мне тут довольно спокойно. А тебе как?
Таня на минуту замерла, будто прислушиваясь, а потом заключила:
— Да, и мне тоже, — и тут же добавила: — Хочу позже написать про охотника. Как ты думаешь...
— Тань, — перебила я ее, сосредоточившись на посетившей меня мысли. — А приколись, мы бы позволили ему открыть шкаф и он нашел бы там кровь златовласки.
Над столом повисла неловкая тишина.
— Мдам... — задумчиво произнесла Таня. — Повезло.

Так и родилось первое правило лавки: «Никогда и никому, кроме нас, не позволять шариться по шкафам и ящикам.»

Позавтракав и закончив редактировать истории, мы продолжили обследовать лавку. А что оставалось делать — шкафы упорно отказывались выдавать нам какую-нибудь теплую одежду, чтобы выйти наружу в такую метель. Зато в следующий раз, когда мы открыли дверь подсобки, она оказалась заставлена огромными книжными стеллажами до самого потолка. Их здесь было неимоверное множество, намного больше, чем на тех полках в основном зале. Рай для двух книжных червяков и чрезвычайно плодотворная база для начинающих писателей.
Но долго просидеть среди этого богатства нам не дали. Дверной колокольчик жалобно звякнул, сообщая о приходе посетителя.
— Мы же вроде запирались на ночь, — громко прошептала я Тане, поднимаясь с пола, где сидела с книгой.
— На ночь — да, а вот после того, как выглянули посмотреть погоду — уже нет, — напомнила подруга, следуя за мной в главный зал.
Возле входа стояла миловидная девушка лет семнадцати. Она держала в руках небольшой прямоугольный сверток. Завидев нас, девушка приветливо улыбнулась.
— Здравствуйте! — незнакомка развернула припорошенную снегом ткань и достала из нее резную деревянную шкатулку.
— Добрый день, — начала Таня, подходя к прилавку. — Что-то ищете?
— Я бы хотела оставить это у вас, — сказала девушка, протягивая шкатулку.
Бережно взяв в руки изделие, я невольно восхитилась искусной резьбой.
— На продажу? — уточнила я, открывая шкатулку и кончиками пальцев проводя по красной бархатной обивке.
— Нет-нет, что вы, — девушка испуганно замахала руками. — Мне не нужны за нее деньги. Просто отдайте ее в хорошие руки того, кто сможет воспользоваться ею с умом.
Мы с Таней недоуменно переглянулись, не зная, что ответить. Видя наше замешательство, незнакомка продолжила:
— Отец рассказывал мне про вашу лавку, говорил, что здесь можно найти даже самые редкие мази и снадобья и оставить вещь, если нужно, чтобы она попала в хорошие руки… Это волшебная шкатулка, она принадлежала моей семье. Мама обладала особым даром, — на мгновение девушка замялась. — Большинство назвали бы ее ведьмой, но это не так. Она не колдовала, только защищала нас. В том числе и с помощью этой шкатулки. Но мама умерла, а я не унаследовала ее дара, так что… вот, решила оставить ее вам.
— Извините, а вы не могли бы рассказать подробней? — попросила я. — Для будущих покупателей, конечно же…
— О, если вам угодно, я расскажу одну историю из жизни нашей семьи. Она как раз произошла в метель…
— Вы проходите, присаживайтесь, — предложила я. — Может, чаю?
— Спасибо, не откажусь, — поблагодарила девушка, садясь на краешек дивана.
Заметив, что Таня уже вскочила и поставила греться наш странный чайник, я присела рядом с гостьей и приготовилась слушать.

… — Что думаешь? — поинтересовалась я, когда за девушкой захлопнулась дверь.
— Не знаю, — пожала плечами Таня, допивая уже остывший чай. — По-моему, это немного жутковато.
— А по мне так романтично… — пробормотала я, завороженно поглаживая пальцами изящную деревянную резьбу.


Хотите читать продолжение? Заходите в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Плачут окна в старом доме,
Где все отжито давно,
Где все просто и знакомо
Как в засмотренном кино.

Плачут окна, им известно
То, что мы хотим сказать.
Смотрят молча, беззаветно,
Будто силятся понять.

Окна плачут, их проели
Годы, холод и жара.
Счастье в доме околело
Хоронить его пора.

Рамы стары, в них застряли
Жгучие ветра обид.
Они душу истрепали,
Сердце мечется - болит.

Мы с тобой сцепились в схватке,
Не страшны нам сквозняки,
Нам не нужно быть в порядке,
Мы хотим идти в атаки,
Мы хотим серьезной драки,
Мы с тобой не земляки.

Плачут окна в старом доме,
Нам давно на них плевать
Мы с тобой как на изломе:
Нам бы только убежать.

Автор: Ярина Катич

Исчезая в отраженьях бледным бликом лунной ночи,
Позабыв давно зачем ты, для чего ты, где ты, кто ты,
Выворачиваешь реки слов из букв и многоточий,
Потерявшись средь забвений, обещаний, междупрочий.

Ты б хотела жить иначе в днях спешащего далека,
Но никак не получилось, не сложилось. Одиноко.
Натянула тетиву, прищурив глаз, и отпустила.
Только вот пошло все вкось и сбит прицел - не подфартило.

Стоило прожить иначе, срок отпущен, дверь закрылась.
Но потеряна удача, не смогла, не отпустилось,
И теперь средь зимней стужи ты печально стрелы точишь.
Может, кто-нибудь поможет, может, кто-нибудь захочет?

Автор: Ярина Катич

❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

В какой-то момент ты смотришь на свою жизнь и понимаешь, что не знаешь, куда ведет эта дорога. В какой-то момент вопрос поиска смысла и цели обретает приоритетное значение и ты, наконец, осознаешь насколько важно узнать кто ты такой, зачем существуешь, чего хочешь от жизни и каким образом можешь это получить.

В какой-то момент ты понимаешь, что все свои жизненные стратегии строил, опираясь на попутчиков. И окружение не помогало, а только мешало твоему росту. В какой-то момент неожиданно осознаешь, что лучше быть одному, чем с теми, под чьи интересы тебе приходится подстраиваться и чьим ожиданиям необходимо соответствовать.

В какой-то момент ты сбрасываешь свою жизнь как старую кожу, и расправив крылья, начинаешь наслаждаться такой долгожданной и опьяняющей свободой. Занимаешься тем, что тебе по душе, живешь без правил и установок, делаешь, что давно хотел, с удовольствием пускаясь в эксперименты.

Не хочешь мыться? Ходи неделю без душа. Не нравится убирать? Полгода без уборки и ты понимаешь, что чистота и порядок — простые вещи, поддерживающие твое хорошее настроение. Думаешь, что ты сова? Попробуй спать когда хочется и узнаешь, что совы и жаворонки — надуманные категории «граждан».

Ты включаешь и исключаешь людей из своей жизни по принципу «подошел»-«не подошел», постепенно замечая, как круто идти рядом с единомышленниками, понимающими твои цели, следующими схожей дорогой. Учишься не обращать внимания на тех, кто тебя не понимает и, со временем, с удивлением осознаешь, что если свои взгляды на жизнь высказывать уверенно и спокойно, то окружающие так же спокойно их принимают.

В какой-то момент ты начинаешь считать себя взрослым, самодостаточным, самостоятельным человеком, который четко знает, чего хочет, понимает, как к этому прийти и у которого в жизни все неплохо. Настолько неплохо, что окружающие смотрят на него со стороны и говорят: «Вот бы мне так!»

А потом ты встречаешь человека, с которым тебе не совсем по пути. То есть вы, конечно, можете пойти вместе, но ты не до конца уверен, что человек этого хочет. Но вы общаетесь, вам интересно друг с другом. Очень мягко и осторожно узнаете цели, увлечения, намерения другого, все больше раскрывая при этом себя. Постепенно учитесь доверию, радуетесь каким-то мелочам, смеетесь над только вам понятными шутками. И ты понимаешь, что пойти дальше вместе с этим человеком — интересно. Это может быть одним из самых потрясающих путешествий в твоей жизни. Проходит время, ваше взаимодействие крепнет и тут как снег на голову, случается что-то, что все обрывает.

В голове роятся сотни мыслей. Может, ты что-то не так сделал? Может, все те планы и намерения, которыми он с тобой делился, являлись лишь попыткой выдать «желаемое за действительное»? Может, ты сам принял желаемое за действительное, не заметив обмана?

Как и положено по законам вежливого социального взаимодействия, ты совершаешь пару деликатных покашливаний, говорящих: «Эй, я тут, нам было интересно друг с другом, ты меня помнишь? Я тебя все еще жду!» Но ответа не получаешь.

В какой-то момент, так и не получив ответа, окунаешься в пучину ненависти к самому себе. Как мог ты, такой самодостаточный, самостоятельный, взрослый, так привязаться к человеку, которому на тебя плевать? Почему ты так быстро отказываешься от своей свободы, от тех крыльев, даровавших тебе пьянящее чувство полета, только чтобы ощутить чье-то тепло, понимание и поддержку? Почему с такой легкостью погружаешься в марево тобою же созданных иллюзий, не получив никого подтверждения с той, другой стороны? Почему каждое намерение принимаешь за оформленное желание? Неужели ты настолько слаб, зависим, несамостоятелен, чтобы как бездомная собачонка с переполненными надеждой глазами следовать за любым, кто на тебя ласково посмотрит? Неужели у тебя совсем нет чувства собственного достоинства?

Потом этот человек обязательно вернется. Все они возвращаются. Он погладит тебя, как все ту же бездомную собачонку. Может быть, даже побалует чем-то вкусным. Но ты уже знаешь, что он не стоит твоей привязанности.

В какой-то момент, ты перестаешь верить людям. Не со злости. Это здоровое, взвешенное решение не доверять тем, кто этого не заслужил, не подтвердив свои намерения поступками. И в какой-то момент это кажется очень правильным выбором. Ровно до следующего человека. Потому что его уже ждет немного больше проверок. Заходя дальше, пробираясь глубже, он проходит с тобой более длинный отрезок пути. И ты начинаешь так же доверять своему новому попутчику.

Ровно до того момента, пока история не повторится заново. А после, пройдя через очередной этап самоненависти и внеся поправки в процедуру предоставления доверия, ты снова идешь дальше. Чтобы рано или поздно опять встретить того, кто продвинется немного дальше предыдущих, а потом уйдет.

Потому что это жизнь. В ней всегда кто-то уходит, а кто-то остается.

Автор: Ярина Катич

❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Во многих культурах существует поверье, что сущность человека таится в его настоящем имени. На первый взгляд это может показаться преувеличением, но когда речь заходит о вымышленных именах, это простое правило становится актуальным как никогда. Представьте, к примеру, что Конан Дойль назвал Холмса не Шерлоком, а Шерринфордом, как и планировал изначально?

С одной стороны невозможно предугадать то, какое впечатление произведет на читателя имя персонажа, поскольку любое имя вызовет у людей собственные ассоциации, рисуя в их воображении определенного человека. Тем не менее, мы все же осмелимся предложить вашему вниманию несколько советов о том, как выбрать наиболее подходящие имена для ваших героев.

1. Выбирайте имя со смыслом
Не стоит давать персонажу то или иное имя просто потому, что оно вам нравится. Точно также неудачной идеей будет называть героя в честь вашей школьной подружки. Вложите в имя смысл, подумайте о том, что оно говорит о герое. Это может добавить вашей истории глубину и многогранность.
Как только вы надумаете окрестить своих персонажей, не поленитесь заглянуть в словарь имен. Электронные или печатные, все они имеют общую черту - содержат в себе происхождения и значения каждого имени.

2. Не отказывайтесь от имени из-за его простоты
Тот факт, что имена ваших героев должны иметь смысл, не означает, что они должны быть причудливыми. Не отбрасывайте имя просто потому, что оно слишком распространенное. Мари и Джон – самые обычные имена, но их можно использовать, чтобы подчеркнуть серость или ординарность персонажа.

3. Наличие имени не обязательно
Не все персонажи вашей истории обязательно должны иметь имя. У них могут быть прозвища, например, как у Маги в «Игре в классики» Хулио Кортасара. Прозвище может быть связано с их внешностью (одноглазый, старый приятель, девушка в розовом костюме), а может ассоциироваться с работой, хобби и так далее.

4. Стремитесь к простоте
Избегайте сложных имен (особенно если в вашей истории много героев) и старайтесь всегда называть персонажа одним и тем же именем. Например, если Генри обычно называют одноглазым, но вдруг тут появляется какой-то Гарри или Оуэн (а это его фамилия), то в итоге бывает сложно разобраться, о ком же говорит автор.
В романе «Преступление и наказание» каждый персонаж имеет множество различных имен (Родиона также называют Родькой, Родей, Романовичем и Раскольниковым). При прочтении мне было действительно сложно понять, кто есть кто, и в конце концов я решила обозначать персонажа одной буквой. Таким образом, Родион, Родька и Родя я переводила для себя как Р.
Тем не менее, если только вы не Достоевский, я бы посоветовала не сбивать своих читателей с толку – в таком случае они могут просто бросить читать вашу книгу!

5. Избегайте похожих имен
Если вы хотите, чтобы читатель запомнил, о ком идет речь, избегайте похожих имен для главных героев. В моем романе «Святая матрешка» есть два персонажа, которых я путала – Фермин и Филиппе. У них нет ничего общего, но те, кто прочел мой первый набросок, тоже их путали. В итоге я переименовала одного из них и проблема разрешилась.

6. Мыслите глобально
Подбирая актеров для съемок в фильме, режиссеры часто смотрят на то, если ли «химия» между актерами. Как бы странно это не звучало, но имена ваших персонажей так же должны сочетаться между собой. По сути, даже их значения могут пересекаться.
В фильме «Люсия и секс» испанского режиссера Хулио Медема присутствуют символы, обозначающие свет, солнце и луну. Имена главных героев – Люсия (с латинского «свет»), Лоренцо (испанское разговорное слово, обозначающее солнце) и Луна (луна) – вращаются вокруг основной идеи и представляют собой единое целое.

7. Будьте последовательны
Имена должны соответствовать окружению героев, их возрасту, исторической эпохе (ведь со временем имена людей меняются), их родине, социальному статусу, убеждениям их родителей и т.д. Подумайте о своем собственном имени и о том, как ваши родители его выбрали – в нем сошлись воедино множество факторов. Если вы выдержите определенную последовательность в выборе имен, ваша история будет выглядеть более правдоподобно.

Автор: Iria López Teijeiro
Перевод: Татьяна Старцева
Редактура: Ярина Катич

Хотите читать больше интересного? Заглядывайте в ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Авторы: Татьяна Старцева и Ярина Катич

— Таня, у меня идея! — сообщила Ярина, отрываясь от монитора.
«Твою мать!» — пронеслось у меня в голове, но вслух стоило высказаться чуть мягче:
— Что на этот раз? — поинтересовалась я, закрывая ноут и все еще надеясь, что, может, в этот раз пронесет.
— Нам нужен офис! — уверенно ответила Ярина. — Вот смотри, в офис мы сможем прийти, поработать и уйти. Не нужно будет вечно выкраивать время дома, согласовывать графики, отвлекаться на бытовые проблемы. Словом, отличное деловое взрослое решение — снять свой офис!
— Ну да, деловое решение, — пробормотала я, взвешивая услышанное.
В словах Ярины был толк: работать в офисе действительно должно быть проще, чем постоянно выкраивать время дома и встречаться только в онлайне. Оставалось всего две проблемы.
Первая — подруга часто загоралась какими-то новыми сумасшедшими идеями, далеко не все из которых оказывались удачными. Впрочем, следовало отдать ей должное, удачных, как ни крути, было больше. Вторая...
— А деньги? — решила уточнить я
— Деньги — это отлично! — попробовала пошутить Ярина.
— Ага, если они у тебя есть, — согласилась я и продолжила гнуть свою линию: — Так что с деньгами?
— Найдем! — успокоила меня подруга и добавила: — Давай для начала изучим объявления, узнаем цены, посмотрим помещения и поговорим предметно. В конце концов, можно попробовать создать «открытый офис» — довольно популярная тема в наши дни. Свободное место, куда могут прийти для работы фрилансеры, писатели, да вообще кто угодно, кому нужно вырваться из дому. Так и расходы на аренду покроем и на коммуналку насобираем. Если постараемся, сможем вырулить на самоокупаемость.
— Ну давай посмотрим, — кивнула я и мы почти синхронно открыли ноуты.

* * *

Прошло уже две недели и ничего хорошего не подворачивалось. То далеко от центра, то место не нравится, то единственным приемлемым по стоимости вариантом оказывается крохотная каморка в допотопном НИИ, тысячу лет не видавшем ремонта. Мы же искали чего-то совершенно иного. Чтобы с отдельным входом и большими окнами или витринами. Чтобы внутри тепло, светло и просторно. Чтобы в помещении чувствовался уют и туда хотелось возвращаться. Чтобы недалеко от центра, но при этом не шумно...
— Можем, мы просто слишком много хотим? — с печалью в голосе спросила Ярина, выходя из очередного офиса с вывеской «Аренда».
— Не знаю, — я пожала плечами. — Может, стоит как-то поменять подход?
— Как? По знакомым искали, в агентства обращались, в инете смотрели... Я не знаю, что еще можно. Построить шалаш из веток и притвориться, что это наш офис?
— С нашими способностями этот шалаш простоит до первого дуновения ветра, — усмехнулась я, представив эту картину.
— Это точно, — вздохнула Ярина и добавила: — Может, по кофе?
— Давай!
— Тут неподалеку была кофейня, — произнесла Ярина, осматриваясь. – Кажется, нам туда, дальше по улице.
Без труда найдя искомое заведение по заметной вывеске, мы вошли внутрь и устроились за столиком у окна.
— Смотри-ка, тут кто-то газету забыл, — я задумчиво развернула сложенную вчетверо прессу.
За прошедшие пару недель привычка искать объявления по аренде недвижимости прочно въелась в наш быт. Мы смотрели везде: на столбах и в окнах зданий, в онлайне и в печатных изданиях. Терроризировали знакомых, обзванивали малознакомых и наведывались в крупные офисные центры, узнавая расценки на аренду и наличие свободных площадей. Пока что нам отчаянно не везло.
— Ну давай и тут объявления глянем, раз уж подвернулось, — пожала плечами Ярина, глядя, как я углубилась в недра забытой кем-то газетенки.
Быстро пролистав ненужные рубрики, я, наконец, добралась до раздела о сдаче в аренду. Квартиры посуточно, помещения под офис за бешеные деньги у черта на куличках…
— Может, это? Вроде нормальная стоимость, квадратов тоже достаточно… — Ярина с надеждой ткнула пальцем в одно из объявлений.
— Да мы звонили по этому номеру, — напомнила я. – Это тот, где окно выбито и капремонта лет двадцать не было.
Ярина молча вздохнула и мы упрямо продолжили поиски. Вот уже пошли объявления об услугах, реклама автосалонов, котята в добрые руки, вакансии…
— О! – радостно воскликнула Ярина. – Я нашла!!!
— Чего там? – заинтересовавшись, я отставила в сторону свою чашку, ожидая, пока подруга зачитает находку.
— «В антикварную лавку требуются продавцы-консультанты, девушки, без вредных привычек, график пять на два», — зачитала Ярина и торжествующе взглянула на меня. А я вот как-то восторга подруги не разделяла.
— Так отчаялась, что решила сменить вид деятельности? – скептически поинтересовалась я, возвращаясь к своему кофе.
— Да нет же!!! — принялась доказывать Ярина. — Помнишь Бриджит Джонс?
— Ну да... — протянула я, вспоминая героиню Филдинг.
— Так вот, Рене Зеллвегер, чтобы достоверно вжиться в роль, устроилась работать в издательство под вымышленным именем. А работая в антикварной лавке мы, во-первых, узнаем кучу нового, что поможет нам в работе над рукописью, а во-вторых, получим свободное время, чтобы писать. Ты думаешь, в такую лавку ходит много посетителей? Два-три человека в день — потолок!
— А зачем им тогда девушки-продавцы? — поинтересовалась я, делая акцент на том, что девушка должна быть не одна.
— Не знаю, может, чтобы подменить было кому, если первая отойдет, или чтобы следили за вещами лучше и посетители ничего не украли. В любом случае, работа должна быть несложной — пыль вытирать и об антиквариате рассказывать, а рассказывать мы точно умеем. Зато представь, весь день в окружении вещей, каждая из которых со своей историей!
— И дополнительные деньги, — добавила я.
— И дополнительные деньги! — согласилась подруга. — Тебе что, зарплата лишней будет? Давай узнаем! Тут недалеко, можем сразу и зайти, все равно телефона почему-то нет, только адрес дали. Не понравится или занятость большая — откажемся. А если можно будет совместить с творчеством, почему бы и нет?
— Ну пойдем, — кивнула я, допив остатки кофе.

Через пятнадцать минут мы уже подходили к месту, указанному в объявлении. В одном из старых домов, на тенистой улочке, под каштанами притаилась антикварная лавка. Необычайно красивый, решетчатый оконный переплет больших витрин должен был привлекать посетителей, но разглядеть прилавок оказалось невозможным — стекло так давно не мыли, что казалось, будто сквозь него совсем не проникают солнечные лучи.
— Пыль, говоришь, вытирать, да? — скептически потянула я, оглядывая потенциальное место работы.
— Почему у нее нет названия? — игнорируя вопрос, удивилась Ярина.
— Не знаю, — ответила я, — может, она вообще не работает, давай зайдем.
Не дожидаясь ответа, я открыла дверь. Негромко, но мелодично звякнул колокольчик, извещая о новых посетителях, и перед нами тотчас появилась пожилая женщина. Длинные, седые волосы лежали на плече, забранные в сложную косу, украшенную цветами. Аккуратный макияж, широкие черные брюки, приталенная блузка с большим бантом на шее, жемчужные серьги и обувь на высоченных шпильках. Я изумленно уставилась на женщину — несмотря на совсем немолодой возраст, она двигалась легко и грациозно, в два шага оказалась вблизи и тепло обняла нас, окутав мягким ароматом туалетной воды.
— Ну наконец-то! — воскликнула она, закончив обниматься. — Значит так, — деловито скомандовала женщина: — Мое время подошло к концу, лавка ваша. Ключи найдете сами, а я пошла! — она протянула нам руки и, одарив нас теплым рукопожатием, направилась к выходу. — Удачи, красавицы! — произнесла незнакомка, прежде чем захлопнуть дверь.
Мы ошарашено переглянулись.
— Ты хоть что-то поняла? — спросила я.
— Не-а, — пожала плечами Ярина. — Что значит «лавка ваша»?
В ответ я лишь недоуменно пожала плечами.
— Пошли посмотрим, что ли, — оглядываясь по сторонам, предложила я, думая о том, что надо бы найти ключи, закрыть лавку и убраться отсюда к чертям.

— Может, она все-таки вернется? – без особой уверенности предположила я спустя пару часов.
Я сидела, разглядывая картины, украшавшие стены лавки, пока Ярина с головой ушла в пыльный фолиант, посвященный искусству ведения боя на мечах. Вместо внятного ответа подруга только пробурчала что-то нечленораздельное. Поняв, что пока Ярина не закончит читать, вытащить ее из лавки не смогут даже высшие силы, я решила поискать ключи, о которых упоминала незнакомка. Все лучше, чем сидеть и пялиться на стену. К тому же, если меня не будет рядом, есть надежда, что Ярина не начнет зачитывать вслух особо интересные места.
— Наша лавка или не наша, а запирать ее все равно нужно, — пробормотала я, приступая к поискам.
Однако найти ключи в этом царстве шкафов и полочек, сундуков и коробочек, и просто среди множества самых разных предметов, стоящих на всех возможных поверхностях, оказалось непросто. Обшарив сверху донизу длинную тумбу, украшенную витиеватой резкой по дереву и, по-видимому, выполнявшую здесь функцию прилавка, я выпрямилась и задумчиво фыркнула, сдувая со лба прядку волос. Поразмыслив, решила, что следует поискать в том месте, где найти ключи было меньше всего шансов. Потому что по закону подлости все пропавшие вещи именно там и находятся.
— Рин, где бы ты искала ключи?
— В туалете, — пробормотала подруга, не отрываясь от книги.
Решив, что это еще одно проявление ее специфического юмора, я огляделась по сторонам и, взяв небольшую табуретку, приставила ее к самому высокому шкафу, чтобы заглянуть на верхнюю полку. Но едва я забралась на табуретку и потянулась к кованой ручке, как тут же услышала сердитый оклик Ярины:
— Свет не заслоняй, а? Зачем ты туда вообще полезла?
— Ключи ищу, — объяснила я, пытаясь открыть дверцу антресолей. – Помнишь, та женщина что-то говорила, якобы мы должны их найти.
— Кто ж держит ключи в таком месте? – саркастично поинтересовалась Ярина, откладывая книгу. – Мне кажется, надо найти, где у них тут подсобка, и тогда…
Подругу прервал звон дверного колокольчика. В лавку вошел высокий мужчина, одетый в толстую кожаную куртку, будто пошитую вручную, и темные брюки, заправленные в отороченные мехом сапоги.
Мы удивленно переглянулись, наблюдая, как незнакомец отряхивает с капюшона и волос влажные хлопья снега, — всего пару часов назад, когда мы заглянули в эту странную лавку, на улице стояло знойное лето.
— День добрый, девицы, — хриплым басом начал мужчина, откидывая капюшон и открывая лицо, обезображенное застарелым шрамом от ожога. – Скажите-ка, есть ли у вас в продаже кровь златовласки? Хоть бы один пузыречек, очень нужно, девоньки!
— Златовласки? – переспросила Ярина. – Девочки из сказки?
— Да нет, не девочки, — мрачно усмехнулся незнакомец, оглядываясь вокруг. – Не девочки… А вы что, новенькие здесь, недавно работаете?
— Мы тут вообще не работаем как бы… — неуверенно пробормотала я, но тут же замолкла после ощутимого тычка в бок от Ярины.
— К сожалению, никакой крови златовласки мы вам предложить не можем, — бодро начала Ярина. – Может, вас интересует что-нибудь еще? У нас тут обширное собрание литературы на самые различные темы… — она неопределенно махнула в противоположный конец комнаты, где на крепких дубовых полках покоились толстенные книги в пыльных, выцветших на солнце переплетах.
— Благодарю покорно, книг никаких не ищу, — мужчина немного помедлил, очевидно, уже собираясь уйти, но в последний момент развернулся и поинтересовался: — Вы правда не знаете, о какой златовласке идет речь?
— Нет, — ответили мы хором.
— Не годится в таком заведении работать и не знать таких вещей, — со строгой укоризной проговорил незнакомец, сбрасывая куртку и проходя вглубь помещения, к массивному кожаному креслу. – Расскажу я вам одну историю, времен своей юности, когда я служил подмастерьем у мага. Налейте мне только чего-нибудь для сугреву, замерз совсем с дороги…

* * *

— Чет я не поняла, — задумчиво произнесла Ярина после того, как за странным посетителем закрылась дверь, — он что, охотников тут искал?
— Это единственное, что ты не поняла?! — накинулась я на подругу. — А что это вообще за тип был, ты поняла?
— Вроде да, — кивнула она в ответ. — Думаю, нам стоит выйти на улицу.
— Ты выходи, — буркнула я, — я с порога посмотрю.
— Боишься, — понимающе усмехнулась Ярина и направилась к выходу, а я покорно потопала следом.
Скрип двери. Мелодичный звон колокольчика и в помещение ворвался холодный ветер, принесший с собой стайку веселых снежинок.
Ярина вышла на засыпанное снегом крыльцо прямо в летних босоножках и принялась спускаться вниз, на улицу. Буквально через пару секунд я потеряла подругу из виду — она скрылась в буране. Но не успела я начать волноваться, как трясущаяся от холода Ярина вернулась обратно и поспешила закрыть дверь.
— Ч-ч-чаю! — попросила она, роясь в недрах шкафов и доставая оттуда плед.
— Ты откуда знала, что там плед? — спросила я, разжигая допотопный примус, который мы нашли в одном из ящиков буфета, и ставя на него чайник.
— Не знаю, — вздохнула Ярина. — Просто знаю и все. В общем так... Мы не на Земле — это точно.
— Ты что-то увидела на улице? — взволнованно спросила я.
— Да нихрена там не видно, — констатировала Ярина. — Но, посуди сама, странный магазин, женщина, оставившая его нам просто так, непонятный мужик с историей про магов и кровь златовласки, метель за окном... В общем, два варианта: либо нам в кофейне подсыпали наркотик и мы мощно галлюцинируем, либо этот магазин ни разу не магазин...

Хотите читать больше интересного? Подписывайтесь на ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Автор: Татьяна Старцева

— Премного благодарна, — сгорбленная старуха ухитрилась согнуться еще сильнее в неком подобии поклона, затем с трудом развернулась и пошаркала к выходу из лавки.
Кивнув в знак прощания, я проводил ее спокойным взглядом, ничем не выдавая кипевших внутри эмоций. Учитель сказал, что обслуживая клиентов, я должен выглядеть серьезно и достойно, как подобает ученику могущественного мага, а не сиять как мальчишка, получивший в подарок леденец на палочке.
Уже вторую неделю я обслуживаю покупателей за прилавком, после того как девушка, которую мы наняли для этих целей, сбежала с воплями, мол, мы тут черной магией занимаемся. Глупая девка, навоображала себе черт знает чего! Вельхеор Аркийский многим был известен как могущественный колдун, использующий свой дар и умения исключительно во благо людей. Черная же магия разрушительна не только для того, на кого нацелена, но и для колдуна, и для того, кто просит навести такие чары. Поэтому упоминать черную магию в одном предложении с именем моего учителя казалось мне святотатством.
Ну ладно, возможно, здесь я чуток покривил душой. Еще будучи подмастерьем, которому едва доверяли растолочь сушеные корешки, я становился свидетелем ритуалов на грани белой и черной магии. Зато я никогда не имел повода усомниться, что проводились они исключительно в благих намерениях. Мощные ритуалы требовали привлечения большой силы и разнообразных ресурсов. Учитель всегда говорит, если хочешь что-то получить, ты должен отдать что-то взамен. Иногда это означает необходимость жертвоприношений. Но разве не оправдано убийство какой-то твари ради спасения бессмертной человеческой души?
Встав за прилавок и начав общаться с нашими посетителями, узнавать их истории, проблемы, и видеть, какую помощь оказывают им наши элексиры, я совершенно иначе взглянул на своего учителя. Одно дело — сидеть где-то в каморке, перебирать травы, измельчать коренья да прилежно помешивать варево с точными указаниями количества оборотов по и против часовой стрелки. И совершенно другое — видеть отчаявшихся людей, убитых горем, подкошенных болезнью, нуждающихся в помощи. Особым удовольствием казалось выслушивать тех, кто вернулся, чтобы поблагодарить за исцеление. Ради этого воистину стоит недосыпать ночами, портить зрение в полумраке каморки и наживать вечные простуды, шастая по влажному ночному лесу в поисках очередного редкого растения.
— Рамиз, в каких облаках ты опять витаешь, негодный мальчишка! — резкий окрик вырвал меня из приятных раздумий о собственном великом предназначении. Учитель вышел из своего кабинета и теперь направлялся ко мне размашистой походкой, от которой полы темного балахона расходились волнами в разные стороны.
Как только я открыл рот, чтобы оправдаться, он быстро вскинул руку в предупреждающем жесте.
— Молчи, неважно! Ко мне только что залетел почтовый голубь с заказом на «живую воду». Подготовь все необходимое, да пошустрее!
Учитель сунул мне в руки листок пожелтевшего пергамента, где его мелким витиеватым почерком был набросан список ингредиентов, а сам принялся что-то искать в кладовке, в которой хранились разномастные сосуды и склянки.
— Но учитель… — робко начал я, просмотрев список. — Здесь написано, что одним из ключевых элементов является кровь златовласки…
— Ну и что? — раздраженный голос учителя почти заглушил грохот разбившейся плошки. Он с досадой отодвинул ногой осколки и вдруг замер, будто только сейчас осознал мои слова. — У меня завалялась пара скляночек, — пояснил он, поворачиваясь ко мне и небрежно пожимая плечами. — Сохраненная особым образом, еще с тех времен, когда добыча была легальной.
Я с облегчением кивнул и поспешил собрать все остальные ингредиенты, в порыве воодушевления чуть ли не летая по комнате и выставляя на стол нужные склянки. Это же просто потрясающе! Последние десять лет никто не мог приготовить снадобье, прозванное за свои чудодейственные свойства «живой водой», и дело было как раз в крови златовласки. Майронская порода считалась вымирающим видом драконов, и убийство хоть одной особи влекло за собой страшную кару.
Когда-то этих драконов едва не истребили полностью из-за удивительной чешуи. Каждый с младых лет знал, что амулет из чешуйки дракона служит мощным оберегом. Вот только хранился он недолго, быстро иссушивался и рассыпался в труху. Исключением была лишь чешуя майронского дракона, да не простая, а именно те золотистые чешуйки, покрывавшие голову и шею, из-за которых этот вид и прозвали в народе златовлаской. Оберег из них выходил не только долговечный, но и красивый, сияющий на солнце не хуже драгоценных камней. Благодаря прочности, чешую научились обрабатывать, вставлять в оправу, кольца, дополнять подвесками и постепенно из амулета она превратилась в украшение для богатых и состоятельных людей. Промысловики быстро смекнули, что к чему, и открыли на майронских драконов настоящую охоту, в считанные годы перебив почти всех особей, а чешую сбывая ювелирам.
К счастью, до того, как случилось непоправимое, король озаботился проблемой вымирающих видов, и истребление златовласок оказалось под строжайшим запретом. Вместе с тем колдуны потеряли возможность варить «живую воду» — сильнейший элексир, исцеляющий самые тяжелые раны и возвращающий к жизни даже тех, кто стоял на пороге смерти.
Но как же мне повезло, что у моего учителя сохранилось пару скляночек с кровью! Удастся хоть одним глазком понаблюдать за созданием мощнейшего элексира!
Закончив необходимые приготовления, я уселся на лавку и стал ждать прихода учителя. Несколькими минутами ранее я услышал, как звякнул дверной колокольчик, возвещая о чьем-то приходе. Может быть, очередной посетитель или кто-то из местных заглянул сдать собранные травы да коренья и получить за них честно заработанную монету. Расслышать приглушенный разговор двух тихих голосов мне не удалось, к тому же я знал, что учитель не любит подслушивания.
Спустя пару минут в комнату Вельхеор вошел в комнату и поставил на стол небольшой пузырек с темно-красной жидкостью.
— Вот и последний компонент, — удовлетворенно кивнул он, окинув взглядом стол. — Сейчас приступим к приготовлению, — добавил учитель и отвернулся, чтобы снять плащ.
Воспользовавшись моментом, я схватил пузырек, чтобы как следует рассмотреть содержимое и с удивлением ощутил, что еще теплая кровь нагрела собой тонкие стеклянные стенки. Подняв взгляд на учителя, я увидел как в его глазах одно за другим сменились изумление, страх, ярость, и наконец, понимание, смешанное с неким торжеством.
— Я не подогревал ее, — с вызовом ответил учитель на мой невысказанный вопрос. — Этот дракон убит не более часа назад. Если тебя успокоит, про сохранение склянок с кровью про запас я не наврал. Просто запасы истощились, вот и пришлось сделать новый заказ.
Пожав плечами, Вельхеор приступил к приготовлению «живой воды».
— Но ведь убийство златовласки карается смертной казнью, — пролепетал я, обретя дар речи.
— А я ее и не убивал, — пробормотал учитель, отмеривая порошок из корня мандрагоры. — Это сделал охотник. Между прочим, мы заключили обоюдовыгодную сделку. Чешую — ему, кровь — мне, а голову с плеч — тому неудачнику, которому повезет найти тело убитого дракона.
Все это время Вельхеор продолжал деловито отмерять порошки, капать в плошку настойки, измельчать травы. Равнодушие и обыденность его действий заставили меня окончательно вспылить.
— Да как вы так можете! — заорал я, резко ударив кулаками по столу, от чего все склянки подпрыгнули с жалобным звоном. Учитель никак не отреагировал, лишь окинул меня хладнокровным взглядом.
— Я действую во благо людей, Рамиз, — спокойно заметил он, вытирая пролитую мной настойку. — Ты же сам соглашался, что спасение жизни человека куда важнее какой-то твари.
— Давным-давно доказано, что драконы — разумные существа, — горячо возразил я. — У них, возможно, есть свой язык, они мудры и…
Внезапно я все осознал. Я понял, что должен был сделать и резко вскочил, опрокинув лавку. Уже в дверях меня настиг громкий оклик учителя.
— Куда это ты собрался?
— К королевскому двору! — объяснил я, в спешке натягивая кожух. — Я должен сообщить, понимаете? Вы хотели как лучше, делали это ради высокой цели, но неправильно держать это в секрете, неправильно действовать в обход закона! Я уверен, король учтет ваши благие намерения и заслуги, возможно, только назначит штраф, и…
— Глупый мальчишка! — рявкнул Вельхеор. Я услышал за спиной топот тяжелых сапог, но не успел обернуться, как все вокруг озарилось ярко-зеленой вспышкой. Времени на раздумья не осталось. Выбежав во двор, я бросился в кусты, одновременно нащупывая в кармане амулет телепортации, изо всех сил желая оказаться в безопасном месте. Но как только я почувствовал знакомую теплоту и легкое покалывание, предшествующие переносу, меня настигла еще одна вспышка, отдавшаяся всепоглощающей болью в затылке…

… Я должен идти… Дракон… элексир… учитель… Идти! Я должен идти...
С трудом разлепив глаза, я усилием воли заставил взгляд сфокусироваться и огляделся.
— Ох, очнулся, слава богам! — раздался где-то над ухом знакомый встревоженный голос. Так, я определенно дома. Что же произошло?
Словно отвечая на мой вопрос, мама продолжила причитать, поправляя подушку и подтягивая сбившееся одеяло:
— Напугал же ты нас! У Сайронова сынка собака вчера издохла, пошел он ее закапывать на пустырь за мельницей, смотрит — а там ты лежишь. Ничком, лицом в землю уткнулся и не шевелишься, как мертвый. Он тебя домой притащил, я тут же к учителю твоему кинулась, а его и след простыл. Весь дом разворочен, как будто взрыв какой случился… Что ж у вас там творилось такое?
После этого я уже не слушал причитания матери, не прекращавшиеся ни на минуту. Значит, Вельхеор скрылся…
Первым желанием было прямо сейчас сорваться с места и отправиться на поиски учителя. Его нужно было остановить, немедленно! Но резкая боль, пронзившая виски, помешала этому порыву. Казалось, голова раскололась надвое от боли. Даже кожа на лице и та болела.
— Куда ж ты рванул, Рамиз, сынок! Ляг, ну же, ляг, — увещевала мать, мягко давя мне на плечи и побуждая вновь опуститься на постель. — Тебе ж пол-лица обожгло и на голове шишка с кулак размером. Спи, неугомонный, добегался уже!
От резких движений и громкого голоса матери в ушах вдруг зазвенело и темнота нахлынула на меня с новой силой. Я позволил себе расслабиться, успокоившись обещанием, что обязательно разберусь в случившемся. Вот только немного отдохну...

— Нет, мама, я не могу остаться, ну как ты не понимаешь! — вскричал я, сердито запихивая в дорожную сумку объемный плащ, который никак не влазил. — Нельзя же все просто так оставить! Он продолжит убивать невинных существ, думая, что творит добро.
— Добро, как же! — причитала сквозь слезы мать. — Злодей этот твой Вельхеор, только о своем богатстве да наживе печется, вот и убивает всех почем зря. И тебя убьет, не задумываясь! Останься, Рамиз, ради всего святого!
Мама отбирала вещи, пытаясь прятать, хватала меня за руки, удерживала как могла. Смотреть на ее слезы и попытки помешать было невыносимо больно, но приходилось оставаться непреклонным. Ради благого дела. Ради учителя, которого я все еще надеялся убедить сдаться. И ради волшебной красоты драконов-златовласок, чьи чудодейственные способности к исцелению погубили их самих.
Когда я, наконец, собрал вещи, плач перешел в откровенные рыдания. Мое сердце заныло, болезненно сжимаясь, и, на какое-то мгновение наплевав на все, я швырнул на пол сумку и стиснул маму в крепких объятиях. Ощущая, как безудержные всхлипы сотрясают худое, хрупкое женское тело, как горячие слезы пропитывают тонкую ткань рубашки на плече, я едва не отказался от своей затеи, но вовремя нашел в себе силы и мягко отстранил мою старушку.
— Я должен сделать это, мама, правда. И надеюсь, что со временем ты поймешь меня и простишь.
Подобрав с земли дорожную сумку, я вскочил в седло и, пятками подгоняя коня, направился к выезду из деревни, стараясь не оборачиваться на плачущую мать.

***
— Эй, любезнейший, плесни-ка мне еще кваску! — щуплый старикашка проворным жестом подозвал хозяина кормчей и подвинул к нему опустевшую кружку. Наблюдая, как пенится темный прохладный напиток, он как будто между делом поинтересовался: — А не скажешь ли ты мне чего интересного про того мужчину, что сидит в углу?
Хозяин, крепко сложенный словоохотливый добряк, прищурился и осмотрел любопытного посетителя. Видимо, решив, что тот заслуживает доверия, поманил его наклониться поближе и зашептал:
— Слышал я про него кое-что. Рамизом его зовут, не из наших краев, всю жизнь по свету скитается. Сказывают, будто он учителя своего ищет, колдуна какого-то могущественного, чтобы отомстить. Вроде как это он его таким шрамом наградил. Может, и правда, может и россказни, да только одно я знаю точно — уж больно охотников он недолюбливает. Если обидишь какую тварь, силками пользуешься или истребляешь животных ради забавы — несдобровать тебе.
Тут корчмарь отвлекся, чтобы подать ужин новому посетителю, а старичок поерзал на стуле, устраиваясь так, чтобы краем глаза видеть нелюдимого мужчину у окна. Вся правая половина его лица была изуродована сильным ожогом, начинавшимся где-то под воротом темной рубахи и доходившим вплоть до убеленных сединой висков…

Хотите читать больше интересного? Подписывайтесь на ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖

Предлагаем вам прочесть перевод статьи испанской писательницы Iria López Teijeiro, которую она опубликовала в своем блоге Literautas.

Многие люди сходят с ума по записным книжкам: маленьким, большим, на кольцах, в твердой обложке, с линованной или чистой бумагой... Это нормально! Писать в блокнотах - ни с чем не сравнимое удовольствие и при этом неважно, сколько их у вас, главное - найти им хорошее применение.

Блокноты для писателей
Сегодня вести записи можно и в электронном блокноте, но иногда лучше позволить ручке свободно скользить по бумаге - это поможет вовремя ухватить музу за хвост. Как бы там ни было, давайте оставим в стороне вопрос формата и окинем свежим взглядом типы записных книжек, которые могут пригодиться в работе писателям:

1. Блокнот для идей
Очевидно, что любому писателю необходимо место для записи идей. Возможно, для этого лучше выбрать небольшой блокнот, который удобно везде носить с собой (я ношу его в сумке, а на ночь кладу на прикроватный столик). Сложно предсказать, когда в голову придет отличная идея, но я уверена, вам прекрасно известно, что случается, если вовремя ее не записать!

2. Список прочитанного
В ящике моего прикроватного столика лежит еще и список прочитанного - специальный блокнот, где я держу записи о книгах, которые успела прочесть. Существует несколько способов записать эту информацию и довольно много нюансов, которые вы, возможно, захотите подчеркнуть: краткое изложение истории, заметки об авторской стилистике, типы изложения, характеры... Вы можете добавить изображения, фотографии, вырезки из газет или другую полезную информацию.
Мой список прочитанного довольно прост: мне нравится записывать название и автора книги, время начала и окончания чтения, оценку, которую я выставила прочитанному, и первое предложение каждой книги.

3. Дневник сновидений
Это записная книжка, где вы записываете сюжеты снов, чтобы не забыть о них, когда наступит утро. Спустя время вы можете взять из этого дневника отличные идеи. И это не говоря уже о том, насколько забавно бывает перечитать те сумасшедшие истории, которые генерирует мозг, пока вы спите.

4. Цитатник
Отдельно от блокнота, где я записываю первые предложения из каждой книги, мне также нравится собирать цитаты, высказывания авторов из понравившихся книг. На моем прикроватном столике (бьюсь об заклад, вы уже поняли, что он завален блокнотами) лежит крошечный Молескин с .... записями фраз, изречений и отрывками, приковавшими мое внимание.
Я обычно нахожу эти цитаты в книгах, но иногда они находят меня в журналах, интервью, газетных статьях и т.п. Затеряться на время в страницах цитатника - увлекательно и вдохновительно.

5. Скрапбук
В наши дни этот тип записной книги можно вести и в цифровом варианте, благодаря таким сервисам как Pinterest или Evernote. Эти фантастические сервисы позволяют сохранить изображения, которыми вы сможете стимулировать ваше воображение в дальнейшем.
Тем не менее, я все еще рекомендую вести настоящие бумажные записи, поскольку это непередаваемая смесь цветов, форм, контрастов и запахов. Газеты или вырезки из журналов с течением времени приобретают совершенно особенный запах. Кроме того, процесс вырезания и вклейки материалов сам по себе может натолкнуть вас на какие-то размышления или удачные идеи.

6. Блокнот с мыслями
Блокнот с мыслями можно назвать записной книжкой, куда вы собираете личные переживания и эмоции, но это не обязательно банальное: "Дорогой дневник", как любят писать дети. В первую очередь такой блокнот - это место, где вы можете анализировать процесс вашей писательской работы.
Поясню: это же так просто - писать о творчестве. Вы можете проанализировать то, как вы работали, оценить ежедневный и еженедельный прогресс, подметить трудности первой версии вашего романа, и т.д.
Но, прежде всего важно, чтобы вы отметили те эмоции, которые ощущали во время писательства (или в то время, пока вы не писали). Со временем это поможет вам понять, какие фазы вы проходите на пути к реализации конкретной творческой задачи. Осознав то, каким образом проходит работа, вы сможете улучшить творческий процесс или отдельные его стадии.

7. Блокнот для персонажей
Наброски персонажей и коллекция характеров пригодится вам в дальнейшем. Собирая все заметки по характерам и особенностям персонажей в одном месте, со временем вы можете обратиться к этому блокноту в поисках идей. Возможно какие-то описания и записи натолкнут вас на нужную мысль, вдохновят на новую идею или расскажут, как реагировать персонажу в той или иной ситуации.

8. Книжечка для теории
Как и в любой другой сфере деятельности, для того, чтобы хорошо писать, вам придется много читать, и не только художественную литературу. Вы можете читать информацию по теории писательского мастерства, статьи на тему литературного творчества (о создании диалогов, развитии сюжета, использовании слов и прочих тем, которые мы, писатели, так любим исследовать).

9. Отдельный блокнот для каждой истории
Когда вы пишете историю, независимо от того, если вы делаете это на компьютере или на бумаге, удобно завести отдельный блокнот для хранения информации, связанной с персонажами, структурой произведения, нюансами сюжета и т.п. В любое время вы можете заглянуть туда и найти ответы почти на все свои вопросы.

10. Блокнот для свободного письма
Это не тот блокнот, в котором вы пишете рассказы. Это место для того, чтобы дать волю своему подсознанию и освободить творческие идеи, разрешив им излиться на бумагу в размере 100-200 слов. Чтобы сделать этот процесс проще, вы можете прибегнуть к уловке и, выбирая пять случайных слов (преступность, храм, война, желание и статуя, например) и использовать их все, написав первое, что приходит на ум. Не размышляйте: просто пишите. Пусть слова текут рекой.
Я рекомендую вам практиковать свободное письмо в одно и то же время каждый день, как будто это личный ритуал. Вы можете совместить это со вкусной едой: конфеты, фруктовый салат или все, что сделает, этот промежуток времени особенным. Поверьте, свободное письмо не только стимулирует ваше воображение, но и поможет сбросить напряжение и освободиться от стресса. Короче говоря, это лучшее лекарство для поднятия настроения.

Итак, это все блокноты, которые я использую (или использовала) в какой-то момент жизни. Их всего несколько, но я точно знаю, что все они оказались полезны для меня.
А как насчет вас? Как вы думаете, такие блокноты полезны? Используете ли вы какую-либо другую записную книжку для повышения творческого потенциала? Если да, расскажите об этом в комментариях!

Перевод и редактура: Ярина Катич

Источник: ❖ Lamish ❖ место, где живут истории ❖