Совсем недавнее. Настроенческое.

Выдай, Господи, мне два билета в рай.
Только в рай, пожалуйста, а не куда попало.
Там в начале сеанса написано «Умирай!
За тобой приедет их Шевроле Импала.
И не бойся, милая. Мертвые не кричат.
Им не больно, девочка. Все проходит».
…Я – на заднем. Ночь. Поворот ключа.
Это просто смерть, или что-то вроде.
Император жизни и крем-брюле.
Сотни фраз в бессмысленной распечатке.
Одиноко, Господи, на земле.
Если с тела сорваны все печати.
Ведь тогда к тебе является Сатана,
С предложеньем сердца, руки и бритвы.
…Выцветает неба голубизна.
Жить и нежить – символы. Пишем слитно.
Выкипает в баке адреналин.
Рок тяжел, и память выходит боком.
Приезжай к семи, я открою, Дин.
И пора в дорогу. Пора в дорогу.

(С) mousss

mousss.livejournal.com/263103.html

- Я открываю тебе глаза. Готова?
- Да.
Вокруг ничего не было сначала. Пустота.
Дин тянул время – не отнимал ладоней от глаз. Было темно. Не потому, что он тоже держал глаза закрытыми, но просто давно смеркалось. Почему-то не было слышно ни птиц, ни шин редко-редко проезжающих каров, ни даже собственного дыхания, словом, ничего. Ветерок скользнул за ладони, мягко пробежавшись по коже. Сегодня очень тепло. Даже ночью.
Легкий смешок Дина.
- Ладно. Открываю.
Он вздохнул. Провел рукой по волосам. Легко и нежно улыбался.
Вокруг было так красиво, что не находилось слов. Просто скользящие, льющиеся разноцветной, сильной рекой ощущения. Вот, легкий ветерок; высокая трава, казавшаяся черной, словно ее кто-то наспех набросал углем. Вот речка рядом. Почему-то совсем неслышная. Вообще, все вокруг дышало тишиной, покоем, умиротворением. На дороге рядом лежали темные камушки. Они тоже были совсем гладкие и чистые, словно поднятые со дна глубокого лесного озера. Как только Дин открыл глаза – тишина зашевелилась. Постепенно, словно чуть-чуть увеличивая громкость динамиков, выплывали из такой обманчивой недавней пустоты звуки. Стрекотали кузнечики. Над речкой проносились стайки зудящих комаров. Над дорогой извивался искренне счастливый ветер. За горизонт стремительно неслись облака. Перистые, воздушные, легкие облака, то таявшие, то снова возникающие здесь и там. Первые звезды рассыпались по небу, словно горячий, только что испеченный ароматный хлеб, раскрошенный детьми. Не хватает чая, подумал Дин. И тут же записал в голове, что нужно будет еще приобрести. Казалось, что слышалось пение птиц. Около дороги рос дикий, темный лес. Своими еловыми верхушками он лизал небосвод, царапая по краям. Оттуда и берутся облака, думал Дин. Атмосфера вокруг представлялась черно-блестящей. Акварелью добавить еще немного темно-зеленого и синего. Дин снова проглотил смешок.

…Они сидели на обочине длинного шоссе, окутавшись разодранными спальниками, словно одеялами. Рядом стоял маленький железный переносной фонарик. В нем танцевал оранжевый огонек. Дин дышал медленно, и с каждым выходом из его рта вылетало темно-фиолетовое облачко. Сегодня они долго гнали по встречке, подытоживая свою детскую безбашенность. Удрать отовсюду. Сбежать, не торопясь. Просто мирно уйти. Забирая только самое дорогое, чтобы согреваться ночами и целовать долго и глубоко, когда становится чуть-чуть грустно. И в то же время радостно. В пути всегда так. Дин сегодня долго и безумно хохотал над своим отражением. За то недолгое (сравнительно) время, что их_нет, его волосы успели выгореть на солнце до медового цвета и отрасти чуть ниже ушей.
- А твои совсем не изменились. – Сказал он с улыбкой, заглядывая под соседнее одеяло.

…Все таки сегодня замечательно пожили, думал Дин, выдыхая в небо мысли. Рядом уже тихонько ворчали, жалуясь на холод. Дин аккуратно закутался с головой одеялом, согревая. Фонарик постепенно гас. Так и заснули.