я не такая......................................про лезбиянок..
Вот и началась еще одна невыносимая неделя. Отлаженный порядок действий — проснуться, со стоном выползти из-под одеяла, подползти к шкафу, одеться, собрать вещи, навестить ванную, позавтракать, идти в школу. Прийти пораньше и делать вид, что повторяешь домашнее задание. Но разве можно что-то делать, когда через пару минут увидишь ее?
Сижу в школе и уже в который раз думаю об этом. О своем отношении к ней, о шансах того, что я ей нравлюсь хотя бы чуть-чуть. Возможно ли такое? Чтобы такая красивая, темпераментная, - и обратила внимание на меня? Нет… Как бы мне этого ни хотелось, такого никогда не будет.
Она никогда не полюбит девушку.
Весь день в школе я наблюдаю за ней. На уроках и переменах ею поглощено если не все, то уж точно большая часть моего внимания. Как она смеется в компании подруг; по-детски мило морщит лоб, пытаясь разобраться в задании… Сама не понимаю, почему я полюбила именно ее? Мы совершенно разные. Я застенчивая и скрытная, а она — открытая и веселая. У нее — короткие рыжие волосы, обнажающие такую нежную, соблазнительную шею… У меня — совершенно непонятные и неподходящие соломенные кудри ниже лопаток. Она — всегда в окружении подруг, таких же ветреных и веселых как она а я… Я — всегда одна.
- Не забудьте, на следующем уроке лабораторная работа! Всем принести термометры! Сомневаюсь, что биологичку слышал кто-нибудь, кроме меня — со звонком с последнего урока народ просто испарился. Расстроенная тем что сегодня уже не смогу больше увидеть ее, я уныло побрела домой, смакуя воспоминания сегодняшнего дня,
Неожиданно для самой себя, на полдороге я вернулась на землю и обнаружила, что стою перед магазином «1000 мелочей». Вспомнив о завтрашней лабораторке, я решила зайти, чтобы затариться для урока.
Несмотря на усердно заливаемую солнцем витрину, в магазине царил полумрак, нарушаемый только подсветкой витрин. У прилавка коротал время за книжкой продавец неопределенного возраста и уровня дохода — в общем, среднестатистическое лицо мужской национальности. Название книжки тонуло в полумраке.
- У вас термометры есть? — в лоб, но так быстрее.
Смерив меня прищуренным недоверчивым взглядом, продавец неопределенно хмыкнул и кивнул. Тормознутый он какой-то. Покопавшись за прилавком, он вынул и положил на витрину продолговатый футляр с затребованным инструментом.
- Сколько с меня?
- Пятнадцать... - Выдал он после некоторого раздумья. Такое впечатление, как будто он только что это придумал.
Заплатив, я вышла из мглы магазина на все еще затопленную теплым осенним солнцем улицу. Спину прожигал настырный взгляд продавца. Едва ступив на тротуар, я не выдержала и обернулась, чтобы прижечь его гневным взглядом в ответ... и уперлась этим самым взглядом в витрину ярко освященного книжного магазина, где за стойкой болтала по телефону молодая кассирша. «1000 мелочей> как корова языком слизнула.
- Что за черт...
С суеверным ужасом сжав в руке покупку, я, цепенея, пошла домой.
Утро, школа. Опять все по новой. Не забыв о лабораторке, с утра запихнула термометр в сумку, правда проверить его времени не было.
Пока никто не замечает, любуюсь ею. Такая изящная талия, восхитительная грудь... И все это не для меня. Я слышала, у нее еще не было парня (как и отбоя от оных), но периодически она встречалась то с тем, то с другим. Мне всегда казалось, что они ее не ценят, иначе никогда не разлюбили бы.
Черт, она идет ко мне! Неужели заметила, как я ее разглядываю?! О, нет, слава богу. Всего лишь спросила домашнее задание. Можно подумать, она когда-нибудь их делает. Можно подумать, географию вообще кто-то делает.
- Ты всегда сидишь одна?
Неожиданный вопрос. Хочется сказать «Конечно нет, мысленно я всегда с тобой» - совершенно глупое желание. Давлю его. Нельзя выдать себя — иначе она и вовсе будет обходить меня за километр. Поднимаю глаза на нее, небрежно облокотившуюся о парту. Пожалуй, не стоило этого делать — освободиться от волшебного взгляда ее глаз оказалось ой как непросто. Глаза у нее почти такого же цвета, как у меня — только другой, темный и притягивающий оттенок серого.
- Нуу… Как-то не обращала на это внимания...
- А ты уже нашла себе партнера для лабораторки? — неожиданно робко, не похоже на нее. Черт, работа для пар, совсем вылетело из головы.,. Стоп, так значит, она…
- Если нет, может будешь в паре со мной?
КОНЕЧНО БУДУ!
- С удовольствием. — эта равнодушная мина стоила мне большого усилия. Очень большого. Я ужасно рада. Целый урок бок о бок, рядом с ней! Но почему она так неожиданно предложила? Неужели... может... да нет, не надо себя обманывать. Понятное дело — села с ботаником, пятерка в кармане. Но все равно — целый урок я буду совсем рядом с ней!
Никогда не думала, что буду злиться на то, что в уроке всего сорок минут. Рядом с ней я с удовольствием провела бы.., да хотя бы и всю жизнь, мне не жаль! Ну да ладно, урок в самом начале, время еще есть...
- Ты принесла термометр?
- А? Ну да, конечно...
Слегка подрагивающими руками (не могу спокойно слушать этот голос. Его тембр сводит с ума) достаю футляр. Только тут до меня доходит, что с момента покупки я его даже не открывала. Ну что ж, посмотрим...
- Ух ты восторженно-удивленный вздох за спиной. Я и сама удивлена. В первый раз вижу такой странный прибор для измерения температуры.
- Можно взглянуть?.. Интересно, как эта колбочка крепится к раме, а? Странная какая-то внутри жидкость — на ртуть не похожа. Красная... еще и пузыриться!
Действительно, очень и очень странный предмет. Она, любопытная, вертит его в руках, наблюдая за переливами. Мда, похоже что продавец меня банально развел. С другой стороны - каких-то пятнадцать...
- Слушай, он очень прикольный, но температуру им не измеришь. И вообще он постоянно показывает +10. Ладно, хорошо, что я на всякий случай тоже взяла...
Ох, как быстро летит урок! Слишком быстро... С ней рядом мне все дается на удивление легко и точно. Впрочем, что в этом удивительного?
Звонок, я тебя ненавижу!!! Ты разлучаешь меня с ней, сволочь! Что ты… чтоб у тебя контакты перегорели.
На этот раз класс не испарился. Большинство неторопливо собирались, возбужденно сравнивая результаты опытов, кто-то еще делал измерения.
Я тоже собираюсь, опустив в парту глаза, чтобы не видеть спину ее, уходящей...
- Эй, ты еще долго собираешься копаться?
Что? Она меня ждет?!!
- Ты что, забыла? Мы же хотели пойти вместе. Странная ты сегодня какая-то...
Я странная? Да это мир странный! Разве могла бы я такое забыть?
Моментально запихиваю тетрадки в сумку. Накидываем куртки и выходим на улицу. Сколько там до развилки к ее дому? десять, пятнадцать минут? Я буду идти очень, очень медленно.
Она, кажется, и сама не прочь прогуляться. Под ногами похрустывают первые облетевшие листья, а она болтает о какой-то чепухе. Я улыбаюсь — мне это нравиться.
- Разве не зверство ставить нам биологию два дня подряд? Когда мы, спрашивается, должны готовиться? Вот, например, если бы не ты, я бы сегодня точно завалила...
Она смеется.
Я чувствую себя счастливой, и даже ее беззаботное «Пока» у светофора почему-то кажется не трагедией, а только прелюдией к завтрашнему дню.
Сегодня жуткий день — нас загрузили настолько, что я не успевала даже подумать о ней, хотя мы и были разделены всего несколькими партами.
Наконец на последнем уроке многострадальная география — я могу, как всегда, поспать и помечтать о ней под монотонный диалог учителя самого с собой. В переплетении этих диких контрольных и самостоялок мне иногда казалось, что она смотрит на меня, и сейчас выдалась возможность это проверить.
Опустив голову на сложенные руки, я стала наблюдать за ней через просвет в накрывших локти волосах. Не прошло и пяти минут, как привычное созерцание закончилось — она действительно смотрела на меня!
Не верю своим глазам. Неужели это она, неумело конспирируясь (совсем как я когда-то давно) скользит взглядом по моим рассыпанным по парте волосам, по выглядывающим из-под них плечам и кончикам пальцев?
Черт побери, что это значит?
Весь урок прошел так. Я делала вид, что сплю, а она периодически поглядывала на меня.
После звонка, боясь посмотреть на нее (вдруг поймет, что заметила?), я повернулась спиной к ней и стала угрюмо запихивать вещи в портфель.
- Э, подожди, пожалуйста... - интересно, со спины видно, как я вздрогнула? ты не могла бы подождать меня немного?
Не знаю, что и думать. Может, у нее что-то случилось и нужна моя помощь? Скорее всего. Сегодня... не помню, была так занята... Да, кажется она была какая-то тихая... Что же случилось?
Она просит меня пройтись вместе с ней по парку — как раз до того самого поворота и перекрестка, где наши дороги расходятся. У меня нехорошее предчувствие.
К счастью, она снова становится сама собой - но только пока мы не доходим до выхода из парка. Теплый порыв ветра от дороги сдувает с нее всю показную веселость. Молчание затягивается.
- Уже пришли. Ну что, покедова, что ли...
- Нет, подожди. Мне нужно сказать... нужно, - такое впечатление, что она борется с чем-то в себе. - Да... нужно тебе сказать, Я тебя люблю.
Так. Видимо я ослышалась. Нет, невозможно - она сказала это абсолютно четко. Все равно невозможно. Этого просто не может быть.
- Увидимся завтра. Пока.
Я спасаюсь с этого перекрестка. Не чувствую ничего, кроме того, что мир встал с ног на голову...
Боже, я не знаю что мне делать. Со вчерашнего дня все изменилось, вся моя жизнь перевернулась в один миг. Это проклятые три слова. Она сказала их. Сказала мне.
Ну что, что мне теперь делать? Признаться, что тоже люблю ее, люблю давно и безнадежно, сказать, что счастлива, что теперь мы всегда будем вместе,.. Мне страшно. Страшно того, что будет после этих слов. Я даже думать боюсь, что может быть после них.
Нет, это не могло быть глупым приколом, способом поиздеваться над местным ботаником. Для этого нужна злоба, которой нет и не может быть в ней.
Что делать? Всего два варианта — да или нет. Хватит ли у меня сил жить, отказав ей, зная, что могла бы быть счастлива с ней, видя ее каждый день? Это было бы лучше... для нас обеих, наверное. Нормальная жизнь.
В школе мы обходим друг друга за несколько парт и не встречаемся взглядами. Я не пытаюсь исподволь понаблюдать за ней, а она, похоже, боится даже повернуться в мою сторону.
Я знаю, что любые уроки рано или поздно заканчиваются, и позволяю занятиям поглотить меня, Но вот и они кончились. Решено.
Подхожу к ней сзади, Негромко говорю:
- Пойдем вместе. Я подожду тебя внизу.
Я знаю, что она пойдет. Почему-то во мне крепнет уверенность, что она сделает то, что я скажу.
Идем вместе. Она по-прежнему не смотрит на меня. Где-то в середине парка, где уже нет прохожих, шедших впереди нас, я окликаю ее:
- Стой.
Моя незваная сила действует, и она, понурив голову, останавливается чуть позади меня, Я оборачиваюсь. Наконец, в первый раз со вчерашнего, такого уже далекого дня, она смотрит на меня.
Уверенность пропадает. Сила тоже. Желания я заглушила, и чувств не найти. Из всего, что у меня еще осталось, я могу сделать только это. Последний шаг, как прыжок в море, где что-то неизвестное уже ждет меня…
- Я тоже люблю тебя.
Что-то невероятное произошло вчера. С того момента, как она сказала мне о любви, жизнь переключилась вновь. Что-то новое началось, и даже сквозь окутавшую меня двойную пелену мыслей и чувств моих и ее - я ощущаю это.
Для нас обеих взаимность была неожиданна. Для нее — от внезапности нахлынувших чувств и стремительности развития событий. Для меня — из-за резкого, непредсказуемого перехода от безнадежности к пути в светлое будущее — то самое, в которое вечно пытаются проложить торную дорогу.
Я начинаю понимать, что в будущее — светлое и счастливое — не может быть торной дороги. Для каждого есть только своя извилистая тропинка в лесу жизни. Стоит сделать о поворот не туда, проворонить незаметную дорожку в примятых лопухах, чтобы вся твоя будущая жизнь изменилась, чтобы потерять его, это светлое и прекрасное далеко. Никогда больше не поймать на щеке лучи солнца с опушки счастья.
Пока еще не знаю, туда ли я свернула.
Как, оказывается, плохо я ее знаю, даже и наблюдая за ней так пристально и долго. Она не знает меня почти совсем. Но нам безумно хочется узнать друг друга, а для этого нет — и не может быть! — никаких преград. Я еще не совсем поверила в свалившееся на меня счастье, но я рада тому, что могу постоянно быть рядом с ней, не мучаясь даже необходимостью скрывать свои чувства.
Теперь мы везде вместе. На уроках и переменах мы шушукаемся — или говорим в полный голос и не можем наговориться. Понемногу я открываю в ней новые черты, о которых не могла даже догадываться раньше. Наверное, то же может сказать обо мне и она. Мне трудно разгадывать ее — кажется, будто она забыла все, что чувствовала до того, как передала себя мне. Но одно ее чувство я ощущаю все телом ее любовь ко мне.
Естественно, после уроков мы идем в парк, который стал для нас священным и любимым местом.
Все то же осеннее солнце греет нас в своих лучах, но я знаю, что мне тепло не от него. Я держу ее за руку. Листва на деревьях стала точь-в-точь такого же цвета, как ее волосы. Не первую осень я вздыхаю по этим медным листьям. Но сейчас я могу делать то, чего мне всегда хотелось.
Я сплетаю венок из кленовых листьев под ее недоумевающим взглядом. Придирчиво осмотрев получившуюся конструкцию, поворачиваюсь я подхожу ближе к ней. Тяжелый красно-золотой убор нежно опускается на ее голову. Из-под листьев выглядывают смеющиеся серые глаза. Она кажется красивой, как никогда, и теперь она моя.
Я притягиваю ее к себе и целую в нежно-розовые, податливые губы.
Просыпаюсь рано и еще какое-то время валяюсь в одеяле, думая о ней. Жизнь представляется сладкой негой, которую омрачает только одно – в это воскресенье я ее не увижу. В ее отсутствие сердце тоскливо ноет, но я успокаиваю его тем, что она моя вся, без остатка. Теперь она всегда со мной – она сама подтвердила это вчера, приняв мой поцелуй.
Сколько же всего произошло за эти несколько дней…
Мне кажется, я слишком сильно изменилась. Еще совсем недавно я страдала по ней, готова была отдать все за ее любовь – а сейчас нежусь в кровати, успокоенная властью над ней… Еще недавно она была всем, а я – так себе, и я спокойно жила этим. А теперь я для нее все, а ее взаимность подразумевается как само собой разумеющееся.
Такие перемены настораживают саму меня. Как могла я стать такой эгоистичной?
Она тоже ведет себя странно. В конце концов, до этого у нее были друзья, интересы и жизнь, практически не касавшиеся моих. Что же она? Разве не ждут ее приятели, чтобы погулять после уроков, разве не хотят обсудить что-нибудь «безумно интересное»? Последние пару дней она почти все время была со мной. Больше того, рядом со мной она становится не просто покладистой, а чуть ли не безвольной. Не скажу чтобы мне это совсем не нравилось, но…
Она стала очень, очень странно себя вести.
Это началось еще…. Когда? Кажется… она попросилась сесть со мной на биологии. Что необычного было в этот день? Так…биология…среда…последний урок… точно, как я могла забыть?
Подхватываюсь с кровати и подскакиваю к столу. Ящик, ящик… Ага, вот он! Футляр. Открываю…
Он не может не завораживать. Этот прибор кажется скорее игрушкой или изысканным украшением. Рассеянный свет из-за штор ровно освещают серебристую раму, в которой заключен идеальной формы сосуд чистейшего стекла. Весь термометр можно описать одним словом – совершенство.
Кроваво-красная, несколько тягучая и непонятным образом пузырящаяся жидкость заполняла колбу более чем наполовину. На одной из сторон сосуда стоят серебристые отметки – посередине ноль, параллельно к обоим концам расходятся 10, 20, 30… Плюсов и минусов нет, но почему-то было понятно, что сейчас температура положительная – наверное, потому, что по руке от термометра распространяется тепло. Температура сейчас… +30. Она говорила тогда, что он показывает +10. Навряд ли у меня в комнате теплее, чем в классе. А как объяснить изменение объема жидкости? Расширение? Становилось все более и более странным…
Вместе с термометром я забралась обратно в постель – даже сейчас еще остается время поваляться. Внезапно меня вовлекает в сон, которому я не нахожу поводов сопротивляться.
Проснулась я поздно вечером. Родители не стали будить – слава богу, дел у меня на сегодня нет.
Заправляя кровать, нашла термометр, забытый под подушкой. Кажется, он стал ощутимо теплее. Полюбовавшись немного, положила его обратно в футляр.
Села за уроки, но в голову не лезет ничего путного. Ловлю себя на том, что жую ручку, вперив взгляд в сену, и думаю о ней. Сердясь, стряхиваю с себя оцепенение и принимаюсь за алгебру. За делами и уроками не замечаю, как становится поздно.
С наслаждением ныряю в кровать, чтобы побыстрее прошла эта ночь и завтра увидеть ее…
Очередная неделя. Отлаженный порядок действий – проснуться, со стоном выползти из-под одеяла… Нет, нет, не так! Вскочить с кровати, залезть по душ, мурлыча под нос… Она, она – сегодня я ее увижу! Еще какой-то часик-полтора…
Обожаю школу, потому что там вижусь с ней. Обожаю улицы, небо и прохожих. Несколько метров – почти бегом, все ближе к ней! Торопливо вешаю куртку и вверх, вверх по лестнице…
Ее нет. Действительно, еще минут двадцать до урока, чего ей приходить. Придется подождать еще немного.
- Привет. Ты так быстро бежала, что я еле тебя догнала.
Оборачиваюсь на любимый голос и немедленно получаю поцелуй. Ммм… она смелая…
Расстаюсь (с трудом) с ее губами, встревожено оглядываю коридор. Слава богу, никого нет.
- Фуух, повезло. Ну нельзя же быть такой неосторожной! Нас могли заметить, если бы кто-нибудь здесь был.
- Но ведь никого нет…
Она снова тянется ко мне. Не могу отказать… Действительно, ведь никого нет…
Стоим в обнимку. По школе гулко разносятся шаги с первого этажа, заставляя меня с сожалением отпустить ее.
- Давай пойдем после школы ко мне в гости?
- Конечно давай!
С нетерпением жду конца дня. Наконец, последний звонок говорит нам, что мы свободны.
Под руку, через парк, к светофору… Но теперь мне не нужно сворачивать или зло смотреть, как она проходит мимо меня вместе с друзьями. Теперь с ней я.
Домофон дружелюбно пиликает, приветствуя знакомый ключ. Поднимаемся на четвертый этаж – масляно поблескивают в солнечных лучах недавно окрашенные стены, нос щекочет едкий запах ацетона, шумя в голове. Пара лучиков света падают на ее волосы – в ответ на них вспыхивают красные и золотые искры.
В ее квартире живут мягкие тени, воюющие с солнцем. Все устроено очень уютно.
Задумавшись, не успеваю заметить, как она обнимает меня за талию. Прильнув к спине, прижимается губами к изгибу шеи. Голова кружится.
- Ты сегодня… какая-то не такая… - почему-то голос у меня хриплый, будто прокуренный…
- Ну и что? Мы одни, и я люблю тебя. Разве тебе нужно еще что-нибудь?
Ты права…наверное… Но все равно странно. Я знаю, ты робкая и нежная; но сейчас…
Я тянусь к тебе, пусть даже мне и страшно. Да, я боялась этого. Но я хочу быть с тобой. С тобой всей, какая бы ты не была. И если тебе нужно это…
Резко поворачиваюсь. Ты даже не удивляешься. В твоих глазах я - не без грусти- вижу только желание – и просьбу.
Я больше не целую тебя – я впиваюсь в твои губы, одновременно поглаживая грудь. Тебе это явно нравится – ты обхватываешь мою шею руками, еще больше прижимаясь ко мне. Добираюсь до твоих сосков и сжимаю их прямо через блузку. Пытаешься застонать – но мой поцелуй мешает. Вдруг ты отталкиваешь меня – чтобы протащить в свою комнату, чтобы сорвать там друг с друга одежду, чтобы я толкнула тебя на кровать и ласкала с неистовством, которого тебе так хочется, целовала твою грудь и жадно водила руками по твоему телу, пока ты не застонешь в последний раз, не в силах больше выдерживать накопившихся в теле чувств, освобожденных моей рукой.
Обессиленная, несколько минут ты лежишь, не двигаясь, а когда ты открываешь свои глаза, которые я так люблю, в них светится удовлетворение, такое же полное, как сжигавшее тебя совсем недавно желание. Ты смотришь на меня и слабо улыбаешься. Потом переводишь взгляд на мою грудь, будто только заметив, что мы лежим абсолютно голые на твоей кровати. Хотя нет, на мне еще трусики остались. Но судя по твоим глазам, ты собираешься это исправить. Неожиданно ты наклоняешься ко мне и пока я соображаю, что еще ты задумала, хватаешь ртом мой сосок. Я чувствую каждое движение языка, дразнящего кожу, по мне пробегает дрожь. Наверное, я мечтала об этом всю жизнь. Об этом огне в твоих руках, от которых в каждую клетку моего организма распространяется возбуждение, о жарких и влажных поцелуях, падающих все ниже и ниже… Мечтала вскрикнуть в твоих объятьях, погружаясь в набегающие волны удовольствия.
Потом мы долго лежим, обнимая друг друга. Она быстро уснула, я а смотрю на свои волосы, которые, как всегда, рассыпались по всей подушке, и думаю о том, что сейчас произошло. Пожалуй, это то, чего я и боялась, признаваясь ей в своих чувствах. Рано или поздно это произошло бы. Я надеялась избежать, но хотела ее, а она хотела этого. Я не могла бы устоять. Но почему, почему все так быстро и сильно?
Вечером возвращаюсь домой, все еще думая об этом всем. Чувствую, что все-таки не должна была поддаваться на ее объятья и поцелуи, но уступила, уступила нашей общей страсти.
Слава богу, в школе она не выглядишь одержимой и ведет себя как обычно – болтает о мелочах, хохочет и ластится ко мне. Она счастлива. Счастлива я. Все ясно и понятно.
То, что мы сделали вчера, уже немного стерлось из памяти. Разрываюсь – одна моя часть хочет повторять это снова и снова, другая – нет, а третья… Третьей я чувствую, что все не так, все не правильно, все должно быть по-другому.
После школы мы не гуляем в парке – ей надо бежать домой, к домашним делам. Она выглядит так, как будто готова скорее послать родителей, чем отойти от меня. Ласково целую ее и легонько толкаю в спину – не хочется, но расходится надо.
Думаю о ней, идя домой. В последнее время события лишают меня возможности поразмышлять как следует, без которой я чувствую себя неполноценно. Не переваренные информация и чувства давят на мозг.
Кто-то толкает меня в плечо. Сердито гляжу вслед парню, хотя хочется матерится на всю улицу – прервал меня на самом интересном месте. Уже собираюсь опять идти дальше, как краем глаза замечаю неяркую вывеску – «1000 мелочей». Темный зал за залитой солнечным светом витриной…
Я редко выхожу из себя. На этот же раз дверь едва не разлетается от удара, когда я врываюсь в магазин. Пару секунд перевожу дыхание. Продавец мужской национальности удивленно смотрит на меня поверх книги.
- А, это ты… Еще живая, надо же.
- Живая? Что значит живая? – чей–то мне резко стало плохо…
- Веревка с мылом, вскрытие вен в ванной, смертельная доза снотворного – выбор достаточно большой.
- Да что вы несете? Послушайте, тот термометр, который вы мне продали…
- В чем дело? Ты недовольна? Разве что-то не в порядке? Он не выполнил твоего заветного желания?
- Что?! Какое еще желание?..
- Неделю назад ты пришла в этот магазин. Ты была несчастна. Ты попросила термометр, и я продал его за чисто символическую плату. Он заставил твоего возлюбленного полюбить тебя. Судя по тому, что ты еще жива, ты умрешь через какое-то время. За все нужно платить. Скоро он возьмет твою душу. Как только твои силы ослабеют, температура любви упадет – и тогда перед тобой и открывается тот самый широкий выбор, о котором я тебе говорил…
Не помню, как я дошла до дома. Продавец все мне объяснил. И про то, как он продает что-то людям, которые в этом нуждаются, про то, как эти предметы исполняют самые заветные желания владельцев. Про то, как подпитываются для этого душевными силами хозяина – день за днем, по чуть-чуть, пока все не иссякнет. Про то, что после этого у хозяина остается только один выбор. Действительно, за все надо платить.
Я готова заплатить за счастье.
Вернувшись домой вчера, я первым делом нашла его. Он нагрелся еще ощутимей, а сияние, исходившее от него, было уже заметно. Жидкость – может, действительно кровь?- кипела на уровне +25. Уже холоднее, чем в последний раз. Теперь мне постоянно придется следить за ним. Идет отсчет моей жизни.
Теперь, когда я узнала об истинной причине ее чувств, я не могу отделаться от грусти, даже когда обнимаю ее.
С одной стороны, мне больно от того, что ее любовь ко мне оказалась суррогатом. С другой… она ведь счастлива со мной сейчас, а изменить я уже ничего не могу. Этот проклятый артефакт владеет нами, и единственный способ освободиться от него – смерть. Но это будет еще не скоро… я постараюсь, чтобы это было не скоро.
Я наслаждаюсь каждой минутой с ней, ощущаю каждое мгновенье. Мы даже почти не заботимся о том, что нужно скрываться от посторонних – разве что не целуемся на людях. Ее это не беспокоит. Она погружена в чувства, которые заставляет переживать ее эта непонятная сила.
Сегодня она нехорошо себя чувствует. С последних уроков ей приходится уйти – она очень бледна и вообще нездорово выглядит. Черт, мне все-таки нужно досидеть в школе, и навестить ее я смогу только позже…
- Ты опять сидишь одна? – так, где-то я это уже слышала. Поворачиваюсь…
- А, это ты. Давно не виделись. Где пропадал?
Он, пожалуй, единственный человек в классе (кроме нее, конечно), который для меня хоть что-то значит. Почему-то он хорошо ко мне относится. Иногда он помогает мне – а я умею это ценить – хотя и не нарушает моего одиночества.
- Да, приболел маленько…
- Понятно. Она вот тоже приболела…
- Она? А, ты имеешь в виду нашу мисс популярность? – его насмешливый тон что-то начинает меня бесить. – Я видел вас сегодня. Вы что теперь, всегда вместе? Ты и она – лучшие подруги. Чушь какая-то.
- А тебе что с того? – какая-то я нервная стала. Завелась с пол-оборота – Это вообще не твое дело. Ты мне не какой-то близкий друг, чтобы рассуждать тут об этом!
- Я.. не друг? Ну ты и … а я-то думал… Я-то думал, что мы друзья.
- У меня нет друзей кроме нее. Ты понял? Будь добр, оставь меня в покое!
- Вот и оставлю, если ты так настаиваешь. Но запомни – ничего хорошего у тебя с ней не выйдет!
Рассерженный донельзя, он пулей вылетает из класса. Какое-то время я еще стою и тяжело дышу, выпуская пар. Какое его дело? Мы вместе, и это не касается никого, кроме нас!
Дело было после уроков, так что, слава богу, больше видеть его мне не пришлось, да и наша перепалка осталась без свидетелей.
Пожалуй, мы действительно ведем себя слишком явно. Видимо, окружающие догадываются, что между нами не только дружба…
Иду к ней. По дороге думаю, стоит ли вообще скрывать наши отношения, ведь скоро – нет, нет, не скоро! – все кончится. Хотя нет… Что будет с ней после того как я … сделаю это?
Кажется, она вернется в обычное состояние – так он говорил. Если сейчас все узнают о нашей любви, то после этого ее жизнь будет загублена. Значит, нужно продолжать скрываться.
Домофон не работает, дверь нараспашку. Поднимаюсь по лестнице – запах ацетона уже давно выветрился, да и солнца сегодня нет – и звоню в ее квартиру. Открывает ее мама.
… Нет, извини, к ней нельзя, очень плохо, спит…
Ей плохо! А меня нет рядом! Я должна пойти к ней!
…Нет, нельзя, спит…
Значит, приду завтра…
Прихожу домой, сама как в бреду. Что с ней? Неужели она так сильно заболела? Наверное, у нее высокая температура. Что-то… температура… Температура! Совсем забыла!
Кидаюсь к столу. Вот футляр. Свечение термометра на миг ослепляет меня. Отметка кипения… +15. Черт! Слишком быстро…
Школа вновь превращается в муку – потому что ее там нет. Она болеет… А я так далеко от нее! Это невыносимо.
Он делает вид, что меня нет. Я нет, потому что для меня сейчас и так нет никого, кроме нее, и до мозга долетают только обрывки информации из внешнего мира. Учитель что-то бормочет…На задних партах шушукаются и хихикают девчонки…
… Ты слышала?... и тогда армии Паулюсса … да, точно… и это также называют… и вот, он говорит…
Стоп! Да ведь это же о нем! И обо мне. Тут же прислушиваюсь. И узнаю о себе такое…
… он влюблен в нее с начальной школы… он… только и говорит, что о ней… представляешь, а у меня спросил:… и в тысяча девятьсот сорок пятом, как все вы знаете…
Никогда не думала, чтобы он был влюблен в меня. Какая жестокая ирония. Он, конечно, получше остальных, но о какой-то взаимности и речи быть не может – для меня есть только она. Тем более сейчас. Но, в конце концов, он всегда был добр ко мне … а я вчера так на него наорала. Наверное, ему сейчас хреново… Нужно извинится.
Ловлю его после уроков. Он грубо отвечает «Чего тебе?», но я-то знаю, почему.
- Послушай, я зря наговорила тебе всего этого вчера… Ты отличный парень, очень хороший, я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но наши с ней отношения касаются только нас, понимаешь? Поэтому я и рассердилась вчера…
Его лицо каменеет и становится каким-то потерянным.
- Значит, уже так… «наши отношения»… Она много значит для тебя, не правда ли?
- Да. Очень много. Ты доже не представляешь, сколько.
- Да уж не слепой, подозреваю. Ты ведь… любишь ее, не так ли?
Как он узнал? Впрочем, это не важно. Шепчу:
- Да, люблю.
Кажется, на такой ответ он не рассчитывал. Мои слова приводят его в ярость. А чего он хотел? Чтобы я стала убеждать его в обратном?
- Как? Да как ты вообще можешь любить.. ее?! Да она наверняка просто пользуется тобой! Ты хоть знаешь, сколько парней у нее было? Поверь мне, до фига и больше, и не позволяла она им только одного!
Он говорит еще что-то: уговаривает, доказывает, пытается меня урезонить… Но ничто это не имеет значения. До меня долетают последние слова:
-… да парни только и говорят о том, какая она шлюха!
Все. Хватит. Больше я этого терпеть не буду.
Видимо, что-то в моем лице так меняется, что он замолкает на полуслове.
- Прости… Кажется, я перегнул палку. Но пойми..
Естественно, я не слушаю его. Подхожу совсем близко, смотрю в его потерянное лицо и отвешиваю звучную пощечину.
- Мне безразлично, что о ней говорят. Но если я еще хоть раз от тебя услышу… Не лезь не в свое дело!
Не обращая больше на него внимания, беру сумку и ухожу. Он так и остается стоять посреди пустого коридора, как громом пораженный.
Домофон починили. Меня опять не пускают к ней. Какое-то время сижу под ее окном и отправляю ей забавные смс-ки, надеясь, что это поможет ей взбодрится. Несолоно хлебавши, отправляюсь домой. Отмахиваясь от родителей, делаю вид, что у меня болит голова. Кажется, она и вправду болит. Прямо-таки раскалывается. Бухаюсь в кровать, и, наплевав на уроки, погружаюсь в мучительный сон…
Грущу. Сегодня она, наверное, опять не придет. Сомневаюсь, что вынесу еще один день без нее. Его тоже нет. Оно и к лучшему.
На уроки давно забила. Тем более что учителя меня вообще не замечают.
Вдруг на глаза падает тень, а через секунду я уже оказываюсь в теплой темноте.
- Угадай, кто?
Конечно это она! Как я рада ее видеть! Прижимаю ее к себе, боясь, что у меня глюки и она исчезнет.
- Ты как? Я приходила к тебе, но твоя мама меня не пустила.
- Сейчас уже ничего. Тогда мне было действительно плохо, так что я бы не смогла с тобой даже поговорить толком.
- Все равно, я должна была быть рядом…
Хочется поцеловать ее, но в школе этого делать нельзя – кругом люди.
- Ты не против, я отлучусь на пару минут?
- Конечно.
Она отходит поболтать с подругами.
Странно. Раньше она только и думала, чтобы побыть рядом со мной. Ну, в общем-то я не самый веселый собеседник…Но все-таки маленький укол ревности я почувствовала.
Незадолго до звонка она возвращается и опять прижимается ко мне. Как хорошо, что она рядом. Мы снова вместе. Единственное, что омрачает мое счастье – знание о том, что ему не суждено быть долгим.
- Эй…- она толкает меня в бок – смотри, какая симпатичная – жаркий шепот на ухо.
Оглядываюсь на ту часть коридора, куда она показывает. Да, пожалуй симпатичная. Убранные в хвостики черные волосы, пронзительно-синие глаза, красивая фигура. Но это не она – и этим все сказано.
- Да, ничего. А тебя она интересует?
Она как-то стушевалась. Вот теперь, я, кажется, действительно ревную.
- Да я как-то и не замечала ее раньше…Она ведь старшеклассница?
- По-моему, из десятого.
- Было б неплохо с ней познакомиться
- Эй, ты чего? Меня тебе уже не хватает? У, ненасытная!
Пытаюсь скрыть ревность и обиду за шуткой и щекочу ее. Она весело смеется, отбиваясь от меня, и забывает об этой роковой красотке. Но, уходя в класс со звонком, я замечаю, как она кидает ищущий взгляд в тот кабинет, куда она ушла.
Сбываются мои самые страшные предчувствия. На градуснике уже ноль. Температура замерзания воды… А есть ли температура замерзания у любви?
Вчера мы долго гуляли вместе. Она вела себя как обычно, но я чувствую, что она все никак не выкинет из головы эту девчонку. Мне это совсем не нравится.
В школу проспала. Прихожу к третьему уроку в самом отвратительном настроении. Как раз прозвенел звонок на перемену…
Уныло бреду на второй этаж. Слышу такой знакомый и любимый голос и улыбаюсь. Все-таки школа не такая уж гадость. Вот только ее голос звучит вперемешку с другим, высоким и одновременно бархатистым.
Перепрыгиваю через последние две ступеньки, и за поворотом на коридор мне открывается неприятная картина: она с неподдельным интересом общается со вчерашней черноволосой.
- О, привет! – Кажется, она немного растерялась.
- Привет. – Из вежливости киваю и ее компаньонке, та отвечает мне веселым кивком.
- Ну ладно, я пойду. Увидимся на следующей перемене.
- Увидимся на следующей перемене? Что это значит? – отсутствующе спрашиваю, когда мы немного отходим.
- Слушай, нам нужно поговорить.
- Это точно.
- Ты же знаешь, я люблю тебя – впервые это звучит как-то неубедительно.
- Знаю, знаю. А еще я знаю, что тебе явно небезразлична эта хвостатая. В чем дело?
- Понимаешь… после того как…ну… в общем, я поняла, что другие девушки мне тоже нравятся.
- Что?!!
- Не смотри на меня так. Ну пожалуйста, пойми меня!
Мне тяжело это слышать. Слышать все эти ее сбивчивые объяснения и просьбы, и понять я ее не могу. Я-то люблю только ее, ее одну. Никто больше не имеет для меня значения, только она. А сама она умоляет разрешить ей встречаться с другой.
Но я понимаю, что все равно не смогу ее удержать. Если я запрещу ей, она все равно найдет способ…наверное. Или будет ходить вся такая убитая.
Чувствую, как ее любовь утекает сквозь пальцы. Видимо, любовь действительно как вода – еще немного, и, глядишь, подернется ледком…
- Ладно. Только обещай – слышишь? – обещай мне, что не разлюбишь меня! Скажи, что любишь меня, как и прежде…
- Да что с тобой? Конечно, я люблю тебя!
Немногим легче.
- Пожалуйста, будь осторожна.
На душе тяжело. Сижу в кресле, греясь от термометра. Смешно и горько. Он теплеет, напитываясь моей душой, а я сижу и грею об него руки.
Минус пять. В колбе покачивается прозрачная голубая вода. К поверхности изредка пробиваются пузырьки. Да, я теряю ее. Времени остается все меньше и меньше… Скоро она совсем меня разлюбит.
К реальному миру тянет все меньше. Только она и воспоминания о ней удерживают меня здесь и дают силы жить. Сил все меньше. На сердце наползает холодок.
Звонок. Меня? Странно.
- Привет. Ты как?
Это она!
- Нормально. А ты?
- Тоже ничего. Я хотела тебе сказать – ты, наверное, должна знать об этом. Я назначила свидание ей.
- Десятикласснице?
- Да.
- Ну… Ладно, иди. Вы, наверное, уже договорились?
- Да, на сегодняшний вечер.
- Ну-ну. А что она?
- По-моему, я ей нравлюсь.
- И… собираешься далеко зайти?
- Не знаю… Как получится…
- Я ведь уже не могу остановить тебя, да?
- Не надо так говорить. Я ведь все равно люблю тебя. Даже если у меня с ней что-то и будет, это не повлияет на мое отношение к тебе.
- Ладно, удачи. Не забудь о своем обещании… Для меня это много значит.
- Спасибо. Люблю тебя.
- И я тебя люблю. Пока.
Такое ощущение, что на шее висит камень. И повесила его она. Ее слова звучат так фальшиво, что уже не успокаивают меня…
Похоже, что это будет моя последняя неделя. Навряд ли я протяну больше… Мне необходимо увидеть ее. Она нужно мне, нужна как никогда.
Только вот я ей совсем не так уж нужна. На переменах она отлучается к той, другой. Но все равно мы рядом. От этого легче.
Плохо себя чувствую – что и неудивительно. Остро ощущаю все, что происходит со мной и вокруг меня. Хреново. Она опять уходит. Прислушиваюсь и ищу среди школьных звуков. Последнее, что мне остается.
… Ну что, бросила свою блондинистую подружку?
- Не говори о ней так. Она милая.
- Ага, конечно. Девчонка из серии ДДС.
- ДДС?
Шепот на ухо. Неуверенное хихиканье.
- Ты неисправим! Перестань! И вовсе она не такая.
- Такая, такая. То ли дело ты…
- Ты мне льстишь.
- Я серьезно. Долго еще собираешься меня донимать? Я так соскучился по тебе.
Эти слова произносятся им с очень многозначительным придыханием.
- Говорю тебе, перестань! Больше я на такие приколы не куплюсь.
- А раньше ты говорила совсем другое. Помнишь, в прошлый раз… Мы совсем чуть-чуть не успели, и ты сказала…
- Хватит!
- Ну да, что-то типа того ты и сказала.
- Мне не нравится то, что ты говоришь.
- Да? А почему тогда ты меня до сих пор слушаешь? И к тому же так мило краснеешь…
Видимо рассердившись, она разворачивается (слышен резкий скрип шпилек ее босоножек), и быстрым шагом возвращается в класс. Плюхается за парту рядом со мной.
- Чего такая красная? – мне в совершенстве удается придать голосу равнодушный тон.
- Да так… из столовой бежала.
Значит, она думает, что я не слышала разговор в коридоре. И не хочет, чтобы я о нем знала. Почему?
Какой странный эффект у почти высосанной души. Обостренная чувствительность… к звукам, например.
На следующей перемене она убегает к черноволосой. Опустошенно слушаю их двусмысленный флирт. Слышу через этаж.
На уроке она льнет ко мне, как ни в чем не бывало. Мне больно от ее лжи.
Другая перемена. Парень тот же.
- Уже успела по мне соскучится?
- Не говори ерунды. Я просто,… мимо проходила.
- Шла, шла… и меня нашла.
Ее взвизг, смех парня. Обиженно:
- Не лапай меня!
- Что я слышу? Обычно это ты меня об этом просишь.
- У тебя глюки.
- Скорее это у тебя глюки. Амнезия. Слушай, кончай юлить. Приходи завтра, как всегда. Тебе понравится.
Она не отвечает. Каблуки стучат по коридору.
Вдогонку:
- Ты придешь! Я буду тебя ждать.
Каблуки срываются на дробь. Поворот, второй. Она, красная как рак, опускается на соседний стул.
- Опять бегала в столовку? Там что, кормят на халяву, что ли?
- А? Нет. Просто… Что-то нехорошо.
Она врет. Нужно быть влюбленной дурой, чтобы этого не заметить. Я и есть влюбленная дура. Влюбленная дура со сверхчувствительным слухом.
Какая она, оказывается двуличная. Двуличная лицемерка, которая врет сама себе…
И все равно я ее люблю.
Как давно мы не были в парке вместе. Дворники нагребли кучи листьев. Жаль, нельзя поваляться на них, как в детстве. Когда я полюбила ее? Прямо в первом классе, а может, позже? Как? Не имеет значения. Я любила ее всегда.
- Пойдем завтра в гости ко мне? У тебя мы уже были – теперь моя очередь.
- Ой, завтра я не могу.
- Да?
- Угум. Ужасно занята.
Все холоднее и холоднее. Куртка уже не спасает от промозглой сырости. Ищу ее руку, но она роется в сумке, повернувшись спиной ко мне.
- Знаешь… - обнимаю ее за плечи.
- А? Ты что-то сказала? – она не обращает на меня внимания.
- Эй! – легонько встряхиваю ее – Ку-ку. Это я, твоя любовь! Узнаешь, нет?
Она улыбается, но мыслями, я чувствую, далека от меня. Слух уже притупился, да и с ним я не смогла бы прослушать ее голову.
- Ну как свидание с этой хвостатой?
- О, круто!
Она сразу оживляется. Минут десять слушаю. Сердце сжимается в комок и медленно, но верно промерзает.
- И в общем, я не удержалась. Мы поцеловались пару раз…
- А как насчет этого парня?
- Он опять ко мне пристает. Представляешь, такой ха…
Тут она резко осекается. Взгляд становится напряженным.
- Откуда ты знаешь про него? Я тебе не говорила.
- Да так, слышала кое-что. И почему ты, говоришь, не сказала мне о нем?
- А что, я обязана тебе обо всем докладывать?
- Нет, но…
- Да ты только и делаешь, что лезешь в мою жизнь! «Ты всегда должна быть со мной», «Скажи, что никогда меня не разлюбишь»… Знаешь что?!
- И что же? - Я бы хотела превратится в каменную статую, если б могла. Чтобы ничего не чувствовать.
- Хватит меня опекать! Я ничего тебе не должна.
И вот опять мне остается только смотреть ей вслед.
Я почти хочу умереть.
Скоро. Совсем скоро. У меня осталось так мало времени.
Сказала родителям, что простудилась. Навряд ли они бы поняли настоящее объяснение того, почему всю ночь и утро я провалялась в бреду.
Я должна собраться. Чтобы увидеть ее.
Я извинюсь…Не помню за что. Да, я извинюсь, она меня простит и все будет как прежде… Она опять будет со мной.
Она, наверное, еще в школе… сегодня должно быть шесть уроков. Да, наверное она еще в школе. Пойду в школу.
Тяжело. Пусто.
В голове звенят колокола. Подташнивает. Опять обострился слух. Взбираюсь по лестнице.
… Игрек выражаем как десять минус икс…кэн ю ансвер ми…да сколько можно? Из урока в урок…Да, еще…Они опять подрались…ах, да, там…записываем: девятьсот одиннадцатый… Еще…
А вот это явно не из этой оперы!
Присушиваюсь сквозь колокольный звон. Это тот самый голос.
- Ты давно хотела этого, правда? Я видел это по твоим глазам.
От черной лестницы. Собраться, собраться.
Приоткрытая дверь. Замусоренная лестница наверх. Чердак.
- Да.. не останавливайся…
ОНА. ЕЕ ГОЛОС.
За углом…
Она с этим парнем. И ей хорошо – очень хорошо.
Это конец.
Цепляясь за перила, кое-как спускаюсь на второй этаж. Добивают ее стоны, неслышные здесь ни для кого, кроме меня.
Я готова заплатить за все, что было. Я согласна на цену. Но никто не говорил, что это будет так больно!
Так больно… Пора сделать это. Я получила то, что хотела. А теперь я увязла в жизни, за которую больше нет смысла цепляться.
- Постой! Куда ты?
Черт, ну кто еще? Не хочу больше никого видеть. Никогда.
- Да подожди ты! Готтсподи, да ты бледная, как смерть!
Хорошее сравнение. Хорошее слово - смерть. То, что меня ждет в самое ближайшее время.
- Ну, что с тобой? Посмотри на меня!
Посмотрела. Разумеется, это он, мой верный рыцарь и отверженный возлюбленный.
- Что случилось?
Кабы ты знал…
- Ты был прав. Почему, почему ты был прав?
- О чем ты?
- Ты узнаешь…Все узнают. Но ничто это уже не имеет значения. Да, значение имеет только любовь. Теперь я это поняла. Только любовь.
Больше не слушаю его. Никого больше не слушаю. Осталось сделать всего одно дело.
Иду домой. В переулке краем глаза замечаю неяркую вывеску – «1000 мелочей». Темный зал… а вот солнца сегодня опять нет. Тучи… то ли пепельные, то ли свинцово-серые. Отличная погода для сегодняшнего дела.
Кидаю последний взгляд на вывеску. Сколько еще помешанных будут осчастливлены тобой? Впрочем, это неважно.
Дома никого нет. Просто замечательно. В голове наступает удивительная ясность.
Так, вены резать я не хочу. Снотворное… черт, в шкафчике нет. Ну не тащиться же в аптеку. Спрыгнуть с верхнего этажа? Ни к чему нервировать прохожих. Еще спасать кинутся. Хотя какое это имеет значение? Что бы я ни делала, я все равно умру – это уже решено за меня. И, в конце концов, жить я просто не смогу. Мне отпущены только эти последние минуты ясности, чтобы сделать выбор.
Повешусь, пожалуй.
Люстра или гардина? У гардины крепежи надежней. Скользящая петля – детская задачка. Без мыла обойдусь. Табуретка. Все.
Разум опять затуманивается. Как просто – от меня практически ничего не требуется. Наверное, я даже боли не почувствую. Тело наливается тяжестью. Больше мне не нужно думать. Но кое-что все-таки осталось. Только это и имеет значение.
- Я все е..щ…
…е люблю тебя.
Конец.
АЛЬТЕРНАТИВНОЕ ОКОНЧАНИЕ.
Скоро. Совсем скоро. У меня осталось так мало времени…
…………………………………………………………………………..
…. Присушиваюсь сквозь колокольный звон. Это тот самый голос.
- Ты давно хотела этого, правда? Я видел это по твоим глазам.
От черной лестницы. Собраться, собраться.
- Постой! Куда ты?
Черт, ну кто еще?
- Ну, что с тобой? Посмотри на меня!
Посмотрела. Разумеется, это он, мой верный рыцарь и отверженный возлюбленной.
- Господи, да ты бледная, как смерть!
Чувствую, что от этого «как» немного осталось.
- Пусти… Мне нужно туда.
- Да ты еле на ногах стоишь!
- Мне очень нужно. Там что-то происходит.
- Тогда я с тобой. Будешь опираться на меня – не хватало еще тебе со ступеньки навернуться.
Спорить нет сил.
Приоткрытая дверь. Замусоренная лестница наверх. Чердак.
- Да.. не останавливайся…
ОНА. ЕЕ ГОЛОС.
За углом…
Она с этим парнем. И ей хорошо – очень хорошо.
Это конец.
Меня почти уже нет. Он, на мгновение застыв от неожиданности, тихо уводит меня оттуда.
Цепляясь за него, кое-как спускаюсь обратно на второй этаж. Добивают ее стоны, неслышные здесь ни для кого, кроме меня.
Я готова заплатить за все, что было. Я согласна на цену. Но никто не говорил, что это будет так больно!
Так больно… Пора сделать это. Я получила то, что хотела. А теперь я увязла в жизни, за которую больше нет смысла цепляться.
- Подожди, ты куда?
Его что, заело, что ли?
- Ты был прав. Почему, почему ты был прав? Но ничто это уже не имеет значения. Да, значение имеет только любовь. Теперь я это поняла. Только любовь.
Ухожу. Вернее, пытаюсь – он останавливает.
- Никуда ты не пойдешь в таком состоянии.
- Еще советчик нашелся…
Это и были мои предсмертные слова.
Нет, похоже, что я не умерла. Навряд ли ад выглядит как наш медкабинет. Хотя скамейки там наверняка такие же жесткие…
- Ты в порядке?
У меня нет сил даже на то, чтобы высказать ему, как он меня достал и куда именно ему следует отправится. Просто лежу, пялюсь в потолок и терплю боль.
- Не переживай так из-за нее. Я предупреждал… какая она. Она тебя не стоит.
- Тебе-то что с того…
- Тебе плохо.
- Ну и что. Это не имеет значения.
- Нет, имеет.
- Не имеет. Значение имеет только любовь.
- Да что ты знаешь про любовь?
- А ты что, много знаешь?
- Знаю. Потому что люблю тебя.
Голову поворачивать больно. Он сидит около кровати и напряженно смотрит в окно поверх меня.
- Я… знаю, что ты меня любишь.
- Что? Мда, в этой школе ничего уже нельзя сохранить в тайне…
- А я… и она… Прости. Я не могу без нее.
- Ты в этом так уверена?
- Да.
- И что будешь делать теперь?
- Точно не знаю. Сначала отлежусь чуть-чуть. А потом выбор большой: веревка, бритва…
- Ты хочешь сказать?.. Да ты что… Видимо, об стенку ты приложилась капитальней, чем я думал.
- Да нет, я серьезно.
- Ты этого не сделаешь. Я тебе не позволю.
- Как? Еще минут десять, и я уже смогу ходить.
- Тогда я сделаю так.
Последнее слово осталось за ним. Целуясь разговаривать практически невозможно. Максимум что я могу сделать – это протестующее мычать. Впрочем, это бесполезно. А раз уж сделать я ничего не могу, остается только терпеть…или получать удовольствие.
- ..пусти.
- Я не отпущу тебя.
- Отпусти.
- Нет. Сейчас ты моя.
Его лицо прямо напротив моего. И я с удивлением в первый раз в жизни замечаю, какой он, оказывается, симпатичный. И добрый. И заботливый…
- Пусти. Я не попытаюсь уйти.
Подтягиваюсь и принимаю сидячее положение. Он тут же обнимает меня – с одной стоны потому что захотелось, с другой – чтобы я не свалилась с этой долбанной лавки нафиг.
Не то что бы мне это нравится. Но терпеть уж точно не приходится.
- Не переживай из-за нее. Она этого не стоит.
- Ты уже говорил. Но вся моя жизнь связана с ней…
- Но ведь тебе не обязательно так спешить.
Может быть… боль все еще была мучительна, но в границах терпимого.
- Наверное…Не знаю. А что ты предлагаешь?
- Ммм… Тебе ведь плохо, не так ли? Медсестра перед уходом говорила о обезвоживании… Давай сделаем так: ты недельку полежишь дома, а я буду тебя навещать. И ее ты видеть не будешь…
- Нет, не пойдет!
Он укоризненно смотрит на меня.
- Ну… ладно, попробовать можно.
- Ну вот и отлично. А теперь дай-ка я тебя еще раз поцелую…
А, черт возьми, почему бы и нет?
Та неделя, была, наверное, самой долгой в моей жизни.
Не знаю, полюбила ли я его за эту неделю (хотя по части поцелуев я определенно вошла во вкус), но кое-каких результатов мы добились вместе. Сомневаюсь, что смогла бы выйти из депрессии без его поддержки, а одну вещь без него я точно сделать бы не смогла.
В этот день я взяла с собой термометр. Температура всю неделю держалась на -30. Перед уроком мы встретились. Он взял меня за руку и ободряюще сжал ладонь. Я готова была сделать последний шаг.
В конце класса я увидела ее. В первый раз за неделю. Быстро прошла к ее парте и сказала это.
- Я больше не люблю тебя.
…Что-то треснуло. Из портфеля стекала на парту и капала на линолеум черная жидкость с едким запахом ацетона, от которого шумело в голове…
