Как же это было… 
Дай понять,
Дай припомнить. 
Кажется, зимою…
За окном не улица — лыжня,
Люди-шубы снежного настроя.
Встретились мы там - 
Во льду, 
В ладу
Неба декабря с окостеневшим
Городом с названьем Петербург.
Встретились. 
И небо стало меньше.
Или просто я, ослепший вмиг,
Перестал смотреть в его стремнину?
Дай понять… 
Ты вся была — родник,
Я был жаждой. 
Страждущей, глубинной.
Голубиным стало, голубым,
Время. 
Пухом, смехом возле уха.
Вся зима набухла луговым,
Неуместным здесь весенним духом.
Дай припомнить… 
Как же тебе шли
Звезды в волосах, перчатки, скромность.
Как же я смешон был и хвастлив.
Это было важным и огромным.
Дай хотя бы вспомнить, дай плотней
Вжиться в то былое, в эту милость.
Ничего, прошло. 
Лишь у бровей
Новая морщинка появилась.

Аль Квотион

Мой поздний друг, мой первый кавардак
В больной душе, измученной стихами,
Скажи, зачем я, редкостный дурак,
Не привязал тебя к себе руками,
Не рассмешил сентябрьскую грусть,
Не поспешил обнять и успокоить?
И почему сейчас не обернусь,
Чтобы сказать: «Нас было в мире двое».
Ты не жалей, нет времени для нас,
Дела, дела, уроки, склоки, сроки.
Нет, не жалей, но в самый темный час
Ты ничего не жди от черных окон,
Где свет горел, где бегало перо,
Над просом букв вдруг вспомнив птичью стаю,
Где для тебя последним из даров
На книжной полке сердце оставляю.

Аль Квотион 

Ты сегодня,
Милая моя -
Это, как обычно, между нами -
Мне намного ближе, 
Чем семья, 
Ты сегодня
Солнце над церквями, 
Ты сегодня
Тонкая ладья 
К небу. 
Ты мне песня 
Над губами. 
Ты сегодня… 
Нет. 
Всегда, 
Всегда 
Как погода 
В сердце у поэта -
То дождишь, 
То снежностью 
Седа, 
То горишь, 
То нежничаешь 
Светом. 
Милая, ты больше! 
Ты года 
Всех моих метаний перепетых. 
Милая, 
Родная, 
Я прирос, 
Да к душе твоей. 
А за душою - 
Столько гроз
И грез, 
И тех берез,
Что меня баюкали листвою. 
Милая, для нас 
Лишь ворох звезд. 
И по ним я вдаль иду. 
С тобою.

Аль Квотион

Смотрю в тебя,
Знобясь,
Дробясь, как текст.
Смотрю,
Угрюм, 
Безум, 
В тебя, как в танец.
В речей заречность,
В векованье век,
В век верованье - 
В века воркотаньи.
В тебя смотрю 
И пью
Из всех траншей
Недельных жизнь. 
И жизнь ударно 
Гарно
Становится страшней, 
Нужней, 
Важней,
Острей. 
И здесь приходит благодарность
За то, что мы. 
Не я, а мы - 
В размыв
Текущих лет 
На свет 
Идем. 
Он белый.
За то, что есть у нас, 
Как пласт 
Из рифм,
Есть дни, 
Что жизнь оправдывают в целом.

Аль Квотион

Разве мог бы я тебя обидеть,
Разве мог тебя я не обнять?
Я сосново-колкий только с вида,
А внутри — пшеничные поля.
А внутри, прислушайся, распевный
Шепот моря, спящего в груди.
А еще — весенние капели,
А еще — осенние дожди.
Разве мог бы я твоей великой
Красоты не ощутить во всем,
Если руки пахнут земляникой,
Земляникой, а не топором. 
Разве мог бы я свою невесту
Разменять на яркий винегрет
Суетливой жизни?
Мы ведь вместе.
И из нас рождается рассвет.

Аль Квотион

Словно я здесь ошибочно, 
Словно кто-то напутал,
И скелет подсознания не в то тело вложил,
В проходную поэзию, 
В ежедневную лютость,
Отлетевшую пламенем от небесных горнил.
Я по мокрому времени, 
Я по бежевой полночи,
Все судьбою мне данное безрассудно губя,
Продолжаю распугивать мыслей стадные полчища,
Но все чаще, все пристальней я смотрю на тебя.
В рассудительном городе, 
Где мы даже не снимся
Нашим ангелам заспанным, 
Уронившим потир,
Я не верю в нездешнее, 
Не живу по ахимсе,
Но встречаю расстегнутым человеческий мир.
Я по слову, 
По клавише, 
По упавшему зернышку
Строю церкви для горечи, 
Для любви — шалаши,
И к твоим голубиным
На весу легким ребрышкам
Подбираю я музыку всем оркестром души.

Аль Квотион

Нас осень горделивая 
Застала 
Ливнем 
Засветло.
Стоял я
Стыло, 
Сдавленно. 
Прощались - 
Все прошло.
А рядом ты, промокшая,
Печалью опоясана,
Смеркаешься, 
Смыкаешься, 
Сморкаешься 
Смешно. 
И рядом ты,
Нарядная,
Стоишь, 
Молчишь 
Ресничками,
Нарядная, 
В рыданиях, 
Наяда - 
Мир дождлив,
Стоишь - 
Былое, буднее, 
Смешное и трагичное,
Великое и мелкое 
В себе соединив.

Аль Квотион

Нам выпал век бессмысленного бега
По солнцу, запеченному в асфальт,
Поэзия замученного сленга 
Игры в людей нам выпала. А жаль.
Но впрочем, нет. Не жаль. Карьера леса
В лесных пожарах, в остовах берез,
В горящих гнездах в заголовках прессы.
Нам выпало не время, а наркоз,
И кажется, он стал уже привычкой.
А значит, пока смелость есть, скорей,
Не помнишь, где-то здесь лежали спички?
Мы тоже станем солнцем этих дней.
Мы мир с тобой переживем и взвесим,
И я скажу, когда начнет темнеть:
«Ты самая красивая из песен,
Написанных на уличной стене».

Аль Квотион

Земля людей нам всем завещана,
Но в безответчине умов
Она стоит как будто женщина,
Вдруг растерявшая сынов.
И тянет старческую жимолость
Как руки к каждому из нас,
Обрывок облака в ней вымолот
В седую бездну синих глаз,
Да не пытайтесь, не оспорите
Всю пройму лиственного сна,
Она горнило нашей совести,
И нами предана она.
А мы такие же. Мы нищие,
Мы растерявшие в бегах
Ее травинки-пальцы писчие,
Ее грудные берега.
Так даром никому не нужная,
Плевком тщедушным на рубле,
Лежит избитая, недужная,
Прекрасная земля людей.

Аль Квотион 

Они поют безвольно, 
Смольно,
Они поют - 
Как пьют 
Разлуку,
Так жалобно, 
Так жально-больно,
Ко мне протянутые руки.
А мне их мало - 
Рук раздетых,
А мне их мало - 
Рук поющих,
Себя отдавших,
Как монету,
Себя так гордо отдающих.
Мне мало жизни, 
Я — в банкроты.
Мне мало!  
Мало 
Стало 
Галок
На поле. 
Галочек в блокноте
Намного больше:
Друг вот — в Польше.
А эта всё. 
Отголодала.
Не люди и не птицы — знаки,
Мы точки, буквы в чьих-то письмах.
Мы одиноки — одинаки,
Мы одиноково забыты,
Мы одинаково бессильны.
Но день за веком, 
Век за часом,
Стоит стеной
Одной
Отвесной,
Стоит 
Как клякса
Массы 
Красок, 
Стоит как частность
Или местность.
Стоит   
Как вид 
С моста  
В места,
Стоит  
Как щит,
Как лекарь   
Некий
За человеком красота,
Не созданная человеком.

Аль Квотион

Ты из клетки выпускаешь птицу.
Что ей прутья, если есть перо?
А она затравленно кружится
Над уже привычным ей двором.
А она и с неба чует клетку,
А она уже живет в руках.
Она видит сверху человека,
Человек во всех ее мирах.
Человек стоит и, улыбаясь,
Говорит про неподкупность крыл,
Пахнет ветром он и пахнет сталью,
Человек поймал и отпустил.
Она видит стаи магазинов,
Она видит наши города,
И какой-то кожею гусиной
Все бежит, бежит по ним толпа.
А в толпе мальчишка сиротелый,
Он кричит как будто никому:
«Птица, видишь, птица полетела,
Унося в себе свою тюрьму».

Аль Квотион

Вот так случилось,
Влюблен 
Как сгублен. 
Она все ищет — за что да как.
А просто - 
Гул в голове. 
И губы - 
Кизил, брусника. 
Кармин — экстракт. 
В тебе полет 
Словно кисть Шагала,
Шагает солнце в тебе, 
Шабли
Лучей и крови,
В тебе каналы, 
Их много. 
С Богом, 
В тебе — залив.
К тебе протянут 
Душой
Послушно, 
Звенят все жилы - 
Струна ли, трос,
К тебе — не брошу, 
К тебе — не струшу,
К тебе 
Из снега я
Телом - 
В рост.
А без тебя  
Здесь ни в чем нет толку,
Хоть бейся лбом, 
Хоть ломись на люд.
Она все ищет — за что, насколько.
Она все ищет. 
А я люблю.

Аль Квотион

На рельсы жизни выпал морок,
И свет погас, и звук исчез - 
Все это ты. Устал от споров,
Устал от мыслей и от мест,
Устал спешить понять любого,
Устал прощаться с нелюбым.
Забудь, забудь, стань просто словом
В большом преддверии зимы.
Живи легко — от хлеба к небу,
И ничего уже не жди,
И ничего уже не требуй,
На мель вытаскивая жизнь.
Оставь себе одни рефлексы,
Будь проще — просто пассажир,
Когда летит в лицо по рельсам
Огромный и ненужный мир.

Аль Квотион

Осень пишет
Как художник,
Осень — кисти, 
Осень — дождик,
Осень пишет красностишья - 
Желторифмы рыжеслов. 
Кисти, ветви — сонмы тождеств,
Сонмы равенств,
А под кожей -
Сентябристость, 
Серебристость 
И ребристость облаков. 
Осеняет всех осенне,
Осень — ставни, 
Осень — сени,
Не ее ли пел Есенин,
Оторвавшись от полей?
Осень, danke, 
Как же тонко!
Месяц в месяц — по ступеням. 
Осень — яблоки-паденки 
На невыспанной земле.
Осень в лицах, 
Осень в листьях,
Осень в птицах - 
Машет кистью,
По-девичьи обессилев, 
По-лисичьи спрятав хвост. 
Осень в чем-то истерия - 
Золотые 
Злые 
Мысли.
Лето сносим, 
Осень строим,
Осень. 
Живопись. 
Помост.
Мы с тобою в ней как краски
Растекаемся. 
Мы кляксы.
Мы прозрачны, 
Многозначны, 
Мы чернила из ресниц.
Это тихо. 
Это больно.
А над нами осень-плакса.
С нами осень, 
С нами осень…
Спи, любимая, усни.

Аль Квотион

Грядущее пока что слепо,
Кричит в пеленках о себе,
Каркас его еще не крепок
И до безгрешных мыслей бел.
Пройдут года, оно восстанет
И вдавит прошлое в асфальт
За ложь всех наших обещаний,
За поцелуев наших фальшь,
За то, что мы их малолетство
Своей бедой свели на ноль,
Что в аллегории наследства
Мы оставляли только боль.
Пройдут года войны и лени,
Мудрея только в смертный час.
Но мы — земля для поколений,
Им всем на свет расти из нас.

Аль Квотион

Здравствуй, радость. Как тебе живется
В твоем дальнем звездном закулисье,
В обнаженном ликованье солнца,
В зазеркалье недоступной выси?
Я курю, смотрю наверх с балкона,
Я хочу к тебе, да только знаю:
У меня горячие ладони,
Ты сгоришь в них, глупая, родная.
У меня здесь прочно под ногами,
Да в груди по-прежнему все пусто,
Потому что вечность между нами,
Потому что снег в глазах — до хруста.
Я стою, курю — больной, нелепый,
И шепчу, и пыльным жаром ною:
От тебя все так же пахнет небом,
Значит ты все так же не со мною.

Аль Квотион