Приключения сумасшедшего белого человека на краю самого черного континента Либерия. Маленькая африканская республика с гигантскими природными ресурсами и кровавой историей, обожженный солнцем клочок земли на побережье Атлантического океана, совсем рядом с линией экватора, страна, где сенаторы тырят казенные стулья, жители столицы массово испражняются на общественных пляжах, а обитатели затерянных в джунглях деревень живут так же, как их предки десятки тысячелетий тому назад...

Мужское мнение Евгения Введенского.

Я жил в Минске, сером, пасмурном городе, застроенном зданиями в сталинско-хрущевском стиле, в мире, где социалистический строй де-факто живее всех живых, а население повсеместно окружают портреты усатого генсека. Я работал журналистом, пел в рок-группе. И был типичным представителем городского планктона, совершенно не представляющим жизнь без современных удобств и поп-культуры эпохи постмодерна. В общем, ничто не предвещало, что вскоре я окажусь в месте, где электричество является предметом роскоши, а безработица превышает 85%. Тем не менее, когда мне предложили поработать переводчиком в послевоенной Либерии, я согласился не раздумывая.

Место, где нет времени    Спускаясь по трапу самолета, я с трудом вдыхал горячий, густой и влажный воздух Либерии — было похоже, как будто я шел сквозь воду. Цвета вокруг были непривычно яркими. Прошло всего минут пять после приземления, но моя одежда уже насквозь пропиталась потом. Толстая иссиня-черная женщина на таможенном контроле пару минут озадаченно разглядывала мой паспорт и наконец спросила: ”Republic of what?” Желтое такси, в котором мы ехали от аэропорта, дребезжало, как телега, груженная гвоздями; дверные стекла были подперты деревянными колышками, а левую заднюю дверь пассажир должен был придерживать рукой. Было около шести часов вечера — стемнело как-то очень быстро, минут за пятнадцать, и в Монровию, столицу страны, мы въезжали в полной темноте. Город тоже был погружен во мрак, но, несмотря на отсутствие освещения, обочины кишели людьми: там шла бойкая торговля, что-то шипело на жаровнях при свете свечей в пластиковых бутылках, хрипела музыка из маленьких кассетных магнитофонов, люди танцевали и горланили песни. Мне казалось, что я наконец-то приехал домой и впервые с беззаботных дней раннего детства счастлив. Время здесь не имело никакого значения. Завтрашний день не существовал, равно как и вчерашний. Африканцы жили в каком-то ином измерении, мыслили иными категориями. Главное — это в данный момент, прямо сейчас, существовать и вести себя шикарно, в полный рост, с неповторимым негритянским оттягом. Готовность африканцев всех возрастов прикалываться всегда и везде, при звуках музыки немедленно начинать пританцовывать и все превращать в игру заставляла и меня снова почувствовать себя ребенком. Чтобы представить себе общение с африканцами, вообразите, что живете в стране, населенной исключительно детьми. Детьми капризными и нетерпеливыми, которым постоянно нужно объяснять самые обычные вещи и которые то и дело пытаются надурить друг друга с помощью не-обычайно наивных ухищрений. Здесь я почувствовал, в какие противоестественные рамки загоняет нас современная городская цивилизация. Мегаполис одаривает своих обитателей всеми благами: бытовыми удобствами, транспортом и средствами связи, множеством продуктов, готовых к употреблению и красиво упакованных, и в то же время превращает своих детей в невротиков с суицидальными наклонностями и десятками паразитирующих иллюзий. Здесь, на экваторе, многие, просыпаясь утром, не знали, удастся ли им сегодня раздобыть что-нибудь поесть, люди спали на земле, могли годами ходить в одной майке, а обуви не иметь вовсе... И несмотря на это, все здесь ходили по улицам, широко улыбаясь и напевая, чувствуя себя совершенно довольными самим фактом своего существования. При всей нищете и тысячах напастей мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то здесь покончил жизнь самоубийством.

Белые африканцы  В ходе своих приключений я встречал все больше белых из самых разных стран. Одни приезжали сюда в поисках больших и быстрых денег: эти покупали у старателей золото и алмазы, вели переговоры с чиновниками о контрактах на вырубку красного дерева или концессиях на добычу железной руды, пригоняли корабли, груженные рисом, цементом или соляркой. Другие приезжали в составе благотворительных организаций и — под предлогом помощи населению — потягивали коктейли на пляжах и отрывались в ночных клубах. Третьи работали в полицейских или военных подразделениях ООН — эти ездили на огромных белых джипах и, опасаясь нарушить какие-нибудь служебные инструкции и этим подпортить себе послужной список, по возможности избегали контактов с простыми смертными. Иногда встречались мне и совсем непонятные персонажи, причины пребывания которых в Либерии были покрыты мраком. У большинства белых имелось разумное объяснение своему пребыванию в Африке, но, как и в моем случае, чаще всего это был лишь повод. Помогать ближним можно и дома, равно как и зарабатывать деньги — не обязательно для этого ехать в Африку. От чего бегут все эти люди? Что они здесь ищут? Классическим представителем белых ”африканцев” был Сергей. В советские времена он сделал карьеру партийного функционерома, возглавлял отдел идеологической работы в одном из районов Москвы. В Африке он уже больше 20 лет, за это время объездил ее всю, с севера до юга, занимаясь то золотом и алмазами, то ловлей рыбы, то авиаперевозками. Его дочь родилась и выросла в Африке; попробовала жить в Москве, но вскоре сбежала обратно, на черный континент. За время своих африканских приключений Сергей сколотил десяток состояний, становился миллионером и вновь разорялся, бежал от очередных междоусобных войн, бедствовал и голодал. Он — типичный представитель профессиональных иностранцев, которых так много среди бледнолицых обитателей Африки.

Продолжение следует Прожив в Либерии несколько лет, я хорошо изучил эту страну и африканцев, стал недурно зарабатывать и, особенно по местным меркам, жить на широкую ногу. Но в какой-то момент, пять лет спустя после приезда, я понял, что сыт Африкой по горло. Мне внезапно захотелось, проснувшись утром, иметь возможность помыться в чистой горячей воде. Стало не хватать привычных с детства продуктов. Друзей, с которыми можно поговорить на своем языке. Хотелось ездить по ровным дорогам, ходить в кино. И главное — отдохнуть от вездесущих черных лиц. Выйти из дому — и увидеть вокруг десятки, сотни соотечественников. В общем, меня неудержимо потянуло домой. И вот я уже год живу в Минске. Записал альбом своих песен, их часто крутят по радио в Беларуси. Я — директор компании по маркетингу и PR. Работаю в офисе, ношу костюм и пользуюсь всеми благами цивилизации. Но по ночам мне часто снится, как я мчусь на джипе по саванне, или шагаю с рюкзаком по джунглям, или сижу в маленьком кафе на одном из либерийских пляжей. Проснувшись, я понимаю, что мне не хватает африканского безумия, драйва, ежедневной борьбы за выживание. И я долго ворочаюсь на чистых простынях, потом умываюсь прохладной водой из-под крана и думаю — не совершаю ли я ошибку? На своем ли я месте?