1-ая часть здесь
2-ая часть здесь
И далее 3.1.
      3.2.

---

Дорогая, Синичка,

мы славно потрудились вчера - давно уж я не прорастал так душою в чужую душу. Это немного пугает меня. При мысли, что мы можем что-то сломать, нарушить, у меня сбивается пульс. Все так красиво, как в ледяном дворце. Только в отличие от глянца и мертвой симметрии льда - здесь все живое, из плоти и крови. И это весело. Не правда ли, Синичка.

Твой Т

-----

Синичка,

каким же ветром тебя занесло в эту страну? Ну, я-то ладно, я испытанный путешественник - что я больше всего ненавижу, так это сниматься с места. По статистике - именно так выглядят люди, которые путешествуют дольше всех. Хотя и мне неуютно на этих цивилизованным просторах. Хотя и меня спасает только мой язык, да мои редкие друзья, да ты, Синичка.

Я не верю в случайные встречи. Я знаю, что все, кто оказался на моем пути, так или иначе должны были появиться в поле зрения. Даже и не так -- они всегда там и были, вечно. Просто контуры их стали явны только теперь, по мере просветления взгляда.

Мы связаны древними нитями. Не мне их разрывать. Не мне их перевязывать заново. Я только получаю удовольствие от того, как разворачивается игра. Пока не наступает мой ход. В этот момент, словно все черти прошедших жизней дергают меня за рукав, хватают меня за предплечья, виснут у меня на руках.

Все же я уверен, что когда придет момент -- я сделаю свой ход, правильный ход. Это было бы достойным. Достойным такой редкой удачи, что выпадает не каждый раз, не в каждой жизни.

ТТ

-----

Милая моя, Синичка,

Я пишу эти письма, которые ты не прочтешь, я пишу их не для себя. Я пишу их для тебя. Для самой нежной части моей души, которая не выдерживает и трепета сквозняка открывающихся дверей, и всегда оставляет меня один на один с теми, входящими в мою жизнь прочими. Она исчезает, моя эфирная Синичка, но ты остаешься. И эти письма я напишу тебе. Ты знаешь, милая, с тех пор как я принял это решение, мне стало легче молчать с тобою, и, я надеюсь, скоре станет легче и говорить. Мне еще так много надо сказать тебе. Письма накапливаются очень быстро, а то, что еще недосказано - еще быстрее. Кто-то из мудрых теоретиков прошлого сравнивал развитие процесса познания с распространением кругового фронта - чем дальше он ушел, тем шире линия фронта. Красиво, но только моя линия фронта растет гораздо быстрее.

С каждым письмом ты становишься мне все нужнее. Увеличающееся взаимопроникновение наше требует от меня все более высокой степени откровенности. Я уже не представляю, как я мог жить без такой слушательницы в далеком прошлом, несколько месяцев назад. :)

-----

..."

... ага это мы уже читали. Так, теперь куда? Line 205,- итак:

"... Мне очень страшно. Это будет - занавес. А я еще не хочу в пыльные запасники. Может будет еще что-то стоящее до конца акта.

Прощай, нет! до свидания, Синичка

-----

Дорогая моя, Синичка!

вот и все. Я рассказал тебе, всё. Даже то, что не следовало бы. Теперь эти письма обесценились абсолютно. Ты никогда уже не захочешь их расшифровать - пусть даже наши языки и близки, но не идентичны, пусть даже тебя не пугает азиатская кириллица, тебе не захочется тратить свой досуг на уже остывшее тело наших отношений.

А мне, что делать мне теперь? Я не желаю осваивать варварский говор, на котором даже у Гамлета остаётся в устах не дилемма, а какая-то скороговорка в духе клеточных автоматов... Моя Синичка, ты сложнее, чем эти неповоротливые конструкции из вспомогательных глаголов. Я не могу уместить тебя в этот чужой для меня язык. И не могу рассказать как больно дерутся внутри мои невысказанные тебе никогда обрывки сонетов.

Это все неважно.

Мы решили как нам обойти эту проблему - мы отказались от нее.

Я сделал это.

Прости, Синичка. Я не предупредил тебя, что со мною надо всегда играть всерьез? Это так. Ты не могла не почувствовать сегодня то же самое, ты же у меня умница, Синичка. И кроме того, ты же всегда могла видеть меня насквозь,... по крайней мере, когда тебе хотелось.

Неужели ты не различала, как во время нашей сегодняшней беседы, мы встали с тобою по разные берега, и берега эти, как Европа и Америка, медленно двинулись прочь друг от друга. Пройдут эпохи (о, как быстро они пройдут), и ты даже не поверишь, что мы были когда-то близки, что я мог накрыть твою ладонь своей рукой. Уже сейчас я плохо слышу твой голос - что ты крикнула мне, Синичка? Уже сейчас, я начинаю забывать твое лицо. Каким оно было вчера, каким оно было сегодня, каким оно было завтра, я не помню, Синичка.

Еще, наверное, можно броситься вплавь. Но я лишь боязливо посматриваю на свинцовые волны возможных последствий. Как верно вы сказали: сегодня ты, а еще раньше, до тебя, та, другая (я не успел тебе о ней даже рассказать): "Каждый берет то, чего ему хочется, но только если ему хочется". Я тоже так думаю. И именно поэтому я оставляю наиболее дорогие мне вещи в своей памяти, и позволяю им оказаться в уходящем поезде жизни. Я буду плакать им вслед.

Т

-----

Синичка,

черт возьми, как мелочен я бываю в своих заботах, в своих знаниях, в своих печалях. Даже не то слово - мелочен. Я полностью заточен в моих терзаниях, которые не могут, да и не должны тебя касаться. Однако, и здесь мне не везет - я не могу больше прятать за лукавой усмешкой кровящие натруженные руки моей души. Что за проклятая работа - любовь!...

Впрочем, разве только в этом дело... Мы остаемся самими собой, если не хотим стать кем-то другим. Но Синичка, любимая мною - это уже другая Синичка. Ты сопротивляешься моим притязаниям, посягновениям на твою свободу. И я молча глотаю минуты, поперхнувшимся жаворонком падаю в траву.

Изнурительным жаворонком...

ТТ

-----