И так полторы недели разлуки, уколов, медецинских процедур, позади и наконец можно домой. Настал четверг и документы на мою выписку были готовы, а я уже упакованный и собранный ждал, когда же мне их отдадут.  Выписали меня без диагноза и особых указаний, потому решено было беречь себя во всем от и до, так что вместе со мной домой переехал и больничный режим. Подъем с утра, завтрак и лежать, лежать, лежать, обед, лежать, погулять, медленным, пенсионерским шагом, часок и снова домой - лежать. Первую неделю я был совсем пай мальчиком.

На неделю вторую терпения седеть дома уже не хватило, мы стали понемногу ездить кататься, по очереди свозили друг друга за город, покататься по любимым, ночным, пустым лесам. Все было чудесно, только я и она, вдвоем, без необходимости каждый день прощаться.

Проблем конечно все равно хватало. До окончания аренды квартиры оставалось уже совсем мало времени, а куда переезжать было не ясно. Новые, открывшиеся особенности здоровья, вводили новые ограничения, а ограничения взвинчивали ценник еще выше прежнего, и за частую поднимали его далеко за пределы, не то что разумного, а объяснимого. Выбора был не богатый, либо платить столько сколько не хочется, либо ехать к котикам и гарантировать себе рецедив, либо ехать к папе и гарантировать себе рецедив, либо ехать в Фирсановку от куда меня уже забирала скорая и гарантировать себе рецедив. Не самый приятный выбор, но все складывалось в пользу дачи.

Мы паковали коробки, удивлялись тому, что не имея особого количества вещей уже набили 10 здоровых коробок, и немного переживали, что переезжать приходится за город, где если вдруг не дай бог что, и скорую ждать дольше, и ехать опять не пойми куда.

А потом, прошло ровно две недели и настало утро четверга. Я открыл глаза и почувствовал знакомую, хоть и едва различимую боль где то в районе лопатки, а вместе с ней и то, что дышу я как-то не так. "Нет, нет, нет, я просто придумываю", очень не хотелось в это верить, очень не хотелось принимать то, что означал бы столь скорый рецедив, а потому я лежал и тихонько дышал, на столько тихонько на сколько это было возможно. Где то через час проснулась Наташа, в хорошем настроении которое я моментально убил своей кислой мордой. "Что-то не так..."

Мы встали, я позвонил нашему врачу, тот скомандовал "срочно на рентген" и мы начали собираться. Наташа нырнула в гардероб, а я сел на диван, те пол минуты, что она одевалась я сидел и прислушивался к каждому звуку, каждому вдоху, каждому мельчайшему ощущению, а они между тем нарастали с каждым вдохом, с каждой секундой. Наташа вышла и посмотрела на меня, а я мотнув головой произнес то, что мы оба меньше всего хотели слышать: "Вызывай скорую". И все снова закрутилось. Звонок, на этот раз уже сразу диспетчеру "У меня повторный, спонтанный, правосторонний пневмоторекс на фоне булезной болезни"; ожидание, на сей раз куда менее долгое и значительно менее пугающее.

Скорая приехала минут через 10, врачи посмотрели, послушали и подтвердили наши опасения, а значит снова больница. Московская скорая это конечно совсем другая история, нежели химкинская, вместо Газели без оборудования - укомплектованный Форд Транзит, вместо перегородки, через которую не докричишься и не достучишься, между тобой и водителем и врачом - проход. Меня усадили, дали маску с кислородом, и мы поехали. Ехать благо было не далеко - в Боткинскую, а до нее километров 5.

На месте, мне велели ждать в машине пока не привезли кресло, пересадили в него и повезли внутрь. Все бумаги заполнили, довезли до хирурга, передали меня местным врачам. Все так же на кресле отвезли сдать кровь, ЭКГ, рентген, потом в раздевальную и на каталке в операционную. Первые впечатления были прекрасными, в Химках и МОНИКИ меня гоняли пешком по этажам, а тут я уже час, а еще ни одного шага сам не сделал. Новый корпус, вежливый персонал, широкие коридоры. По приезду в операционную хорошее впечатление начало улетучиваться. Меня положили на спину и собрались ставить дренаж, снова, как в Химках, в грудь. Начались споры с хирургом. Минут 15 я отказывался от процедуры и требовал поставить боковой дренаж, подмышку, он отказывался и ссылался на учебник по медицине и описание плевральной полости (даже обещал такой учебник подарить), а я опилировал тем, что дренаж в груди мне делали и с моими особенностями он не помогает, и б) мне по любому на операцию а там по любому дренаж ставят сбоку, так что не надо мне лишних дырок. Через 15 минут мне предложили поехать в другую клинику где место дренажа меня устроит, или успокоиться и дать им работать, пришлось смириться. Дренаж поставили, выкатили меня обратно и тут у меня появилась возможность в полной мере оценить проделанную ими работу. Вместо тоненькой трубочки толщиной со шнур от зарядки, в меня вставили садовый шланг. Повторный рентген, обратно одеться, хотя бы в джинсы, потому что маку с этой трубой в груди было уже не одеть, и ожидание санитаров, что б перевести в другой корпус.

Пока я ждал, санитарка пыталась развлечь меня историями об альтернативной медицине, а я пытался дозвониться и успокоить свою сказку. Наконец наплевав на процедуру приема меня на лечения я встал и пошел звонить туда где телефон ловил, минут через 10 появились санитары с вопросом "А чего он ходит?" - а выбор что ли есть?

Меня загрузили в местную Газель и повезли в другой корпус. Тут все хорошее впечатление улетучилось окончательно. Дело в том, что приемный покой Боткинской находится в новом корпусе построенном не так давно при поддержки правительства Москвы, и там все круто: коридоры шириной в 4 метра, диваны в коридорах, телевизоры на стенах, палаты на три человека с туалетом на каждые две палаты. Торакальное же отделение находится во втором корпусе, старом двухэтажном здании из красного кирпича, где еще в детстве однажды лежал мой дедушка, со всеми вытекающими от сюда последствиями. Ремонт там конечно проводился, но ни реконструкции, ни переоборудования, конечно же не делалось.

С палатой мне повезло, меня сразу определили в "Послеоперационную", потому что рано или поздно я бы там оказался. Палата эта самая лучшая. В отделении всего 5 палат. 101 - женская человек на 6; 102 - на двоих, с отдельным туалетом - палата VIP но очень маленькая, тесная и неуютная; 103 - мужская на 8 человек, так еще и проходная, потому что в 104 попасть можно только через 103; и 104 тоже мужская на 6; и "Послеоперационная палата" разделенная перегородкой на части "А" и "Б". В отличии от всех прочих в "Послеоперационной" были и потолки 4 метра, и перегородка по центру отделяющая вторую половину, что по факту лежишь ты видя только еще 2х человек лежащих на твоей половине палаты. Плюс это единственная палата со своими встроенными лампами для кварцевания (убивают все бактерии).

Дальше удивление мое продолжало расти. Вместо аппарата-пылесоса мне дали банку, и все. Хотя надо признать, что она все же работала. Через минут 10 у меня начался, как прежде в химках, приступ кашля и ощущение задыхания, а через еще какое то время, уже как в МОНИКИ, начали болеть легкие. Минут через 30 после моего поступления появились врачи. Посмотрели, послушали, рассказали мне все про меня, хоть ни чего нового и не рассказали, и сказали что записывают меня на плановую операцию во вторник, то есть через 4 дня. Я покивал, со всем согласился, но сказал что еще не решил где оперироваться.

4 дня я узнавал все и везде где только мог, о том где лучше оперироваться, сомнений было много. Кто-то говорил что Боткинское отделение ведущее, что-то что хорошее, кто-то что в нем нет технической базы и техника устарела. Смущало то, что они не делают лапараскопических операций (когда вводят два зонда и операцию делают ими, срезают лазерами, запаивают лазерами, а все что остается снаружи, две небольших дырочки как от дренажа). Но все сошлось к тому, что в понедельник когда нужно было уже говорить да или нет, другого места я так и не нашел, а значит судьба мне оперироваться тут.

Ближе к вечеру пришел анестезиолог, все рассказал, как и что, когда, куда, зачем. На вопросы про больно успокоил, что первые два дня у меня будет стоять эпидуральная анестезия которая будет непрерывно, по чуть-чуть вводить мне обезболивающее в позвоночник, так что грудной клетки я чувствовать не буду вообще. И оставил меня на ночь со своими переживаниями, моя же задача была успокоиться и принять все происходящее, освободиться от волнений и страха и смириться с тем, что все будет как будет, и раз я тут, значит так надо. Понимая что с утра я ни чего не успею я с вечера набирал длиннющий смс своему Солнышку в который пытался уложить все то, что хотел ей сказать, все те прости и спасибо, все люблю, все "твой" и "моя". А потом обезболивающее, снотворное и таблетка феназипама.

Утро было коротким, не долгий разговор с Наташей и в операционную. Мне сказали что неприятный момент будет только один - когда будут вводить трубку для эпидуралки в позвоночник. Обманули. Меня положили на бок, поставили капельницу, и начали мазать и общупывать позвоночник, и когда я уже приготовился стиснуть зубы, в сестра вставила шприц в катетер и...

Проснулся я от того что мне было дико холодно, на столько что я весь трясся и все что мог пробормотать это "очень холодно". Меня перекинули с каталки на кровать, укрыл двумя одеялами и пледом, а я продолжал трястись, перед глазами все было черно, а редкие отрывки что пробивались через эту тьму плыли и кружились перед глазами. "Нужно сообщить, что все хорошо" было первой мыслью что пронеслась у меня в голове. Сам я не то что писать, телефон то нащупать, я не мог, потому попросил соседа написать "Операция закончилась. Все хорошо".

Теперь все было проще, у меня была четкая цель, как можно скорее выбраться, и простой план как этого добиться - двигаться. В первый же вечер я сел, в первое утро встал и начал ходить вокруг кровати, уйти дальше я не мог, потому что прибор с эпидуралкой был тяжелее разрешенного мне лимита нагрузки, однако в часы посещения я уже бродил по коридору на смех и радость врачей - я с банкой, за мной Наташа ведущая меня как на поводке - на шнуре с анестезией, несущая прибор с эпидуралкой.

В пятницу все было чудесно, эпидуралку убрали, я ходил, почти не болел, дренажи сняли, я шел на поправку и радовал врачей. Но...

В понедельник мне сделали рентген, а на нем увидели пневмонию. А это означало что я тут на долго. А главное теперь от меня мало что зависит. Следующую неделю температура моя колебалась между 38.5 и 39.5, и только через полторы недели опустилась ниже 37.7.

Теперь, по прошествии 3х недель, я наконец дома. Выписывался с боями и был отпущен только с капельницами и строгим наставлением капаться дома. Откапался. Пневмония вроде прошла, температура ушла, только бок ни как не заживет, потому что под шрамом осталась полость, которая ни как не хочет заростать... Я все еще езжу на перевязки, все еще не могу вздохнуть полной грудью и схожу с ума от того что реально чувствую как легкое мое стало меньше, но все это ерудна.

Потому что я дома, с любимой и единственной нужной мне женщиной, а значит все будет хорошо.