***Писал я это находясь там, а публикую только сейчас, так уж вышло=)***

 

Ну что ж, вот я снова в старушке Европе. Сказать по правде «вот я снова в старушке» звучит как то особенно пугающе, но благо все не так, или не совсем так. После 9, а может и больше, лет, прозябания в просторах СНГ я наконец езжу, пусть пока только в Европу, но все же езжу. На сей раз местом моего пристанища стал Хельсинки, тот что Финляндии. Признаться это единственный Хельсинки известный мне, но как знать, может их еще пол сотни, а мне об этом просто забыли сказать, а потому уточняю.

Сегодня началось мое второе, за долгое время, путешествие. И моя вторая разлука с любимой, что безусловно очень сильно омрачает мое, и без того не особо радостное, пребывание тут.

 

Я поехал сюда, что бы убить 2х зайцев, во первых оправдать свою визу, полученную в Финляндии, а во вторых, что бы подарить себе время на «писать». А именно на «писать», последнее время не находится ни момента, даже не смотря на то, что в голове плодится тысяча идей, сотня мыслей, десяток концепций, и полтора миллиона слогов. Нету времени, просто нету. Днем, начиная с утра и заканчивая вечером, работа. Вечером, начиная с вечера и кончая ночью, любимая, от которой не хочется отрываться ни на миг. И в итоге ни минуты, что бы побыть одному, что бы погрузиться в свои мысли и переживания, ни часа на то, что бы сесть, включить ноутбук, и вооружившись чашкой кофе и сигаретой, или на монер Хемингуэя стаканом Махито и сигарой, начать изливать слова на бумагу. А потому пришлось брать тайм-аут, перерыв, перемену, паузу. Пришлось ретироваться, бежать, прятаться. Заточать себя в темницу, прятаться в чулане, ложиться на дно, словами классика - «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов».

И вот я в Финляндии, в королевском люксе с видом на замерзшая море. В тишине и покое, один, на едине с собой, своими мыслями, своими страхами, перед окном в котором показывают, то самое, замерзшее, море и, растущий, месяц.

День выдался не легкий. Длинный, хоть и короче обычного, а главное насыщенный. Все началось, естественно в Москве, хотя этого, наверное, можно было и не уточнять.

Снегопад, пробки на дорогах, вода залившая половину магистралей, включая Химкинский мост, которому, попросту, отвратительно живется последнее время. То его закрывают, то ремонтируют, то открывают, то сужают, то расширяют, а теперь еще и затапливают. Вот и сегодня, стихия не обошла его стороной, затопив въезд на мост, и собрав пробку на Лененградке.

Потом был терминал, а точнее вход в него и очередь, очередь размеры которой очень сильно преувеличивают, обещая, что на то, что бы зайти в аэропорт потребуется часа 3, но на деле мне пришлось потратить всего 30 минут, после чего вполне симпатичная сотрудница таможни, задорно и улыбчива, хочется сказать «меня обслужила», но нет, меня обыскала.

На сей раз, в отличии от полета в Швейцарию я ехал на легке. Ни портоплета с костюмами, ни рюкзака с фотоаппаратом, только чемодан с ноутом и еще парой мелочей. Путешествовать так, конечно куда приятней. От входа сразу к паспортному контролю, спасибо онлайн регистрации, и вот уже спустя 45 минут я сижу у своего выхода и смотрю на самолеты.

Впервые за долгое время я мог насладиться этим моментом. Музыка в ушах, пустой зал, снегопад, за которым не видно ни чего дальше чем в 500 метрах, и служебные машины Шеременьево снующие взад и вперед, чистящие полосы и рулежки, отвозящие и привозящие багаж. Все это, вкупе с несколькими постами тут, на ЛиРу меня переключило, перегрузило, перенастроило, и я сидел посреди пустого терминала и улыбался, подпевал музыке и почти танцевал. И это было странно, но в тоже время, как то странно, приятно.

Наконец за 30 минут до вылета я решил, что пожалуй не плохо бы было поесть, а когда поел, вальяжно впорхнул в закрывающиеся двери самолета, радуясь тому, как удачно все рассчитал. Но не тут то было. Самолет задержали на час. Сначала багаж задержался, потом обработка антиобледенителем, потом руление и снова антиобледенитель и ожидание очереди на полосу, потом снова антиобледенитель. Когда я уже устал ждать и снова включил телефон, что б сообщить, что я не на подлете к Хельсинки, а все еще в Москве, нас таки отпустили в небо. А спустя полтора часа я был тут, в новом для себя месте.