Источники пополнения лагерного контингента

Репрессивная машина заработала активно со второй половины 20-х годов, и была направлена в основном против крестьянства, которое составляло большую часть населения страны, в том числе и Западно-Сибирского региона. Крестьянство стало первым массовым источником наполнения лагерей бесплатной рабочей силой. С 1929 до середины 1930 года в СССР было «раскулачено» свыше 320 тысяч семей (не менее 2 миллионов человек).

Многие из них попадали в исправительно-трудовые лагеря, остальные отправлялись на спецпоселения в отдаленные районы страны. Однако общее число репрессированных крестьян значительно превышает и эти цифры.

Другим источником наполнения лагерного контингента явился так называемый процессуальный, когда после судебных процессов (открытых и закрытых) основная часть осужденных попадала в лагерные зоны. В 30-е годы полномочным представителем ОГПУ по Запсибкраю были «раскрыты» и ликвидированы «повстанческая вредительская» организация «Томский рабочий комитет», контрреволюционная повстанческая старообрядческая организация «Сибирское братство», контрреволюционная организация «Партия народных героев Польши» и др. В середине 1936 г. привлеченных за контрреволюционные преступления стало меньше и это не осталось незамеченным со стороны И.В.Сталина. По его личному указанию 19-24 августа 1936 г. Военной коллегией Верховного суда СССР на открытом судебном заседании рассмотрено дело о так называемом «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре». По этому делу на территории Запсибкрая арестовано и привлечено к уголовной ответственности свыше 1100 человек.

После вышеназванных процессов начались активные приготовления к следующей акции по делу Н.И.Муралова и Ю.Н.Дробниса, обвинявшихся во вредительстве. Крупные аварии из-за несовершенной технологии происходили на предприятиях и шахтах Кузбасса постоянно. Именно этот факт вменили в вину арестованным. По «делу» проходили иностранные рабочие, приехавшие в Россию с целью, с одной стороны, попробовать заработать на жизнь своих семей, с другой – помочь молодой Советской республике строить социализм. Они обвинялись в том, что объединились в контрреволюционную организацию и с 1932 года вели антисоветскую деятельность. Условия складывались так, что подобное дело явилось логическим результатом происходящих в стране процессов. В обстановке экономического хаоса любой инцидент или срыв на производстве автоматически считался как диверсия или вредительство. Из каждого отдельного случая вырастало «дело» в назидание другим. В процессе осуществления непосильных пятилетних планов срывы происходили достаточно часто. Советские методы планирования и отчетности превращали жизнь промышленных руководителей в пытку. Задания и сроки оказывались невыполнимыми, однако признать их нереальность означало сразу угодить в тюрьму. Руководители промышленных объектов скрывали как могли истинное положение дел, что затягивало выполнение планов и доводило до крупного провала, который уже невозможно было скрыть. Тогда начинался поиск стрелочников – от начальников до подчиненных. В такой ситуации непосредственными «исполнителями», как правило, оказывались простые рабочие или служащие.

Именно на таких принципах сфабриковывались дела, в т.ч. группы С.Е.Попова (99 чел.), председателя Западно-Сибирского крайисполкома Грядинского. его заместителей и др. (свыше 150 чел.). Им вменялась в вину политика провозглашения Сибирской республики в момент объявления войны, при содействии Японии и за счет территориальных компенсаций в ДВР (Дальневосточная республика). Дело В.Розина, редактора краевой газеты «Большевистская сталь» (г.Сталинск) – было связано с вскрытием этого центра. Розину предъявлялись обвинения в подрывной работе в местной газете. Он обвинялся в принадлежности к контрреволюционной организации, руководимой «врагами народа Бухариным и Рыковым и ставившей целью свержение Советской власти и реставрацию капитализма в СССР методами шпионажа, вредительства и террора». Розина расстреляли, остальных (более 100 человек) отправили в лагеря.

Наглядное представление о стремлении органов НКВД в кратчайшие сроки ликвидировать враждебные элементы, отправив их основную часть на «перевоспитание» в лагеря, дают материалы ряда архивно-следственных дел. Так по «сценарию» руководящих работников УНКВД по Запсибкраю в период 1936-1938 гг. появилась на свет серия дел о так называемой «контрреволюционной диверсионной повстанческой организации» на Томской железной дороге. Главным исполнителем этой акции стал начальник дорожно-транспортного отдела ГУГБ НКВД СССР по Томской железной дороге Невский. Только за 1937 г. по этой «организации» репрессировано более 1200 человек, а за весь период с 1936 г. по 1938 г. свыше 5000 рабочих и служащих.

Удаленность от центра не означала абсолютной безопасности. Укрыться от «карающего меча революции» невозможно было нигде. Открытые судебные процессы проводились не только в крупных центрах, но и в районах. Районные дела имели некоторые особенности. Во-первых, следствие, как и судебное разбирательство, велось более тщательно (в силу меньшей загруженности делами). Во-вторых, как правило, это были менее масштабные дела, если на то не было никаких указаний сверху. В-третьих, проводились обычно на закрытых судебных заседаниях. В-четвертых, для возбуждения дел в районах не требовалось особо крупных поводов, достаточно было сведения личных счетов по доносам и т.д.

В общей сложности через такой канал, как судебные процессы, в лагеря страны, Кузбасса в том числе, попала (по подсчетам автора) более 65% советских граждан. Основная часть осужденных, проходя через судебные разбирательства, в процессах фактически не участвовала. Формальное осуждение облегчало правоохранительным органам осуществлять на местах массовые аресты и массовые отправки арестованных в гулаговские «заведения». Существовавшая в те годы правовая система способствовала этому процессу/

Система управления, производственная деятельность кузбасских лагерей (30-е – начало 50-х годов)

Из всей территории Западной Сибири именно в Кузбассе сеть лагерей наиболее обширна, хотя здесь наблюдалась относительная мягкость режима. По данным ведомственных и государственных архивов, число крупных лагерей в Кузбассе ограничивалось пятью (Горшорлаг, Севкузбасслаг, Южкузбасслаг, Сиблаг, ОИТЛК), менее крупных – Кемеровожилстрой, Кузбассжилстрой, Араличевский, Камышлаг.

 

Каждый лагерь структурно и территориально делился на отдельные лагерные пункты и лагерные отделения, которые, в свою очередь, дифференцировались на лагерные пункты. В общей сложности на территории девяти лагерей располагалось около пятисот лагерных пунктов (ЛП) и отдельных лагерных пунктов (ОЛП). Подобная насыщенность, а точнее – перенасыщенность лагерями на территории Кузбасса привела к двоякого рода последствиям. С одной стороны, во многом и благодаря принудительному труду заключенных (а их вместе со спецпоселенцами за 30-40-е годы прошло через лагеря и комендатуры Кузбасса около 2 млн. человек) в этом регионе успешно шла индустриализация края (30 гг. – КМК, Мундыбашская аглофабрика, Горно-Шорская железная дорога (Новокузнецк – Учулен – Таштагол), построены новые шахты в городах Осинники, Ленинск-Кузнецкий, Анжеро-Судженске других, проведены через тайгу узкоколейки – в районе Нового Света, Азанова (Ижморский район), подвесная монорельсовая дорога из Яшинского района до г.Анжеро-Судженска (40 км), что говорит о значительном вкладе лагерной экономики в государственный фонд. В годы Отечественной войны лагеря Кузбасса наряду с выполнением гражданских заказов выполняли и военные, огромную долю продукции направляя на фронт. В послевоенное время кузбасские лагеря (Севкузбасслаг, Южкузбасслаг) отправляли на государственные стройки до 20-25% всего произведенного лагерями страны объема вырубленного леса. Лагеря Кемеровожилстрой (управление в г.Кемерово) и Кузбассжилстрой (управление в г.Сталинске) обеспечивали до 40-45%, а иногда и значительно выше, выполнение планов гражданского строительства.

С победой советской власти началась реформа тюремного дела в Сибири. Начальный этап формирования лагерной системы в Кузбассе (1921-1926 гг.) характеризуется появлением первого «Положения» об НКВД, созданием Главного управления мест заключения и его органов на местах (1922 г.) и сосредоточением всех мест лишения свободы в НКВД, а также принятием Исправительно-трудового Кодекса РСФСР. Общие места заключения переименованы в исправительные дома. Созданы колонии для несовершеннолетних заключенных.

На втором этапе (1926 – июнь 1941 гг.) в Кузбассе действовали три тюрьмы и более десяти исправительно-трудовых учреждений. Они явились структурными подразделениями Управления мест заключения (УМЗ) УНКВД по ЗСК, а также специальных лагерей. Эти учреждения, наряду с другими ИТУ Западно-Сибирского края, послужили базой для создания крупнейшего исправительно-трудового лагеря в стране, скорее – региональной системы лагерей, объединенной общим названием СИБЛОН ОГПУ (Сибирские лагеря особого назначения) или сокращенно – Сиблаг, Сибирские лагеря, Сибирский ИТЛ. В эти же годы на территории края действовал Горношорский лагерь.

Горшорлаг, как самостоятельный и подчиненный непосредственно ГУЛАГу НКВД СССР, ранее подчинявшийся Сиблагу, официально был образован на основании приказа по НКВД № 0-75 от 25 апреля 1938 года и приказа по Управлению Сибирских исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР № 0-22 от 26 апреля 1938 года, где говорилось о расформировании Ахпунского отделения Сиблага НКВД СССР и на его материально-людской базе создании Горшорлага. Причиной появления самостоятельного лагеря на юге Кузбасса была необходимость создания оперативного управления строительными работами на важнейшем объекте края – Горно-Шорской железной дороге. Железную дорогу начали строить в 1930 году, однако сдали в эксплуатацию лишь в 1940 г. Причинами долгостроя являлись, во-первых, сложные географические, геологические и климатические условия, требовавшие специального оборудования, геологической и строительной техники; во-вторых, ограниченное финансирование работ из Центра; в-третьих, огромный дефицит местных трудовых ресурсов, постоянная нехватка квалифицированных кадров (инженеров, техников) и т.д. С такими проблемами построить железную дорогу за 1-2 года, как планировалось, было практически невозможно. Неквалифицированный труд спецпереселенцев и трудармейцев явно не способствовал ускорению строительства железнодорожного полотна, в силу чего уже с середины 30-х годов на стройку были брошены силы заключенных одного из отделений Сиблага (Ахпунского), располагавшегося в то время на территории строительства, ставшего базой для создания Горшорлага. Результатом явилось более качественное и ускоренное завершение работ.

Структура хозяйства лагеря определялась характером производимой работы – линейным строительством железнодорожной линии. В связи с этим структура аппарата построена по комплексно-производственному признаку, т.е. весь комплекс работ на определенном участке трассы как основных, строительных, так и вспомогательно-обслуживающих и подсобных производств, возлагался на определенную единицу – колонну, которая являлась самостоятельной производственной единицей. В 1936 году в составе строительства находилось 26 колонн.

Строительство Горношорской железной дороги оказалось крайне неэффективным. Государство, надеясь на дешевую рабочую силу заключенных, рассчитывало построить дорогу практически бесплатно, однако в реальности (судя по балансовым отчетам) государству эта стройка обошлась дороже, чем предполагалось. Если же говорить о цене жизней, загубленных на этой стройке, то равных ей в Кузбассе не было. На строительстве Горношорской дороги погибли десятки тысяч заключенных.

Сибирский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР (Сиблаг) начинает функционировать с 1942 г. на основании приказа от 7 апреля 1942 г. за № 0116 «О разукрупнении Управления Исправительно-трудовых лагерей и колоний по Новосибирской области». Следствием чего явилось выделение из состава УИТЛК УНКВД по Новосибирской области одиннадцати хозяйств в организованный на их базе сельскохозяйственный исправительно-трудовой лагерь НКВД.

Система управления в Сиблаге, как и по всей стране, была административно-командной. Высшей инстанцией являлось Управление, низшей – лагерные пункты. Средним звеном в этой цепочке выступали лагерные отделения. Руководство осуществлялось путем передачи многочисленных приказов, указов, распоряжений сверху вниз – из Управления Сиблага в лагерные отделения, из лагерных отделений в лагерные пункты. Администрация лагеря получала их, в свою очередь, от народного комиссариата внутренних дел СССР и Главного Управления лагерей страны.

В системе всех лагерей, не только Кузбасса, но и страны, Сиблаг проходил по категории «оздоровительного». Организован был с целью, во-первых, иметь собственную сельскохозяйственную базу в структуре ГУЛАГа, обеспечивавшую другие лагеря продуктами питания, ширпотребом, в годы войны подготовкой для фронта овчинно-шубных изделий и т.д. Во-вторых, задумывался как большая лагерная лечебница для истощенных, самых дистрофичных заключенных.

Подразделения Сиблага в 30-е годы в основном занимались производством и переработкой сельскохозяйственной продукции. Некоторые подразделения занимались переработкой (заготовкой) древесины. Были свои кирпичные заводы. В Мариинске развивалось промышленное производство – обработка металла. В аграрном секторе Кузбасса Сиблаг (на протяжении 30-40-х годов) приобрел заметное влияние. Валовой объем всей выпускаемой лагерем продукции (по сравнению с гражданским) достигал – в животноводстве, растениеводстве – 50-60%, в лесозаготовках – 80-90%

В марте 1943 г. из состава УИТЛК НКВД по Новосибирской области выведен и передан в подчинение Кемеровской области отдел исправительно-трудовых колоний (ОИТК), подразделения которого ранее уже располагались на территории Кузбасса. На основании приказа НКВД СССР за № 00362 ОИТК объявлялся самостоятельным лагерем. В его вошли промышленные колонии – Яйское отделение (швейная фабрика), Тайгинский ОЛП (лесоразработка и деревообработка) и контрагентские лагеря.

После войны на территории Кемеровской области располагалось сразу 8 крупных лагерей (Сиблаг, Кемероволаг, Кузбасслаг, Севкузбасслаг, Южкузбасслаг, Араличевский, Камышлаг, ОИТК УМВД Кемеровской области) с общим числом заключенных – ок. 160 тыс. человек. Если внимательно вглядеться в карту Кемеровской области и карту лагерей Кузбасса послевоенного периода, можно увидеть, что они идентичны в территориальном размещении – производственные комплексы региона и действовавшая лагерная система края.

Лагеря сетью своих подразделений не только переплели практически всю территорию области, они превратились в «спутники» вокруг городов, районных поселков, деревень. Практически во всех городах Кузбасса приложили свой труд заключенные. В России не найти, наверное, более области, края, где бы на каждых 18 человек гражданского населения приходился 1 заключенный. А если сюда приплюсовать спецпереселенцев, трудармейцев, таких же изгоев общества, какими были заключенные, тогда картина предстанет еще печальнее – на каждых 2 жителей края приходился 1 «неприкасаемый». Такое перенасыщение области спецконтингентом, наблюдаемое в послевоенный период, явилось результатом тоталитарного режима, осуществлявшегося руководством страны.

О Кузбассе, как крае ссыльных, заключенных – никогда, нигде и никто не писал. Да и кто бы решился сказать, что Кузбасс, эта жемчужина Сибири, поднимался руками спецконтингента, информация о которых была строго засекречена. Однако и игнорировать ее неправомерно. С фактом широкого применения принудительного труда спецконтингента в производственной сфере Кузбасса придется считаться, т.к. он имел место в истории страны, истории нашего края.

В послевоенный период понадобилось много сил, чтобы восстановить изношенный за годы войны жилищный и производственный фонд, причем в условиях, когда финансовых средств и людских ресурсов на выполнение поставленных задач в области не хватало. Выход из критической ситуации был найден. В 1946 году в ведущих городах Кузбасса (Сталинск и Кемерово) созданы новые лагеря, осуществлявшие работу в сфере гражданского строительства и на производстве. Это Кузбасслаг и Кемероволаг. Основным их производственным профилем являлось строительство индивидуальных жилых домов в городах Кемерово, Сталинск, Ленинск-Кузнецкий, Прокопьевск, Анжеро-Сужденск.

Наиболее сложная обстановка с кадрами сложилась в лесной промышленности, от деятельности которой зависело как гражданское, так и промышленное строительство. В послевоенный период лесная промышленность практически полностью находилась в ведение Севкузбасслага и Южкузбасслага, созданных по приказу за № 70/16 от 4 марта 1947 года. Являясь лесными лагерями, они имели ряд особенностей, отличавших их от других лагерей: а) дислокация лагерей в удаленных от населенных пунктов местностях, расположенных, как правило, в лесных массивах; б) тяжелый физический труд на лесоповалах; в) ограниченная связь с Управлением лагеря, нерегулярное снабжение продуктами питания, одеждой спецконтингента; г) высокая заболеваемость, травматизм среди заключенных, слабо организованная медицинская помощь; д) отсутствие технического парка, повсеместный ручной труд; е) огромные выработки при ограниченном питании, низкая производительность труда; ж) большая текучесть контингента, замена новыми этапами истощенных, травмированных лагерников и т.д.

С 1950 г. на территории Мысков начал свою работу еще один лагерь – Араличевский. Его появление не было случайно. В данном районе с 1942 г. проводились геологоразведки на Томусинском и Мрасском месторождениях, открывшие большие запасы коксующихся углей. По государственному проекту в районе Мысков планировалось построить агломерационную фабрику по обогащению железных руд для будущего Запсиба. Западнее теперешнего завода железобетонных конструкций разворачивалось строительство гигантского завода по синтезу томусинских и мрасских углей. Араличевский лагерь приступил к строительству этого завода. За несколько лет работы лагеря завод был построен, а сам он переместился на другие объекты.

Камышовый лагерь создан по приказу МВД СССР № 5343/рс от 15 апреля 1951 года в пос.Ольжерас для работ на строительстве шахт Томь-Усинского месторождения, с установленным по плану лимитом контингента 25 тыс. чел. По качественному составу контингента лагерь правомерно назвать «политическим», т.к. из всего количества заключенных 88,5% – осужденные за контрреволюционные действия.

В послевоенный период ОИТК УНКВД по Кемеровской области из небольшого отдела с десятком лаготделений превратился в один из крупнейших в стране лагерей. С 1946 г. по 1948 г. в его составе насчитывалось более 23 тыс. заключенных. Лагерь испытывал огромные трудности в своем становлении. После войны в нем сложилось несоответствие между возросшим объемом работ и той материально-технической базой, которой лагерь располагал. Рассчитанный на 8-9 тыс. человек, лагерь за два послевоенных года вырос по числу контингента в такого гиганта, управлять которым становилось трудно. В отличие от других в Кузбассе, он осуществлял лишь контрагентские работы, не имея своего производства. В этом была особенность лагеря. С 1946 года он поставлял рабочую силу таким организациям, как Кузбассуголь, Кемеровоуголь, трестам Прокопьевскуголь, Молотовуголь, Кагановичуголь и т.д., всего 16-ти организациям. Начало 50-х годов для УИТЛК оказалось неблагоприятным в связи с резкими, порой неожиданными встречными планами ГУЛАГа.

В эти годы в лагерной системе произошли серьезные изменения, связанные с качеством контингента и общей направленностью карательной политики страны. В эти годы досиживали свои сроки те, кто перед войной и в годы войны попали в лагеря, а также, кто вторично после освобождения изолировался лишь по причине бывшей принадлежности к лагерному контингенту. Последние, достаточно хорошо знавшие лагерную систему, чувствовали себя в лагерях относительно самостоятельно и даже независимо. Это уже не были напуганные до смерти жертвы 30-х годов. Перед лицом администраций лагерей стояли проверенные лагерной жизнью люди, сполна испившие горечь унижений и физических расправ. Терять им было нечего, отсюда готовность и к побегам, и к неповиновению администрации. Из таких формировались группы отказников, волынщиков, восставших. В 1953 г., после смерти Сталина, ожидаемая реформа в исправительной системе вылилась лишь в ряде амнистий и заигрывании с заключенными (частичное ослабление режима). Зато широко развернулась агентурно-оперативная работа в их среде. Агентура стала неотъемлемой составной частью культурно-воспитательного отдела лагерей. В УИТЛК, например, она составляла 15% от всего наличия контингента. В других лагерях Кузбасса эта цифра колебалась от 10 до 25%. С этого времени агентура лагерей и колоний давала руководству лагерей информацию по всем вопросам, интересующим ГУЛАГ, вплоть до отношения заключенных к политическим событиям.

В 1954 г. при УМВД Кемеровской области создан Отдел контроля за лагерями области. В 1955 г. он объединился с УИТЛК, чем способствовал последующему шагу в деле объединения всех лагерей под единым управлением внутри области. Ранее существовавшая система подчинения кузбасских лагерей непосредственно ГУЛАГу, кроме УИТК, своего назначения уже не оправдывала. Лагеря все больше врастали в народно-хозяйственный комплекс области и руководить ими с мест было куда удобнее и оперативнее, нежели из Центра. Этот вопрос назрел в условиях распада лагерной системы страны.

Процесс объединения лагерей под единое управление в Кемеровской области начался в 1956 г. с Сиблага. Лагеря северной и центральной части Кузбасса получили впоследствии литер «УН-16/12″ с подчинением единому Управлению, расположенному в г.Кемерово, а южные лагеря скрылись под литером «ВД-30″ с Управлением в г.Сталинске (Новокузнецке). С тех пор и до наших дней они успешно функционируют, создавая в области высокую криминогенную обстановку, т.к. ежегодно на территории Кузбасса оседает освободившихся из них около 10 тыс. человек.

По материалам диссертации Гвоздковой Л.И.

Источник