Евгений Торчинов

Нигилистическая интерпретация мадхьямаки возвращается?

(текст доклада, произнесенного на Восьмой буддологической конференции на философском факультете СПбГУ)

 
Мадхьямака попала в поле зрения западных ученых еще в XIX веке. Первая предложенная ими интерпретация этого учения может быть условно названа нигилистической. В это время буддологи практически не знали оригинальных махаянских философских текстов и судили о философии Махаяны прежде всего по доксографическим сочинениям брахманистских авторов. Но брахманские авторы были весьма пристрастны, стремясь показать буддийские учения в невыгодном для них свете. Их интерпретации были усвоены и европейской наукой, которая в то время утверждала, что мадхьямака – род нигилизма, утверждающий, что все иллюзорно, что ничего не существует и что единственная реальность это ничто, пустота, шунья.

Вторая интерпретация мадхьямаки, которую можно условно назвать релятивистской, непосредственно связана с трудами крупнейшего российского буддолога – академика Ф.И. Щербатского (1869-1942), который посвятил мадхьямаке свою книгу «The Conception of Buddhist Nirvana» («Концепция буддийской нирваны»), вышедшую в свет в Ленинграде в 1927 г. Эта книга вызвала много споров среди ученых буддологов Запада, но одно ее положение было отвергнуто практически всеми учеными: Щербатской предложил переводить слова шунья и шуньята не как «пустой» и «пустота», а как «относительный» и «относительность».

Третью интерпретацию мадхьямаки можно назвать абсолютистской. Ее предложил индийский ученый-буддолог Т. Мурти, опубликовавший в 1955 г. книгу «The Central Philosophy of Buddhism» («Центральная философия буддизма»), на несколько десятилетий ставшая классическим трудом по мадхьямаке. Впрочем, корни этой интерпретации могут также быть обнаружены в трудах Щербатского и особенно, его ученика Е.Е. Обермиллера, занимавшегося доктриной татхагатагатагарбхи и перенесшего интерпретации этой школы (тиб. zhen stong) на классическую Мадхьямаку.  

    Постмодерн, постмодерн, где твоя сладость? Ох-хо-хо... Всё врут... Дурят нашего брата, ох, дурят... Правительства от нас скрывают. Референта нет, смысла нет, означаемого нет, ни хрена нет. Одни коннотаты с симулякрами... "Думательная машинка" дедушки Машкина ацки жжот, производя знаковую галиматью, не отягощённую никаким содержанием. Сон про не сон. Миф о мифе. Текст о тексте. Если б не правдорубы-французишки, так и плыли бы мы по волнам собственного бреда. Но нас просветили. Всё, окассса ложь! Решительно всё! Грек убедил-таки пару миллионов, что все греки - лжецы. Ну и флаг им фиолетовый в руки. Пусть и дальше продолжают "сниться" старику Микки Мао с его даобабом.
    Хотя... Нефиг. Нехай тоже трудятся на смысловое благо несчастного человечества, мозгой шурупят. Увеличивают, так сказать, контент. Вдруг чего дельного скажут. И доврутся-таки до правды. Ведь всяко бывает, всё-таки не хорьки. Ладно, "сплясать качучу на могилах" шибко умных завсегда успеем. Мы ж не изверги какие. Побережём свой яд, нам ещё из него фармакон варить. Давайте так поступим - попытаемся понять чё к чему. Как так вышло у них, у постмодернистов, что чего ни хватишься, того и нет. Только мы пойдём не путём занудного повторения заклинаний вражеской подрывной литературы, а совсем с другого боку. Может быть даже с начала...
    Дело-то в чём... Мы находим себя, обнаруживаем себя в некой "здесь-и-сейчастности". Но заметьте, это никогда не происходит "просто так". Восприятие, внешнее или внутреннее, обязательно помещено в рамки смысловой оптики. Как бы ни казался чистым Наблюдатель, признайтесь себе, что он фоном обязательно окрашен каким-нибудь пред-рассудком, неким априорным смыслом. То есть, восприятие всегда интерпретативно. Пусть это звучит как банальность, но ведь мы говорим о началах, по-другому, вроде, никак. Так вот: по настоящему мы не можем утверждать, что мы что-то железно знаем. То есть, мы либо "на автопилоте" отдаёмся во власть пред-рассудков, не заморачиваясь особо на "дискурс подозрительности", либо четко отдаём себе отчёт в том, что мы не знаем наверняка - взойдёт завтра Солнце или нет, или окончится ли наша жизнь смертью, или мы, как мифические даосы, будем жить до скончания веков. Кроме того, спокойно осмотревшись, мы можем признать, что метафизическая Истина не дана нам "здесь-и-сейчасно", телесно, воочию, на то Она и метафизическая. Это даёт некоторым философам, скажем так, меланхолически настроенными, определённые основания утверждать о нашей экзистенциальной необеспеченности, о нашей метафизической заброшенности.