Среди немецкого землячества в Техасе выделялся седой, казавшийся крупным, старик – профессор Георг Зюсманн. Ироничный, необыкновенно умный и знающий и, в то же время, необычайно спокойный, словно экранный «пастор Шлаг». Про него говорили, что когда-то он был любимым аспирантом у самого Вернера Гейзенберга. У Гейзенберга – одного из двух отцов квантовой механики - была неоднозначная репутация в научном мире.

Когда нацисты пришли в Германии к власти, он никуда не уехал – остался на своей кафедре. Когда немецкий порядок распространился по Европе, ученые из покоренных стран отказались публиковать свои статьи в журналах, находившихся под немецким контролем. В Америку, в Physical Review, статьи из оккупированной Европы не доходили. Таким образом, ученые только преподавали и никакой исследовательской работы не вели. Гейзенберг поехал к Нильсу Бору, в столицу квантовой механики – Копенгаген – уговаривал его прервать мораторий и работать вместе, на благо новой, объединенной Европы. Бор тогда отказался, а про Гейзенберга стали говорить, что он сотрудничал с фашистами.

Я не помню, как начался наш разговор с Зюсманном. Должно быть, на одной из вечеринок русских и немцев постарались столкнуть американцы. Зюсманн рассказывал о том, как русские брали Берлин – он, тогда маленький мальчик, жил там со своей матерью. Есть было особенно нечего. Когда линия фронта подошла совсем близко, они спустились в подвал и оставались там почти три недели. В это время советская артиллерия уничтожала город.

Потом, бои стихли, и фрау Зюсманн решила выбираться наверх, вода и продукты давно закончились. Для выхода из убежища они дождались ночи. Одно из окон подвала оказалось не заваленным битым кирпичом разрушенного дома Зюсманнов, и они смогли подняться на улицу. Среди немецкого населения ходили упорные слухи о зверствах русских -  советский солдат оказался жестоким насильником. (На оккупированной территории Восточной Германии местная администрация только за июнь 1945 года приняла 2,2 миллиона заявлений немецких женщин об изнасилованиях). Военное начальство не только не останавливало надругательства и грабежи, но и само активно в них участвовало. Зюсманнам несказанно повезло – их, уставших и голодных, подобрал американский военный патруль. Они были спасены!

Вслед за Зюсманном начал рассказывать я. Я говорил о своем отце, о том, как он держался за руку своей бабушки Насти, как они шли через лужский лес, и как маленький Юра смотрел, не догоняют ли их немцы. Я рассказывал о том, как они прорывались в заполненный людьми поезд, уходивший в Ленинград через коридор, оставленный немецкими войсками, и как видели немецких солдат, в коричневой полевой форме (сшитой из крапивы), курящих на полустанках.

 Я и Зюсманн -  оба плакали. С той минуты я почувствовал, что вопрос о той войне для меня полностью исчерпан.