Во вторник российские СМИ сообщили, что правозащитная организация «Международная амнистия» (Amnesty International) больше не считает водворенного в тюрьму российского политика Алексея Навального узником совести. «Западные правозащитники изменили свое мнение о блогере», — говорится в одном заголовке. «Amnesty International отказалась называть Навального узником совести», — вторит другой. Проверка фактов могла бы оценить их как «отчасти правдивые». Последовали аналогичные заголовки в западных СМИ. Такой поворот событий, похоже, продиктован кампанией давления, в результате которой «Амнистия» угодила в ловушку собственных принципов.

Навальный был арестован в прошлом месяце в московском аэропорту сразу же по возвращении из Германии, где он в течение пяти месяцев лечился после неудачного отравления нервно-паралитическим ядом. Навального приговорили к двум с половиной годам колонии якобы за нарушение условий условно-досрочного освобождения во время поездки в Германию. (Когда он выехал за границу, он был в коме). Первоначальное дело, по которому Навального освободили условно-досрочно, Европейский суд по правам человека отклонил как политически мотивированное. Решения Европейского суда — технически высшей апелляционной инстанции для россиян — формально обязательны для исполнения, но Россия это решение проигнорировала. «Навальный находится в тюрьме, хотя не совершал никаких преступлений — просто чтобы не дать ему высказываться, — сказал мне по телефону из Лондона Денис Кривошеев, заместитель директора «Амнистии» по Европе и Центральной Азии. — Это и есть узник совести».

«Международная амнистия» объявила Навального узником совести сразу после его ареста в прошлом месяце. Кривошеев сообщил мне, что почти сразу же отделения организации по всему миру получили идентичные электронные письма с двумя вопросами: знают ли они о ксенофобских заявлениях Навального в прошлом, и раз они готовы считать Навального узником совести, то почему они не включили в свой список еще несколько человек? Кривошеев такие запросы по электронной почте назвал необычными. «Обычно те, кто хотят что-то получить от „Амнистии", пишут один раз в местное отделение, а те перенаправляют их в международный секретариат, — сказал он. Но это было другое, отметил он. — Здесь явно хотели ответа, которым можно будет воспользоваться. И тон был недружелюбный». Это была уловка в стиле «ага, попались».

«Международная амнистия» провела серию внутренних дискуссий, изучила досье Навального и пришла к выводу, что заявления, сделанные им более десяти лет назад, «достигли порога пропаганды ненависти». (Недавно я подробно описала послужной список Навального и его политическую эволюцию). Еще организация обнаружила, что от своих прошлых высказываний Навальный не отрекся, но новых ксенофобских заявлений не делал уже много лет, и что российское правительство преследует его исключительно за противостояние режиму Владимира Путина. В конце обсуждения «Амнистия» решила продолжить активную кампанию за освобождение Навального — в частности, собрав более двухсот тысяч подписей под призывом в адрес российского правительства на прошлой неделе — но узником совести его не называть. Наверняка эту политику сочли слишком тонкой, чтобы обнародовать во всеуслышание, и для общественности она и не предназначалась: это было сугубо внутреннее распоряжение. Но оно все же просочилось.

В понедельник канадско-американский журналист Аарон Мате (Aaron Maté) твитнул скриншот электронного письма, где излагается решение «Амнистии». Мате связан с Grayzone («Серая зона»), а этот сайт подает себя как инструмент «журналистских расследований и анализа имперской политики». В его последнем расследовании утверждается, что Би-би-си, «Рейтер» и «Беллингкэт» (Bellingcat, организация журналистов-расследователей, которая выявила потенциальных убийц Навального) «участвовали в секретных программах МИД Великобритании по ослаблению России». Судя по всему, письмо было написано кем-то из сотрудников «Амнистии», но имя Мате затушевал. Как он объяснил мне, этим он пытался защитить автора от гнева сторонников Навального. О решении «Амнистии» раструбили более сотни российских СМИ. Это был именно тот исход, на который авторы запроса в «Амнистию» и рассчитывали. (Я поинтересовалась у Мате, как он вообще узнал об этом, и он мне ответил, что о ходе дискуссии его проинформировал один из сотрудников «Амнистии»).

«Когда мы признаем кого-то узником совести, возникает ошибочное впечатление, что это суждение о чьих-то ценностях, — сказал Кривошеев. — Это не так. Это суждение о поступках властей». Превратное представление заложено в структурах и культуре международной помощи жертвам политических преследований. Решения наднациональных организаций вроде Европейского суда по правам человека и Международного уголовного суда или санкции, будь то индивидуальные или коллективные, редко когда помогают от политических преследований: они слишком медленно вступают в силу и зачастую слишком слабы, чтобы как-то повлиять на поведение режима. Крайние же санкции, наоборот, могут усугубить изоляцию страны и усложнить жизнь противникам режимов. В отсутствие эффективных системных мер правозащитные организации вроде «Амнистии» и ПЕН-клуба и других сосредоточены на частных случаях. Они мобилизуют международное общественное мнение. Они ставят во главу угла жертву, а не режим, и это позволяет запросто очернить их усилия, оболгав конкретного человека.

Российский режим очерняет своих противников как через обширную сеть СМИ, так и через суды. Такое чувство, что старые ксенофобские заявления Навального распространяет целая армия кремлевских троллей — а подчас фабрикует новые (повторять фальшивку я не буду). Пожалуй, самый вопиющий пример очернения политического оппонента — дело активиста Юрия Дмитриева, осужденного за сексуальное насилие над приемной дочерью. Нет никаких сомнений, что преследование Дмитриева носит политический характер, но обвинение настолько ужасно, что я, например, писать об этом деле не стала. Дмитриева узником совести «Амнистия» тоже не назвала. Кремль продолжает подавлять оппозицию, и я предвижу, что многие активисты оппозиции лишатся защиты — будто лишь нравственно безупречные люди имеют право не подвергаться политическим преследованиям.