Дмитрий Галко

 

Изображение с сайта eff.org

 

В июне этого года "Ведомости" написали, что за российскими школьниками будет следить "Оруэлл". По информации издания, школы планировалось оснастить камерами видеонаблюдения с системой распознавания лиц, созданной на платформе именно с таким говорящим названием. Факт использования этой технологии в школах "Ростех" опроверг, но Оруэлл из нашей жизни никуда не делся. Призрак "цифрового концлагеря", прообраз которого сложился в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, бродит по планете. Слежка государства и корпораций за гражданами достигла такого уровня, что от неприкосновенности частной жизни почти ничего не осталось.

"COVID-1984" - именно так называется исследование, которое провела "РосКомСвобода" совместно с белорусской правозащитной организацией Human Constanta. Они создали интерактивную карту Pandemic Big Brother, на которой фиксируются случаи нарушения гражданских прав, связанных с пандемией. Реакция на распространение коронавируса в мире стала классическим случаем обмена свободы на безопасность. Чисто технически политика демократических стран в этом отношении мало отличалась от политики авторитарных. Китай стал законодателем моды по применению ограничительных мер и средств слежения. Сколько слежки, нарушения неприкосновенности частной жизни и ограничения прав способна выдержать демократия? Не приведет ли техническое сходство практик к схожести до степени смешения в политической плоскости? Такими вопросами задавались в демократических обществах в 2020 году. Одно можно сказать наверняка: пока общество задается вопросами и способно требовать ответа от власти, оно остается свободным.

А вообще, куда там Оруэллу соревноваться с нынешней реальностью. Герои его антиутопии, Уинстон и Джулия, около трех месяцев совершали опасную подрывную деятельность (занимаясь несанкционированным страстным сексом и т.п.). Целых три месяца! В 2017 году корреспондент Би-Би-Си в Пекине Джон Садворт испытал китайскую систему видеонаблюдения. В качестве эксперимента в базу данных была внесена фотография журналиста. Одна из миллионов камер CCTV распознала его лицо и предупредила полицию. Властям потребовалось всего семь минут, чтобы точно определить местоположение Садворта и произвести задержание.

Когда к вам из другого города впервые приезжает девушка, о чем знаете только вы с ней, а ваши соцсети прямо на вокзале начинают предлагать "романтический отдых вдвоем", это выглядит скорее мило, чем пугающе. Вы "только подумали" о чем-то, как интернет уже торопится вам это предложить - и вас восхищает, что будущее уже наступило. Но когда вам захочется обругать Путина, вы вдруг можете задуматься и промолчать. Потому что "родина слышит, родина знает". Или даже на всякий случай не станете открывать ролик Навального. И побоитесь принять участие в акциях протеста, зная, что на них полицией используется система распознавания лиц. В этом проблема с распространением технологий фиксации и обработки информации, особенно в условиях авторитарных режимов: они удерживают вас от осуществления своих прав, включая свободу получать информацию, выражать и отстаивать свои взгляды.

Впрочем, эрозия прав и свобод (или опасения по этому поводу) в результате цифровой революции - общемировой процесс. Обсуждается эта тема очень давно. Писатель-фантаст Дэвид Брин еще в 1998 году написал научно-популярную книгу "Прозрачное общество", в которой утверждал, что кажущийся естественным ответ на опасность развития цифровой слежки и других технологий наблюдения - попытка ограничения информационных потоков - будет неверным. В идеале, возможно, лучше бы нас оставили в покое, чтобы мы могли жить своей частной жизнью без чьего-либо присмотра за нами. Но этот корабль уже уплыл. Массовое наблюдение - неизбежная реальность. Самая большая угроза для прав и свобод, писал Брин, заключается в том, что этими технологиями будет пользоваться очень ограниченное число людей. Прогресс все равно не остановить, но для того чтобы он не превратился в "сталинистскую антиутопию", нужно, чтобы к технологиям имело доступ как можно большее число граждан. Общество должно иметь возможность наблюдать за наблюдателями. Такое обратное наблюдение и взаимная прозрачность создадут баланс информационной власти.

Брин популяризировал придуманный канадским инженером-изобретателем Стивом Манном термин sousveillance в противовес нормативному surveillance (наблюдение, слежка). Французское sur ("над") меняется на sous - "под", "снизу". Термин означает обратное наблюдение, в том числе иерархически обратное - со стороны обычных людей, а не органов власти.

Рисунок шестилетней дочери Манна

В развитых демократиях такое "обратное наблюдение" встроено в систему, оно обеспечивается разделением властей, полноценными надзорными органами, институтами гражданского общества, свободой прессы. Его могут пытаться ограничить - как это происходит, например, во Франции со спорным "законом о глобальной безопасности", который запрещает съемку полицейских. Но такие попытки встречают противодействие. Во Франции рассмотрение закона вызвало массовые беспорядки. Подробно зафиксированный на видео сразу несколькими свидетелями момент убийства Джорджа Флойда в США позволил опровергнуть версию полиции. В свою очередь, во время протестов, вызванных убийством Флойда, американская полиция использовала целый ряд технологий наблюдения для выявления, отслеживания и контроля протестующих: военные беспилотники, распознавание лиц, "виртуальную машину времени" для анализа поведения толпы посредством визуализации моделей, сканирование миллионов сообщений в социальных сетях и др.

Некоторые американские комментаторы указали на то, что методы противодействия протестам со стороны американских властей стали очень уж напоминать тактику, используемую в России или Китае. Реакция властей на протесты, преимущественно мирные, была беспрецедентно жесткой для США. Злоупотребления с использованием технологий вызвали общественную дискуссию о правах и обязанностях правоохранительных органов, необходимости кардинальной реформы полиции. Ряд крупных корпораций (Amazon, IBM и Microsoft) приостанавливали продажу технологий распознавания лиц полиции. В то же время федеральная прокуратура обвиняет руководство компании Zoom в сотрудничестве с правительством Китая в области слежки за пользователями. Как утверждают обвинители, гигант индустрии видеотехнологий сотрудничал с китайскими властями, удаляя американские аккаунты и прерывая видеозвонки, в которых упоминалась бойня на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Zoom во время пандемии стал один из основных средств для работы и общения для миллионов людей по всему миру, компания на пике своей успешности, но это обвинение нанесло по ней мощный удар.

В условиях авторитарных режимов возможности "обратного наблюдения" сильно ограничены. Здесь власти хотят надзирать, оставаясь невидимыми. Но так это больше не работает. Авторитарное государство, которому подозрителен каждый гражданин, все более изощренно за ним наблюдает, но гражданин учится уходить от наблюдения и наблюдать в ответ. На каждый радар находится антирадар. Доступность технологий и проеденные коррупцией дыры в системе делают ситуацию небезнадежной для общества. Расследование попытки убийства Алексея Навального и масштабный "деанон" белорусских силовиков подтверждают это.

Доступные технологии и коррупция обеспечили успех расследования, которое стало событием года, а то и поворотным моментом в судьбе путинского режима. Не каждый сможет повторить это дома, но появилось ощущение, что спецслужбы, используемые для актов государственного терроризма, внезапно лишились права на безнаказанность.

Кадр из ролика Навального "Дело раскрыто. Я знаю всех, кто пытался меня убить"

"Там, где ведется широкомасштабная слежка (surveillance) за гражданами, есть и коррупция; а там, где есть коррупция, есть много возможностей для обратной слежки (sousveillance). Конечно, общество, вооруженное информацией, не так опасно для режима, как просто вооруженное общество. Но все же это расследование показывает, что можно поменяться ролями с надзирателями и взять реванш над угнетателями и даже убийцами", - пишет Леонид Бершидский.

Белорусское общество показало еще один пример успешного sousveillance в авторитарной среде. Что стало возможным благодаря массовому участию айтишников в политической жизни. От выборов, на которых был организован альтернативный подсчет голосов, до масштабного "деанона" силовиков в результате взломов баз данных. За балаклавами карателям спрятаться не удалось. Пополняется созданная по инициативе Светланы Тихановской "Единая книга регистрации преступлений" - онлайн-платформа, на которой каждый потерпевший, свидетель или участник преступления может оставить информацию о противоправных действиях, в том числе о фактах фальсификаций на президентских выборах. На основании доступных данных, фото- и видеоматериалов проводятся расследования резонансных преступлений. Так, в рамках гражданской инициативы "Народный трибунал" была установлена личность силовика, который предположительно застрелил Александра Тарайковского.

Силовики на это ответили заявлением о создании единой базы данных всех, кто принимает или принимал когда-либо участие в протестных акциях, а также подписчиков протестных телаграм-каналов. Пригрозив прийти за каждым. Учитывая, что речь идет о сотнях тысяч, если не миллионах граждан, заявление выглядит как блеф и бряцание "чудо-оружием". Но без использования новых технологий в репрессивных целях все же не обошлось. Так, Николай Дедок, который вел конспиративный образ жизни, был обнаружен белорусскими силовиками при помощи программы распознавания лиц KiPod, разработанной компанией Synesis. Во время задержания и в заключении Дедок подвергался пыткам и нечеловеческому обращению. Как утверждают родственники, сейчас жизни Дедка угрожает опасность.

По иронии судьбы, до своего задержания Дедок часто писал о компании Synesis. Уже после его ареста по инициативе структур гражданского общества компания попала в санкционный список Евросоюза за поставку программного обеспечения, которое используется режимом Лукашенко в репрессивных целях. От сотрудничества с ней отказались американские партнеры, с которыми Synesis намеревалась продвигать свой продукт на рынке США.

 

Полушуточная фраза "мусора следят за нами, мы следим за мусорами" в уходящем году определенно приобрела иное, более уверенное и боевое звучание.