Аннотация.
"Парадокс полупустых магазинов и полных холодильников отмечал буквально каждый, приезжавший в СССР в годы социалистического застоя. Загадка имеет простое объяснение. Государственная торговля при социализме никогда не была единственным источником снабжения населения. В стране всегда существовал обширный легальный и подпольный рынок товаров и услуг. Эта книга возвращает читателя к истокам социалистической торговли, в легендарные первые пятилетки. В центре внимания — повседневная жизнь общества в условиях огосударствления экономики, разрушения и возрождения рынка. Книга написана на основе ранее закрытых архивных материалов, включая и документы архива ОГПУ/НКВД. Она богато иллюстрирована фотографиями 30-х годов, которые ранее не публиковались. Книга написана ярким, образным языком и будет интересна любому, кому небезразлична история Отечества."

Особенно рекомендую прочитать эту замечательную книгу людям, родившимся после начала 70-х годов ХХ века, а особенно молодежи, которая не из собственного опыта знает о некоторых реалиях СССР, а из рассказов старших, из фильмов.

И несколько цитат из книги:

"Государство, не имея достаточных ресурсов, отказалось кормить всех и выбрало только тех, кого считало важным для осуществления своих планов. Анализ принципов централизованного распределения товаров, проведенный в книге, показал, что иерархия государственного снабжения определялась двумя основными факторами - принадлежностью к властной элите и непосредственной вовлеченностью в индустриальное производство."

"Государство было не в состоянии подавить огромный черный рынок. Он не исчезал при появлении грозных постановлений, а изобретал новые формы мимикрии. Антирыночные акции не уничтожали рынок, а уродовали его."

"Будучи в определенной степени порождением дефицита, централизованное распределение было и его генератором. Не только индустриальные приоритеты - тяжелая промышленность в первую очередь, а производство товаров потребления как получится - создавали товарный дефицит в плановой централизованной экономике, которая набирала силу на рубеже 20-30-х годов. Не только невыполнение планов промышленного производства из-за слабых материальных стимулов к труду ухудшали положение на потребительском рынке. Воспроизводство и обострение дефицита было заложено в самой природе централизованного распределения, что делало перебои, кризисы и карточки в торговле хроническими. Взаимовлияние дефицита и централизованного распределения образовывало своеобразный порочный круг, в котором торговля, да и вся социалистическая экономика вращались десятилетиями."

"Поскольку не спрос двигал производство, а план, самые необходимые товары неожиданно исчезали из продажи: либо промышленности было невыгодно их производить, хотя и спрос на них мог быть велик, либо кто-то забывал их поставить в план. Отсюда, например, такие казусы, как исчезновение из производства дешевых товаров (план определялся в цено­вом выражении), выпуск необычайно толстого печенья (план определялся в тоннаже), замещение в производстве трудоемких товаров теми, которые легче производить. В отсутствии конкуренции, материальных стимулов к труду и всеядности покупателя брак в производстве товаров достигал огромных размеров."

"В довершение всего Политбюро вообще запретило очереди. Очередь могла стоять внутри магазина в часы его работы, но за пределами магазина до начала ли торговли, после ли закрытия магазина или в часы его работы очередей не должно было быть. Незаконное стояние в очереди каралось штрафом. В борьбе с очередями властями было изобретено множество способов. Один из них — «переворачивание» очередей. Перед самым открытием магазина прибывала милиция и перестраивала очередь так, что те, кто был в ее начале, оказывались в конце."

"В большинстве своих проявлений черный рынок являлся криминальным только с точки зрения социалистического законодательства. Именно ограничение экономической свободы превращало огромную часть рыночных отношений в подпольные, незаконные. Ни крупное, с применением наемной силы, предпринимательство крестьян и кустарей, ни бартер, ни пресловутая спекуляция — перепродажа товаров с целью получения прибыли, куда относилась даже незаконная продажа продуктов собственного труда, не считались бы преступлением (за исключением торговли краденым) в обществе рыночной экономики. Понятия законного и незаконного в социалистической торговле являлись относительными и изменчивыми. Они определялись властью в зависимости от политической и социально-экономической ситуации в стране, а порой зависели и от прихоти какого-нибудь местного руководителя."

"Размеры хищений были огромны. Основной урон государству наносили не банды, совершавшие вооруженные грабежи и налеты на поезда, склады, магазины, а «преступления по месту работы» — крупные хищения денег и товаров, которые совершались администрацией, и мелкое воровство простых работников. При пустых полках магазинов всякая мелочь имела ценность, «несуны» становились бичом социалистической экономики. «Несли» с работы то, что производили, либо то, что лежало без присмотра.
Количество осужденных общими судами РСФСР в 1927 году и второй половине 30-х годов составляло порядка 700 тыс. человек в год, в период же 1929—33 годов больше 1 млн. человек в год (ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 2. Д. 42. Л. 125).
Вот лишь некоторые факты. На предприятиях легкой промышленности стоимость украденных товаров на каждого рабочего в год превышала 150 рублей. На Горьковском автомобильном заводе машины исчезали прямо со сборочного конвейера. На заводе «Треугольник», выпускавшем галоши, в 1932 году было украдено более 100 тысяч пар . Бюджеты показывают, что член шахтерской семьи в Донецкой области имел в месяц более 70 кг угля, в то время как в среднем по СССР рабочий — 12,5 кг. В 1932 году в мясосовхозах было расхищено около 10 тысяч голов крупного рогатого скота, в овцеводческих совхозах тысячами пропадали овцы, в зерновых исчезали сотни тысяч пудов хлеба, десятки стогов сена и т.д. .
Воровство процветало и в системе государственного нормированного снабжения. Произведенная весной 1932 года органами ОГПУ в Москве проверка показала, что в среднем ежесуточно со всех вокзалов мешочниками вывозилось до 17 тыс. пудов хлеба. Источник хлеба — хищения из торговой сети потребительских кооперативов, хлеб из-под прилавка продавался без карточек. По словам Микояна, проверка хлебных магазинов в Москве показала, что воровали по 12 вагонов в день. На совещании директоров ГОРТа в апреле 1932 года он говорил:
«Воруют все, вплоть до коммунистов. Коммунисту легче воровать, чем другому. Он забронирован партбилетом, на него меньше подозрений».
Отсутствуют данные об общем количестве потерь по причине воровства, есть только фрагментарные сведения. Только за март—апрель 1932 года по 11 областям и краям РСФСР потери от хищений составили около 5 млн. рублей. В 1933 году, по неполным данным, только по Москве и области, и только в кооперативной торговле, потери от воровства исчислялись суммой более 25 млн. рублей."

По указанной выше ссылке эту книгу можно скачать бесплатно, быстро и прямо, без СМС, регистрации и прочих заморочек.