свернуться калачиком и чтобы Толик был рядом, рассказывал свои охуительные истории и гладил по красной обоженной кожице. Чтобы философ смотрел вверх, как в те моменты, когда он вспоминает что-то, как на иконе, которую я видела в учебнике по истории. А еще, быть может, он бы меня пожалел. Как целый год назад, я бы ныла, он меня жалел и ничего бы не менялось. Грустно, что так больше нельзя, а от философии стало попахивать шарлатанством.