Баллада о Великом Походе,
являющаяся
логическим продолжением
Саги о Великом Походе, написанной год назад
(сама
Сага о Великом походе находится здесь:
http://westernbourg.livejournal.com/96479.html)
Итак...
Выдался солнечный тёплый день.
Я, отложивши хандру и лень,
Ноги обул, проглотил бутерброд
И повторил прошлогодний поход.
Ни торосы из тающих льдин,
Ни снега мне не были преградой…
И опять шёл я в путь один,
Потому что так было надо.
Не страшны нам ни грязь, ни лёд,
Ни страшны нам ни снег, ни метели.
Долго ль, коротко шёл я вперёд,
Не имея конкретной цели.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
И шептало всё о весне –
Ручейки, растения, птицы.
И внушали уверенность мне
Редких встречных прохожих лица.
С оптимизмом шагая вперёд
Продолжаю Великий Поход,
И шагать мне было легко.
Вот и центр уж недалёко.
Всё стало краше, солидней, дороже,
Улицы чище, прохожие - тоже.
Даже бомжи в шёлк и бархат одеты
И покупают в автобус билеты.
Здания тоже – богаче, крупней,
В каждом – не менее двух этажей:
Впрочем, размер и устройство палаты
Прямо зависит от званья и блата.
Кто пожирней иль высокого ранга -
Строят с размахом большую ярангу:
Мастеровой и ремесленный люд
В более скромных домишках живут:
Но, несмотря на различье в доходе,
Нет нетерпимости в нашем народе,
Классовой розни, развала верхов –
Каждый банкир с чистым сердцем готов
Грязного нищего остановить,
Водкой хорошей его угостить,
И на «линкольне» в процессе попойки
Долго катать от помойки к помойке.
Все здесь как братья, и все здесь равны,
Все они дети великой страны.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
Я продолжаю движенье вперёд.
Всюду – весна. Всюду – солнце встаёт.
Всюду – живые и яркие краски,
Город живёт, как волшебная сказка.
Много красивых плакатов, реклам,
Плющенко даже встречается там.
Бутики всюду почти что задаром
Бойко торгуют заморским товаром
К Ктулху воззванья на стенах домов,
Чтобы отвадить коварных врагов,
А потому их народ не боится –
Дышит свободно, вовсю веселится,
Песни поёт, пьёт напитки – но в меру,
А за порядком следят мильцанеры:
Ездят и смотрят, мотают на ум:
Коль кто не пьян, некрасив иль угрюм,
Иль по шкале выше их по уму –
Тотчас его забирают в тюрьму,
Чтоб не мешал остальным веселиться.
Тем, чей покой охраняет милиция.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
Каждой весной к нам, в родную Столицу
С песней летят перелётные птицы:
Чайки, грачи, попугаи, павлины,
Страусы, выпь, канарейки, пингвины…
Все они любят Москву не по-детски:
На фиг им Африка, берег турецкий? –
В Африке негры на каждом шагу –
Не пожелаешь такого врагу,
В Турции ж, хоть и красиво, друзья, –
Гадить на головы граждан нельзя.
Так, налетавшись в отчизне чужой,
Птицы опять прилетают домой,
И на деревьях, чтоб было тепло,
Строят скворечник, гнездо иль дупло.
Главное, чтоб не обрушилась ветка…
Многие птицы достаточно редки:
В каждом гнезде очень скоро появятся
Новые свежеснесённые яйца.
И поколения новых птенцов
Мир огласят на мильён голосов.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
Всё пробудилось от зимнего сна,
Всюду прошла, улыбаясь, весна,
Стены домов зубоскалят в ответ,
Всё молодеет на несколько лет:
Люди, деревья и улицы тоже,
Ленин – и тот стал гораздо моложе.
Это – не чудо, всему есть причины:
Ведь с испареньем снегов витамины,
Выйдя наружу, как чистящий дым,
Город напомнили духом своим
И довели все бациллы до гроба
Так, что не видно вокруг ни микроба.
Тщетно врачи, санитары, аптеки
Ищут больного хоть чем человека.
Ждут, но напрасно – никто не идёт,
Зря пропадают микстуры и йод,
Не покупают целебные свитки…
Терпит торговля большие убытки.
Чтоб хоть немного её поддержать,
Вздумал зайти я и что-нибудь взять –
Что-то полезное для организма:
Жгут, аскорбинку, а может быть - клизму…
Ринулся я в распростёртые двери,
Но… налетел на швейцара в ливрее,
Что, как паук, притаился в засаде.
Я перепутал кресты на фасаде:
Дом оказался швейцарским посольством!
Скрыть я не мог своего недовольства:
Делать бы коз из швейцарских послов –
Не было б в мире козлее козлов,
Флаг не могли попонятнее выбрать,
И королева у них тоже – мымра.
Так и ушёл, опечаленный, прочь
Тем, что не смог медицине помочь.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
Так что тернист и непрост был мой путь.
Я на скамейку присел отдохнуть.
Скоро, наверно, грядёт Коммунизм –
Даже в скамейку внедрён механизм:
Тикало что-то внутри у скамейки,
Вот бы извлечь из неё батарейки!
Передохнув, я продолжил движение.
Всюду в витринах – мои отражения…
Город – как будто живое созданье,
Кости его – всевозможные зданья,
Улицы – вены (и тромбов полно),
Рынки, конторы – как будто навоз,
Стёкла витрин, безусловно – глаза,
Ну, а деревья – его волоса.
Правда, «волос» в нашем центре – не очень…
(Как и у мэра на лысине, впрочем).
Город – созданье с повадками зверя,
И не всегда отличишь пасть от двери.
Даже когда иногда город спит –
Волком голодным за всеми следит.
И подбирает ослабшие души…
Каждая стенка имеет здесь уши.
Видеокамеры – Путина глаз -
Тоже внимательно смотрят на нас.
Не одного не сыскать уголка,
Где б не следил он хотя бы слегка.
Стук сапог, скрип костей, ритмы вен,
Излучение жизненной плазмы…
Даже граффити старых стен
Прибавляют энтузиазма.
Я продолжаю… Крепитесь, друзья!
Скоро закончится повесть моя,
Как завершится Великий Поход,
И повторится ещё через год…
Всё в этом мире имеет предел –
И у стихов, и у доблестных дел.
Свой «хеппи енд» наступает в кино,
Пули - в нагане, в канистре – вино,
Первый окурок, последний звонок –
Всё завершится в отпущенный срок.
Завершена одиссея моя:
Вышел я к стенам высоким Кремля.
Облобызавши гранитный кирпич,
Где похоронен Владимир Ильич,
Я огляделся. Вокруг – красотища:
Для эстетизма духовная пища –
Панк, музыкант, продавец унитазов,
Мент, архитектор, водитель «КамАЗа»…
Каждый найдёт для души, что хотел:
Тьма там статуев и памятных стел,
Доски, таблички повсюду видны:
В каждой - история нашей страны.
Там на чугунном коне маршал Жуков,
Тянет к Тверской свою длинную руку,
Словно зигхайль… А ещё вдалеке
Виден какой-то мужик в пиджаке.
Много чудес там и странных созданий,
Много красивых причудливых зданий,
Сносят гостиницы, строят опять –
Чтоб передвинуть их метров на пять,
Чтоб тротуары в Москве стали шире
И пешеходы вольготно бродили
А на брусчатке, под ласковым солнцем
Много зверушек там всяких пасётся.
Всё там – роскошно, изысканно, пышно.
Матерных слов там почти что не слышно.
Люди гуляют нарядны и чисты,
Дамы – прекрасны, мужчины – плечисты,
Каждый имеет монокль и бородку,
Пьют – не бухло, а хорошую водку.
А одеваются как! – Высший класс:
Галстук, костюм, на ногах – «адидас»,
Носят в руке ноутбук или трость,
Высшее общество, белая кость.
Между гуляющих праздно людей
Много снуёт иностранных гостей,
Делают фото, на лавках сидят,
И наблюдают, точнее – следят.
В центре их столько, что просто - беда:
Можно найти без большого труда
Всех представителей флагов и рас –
Нужен за каждым из них глаз да глаз:
Иль нашпионят в общественной давке,
Или «плейбой» позабудут на лавке…
Много я мог бы поведать, друзья,
Но - завершается повесть моя,
Даже не повесть, а стихотворение.
Благодарю вас за ваше терпение.
овейшие фотографии (вчера и сегодня).
радостью и волнением можно констатировать, что отныне в вестернбургской армии появился новый вид юнитов - конный арбалетчик:
сли двигаться по пересекающей Измайловский парк Главной аллее на юг, в сторону шоссе Энтузиастов, то метров через 300-400 от автобусной остановки по правую сторону будет стоять одинокая гранитная плита с бородатым профилем в очках и высеченной надписью, гласящей, что с 1920-го по 1952 год тут жил и работал советский скульптор С.Д.Меркуров. 
чера я совершил исследование огромной неизученной долины на востоке от Москвы, находящейся к северо-востоку от Абрамцево.
Golgeagle
