42 слушали 0 копий [+ в свой плеер]

Элен_Исида - Полкоролевства ( Янка Дягилева )

Как все вокруг меня трагично и воодушевляюще. Как все прекрасно и безобразно. Но как все грустно и очень тоскливо...

ИДИОТКАААА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
ДУРА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Пиздец.

Йа тыгдынский конь.

Привет. Из года в год, из века в век все повторяется: ты доверяешь, кажется, доверяют тебе, а после сказанной в лицо правды к тебе поворачиваются задом. Через некоторое время ты слывешь в некотором кругу людей последней сволочью, а то и шлюхой, а узнавший о себе колючую правду - самым честнейшим человеком.
Дождь, место которого пора бы уже занять снегу, льет стеной. Выползая на улицу будто оказываешься в очередном фильме ужасов. Но какая же пыль эти капризы природы. В груди теснится обида и ненависть. Шагая уверенным шагом по лужам, таким, что брызги попадают на пальто, подавляешь желание мстить, ибо мщение - доля слабых, а мне, как никогда, хочется чувствовать себя сильной..сильнее, чем обычно. Лицо покалывает от сырости, раны на руках, полученные от "нечаянно" сильно захлопнувшейся двери и вывалившегося на меня стекла, запеклись и вот...я снова иду, не зная куда. Разве нужно к этому привыкать? Разве это впервые? Разве ты, дорогая Лена, не знаешь, что с этим даже не стоит бороться? Разве не знаешь ты, что тупость хоть и победима, но только в твоих глазах? Иди и сейчас же вызволи на улицу какого-нибудь левого знакомого, распей с ним бутылку дешевого коньяка, пожалуйся на судьбу, пусть он обдаст тебя запахом еще до тебя выпитого, скажет коронное "держись!", ступай домой, ложись спать и не думай о том, что завтра тебе нужно будет проснуться.

..."Ее волосы касаются моего лица, они мягкие и пахнут сеном, и лицо у нее мягкое, я ощущаю тонкие косточки, подбородок и надбровные дуги и вдруг снова испытываю глубокое изумление от того, что за границами этого тесного мирка существует огромная действительность, живущая по совсем иным законам, и что эта головка, которую я без труда могу обхватить руками, видит все по-иному, чем я, — каждое дерево, каждую звезду, любые отношения между людьми и даже самое себя. В ней заключена другая вселенная. И на миг все перемешивается в моем мозгу, и я уже не знаю, что такое подлинная действительность — то, что я вижу, или то, что видит она, или то, что бывает без нас и чего мы никогда не познаем, ибо в данном случае происходит то же самое, что с зеркалами, они тут, когда мы тут, но отражают всегда только наш собственный облик. Ни за что, ни за что не узнаем мы, каковы они, когда остаются одни, и что кроется за ними; ведь они — ничто, и вместе с тем они же способны отражать, поэтому должны быть чем-то; но никогда не выдадут они своей тайны. "

Началось обычное утро, которое плавно перейдет в обычный день, а затем, в такой же вечер. Оно началось, знаешь ли, странно: ни с пафосного кофе, ни с такого же чая, а с "Белых ночей" Достоевского, лежавшего в запыленном углу книжного шкафа. Во сне некто предложил перечитать и что-то переосмыслить после него.
Чуть ли не каждая строчка чередовалась с сигаретой. В этот раз роман глотался, как вода с ... похмелья. Осуждаю себя за такое сравнение, но я стала такой испорченной и пошлой, не такой, какой знали меня люди, которые что-то для меня значили. Вокруг - вакханалия, и я в ней участвую. Мне не дорог ровно никто из присутствующих и бесцеремонно ворвавшихся в мой мир, находящийся доселе под семью замками. Я чувствую себя проституткой, каждодневно совокупляющейся в душу с потными мужланами. За это время я прочла на одной руке можно пересчитать сколько книг, понимая при этом, что на следующий год нужно куда-то поступить и не повторить ошибки, заперевшись туда, где неинтересно ну ни разу. Понимая и то, что способность самовыражения теряет яркость, отчетливость и точность.
Понимаю, что имел ввиду персонаж из сна. Почему именно Белые ночи - понимаю тоже. Я понимаю все и с тем понимаю, что превращаюсь в насекомое, коих не счесть в мире и без того.

Отожгу что-нибудь пафосное. Потому что хочется. Все равно никто не читает.
Расстегнув последнюю пуговицу рубашки и думая, уместен ли здесь деепричастный оборот, я начинаю писать наиполнейший бред, разрывающий голову, который, возможно, так и не будет законченным. Как последняя педовка, напишу время зачатия этого убогого будущего письма к Тебе - 1:46. Это затем, чтобы ты смог понять, насколько (!) человеческий язык скуп для объяснения того, что я к тебе чувствую.
Ты хочешь знать обо мне по возможности больше? О моей жизни? О том, что со мной происходит. По крайней мере, хотел когда-то. Я хочу написать. Может быть, не дай бог, ты доберешься до этой записи.
Саша!...? Да? Тебя так зовут? В моей жизни все очень и очень скучно. Куда бы я ни ходила, куда бы ни уезжала. Улыбаюсь я крайне редко. И это не мое желание показать, мол вот, какая я, серьезная, напыщенная и гордая. Мне просто не смешно. Смешно иногда, над собой смеюсь, ага. Смешно еще, когда кто-то спотыкается, несмотря на то, что сама напрочь неуклюжая и постоянно везде дрепаюсь. Вот о неуклюжести, кстати, раз уж на то пошло. У меня все! по жизни! валится из рук. Все ломается и разбивается. Но, когда вот это что-то ломается и разбивается, я делаю умное лицо и ...и ...короче, как будто так и должно быть. А самой стыдно (ну, если это произошло где-то, у кого-то, перед кем-то ). Стыдно мне часто. Почти всегда. Стыдно за слова, за жесты, за неправильно взятую ноту, когда играю с друзь...знакомыми на гитаре, за все, короче, за что только можно. Поэтому и молчу. Большую часть жизни. Нет, не с кирпичной миной стою и молчу, улыбаюсь и молчу. Но эта улыбка фальшивая, поэтому я тебе о ней не рассказываю, ты же про искреннюю спрашивал. Ты всегда спрашиваешь...про что-то...что делается с искренностью.
Не могу выйти без плеера на улицу и, вообще, без музыки я ниче не делаю. Она всегда со мной. Некоторые помидоры там любят, огурцы, я вот музыку люблю. Часто курю. просто архичасто. Буду опаздывать куда-либо, но покурю. На ходу не люблю курить, поэтому и опаздываю.
Аллергия на неопрятность. Хоть убей. Когда очень хреново напиваюсь до потери пульса. Да, я не волшебница и не фея, я могу матом громко ругаться. Могу нести пьяный бред.
Пока все. Устала. Пойду спать. Пока. 2:29

..и остановки только у пивных ларьков! турурурурум!

и у магазинов со страдальческими выражениями лиц перед продавцами в, допустим, 23:05.

И будут в дверь стучать и с улицы кричать,
Что хватит спать, и пьяный голос скажет: "Дай пожрать!"

Одним словом, "мама....я не могу больше пить".

...

Это, в общем-то, что-то из детства, деревенско-городского лета. Просыпаться в субботу было всегда в кайф, у мамы выходной, значит она покормит и можно сваливать из дома до вечера. Но вечера не впечатались в меня, впечаталось именно...вот. Но дело тут не в детстве. Просто, в одно утро на улице была именно такая погода и настроение. Я пошла за вкусными пельменями в ларек, у коего тусила брутальная девушка с зеленым Кавасаки. Раньше я думала, что Цоя можно слушать только в каком-нибудь боевом или меланхоличном настрое. Оказалось, его можно слушать всегда, до дыр гонять какую-то песню, а потом через год послушать ее нечаянно и написать вот такой вот пост, который сейчас здесь, надеюсь, появится.
Калининский район оказался не таким унылым, то есть он вообще не унылый, он крутой. Я бы там хотела жить. Там даже солнце как-то по-другому светит, обычные девятиэтажки, все обычное..а вот так. Включаю песню и лезу не стену. да. Короче, тогда было очень круто, вот что я хочу родить. Я вернусь еще туда, надолго. Навсегда.

Буду умирать включу Цоя.

"Жизнь, в общем-то, продолжается без тебя. Осознавать это больно, но нужно" цэ бессмертный с.б.

А я устал, а я хочу что-нибудь ...выпить.

Музыка требует...хотя нет, она ничего не требует, она сама по себе, ей никто не нужен, это мы нуждаемся в ней...Она рождается и с этого дня ей суждено лететь, касаясь душ людей, заставляя их вздрагивать от этого еле заметного, но в то же время такого ошеломительного прикосновения. Однажды, услышав песню, человек не забудет ее больше никогда "Стоп...подожди, где-то я это прежде слышал". И этот след остается, он въедается внутрь, он под кожей. И мы в этих следах...
Музыка, пожалуйста, будь со мной всегда. Я готова стоять на коленях пред тобой, будь...дыши, касайся, рассказывай, помогай, убивай, оживляй воспоминания, охраняй, спасай от суеты, дари безмятежность, дари безумства, смысл, стимул, желание жить и желание умирать, дразни, открывай новые состояния...просто будь, а я буду тебе верна, как никому другому.

...даже самые красивые, которым следовало бы играть вечно. Песни, что заставляют мурашки бегать по коже, они закачиваются, резко обрываются, когда мечты только начинают разгон. Но они не имеют свойства повторятся, они созданы, чтобы лишь однажды поднять кого-то на вершины возможного и невозможного, а после, ехидно улыбаясь, с грохотом и болью сбросить с них.
И кто знает, что станется со мной без этой Песни или что вообще от меня останется. Невзирая на то, что я сама выключила ее, своими руками...Можно сказать, сама толкнула себя в спину, желая разбиться вдребезги. В то время, когда вершины и Песня даровали мне лучшие чувства и мгновения и, наверняка, оно продолжалось бы сколько угодно лет еще, но...я привыкла одна, я отучилась беспокоиться о ком-то, спрашивать о самочувствии, одним словом, забила...на все и на всех. А они требуют к себе подобного же отношения, а я не могу, а я не знаю, как это делается, а вот да..
Быть мне разбитой у подножия скалы, не обрести мне никогда счастья, ибо люблю я себя слишком, как оказалось. И поделом мне.

Духовные раны уже не лечатся мини-путешествиями, они, как и прежде, желают лечиться и терзать хозяйку в уединении, кромешной тьме, сопровождении сводящей с ума тишины.

Я осмелилась начеркать кривым почерком письмо Ей пару дней назад, указав мелко-мелко, мельче просто некуда, внизу номер телефона. И кто знал, что в этой богом забытой комнате раздастся звонок, и с такой оглушительностью, господ бог, с ТАКОЙ оглушительностью...будто я заведомо знала - это звонит Она.
Она слушала меня, а я, в тихом безумстве, с таким гневом перевариваемым внутри, долбя в виски, сотрясая меня от пят до головы, подбирала слова. Прежде мне пришлось уверить ее в том, что я не маньяк. Она сделала вид что поверила, интонация ее, безмятежная, такая, будто она звонит мне и параллельно читает, спит или что-то еще, была непостижима уму моему.
Теперь меня грызет Нечто. Мне кажется, что я нарушила ее покой, как внутренний, так и внешний. Проникла, мерзость, в нутро идеального Мирка.
Дура! Кусать тебе ногти завтра в полдень у актового зала, натягивать нелепую улыбку на свое искаженное переживаниями лицо, как только Она появится в поле зрения и ищи-свищи свою самоуверенность после встречи, потому что облажаешься ты на всю катушку, как пить дать. Сама хотела ибо.