http://www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=14&PubID=44015

С того трагического дня 23 февраля 1944 года, когда мирно спящих людей разбудили солдатские окрики с требованием в срочном порядке собираться в дорогу в неизвестность, прошли годы.

Но душевная рана старшего поколения, очевидцев тех дней, так и не желает зажить, успокоиться: слишком тяжелы воспоминания. 70-й год начал свое отчисление, но те события свежи, как случившееся сегодня. Сотни умерших по дороге в Казахстан и Среднюю Азию, сироты, оказавшиеся в детских домах, старики, не выдержавшие разлуки с родиной и навсегда оставшиеся лежать в чужой земле. Этих бед не счесть…

Но чеченский народ не пал духом. Все испытания выдержал с честью и достоинством. Не озлобился, не очерствел, а наоборот, беда сплотила, сдружила. Люди, выселенные с разных сел и районов, ранее никогда не знавшие друг друга, сроднились,роднятся по сей день. Их связывает общая беда того времени.«Тхо Казахстанехь цхьаьна 1ийна ма ду», – с какой-то гордостью восклицают они.

В первое время сторонившееся спецпереселенцев местное население по мере узнавания нравов и обычаев чеченцев стало тянуться к ним, между ними завязывались дружеские взаимоотношения. В те края, в те годы были депортированы и другие народы, которые, как и чеченцы, лишенные родины, находили утешение в общении и поддержке друг друга. А особая дружба и взаимоуважение возникало между детьми спецпереселенцев и учителей. Люди дружили семьями. Остро чувствуя, как неуютно и тягостно живется детям из чеченских семей, учителя старались обогреть, обласкать их, дарили им частичку души своей.

О том, с какой теплотой и глубоким уважением к своей первой учительнице относился её отец и о воспоминаниях учительницы о своих учениках, которых она учила в Казахстане, в своем письме в редакцию рассказала Лиза Ибалаева, жительница села Правобережное Грозненского района.

С небольшими сокращениями и корректировкой я и решила сделать его достоянием читателей «ВР».

– В 80-е годы моего отца, Ису Ибалаева, направили в служебную командировку в Казахстан, – пишет Лиза. – Он поехал в то место, где его семья проживала в годы депортации. И эта поездка была для отца знаковым событием. Он, предвкушая встречу с бывшими учителями, знакомыми и одноклассниками, не мог нарадоваться подвернувшемуся случаю. По приезду на место, решив производственные вопросы, связанные с командировкой, отец решил поклониться памятным местам жизни на чужбине. Он побывал на кладбище, где практически не осталось могильных холмиков. Найти могилу моего дяди – Домбаева Хизира – ему помог местный житель – Скок Владимир. Мои родители, будучи детьми, учились в одном классе.

Теплой была их встреча, о многом они говорили, вспоминали. Мой отец, желая навестить и встретиться со своей первой учительницей Марией Ильиничной Ермолиной, спросил Владимира о ней. И от него узнал, что она давно уехала с этих мест и проживает где-то на Кавказе. Это и огорчило, и обрадовало моего отца. Он решил непременно её найти. Оказалось, что она проживает в Моздокском районе Осетии. Между бывшей учительницей и её учениками завязалась дружба. Мои родители ездили к ним, они – к нам. Делили горе и радость. Когда их дочери выходили замуж, сын женился, ездили на свадьбы. Умерла баба Фрося (свекровь тети Маши) – ездили провожать её в последний путь. Принимали нас там, как своих родственников. И не только семья учительницы моего отца, но и их соседи радовались нашему приезду. Помню, как отец однажды сказал нашей матери:– «Вот не станет нас с тобой, дети наши перестанут дружить с ними». Эти слова врезались в мою детскую память. Не стало наших родителей, но дружба у нас продолжается. Я в любое время, как к себе домой могу приехать к тете Маше, посоветоваться с ней, поговорить по душам. После встречи с ней на душе бывает легко, как-будто с родителями повстречалась, – заканчивает свое письмо Лиза.

И далее начинается письмо Марии Ильиничны:

- Я родилась в крестьянской семье. Мать была безграмотной женщиной. Отец грамоте научился сам – самоучка (как в те времена говорили). В жизни родителям пришлось перенести тяготы и невзгоды, раскулачивание, ссылку в Сибирь. В Сибири, как и все высланные, начали обживаться. В 1933 году началась вторая волна раскулачивания. Отца оставили в деревне Ивановке и назначили председателем колхоза, так как он умел хорошо работать. Отец был прекрасным руководителем, преданным Советской власти. Всё свое хозяйство перевел в колхоз. В то страшное время наша семья почти вся вымерла. Трое детей из пяти умерли от голода.

Я родилась в 1935 году. Мой отец и брат (1924 г.р.) – участники Великой Отечественной войны. После окончания средней школы поступила в Петропавловский учительский институт Северо-Казахстанской области. Окончила в 1955 году.

С раннего детства нас воспитывали так, чтобы мы любили труд, уважали старших, дружили с детьми разных национальностей. У нас в селе жили немцы, казахи, украинцы, поляки. Моя принципиальная позиция: никогда не делить людей по национальностям – а только на хороших или плохих.

После окончания института, по направлению я попала в Булаевский район, «Чистовский» з/с, отделение №3. Там открыли школу семилетку. Нужен был физик и математик, а я закончила физико-математический факультет. Когда приехала на работу, я узнала, что в поселке проживают люди чеченской и немецкой национальностей. Но никто не говорил, как эти люди попали сюда, так как все было под грифом «секретно». Люди боялись говорить об этом.

На осенних каникулах я поехала домой в Омскую область и все рассказала отцу. Он тогда мне сказал (слова отца передаю без искажения): «Маша, эти люди пострадали, они сами не знают за что. Ну, ладно немцы – война с Германией. А чеченцы, ингуши за что? – он больше ничего не стал говорить, но добавил, – Ты еще молода, тебе только 20 лет. Узнаешь рано или поздно. Будь уважительна к ним».

Видела ужасные очереди у конторы поселка. Спросила, почему чеченцы и немцы собираются там? Стояли мужчины, женщины, девушки, юноши, подростки. Женщина, у которой я была на квартире, мне объяснила, что все они находятся на спецучете, ходят на отметку ежемесячно, а иногда в месяц два раза. Кого в отделении не было в этот день, строго наказывали, вплоть до ареста. Моего будущего мужа – Гернер Леонарда (немца по национальности) в один из таких отмечаемых дней не оказалось дома, так как он, окончив начальную школу, пошел учиться в 5 класс в с. Успенку Булаевского района за 12 км от дома. Его арестовали и посадили в карцер (в конторе)- на три дня. Мать носила ему передачу и упрашивала коменданта, чтобы сына отпустили. Она дала слово, что ее сын больше никогда не пойдет в другое село учиться. Безжалостными были два коменданта – Луконосов и Марук.

В 1955 году были перевыборы комсорга отделения. Мы, молодые специалисты, рекомендовали кандидатуру Эду Тасуханова. Грамотный, авторитетный юноша. Являлся примером для молодежи, замечательный трудяга, но на нашу просьбу пришел отрицательный ответ. Об отклонении кандидатуры пояснений на мой вопрос не последовало…

В сельской школе работали учителя Щербенко Александра Прокофьевна, учитель русского языка и литературы, историк, завуч; Гурьянова Валентина Михайловна, учитель начальных классов и я – Ермолина Мария Ильинична. У нас в школе был замечательный директор школы – Родин Степан Николаевич. Он требовал от нас, чтобы мы добивались посещения школы всеми детьми. Некоторые дети плохо владели русским языком. Среди них были дети чеченской и немецкой национальности. Учителя обучали детей, как могли, мимикой показывали предметы. Записывали слова в словарики. После четвертого класса дети уже владели русским языком. В школе мы старались воспитывать детей на принципах дружбы между детьми разных национальностей, помогать во всем друг другу. Среди чеченских ребят многие были дисциплинированы, учились хорошо, умели петь, рисовать. Такими учениками у нас были дети чеченцев – Омаров Руслан, Гайсаева Тамара, Шаптукаев Султан, Ибалаев Иса, Закалиев Ихван, Бисултанов Султан, Бараханов Зайнула, Исмаилова Малика, Домбаева Малика и другие.

Мы старались воспитывать у детей равноправие, чтобы вместе учиться, работать, жить в единой семье народов. Мы водили детей в лес на экскурсию, знакомили их с растительностью: грибами съедобными и несъедобными, собирали ягоды, играли, читали стихи. Нам очень нравились обычаи чеченского народа. Очень скромно вели себя чеченские девушки и юноши. Свидание они устраивали у колодца. Юноша стоял с одной стороны у колодца, а девушка – с другой. Они объяснялись друг с другом, не глядя в глаза. Мы ходили к колодцу брать воду и видели это. А какие веселые были свадьбы! Зажигательные пляски под музыку и барабан. На гармошке играла женщина – Домбаева Белита.

Религиозные праздники мы отмечали вместе. В день уразы дети на занятия в школу не ходили. Хотя мы и приглашали в этот день обязательно быть на занятиях, но прекрасно понимали их праздничное настроение, радовались за них. Родители учеников угощали нас сладостями.

Жили чеченцы в своих избах. Одевались плохо. На ногах были галоши и шерстяные чулки, а на плечах у женщин большие платки, носили они безрукавки. Зимой морозы были свыше 35 градусов. Мужчины одевались теплее. У них были свитера, которые вязали женщины, полушубки, на ногах валенки и бурки. Избы были выстроены из пластов. Полы в них были земляные, у некоторых – деревянные. Крыши крыли камышом. В землянке у колодца жила семья Исмаиловых. Детей у них было много, а мать больная. Маленькая Малика – ученица 3 класса – была хозяйкой в доме. У нее ножки от мороза были красные, как у гусенка. Пол в избе был земляной. В эту семью я приходила с большой болью в сердце. Я переживала, что такие маленькие дети лишены счастливого детства. Как могли, старались мы в школе делать добро для них.

Однажды, сидя в конторе за работой по комсомольской линии, я услышала скандал в кабинете управляющего Ляпина Николая Афанасьевича. Ругался Шамхан Дабаев. Шамхан схватил со стола чернильный прибор и пустил в управляющего. Управляющий был не прав. Дабаева судили. В отделении был показательный суд. Я была свидетельницей, защищала Шамхана. На суде я говорила, что Шамхан не кидал прибора в управляющего, я этого не видела. Дабаева Шамхана оправдали. Но меня разжаловали из секретарей комсомольской организации, но из комсомола не исключили.

Работали в отделении чеченцы, немцы, русские. Пахали на волах и лощадях. Сеяли, убирали зерно, заготавливали сено на корм скоту. Помню почтальона отделения Ибалаева Алаша. Ежедневно привозил и раздавал адресатам письма, газеты, деньги, посылки. Любую просьбу выполнял очень добросовестно. Мы, сельчане, через газету ему объявляли благодарность. Чеченцы с уважением относились ко всем. Но особенно по-братски обращались с высланными. Мы удивлялись, как чеченцы умели прощать друг – другу обиды, даже убийства, если они были совершены без умысла, по неосторожности.

Память о депортации 1944 года до сих пор кровоточит в сердцах, оставшихся в живых. Многие из переселенцев погибли от холода, голода и болезней в первые годы выселения. Несправедливость для чеченцев длилась 13 лет. У нас в поселке было два кладбища. На одном хоронили христиан – немцев и русских. На втором мусульман – чеченцев и казахов. В первые годы выселения много было могильных холмов чеченцев и немцев.

В старших классах юноши и девушки делились с нами, учителями, своими сокровенными чувствами. Я знала, какая девочка нравилась чеченскому мальчику. Мы передавали ученикам не только знание, но и свою любовь, мудрость, доброту. Эта доброта, через многие годы вернулась нам сторицей. Вот письмо моего бывшего ученика Руслана Омарова. Правда, его нет в живых. Соболезную его семье и близким. Он писал: «Здравствуйте, многоуважаемая Мария Ильинична! С большой радостью я прочитал Ваше письмо и хочу выразить огромную благодарность от лица Ваших учеников за доброту, за то, что Вы пронесли сквозь годы память о нас. Спасибо Вам! Как правило, ученикам присуща черта долго помнить об учителях, оказывается, бывает и наоборот. Мария Ильинична, Вы хотели знать, как видно из письма, обо всех нас, но, к сожалению, я об этом сказать, затрудняюсь. С момента выезда с 3-го отделения я не имел связи со многими, но о некоторых знаю. Тамара Байсаева учебу не продолжила, живет в с. Толстой-Юрт, замужем. Асламбек Байсаев закончил техникум, затем институт, работал на разных должностях. В настоящее время он – заведующий райпланом в Грозненском райсполкоме, место работы его рядом со мной. Дабаев Жалила – киномеханик, Шаптукаев Султан, Закалиев Ихван, Бисултанов Султан, Гехаев Мовлди – водители.

Теперь немного о себе: в 1967 году окончил строительный факультет нефтяного института. Работал в строительных организациях. В настоящее время работаю в Министерстве сельского хозяйства заместителем министра по строительству. В выборе этой специальности «повинны» Вы, Мария Ильинична. Мне запомнились Ваши блестяще выполненные черной тушью институтские чертежи. Вот с тех пор мне полюбился предмет «черчение», и это явилось причиной выбора мной специальности. В 1959 году, когда я заканчивал 10-й класс, умерла моя мама, остались мы с младшей сестрой, старшая была замужем. Мне удалось помочь сестренке окончить медицинский институт. Она живет и работает в Грозном, а сам я учился на вечернем отделении, конечно, было очень трудно, пришлось оставить все молодежные дела, кроме работы и учебы. Женился я 28 лет, жена работает заместителем заваптекой в Грозном. У нас один сын 5 лет, и все равно считаю, что судьбой я не обижен и, в этом мне помогли мои замечательные учителя, в их числе достойное место занимаете Вы. Хотел бы знать, где сейчас Валентина Васильевна, наша классная, но твердо знаю, что она в те годы пользовалась ароматной зубной пастой и прекрасными духами. Мария Ильинична, очень рад, что у Вас сложилась хорошая семья. Пусть будет много счастья у Ваших детей. В Ваш приезд к Ибалаеву Исе мы обязательно встретимся у нас, только дайте мне об этом знать. Оказывается, 10 лет мы жили рядом, и я об этом не знал. Передайте большой привет Оскару и своим близким. До свидания! С уважением Омаров Руслан».

Возвращение чеченского народа началось после 1956 года. Депортированные народы могли свободно выбирать место жительства. 13 декабря 1955 года были сняты ограничения о правовом положении немцев и чеченцев и их семей. Однако это не давало им права возвратиться к прежним местам жительства. Чеченцы семьями стали уезжать на родину в 1957 году. Дети приходили в школу прощаться. Они плакали и мы тоже, глядя на них. Ученики и учителя готовили им маленькие подарки: сладости, носовые платочки, которые старались вышить, а самое главное – поставить свои инициалы. До сих пор храню открытки, подписанные рукой моих любимых учеников.

Родители-чеченцы в тяжелых условиях жизни сумели передать своим детям духовные богатства, которые не купишь за деньги, а очень ценятся в народе. В то суровое время родители сумели своим детям привить любовь к труду, учебе. Трудолюбие не благое желание, а жизненная необходимость. Таков был лозунг в то время.

Любовь к чеченскому народу живет в глубине моей души, в самых затаенных ее уголках. Я+ познала в ссылке чеченцев и изумлялась их обычаям и традициям, песням, рождающимся от любви и тоски по родине. Все это нельзя выразить простыми словами.

Чечня, ты жива и обращаешься к истокам, как к ручью с живительной влагой.

НИЗКИЙ ПОКЛОН ВСЕМУ ЧЕЧЕНСКОМУ НАРОДУ! БЕРЕГИ ВАС АЛЛАХ!

Ермолина Мария Ильинична, бывшая учительница семилетней школы, третьего отделения совхоза «Чистовский» Булаевского района Северо-Казахстанской области.

Вот такие воспоминания о себе сумели оставить в сердце и памяти простой русской учительницы чеченцы, а главное, ученики-чеченцы, за что к ним большое человеческое уважение.

В настоящее время Мария Ильинична проживает в Моздокском районе.

Знала я Руслана Омарова. Это был высоконравственный, интеллигентный человек. О подобных ему людях в чеченском народе говорят: «Оьзда, доьналла долуш стаг вара иза».

Письмо Лизы Ибалаевой к публикации подготовила Малика Абалаева

№135 (2068) 18 июля 2013г.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}