Статья Питера Дэйла Скотта, бывшего канадского дипломата и профессора английского языка в Калифорнийском университете города Беркли.

Почему нужно говорить об Афганистане не как о «несостоявшемся государстве», а как об опустошенном героином государстве.

При изучении американской иностранной политики ее одной из самых разочаровывающих особенностей оказывается разрыв между зашоренным мышлением бюрократов из системы национальной безопасности и разумными, освобожденными от предрассудков наблюдениями внешних экспертов. В случае с Афганистаном внешние эксперты призывали к прекращению нынешних характерных американских стратегий и тактик, многие из которых напоминают линии поведения США во Вьетнаме.

Эксперты осуждают использование воздушных ударов, направленных на уничтожение верхушки Талибана и Аль Кайеды, которые обычно приводят к смерти гражданских лиц. Они выступают против введения все большего и большего количества американских и других иностранных войск с целью обеспечения безопасности и лояльности населения.

Не будем сейчас обсуждать одну из коренных причин этого разрыва между официальными и внешними взглядами, а именно, принятие ключевых политических решений в тайне, не теми, кто разбирается в вопросе, а теми, кто достаточно искусен в бюрократической деятельности, чтобы получить допуск к высшим государственным тайнам. Более продуктивным будет провести критику того типа мышления, который разделяют принимающие решения лица, и указать на лежащие в его основе элементы неправильного понимания, которые должны быть исправлены с помощью здравого смысла.

Я помню бюрократически удобную концепцию Афганистана как несостоявшегося  или превращающегося в несостоявшееся государство. Этот эпитет часто применялся к Афганистану после событий 11 сентября 2001 года, а также к другим регионам, в которые Соединенные Штаты хотели или, по меньшей мере, были готовы осуществить интервенцию ( Сомали и Гвинея-Бисау). Такая концепция наводит на удобную мысль, что проблема является локальной и требует внешней помощи от других более успешных и великодушных государств. В этом отношении термин «несостоявшееся государство» употребляется вместо уже дискредитированного термина «неразвитая страна» с его похожим подтекстом, что в каждой такой стране был некоторый дефект, который должен быть исправлен «развитыми» западными странами.

Большинство внешних экспертов согласились бы, что государства, на которые обычно смотрели как на «несостоявшиеся» – особенно Афганистан, но также и Сомали или Демократическая республика Конго – обладают одной отличительной чертой. Лучше говорить о них не как о несостоявшихся государствах, а как об опустошенных государствах, опустошенных в основном вторжениями внешних сил.

То, что Сомали и Конго (бывший Заир) были в прошлом опустошены, сейчас бесспорно. Эти две бывшие колонии были среди наиболее грубо эксплуатируемых европейскими захватчиками африканских стран. В процессе эксплуатации их социальные структуры систематически выкорчевывались и никогда не заменялись ничем жизнеспособным. Таким образом, они являются наиболее понятным примером опустошенных государств, если использовать здесь слово «государство» в наиболее общем смысле.

Но слово «государство» само по себе вызывает много вопросов, когда оно применяется к произвольным частям Африки, поделенной европейскими державами для своих собственных целей в 19 веке. Много прямых линий, проходящих сквозь племенные сообщества Африки и разделяющие их в колонии, были установлены европейскими державами на Берлинской конференции в 1884-85 гг. Нашим самым общим словарным определением «государства» является «политическое образование», подразумевающее некую органичную связность, которой большинство из этих образований никогда не имели. Великие державы играли в похожие игры в Азии, которые до сих пор приносят несчастья в тех районах, где были расположены Шанские государства Мьянмы или жили племена Западного Папуа.

История опустошения Афганистана

В отличие от Конго, Афганистан может быть назван государством из-за своей прошлой истории существования как царства, хотя и сочетающего разнообразные народы, говорящие на разных языках, по обеим сторонам неприступного Гиндукуша. Но почти с самого основания этой Дурранийской империи в 18-м веке Афганистан также был государством, опустошенном иностранными интересами. Хотя формально Афганистан никогда не был колонией, афганские правители были поочередно поддерживаемы и затем свергаемы Британией и Россией, соревновавшимися за влияние в регионе, который они согласились признавать буфером или нейтральной зоной между ними.

Та социальная стабильность, которая существовала в афганской империи Дуррани, свободная коалиция племенных лидеров, была основана на терпении друг к другу и осторожности, а не на монополизированном насилии центральной власти. Признаком этой рассредоточенной власти была неспособность кого бы то ни было построить железную дорогу внутри Афганистана – одного из главных аспектов нациостроительства в соседних государствах.

Британцы, опасаясь русского влияния в Афганистане, упорно вмешивались в этот баланс, основанный на терпении друг к другу. Особенно это проявилось в британском набеге в 1839 г., когда их 12-ти тысячная армия была полностью уничтожена за исключением одного доктора. Британцы тогда заявили о поддержке притязаний Шах-Шуджа, одного из членов королевской династии Дуррани, англофила, которого они вернули из ссылки в Индии. После катастрофического британского отступления британцев в 1842 г., Шах-Шуджа был убит.

Социальная структура Афганистана, и, прежде всего, его сложная племенная система, сильно пострадала от подобных интервенций. В частности, после Второй мировой войны Холодная война увеличила разрыв между Кабулом и сельской местностью. Афганские города двигались в направлении более западной городской культуры благодаря поколениям бюрократов, которые одно за другим готовились в Москве. Они, таким образом, постепенно стали чуждыми для афганской сельской местности, к которой их научили относиться как к реакционной, нецивилизованной и старомодной.

Тем временем, особенно после 1980 г., умеренные суфийские авторитеты в сельской местности постепенно вытеснялись радикальными исламистскими лидерами, призывающими к джихаду, благодаря массированным денежным вливаниям агентами пакистанской межведомственной разведки ISI, распределяющей средства, которые в действительности поступали из Саудовской Аравии и Соединенных Штатов. Уже в 1970-е гг., когда доходы от нефти возросли, представители Мусульманского братства и Мусульманской мировой лиги при поддержке Ирана и ЦРУ «прибыли на афганскую сцену с огромными деньгами». Таким образом, неизбежная гражданская война, которая произошла в 1978 г. и привела к советскому вторжению в 1980 г., может быть приписана главным образом участникам Холодной войны за пределами самого Афганистана.

Афганистан был разорван на куски этим вызванным иностранцами конфликтом в 1980-е гг. Его опять разрывает на части сегодняшнее американское военное присутствие. Хотя американцы были сначала хорошо приняты многими афганцами, когда они впервые появились в 2001 г., сейчас военная кампания США приводит все к большей и большей поддержке Талибана. Согласно опросу Эй-Би-Си, проведенному в феврале 2009 г., только 18 процентов афганцев продолжают поддерживать присутствие американских войск в своей стране.

Поэтому важно признать, что Афганистан является государством, опустошенном внешними силами, а не просто думать о нем, как о превращающемся в несостоявшееся государство.

Иностранные истоки сил, опустошающих Афганистан сегодня: исламизм салафитов-джихадистов и героин

Эти внешние силы включают в себя ошеломляющий рост джихадистского салафизма и производства опиума в Афганистане, начавшийся после вторжений в эту страну Соединенных Штатов и Советского Союза два десятилетия назад. Распределяя американские и Саудовские фонды между афганскими повстанцами, межведомственная разведка ISI предоставила половину распределенных ими фондов двум маргинальным фундаменталистским группам, возглавляемым Гульбеддином Хекматияром и Абдул Расул Сайяфом, которых, как она знала, сможет контролировать из-за недостатка их поддержки населением. Пользующиеся популярностью группы сопротивления, опирающиеся на племена, относились враждебно к этому джихадистскому салафитскому влиянию: их «отталкивали фундаменталистские требованиями отмены племенной структуры как несовместимой с концепцией централизованного исламского государства».

Тем временем, Хекматияр при поддержке ISI и ЦРУ немедленно начал компенсировать свой недостаток популярности развитием международного трафика опиума и героина: не самостоятельно, а с международной помощью и помощью ISI. После того, как Пакистан запретил выращивание опиума в феврале 1979 г., и Иран последовал его примеру в апреле, отсутствие правового контроля в пуштунских зонах Пакистана и Афганистана «привлекло западные наркокартели и «ученых» (включая «некоторых солдат удачи» из Европы и США») для размещения оборудования по производству героина в зоне племен».

Героиновые лаборатории открылись в Северо-Западной пограничной провинции в 1979 г. К 1980 г. пакистано-афганский опиум доминировал на европейском рынке, а также обеспечивал 60 процентов незаконного спроса в Америке». Маккой также упомянул, что Гульбеддин Хекматияр контролировал комплекс из шести героиновых лабораторий в Белуджистане, где «ситуация была под абсолютным контролем ISI».

Глобальная эпидемия афганского героина, другими словами, была создана не Афганистаном, а была привнесена в Афганистан внешними силами . Сегодня по-прежнему верно, что хотя 90% всего героина идет из Афганистана, афганская доля в доходах глобальной героиновой сети в долларовом эквиваленте составляет только примерно 10%.

В 2007 г. в Афганистане, согласно данным Госдепартамента США, производилось 93% от всего выращиваемого в мире опиума. Между тем, незаконное производство опиума приносило 4 млрд. долларов в Афганистан или более половины всей экономики страны, составляющей 7,5 млрд. долларов, согласно Управлению по наркотикам и преступности ООН (УНП ООН). Это также представляет собой около половины экономики Пакистана и, в частности, ISI.

Уничтожение лабораторий всегда было очевидным выходом, но Америка по политическим причинам годами отказывалась делать это. В 2001 г. Талибан и Бен Ладен, по подсчетам ЦРУ, получали до 10 процентов от всех афганских наркодоходов, в тот период составлявших, по подсчетам, от 6.5 до 10 млрд. долларов в год. Этот доход в примерно 1 млрд. долларов был меньше, чем доход, полученный пакистанской межведомственной разведкой ISI, часть которой стала играть ключевую роль в наркоторговле в Центральной Азии. В рамках Программы по контролю наркотиков ООН (UNDCP) было подсчитано, что в 1999 г. ISI зарабатывала около 2.5 млрд. долларов ежегодно от продажи незаконных наркотиков.

В начале атаки США в 2001 г., писал Ахмед Рашид, «Пентагон имел список из 25 и более нарколабораторий и складов в Афганистане, но отказался бомбить их, потому что некоторые принадлежали новым союзникам ЦРУ из Северного альянса». Рашиду «сказали чиновники УНП ООН, что американцы знали гораздо больше о нарколабораториях, чем заявляли, и что провал в организации их бомбежки был главной неудачей в антинаркотической борьбе». Джеймс Райзен докладывал, что продолжающийся отказ преследовать известные нарколаборатории исходил от неоконов из высшей американской бюрократии в системе национальной безопасности, включая Дугласа Фейта, Пола Вулфовица, Залмая Халилзада и их патрона Дональда Рамсфелда.

Наряду с политическими в 2001 г. были также гуманитарные причины терпимого отношения к наркоэкономике. Без нее в ту зиму многие афганцы столкнулись бы с голодом. Но ЦРУ собрала свою коалицию против Талибана в 2001 путем найма и даже импорта наркобаронов, многие из которых занимались этим в 1980-е. К примеру, Хаджи Заман, который удалился во Францию, в Дижон, и с которым британские и американские чиновники встретились и убедили его вернуться в Афганистан.

Во многом благодаря поддержанной ЦРУ антисоветской кампании в 1980-е гг. общество Афганистана сегодня коррумпировано наркотиками или опустошено героином сверху донизу. В международном рейтинге коррумпированных государств Афганистан занимает 176-е место из 180-ти стран (Сомали находится на 180-м). Карзай вернулся из Америки в свою родную страну, поклявшись бороться с наркотиками, а сегодня признается, что его друзья, семья и союзники глубоко вовлечены в наркотрафик.

К примеру, в 2005 г. агенты Управления по борьбе с наркотиками обнаружили более девяти тонн опиума в офисе Шера Мухаммада Ахундзады, губернатора провинции Гильменд и близкого друга Карзая, который вместе с ним приехал в Афганистан в 2001 г. на мотоцикле. Британцы потребовали, чтобы он оставил свою должность, и добились успеха . Но в тех же новостях, в которых подтверждается, что Ахундзада был уволен с должности губернатора, говорится, что он одновременно получил место в афганском сенате.

Бывший полевой командир и губернатор провинции Голь Ака Ширзай, любимец Америки, который недавно поддержал кампанию Карзая по переизбранию, также был связан с наркоторговлей. В 2002 г. Голь Ака Ширзай был посредником в беспрецедентной сделке между американцами и ведущим наркоторговцем Хаджи Башар Нурзаем, в соответствии с которой американцы согласились терпеть наркоторговлю Нурзая в обмен на поддержку их разведки и боевых действий против Талибана. К 2004 г., согласно показаниям Комитета по международным отношениям Палаты представителей, Нурзай контрабандно провозил 2 тонны героина в Пакистан каждые восемь недель. Нурзай был, в конце концов, арестован в Нью-Йорке в 2005 г., прибыв в эту страну по приглашению частной разведывательной организации, которая не смогла обеспечить ему тот иммунитет, который ему обычно предоставляло ЦРУ.

Существуют многочисленные подобные указания на то, что нынешнее правительство Афганистана,  вероятно, стало, по своей воле или не по своей, вовлечено в наркотрафик. Можно ожидать, что по прошествии времени Талибан также станет все больше и больше вовлекаться в наркоторговлю, как ФАРК в Колумбии и Коммунистическая партия в Мьянме со временем превратились из революционных движений в организации, торгующие наркотиками.

То, что местные доходы составляют только маленькую долю глобального героинового трафика, так же важно, как и то, какую роль играет героин для экономик Афганистана и Пакистана. Согласно ООН, конечная стоимость урожая опиума, который давал самому Афганистану 4 млрд. долларов, на мировых рынках в 2007 г. была около 110 млрд. долларов. Возможно, эта цифра чересчур велика, но даже если конечная стоимость была намного ниже, например, 40 млрд. долларов, это все равно бы означало, что 90 процентов доходов получают силы вовне Афганистана.

Следовательно, существует много игроков с гораздо большей финансовой ставкой на афганский наркотрафик, чем локальные афганские наркобароны, Аль-Кайеда и Талибан. Сибель Эдмондс обвинил пакистанскую и турецкую разведки в том, что они сообща используют ресурсы международных сетей для распространения афганского героина. Другие также писали о связях между разведкой США и турецкой наркоразведывательной сетью.

Лоретта Наполеони писала, что существует организованный союзниками Аль-Кайеды и поддерживаемый ISI исламистский наркопуть через Северную Центральную Азию, из Таджикистана и Узбекистана в Азербайджан и Турцию, а далее в Косово. Дэннис Дэйл, бывший высокопоставленный представитель DEA (Управления по борьбе с наркотиками США) на Ближнем Востоке, подтвердил интерес ЦРУ к наркосетям этого региона. Я присутствовал на той антинаркотической конференции, на которой он сказал, что «за мою 30-летнюю историю работы в DEA и других связанных с борьбой с наркотиками организациях, главные объекты моих расследований почти всегда оказывались работающими на ЦРУ».

Самое важное, что, по подсчетам, 80%  доходов от наркотрафика попадают в страны потребления наркотиков. Исполнительный директор УНП ООН Антонио Мариа Коста докладывал, что «деньги, полученные от незаконной наркоторговли, использовались для поддержания банков на плаву во время глобального финансового кризиса].

Увеличившееся производство наркотиков в мире как следствие интервенций Соединенных Штатов

Правда заключается в том, что после Второй Мировой Войны ЦРУ при отсутствии противодействия со стороны правящих кругов привыкла использовать наркоторговцев в качестве своих союзников, и нет никаких оснований полагать, что они отказались от этой пагубной привычки. Разрушительные последствия того, что ЦРУ использует и защищает наркоторговцев, можно обнаружить, если посмотреть на статистику производства наркотиков, которое возрастает в тех регионах, куда вторгается Америка, и уменьшается, когда американское вторжение заканчивается.

Как за непрямой американской интервенцией в 1979 г. последовал беспрецедентный рост афганского производства опиума, так и после американского вторжения в 2001 г. произошло то же самое. Площадь посевов опиумного мака более чем удвоилась по сравнению с предыдущим пиком в 91 тыс. га в 1999 г. (который был снижен Талибаном до 8 тыс. га в 2001 г.) до 165 тыс. в 2006 г. и 193 тыс. в 2007 г. Хотя в 2008 г. наблюдается снижение площади посевов до 157 тыс. гектаров, это в основном объясняется предыдущим перепроизводством, когда было выращено больше, чем мировой рынок мог поглотить.

Не стоит удивляться таким увеличениям объемов: они всего лишь повторяют значительные увеличения объемов во всех других местах производства наркотиков, в которых Америка применяла военную или политическую силу. Это повторялось снова и снова в 1950-е гг., в Бирме (из-за вмешательства ЦРУ с 40 тонн в 1939 г. до 600 тонн в 1970 г.), в Таиланде (с 7 тонн в 1939 г. до 200 тонн в 1968 г.) и Лаосе (с менее 15-ти тонн в 1939 г. до 50 тонн в 1973 г.).

Наиболее ярким примером является Колумбия, в которой вмешательство американских войск, начиная с конца 1980-х гг. обманчиво оправдывалось как часть «войны с наркотиками». На конференции в 1990 г. я предсказал, что за этим вторжением последует рост, а не снижение производства наркотиков. Но даже я был удивлен размером того роста, который произошел. Производство коки в Колумбии утроилось между 1991 г. и 1999 г. (с 3.8 до 12.3 тысяч га), в то время как производство опиумного мака возросло в 5.6 раз (с 0.13 до 0.75 тысяч га).

Я не говорю, что существует одно единственное объяснение такого повторяющегося роста наркотиков. Но важно смотреть на американское вмешательство как на часть проблемы, а не просто как на ее решение.

В Вашингтоне понимают, что афганское производство наркотиков является главным источником проблем, с которыми Америка сталкивается в Афганистане сегодня. Ричард Холбрук, который сейчас является специальным представителем Обамы в Афганистане и Пакистане, писал в 2008 г., что наркотики лежат в основе американских проблем в Афганистане, и «разрушение наркогосударства в Афганистане является необходимой задачей, или все остальное тоже не получится». Как показала история, то, что наркотики являются опорой для джихадистского салафизма, верно в гораздо большей степени, чем то, что джихадистский салафизм является опорой для наркобизнеса.

Но не ожидайте, что нынешнее правительство Америки и ее политика будут направлены на серьезную борьбу с наркотрафиком.

Американский неудачный анализ героиновой эпидемии

Вместо этого высшие должностные лица Америки сохраняют отношение к Афганистану как к «несостоявшемуся государству» и упорно продолжают относиться к наркотрафику как к локальной афганской проблеме, не являющейся проблемой Америки. Это относится даже к Холбруку, за которым прочно закрепилась репутация прагматичного реалиста в вопросах наркотиков.

В своей статье, отмечая, что «разрушение наркогосударства в Афганистане является необходимым», Холбрук признал, что это будет нелегко из-за нынешнего распространения наркотрафика, «долларовая стоимость которого равна примерно 50% официального ВВП страны».

Холбрук резко критиковал существующие американские стратегии по уничтожению наркопосевов, в частности, воздушное распыление маковых полей: «программа, которая стоит около 1 млрд. долл. в год является, возможно, самой неэффективной политикой в истории американской иностранной политики. Это не просто трата денег. Она, фактически, усиливает Талибан и Аль Кайеду, а также криминальные элементы в Афганистане».

Пока что главной рекомендацией Холбрука была «временная приостановка уничтожения посевов в неспокойных районах» в рамках продолжающейся кампании, которая «займет годы и …не может быть выиграна до тех пор, пока граничные территории с Пакистаном являются приютом для Талибана и Аль Кайеды». Он не предложил ни одного альтернативного подхода к проблеме наркотиков.

Растерянность Вашингтона в отношении афганских наркотиков стала более ясной 27 марта 2009 года на пресс-конференции Холбрука следующим утром, после того, как президент Барак Обама представил свою новую афганскую политику.

Когда Холбрука попросили рассказать о приоритетах борьбы с наркотиками в Афганистане, покидая пресс-конференцию, он сказал: "мы собираемся пересмотреть проблему наркотиков". Это было интересно. Он продолжил: "полностью пересмотреть". Он отметил, что высшие должностные лица, которые работали над новой афганской политикой, "не пришли к твердому, окончательному выводу" по вопросу опиума. "Это просто чертовски запутанный вопрос", - объяснил Холбрук. Означало ли это, что попытки уничтожения посевов опиума должны быть прекращены? "Нельзя ликвидировать всю программу по искоренению посевов", - воскликнул он. Но это замечание позволяет сделать вывод, что он поддерживает некоторое ослабление этой программы. "Нужно сделать больший акцент на сельскохозяйственный сектор", - добавил он.

Несколькими днями ранее Холбрук уже подчеркивал, что он бы хотел перенаправить средства, выделяемые на искоренение посевов, в фонды, помогающие фермерам получить альтернативные формы заработка. Но фермеры не организуют трафик, и сделанный на них Холбруком новый акцент только подтверждает нежелание Вашингтона заняться самим наркотрафиком.

Согласно Холбруку, новая стратегия Обамы по Афганистану отойдет от завышенных амбиций администрации Буша по превращению страны в действующую демократию, и вместо этого сосредоточится на вопросах безопасности и противодействия терроризму. Сам Обама подчеркнул, что «мы имеем ясную, четкую цель: разбить, разоружить и нанести поражение Аль Кайеде в Пакистане и Афганистане, и предотвратить ее возращение в любую из этих стран в будущем».

Ответ США будет состоять из военного компонента, дипломатического компонента и экономического развития. Более того, роль вооруженных сил возрастет, возможно, даже больше, чем об этом было заявлено официально. Лоуренс Корб, советник Обамы, предложил на рассмотрение доклад, в котором призывается «использовать все имеющиеся в распоряжении Соединенных Штатов силы – дипломатические, экономические и военные – в непрерывном усилии, которое может продолжаться еще 10 лет». 19 марта 2009 г. в Университете Питтсбурга Корб намекнул, что успешная кампания может потребовать 100.000 солдат.

Этот настойчивый поиск военного решения проблемы идет прямо вразрез со сделанными в 2008 г. рекомендациями корпорации РЭНД по борьбе с Аль Кайедой. В своем докладе РЭНД сообщило, что военные операции положили конец террористическим групп только в 7% из всех случаев, когда они использовались. Далее РЭНД делает вывод: «Минимизируйте использование военной силы Соединенных Штатов. В большинстве операций против Аль Кайеды местные вооруженные силы чаще имеют больше законных оснований действовать и лучше понимают оперативную обстановку, чем силы Соединенных Штатов. Это означает небольшое присутствие военных сил США или, вообще, их отсутствие».

Те же рассуждения применяются к операциям против Талибана. Фонд Карнеги в своем недавнем исследовании сделал вывод, что «присутствие иностранных войск является самым важным элементом, вызывающим сопротивление Талибана». И как Иван Эланд из Независимого института написал в Orange County Register, «военная активность Соединенных Штатов в Афганистане уже внесла свою лепту в возрождение Талибана и других сил сопротивления в Пакистане».

Но этот элементарный здравый смыслы вряд ли убедит работодателей РЭНДа из Пентагона. Чтобы оправдать свою стратегическую позицию, которую он называет «доминирование во всем спектре» Пентагон крайне нуждается в «войне против террора» в Афганистане, так же как десять лет назад он нуждался в «войне против наркотиков» в Колумбии, которая привела к обратным результатам. Цитируя пояснения Министерства Обороны в стратегическом документе Joint Vision 2020 Объединенного комитета начальников штабов, «доминирование во всем спектре означает возможность сил Соединенных Штатов, действующих в одиночку или с союзниками, нанести поражение любому противнику и управлять любой ситуацией с помощью военных операций». Но это иллюзия: с помощью «доминирования во всем спектре» можно управлять ситуацией в Афганистане не более, чем Кнуд (?) мог управлять движением приливов. Опыт Америки в Ираке, местности, намного менее предпочтительной для ведения партизанской войны, должен был ясно это показать.

Концепция «доминирования во всем спектре», конечно, была придумана не просто для своего удовольствия – она также лоббируется многочисленными заграничными американскими корпорациями, особенно нефтяными компаниями, такими как Exxon Mobil, имеющими большие инвестиции в Казахстане и других местах Средней Азии. Как отметил в своей книге «Война за ресурсы» Михаил Клар, второй целью кампании Соединенных Штатов в Афганистане было «консолидировать мощь США в регионах Персидского залива и Каспийского моря и обеспечить непрерывный поток нефти».

Сам глобальный наркотрафик будет только выигрывать от затянувшегося конфликта, вызванного «доминированием во всем спектре» в Афганистане, и некоторые из тех, кто получает от этого выгоду, могли тайно лоббировать такой подход. И я боюсь, что без внесения ясных изменений в нынешнюю политику, ЦРУ и дальше будет защищать всех своих союзников, организующих трафик афганского героина в Центральную Азию и через нее.

Можно с уверенностью сказать, что всегда будут находиться цели для попыток Америки по глобальному доминированию до тех пор, пока Америка будет продолжать опустошать государства во имя спасения их от «превращения в несостоявшееся». Новой возникающей целью является Пакистан, на территорию которого администрация Обамы планирует увеличить количество беспилотных атак, несмотря на отчетливую оппозицию пакистанского правительства. Ясно, что удары беспилотников являются главной причиной недавнего стремительного роста влияния пакистанского Талибана и того, почему контроль над такими ранее спокойными районами, как долина Сват, сейчас переходит от пакистанских вооруженных сил к Талибану.

Здравый смысл не может привести к единодушным рекомендациям по поводу необходимых действий во внутренней политике Афганистана. Некоторые эксперты особо сосредотачиваются на городской культуре Кабула, и, в особенности, на кампании по улучшению статуса и прав женщин. Другие симпатизируют развитию племенной системы, управлявшей сельской местностью на протяжении поколений. Есть и те, которые согласны с изменениями, предложенными Талибаном, как с необходимой социальной революцией. Наконец, есть вопросы безопасности, представленные ростом нестабильности в соседнем Пакистане, являющемся ядерной державой.

Однако здравый смысл ясно говорит, что афганский кризис может быть частично облегчен изменением поведения Соединенных Штатов. Если бы Америка искренне желала восстановить некоторый уровень социальной стабильности в этом месте, то первым очевидным шагом было бы:

1) Президент Обама должен отказаться от стратегического документа Joint Vision 2020 Объединенного комитета начальников штабов с его надменными и неразумными амбициями по использованию сил США для «контроля любой ситуации».

2) Соединенные Штаты должны продумать извинения за прошлые опустошения мусульманского мира, в особенности за их роль в свержении Моссадыка в Иране в 1953 г., в убийстве Абдель Керим Касема в 1953 г. в Ираке и в содействии Гульбеддину Хекматияру в 1980-е гг. в закреплении его присутствия в Афганистане, которое принесло много смертей и способствовало расширению наркотрафика. Было бы идеально, если бы они извинились также за их недавние военные нарушения пакистанской границы и отказались от них.

3) Президент Обама должен принять рекомендации корпорации РЭНД, согласно которым в операциях против Аль Кайеды, США должны применять концепцию «небольшое присутствие военных сил или, вообще, их отсутствие».

4) Президент Обама должен ясно сказать ЦРУ, чтобы оно перестало защищать по всему миру наркоторговцев, которые становятся объектами расследования DEA.

Вкратце, президент Обама должен четко показать, что Америка отказалась от амбиций по установлению военного или тайного контроля над однополярным миром, и что она хочет вернуться к ее предыдущей позиции, занимаемой в многополярном мировом сообществе.

В двух словах, здравый смысл говорит, что собственные интересы Америки были бы лучше удовлетворены, если бы она превратилась в постимперское общество. К сожалению, не похоже, что здравый смысл одержит победу над особыми интересами того, что называют «нефтевоенным комплексом», а также других групп, включая наркоторговцев, которые делают ставку на текущую американскую милитаристскую позицию.

Громадные бюрократические системы, такие как Советский Союз два десятилетия назад, напоминают авианосцы, печально известные тем, что с трудом меняют направление движения. Окажется, что те бюрократы из американской системы национальной безопасности, так же как и бюрократы Великобритании один век назад, по-прежнему склонны к растрате американской мощи в напрасных попытках сохранить порочный и все более нестабильный мировой порядок.

Так же, как побочным продуктом европейского колониализма один век назад стало появление коммунизма в странах третьего мира, так и эти американские попытки, если им не положить конец или коренным образом не пересмотреть, могут дать побочный продукт в виде постоянно расширяющегося джихадистского салафисткого терроризма, подрывников-смертников, и партизанских войн.

В 1962 г. здравый смысл помог администрации Кеннеди предотвратить возможную гибельную ядерную конфронтацию с Хрущевым в Карибском кризисе. Было бы приятно думать, что Америка способна скорректировать свою иностранную политику на основе здравого смысла снова. Но отсутствие споров в Белом Доме, в Конгрессе и в стране по поводу Афганистана и Пакистана удручает.