Маргарита Шарапова
Т Е Н Е Л Л А’ ! ! !
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АРХИЛОХ, поэт.
ЭСМИД, друг Архилоха, воин-наёмник.
ЛИКАМБ, аристократ.
НЕОБУЛА, младшая дочь Ликамба.
ЛАМИДА, старшая дочь Ликамба.
ГЛАВК, военачальник.
СОСИЙ, раб.
ГРАЖДАНЕ.
ВОИНЫ.
П Р О Л О Г
С причала корабля сходят по трапу на пристань Архилох и Эсмид.
АРХИЛОХ. Идти домой мне что ли сразу, или зайдем куда?
ЭСМИД. Домой?! Ну, ты сказал! Я лично к Пасифиле.
АРХИЛОХ. К гостеприимнейшей подруге нашей? Ну что ж,
Пожалуй, что и мне с тобою по пути, Эсмид.
С борта корабля окликает их Главк.
ГЛАВК. Не слишком только расслабляйтесь! А то я знаю вас, ребятки,
С вином, с гетерами забудете, что сроку вам лишь до утра для блуда,
Что снова в бой потом и лучше б отдохнуть вам перед битвой,
Поспать как следует, поесть родительских харчей.
АРХИЛОХ (тихо).
Пошел ты к ворону, зануда старая и лысая притом!
ЭСМИД (громко).
О чем там речь, начальник! Замётано, конечно,
Вернемся вовремя, товарищ Главк, и в преотличном настроении.
ГЛАВК. А Архилоху хорошо помимо настроения отличного
Еще бы щит где раздобыть, что подарил фракийцу он намедни!
Смеется и уходит.
АРХИЛОХ. Вот кошка драная! Всегда ему меня бы ущипнуть!
Но ничего, за это, Эсмид, меня ты знаешь, ему воздастся
Сторицей потом.
ЭСМИД. Да, твой язык, дружище Архилох, известен всем -
То не язык, а ямб острейший, убийственный как пика.
АРХИЛОХ. Как ты сказал? Неплохо б повторить еще разок слова последние
почётче.
Шум волн прибрежных помешал расслышать мне их ясно.
ЭСМИД. Ой, не свисти, приятель, все ты слышал, но если хочешь - повторю...
Но! О! Гляди-ка! Какая девушка спускается по тропке к морю!
Зевс-создатель!
АРХИЛОХ. Рукою на плече плетёную корзину грациозно держит...
ЭСМИД. Бельё там грязное для стирки, верно...
АРХИЛОХ. Изгиб прекрасной шеи и голова чуть склонена,
Как будто лань у кромки озера, решившая воды напиться.
ЭСМИД. Да-да, пора и нам спешить за тем же!
АРХИЛОХ (отрешённо).
Зачем?
ЭСМИД. Напиться. Куда ж еще?! Скорее к Пасифиле!
АРХИЛОХ. Скорее? Погоди.
ЭСМИД. Эй, Архилох! Очнись! Стоишь как лошадь в оглуме.
Идем быстрей! Желудок мой сосёт уже давно и горло пересохло,
А уж о прочих трудностях и говорить не стоит -
Ты сам без женщины извелся.
Эсмид тянет Архилоха за руку и уводит прочь.
АРХИЛОХ. Ах, друг мой, трепещет сердце, истомой грудь объята.
Не видел девушки прекрасней я и о такой вот по ночам мечты
Мои бывали,
Когда лежал без сна я в поле после боя и в мириады звезд смотрел.
Она, она была перед глазами, уверен я, Эсмид... О, я влюблен!
ЭСМИД. Оставь напрасные мечты, послушай моего совета.
То Необула, дочь богатого Ликамба, известного брюзги и скареды,
И Необулу за тебя, рабыни сына и нищего аристократа он не отдаст,
Вот разве что вторую, старшую, бедняжку Ламиду, с горбом и
Одинокую.
АРХИЛОХ. Не говори так, друг! Вселяешь скорбь в меня ты, замолчи!
О, Необула... Я помню ее девочкой... Когда давно с отцом
Приехал я сюда на Фасос с родного Пароса, где нищета семью
Снедала,
И здесь колонию паросскую отец мой худо-бедно, но создал...
Да-с, было дело под... кхм.
ЭСМИД. Однако хватит нам болтать! Пойдём портвейнчика хлебнем
И Пасифилу обожмём, и снова мир блестящим нам покажется.
АРХИЛОХ. С портвейнчиком, Эсмид, ты маху дал. Портвейну эллины еще
Не знали... До ихней эры.
ЭСМИД. Да ладно придираться! Истина не в этом, а сам ты знаешь в чем!
Идём!
Следуют через рынок.
АРХИЛОХ. Да, воюем мы за то, чтобы в лачугах не пухли мыши с голоду,
А здесь, гляди, какое изобилие. Как ненавистны эти рожи мне,
Торговцев!
Вон рыбу продает бабища, ведь истинная жаба, мерзкая, раздутая,
А тот, который с ней торгуется - рачище истинный, и шея красная,
Ошпаренная будто.
ЭСМИД. Ха-ха! Так рак ты говоришь?
АРХИЛОХ. Конечно, присмотрись! Глаза по-рачьи выкатил, вращает жадно
Ими,
А руки-клешни готовы всё ухватить, сграбастать, прижавши к брюху
Жирному.
Кривые ноги переступают нервно... Торгуется, видать, упорно.
И голова плешивая трясётся, и слюни пеной в стороны от губ летят.
ЭСМИД. Ха-ха! Да знаешь кто это, язвительный мой друг?
АРХИЛОХ. Зажравшийся барсук.
ЭСМИД. Барсук? Ха-ха!
АРХИЛОХ. Да что ты все ха-ха, ха-ха! Идем же к Пасифиле!
ЭСМИД. Ха-ха!
АРХИЛОХ. Сейчас вот взгрею я тебя! Люблю насмешничать я сам, но не терплю
Насмешек!
ЭСМИД. Ха-ха!
АРХИЛОХ. Вот погоди! Проныра, плут! Получишь ты сейчас!
ЭСМИД. Ха-ха!
Эсмид бегает от Архилоха вокруг торговки рыбой и старика.
АРХИЛОХ. Сейчас, ничтожнейший, мне попадешься ты! Тебя я взгрею по
Заслугам!
ЭСМИД. Ха-ха!
СТАРИК. Что здесь за беготня ребячья? И это воины, защитнички народа?!
АРХИЛОХ. А ты помалкивай, старик плешивый! Скупец, который сам на рынок
Ходит - вместо раба!
ЭСМИД. Ха-ха!
АРХИЛОХ. Ну, погоди ж, Эсмид, сейчас тебя я вздую! Дохохочешься!
ЭСМИД. Ха-ха!
АРХИЛОХ. Вот молодежь пошла! Бесчинствуют, бесчестят старцев!
Я это не оставлю так... нет-нет.
Свидетели мне боги и ты, торговка рыбой тухлой, тоже!
ТОРГОВКА. Рыбой тухлой?! Ты сам давно протух, вонючий старикашка!
Бьёт его рыбиной.
СТАРИК. Ах, так! Ну, получай же тоже!
Бьёт ее рыбиной.
АРХИЛОХ. Попался, Эсмидишка, прегнусный! Получай!
Архилох тузит Эсмида.
ЭСМИД. Ой-ой!
Вырывается от Архилоха, сшибает старика, тот падает в корзину с рыбой. Рыба разлетается, подпрыгивает. Торговка заваливается на спину, вскакивает тут же и лупит рыбинами Эсмида и старика. Те барахтаются, кричат, колошматят друг друга, отбиваются от ударов торговки.
АРХИЛОХ. Ха-ха! Недаром кто-то скажет мудро после нас
О том, смеющемся последнем... Ха-ха!
Старик поднимается, отряхивается. Эсмид встает, поправляет платье.
СТАРИК. Меня - Ликамба, богача знатнейшего, так оскорблять,
Поколотивши склизкой рыбой и осмеяв бесстыдно...
Нет, не прощу такого!
АРХИЛОХ (растерянно).
Так ты... Ликамб? Отец прекрасной Необулы...
ЭСМИД. Ха-ха!
АРХИЛОХ. Ты знал об этом?
Эсмид со смехом убегает.
Архилох поникше плетется в другую сторону.
Ликамб, прихрамывая и причитая, удаляется прочь.
ПА’РОД
Появляются юноши-воины с корабля, друзья Архилоха и Эсмида.
Вокруг собирающей рыбу торговки группируются граждане.
С т р о ф а 1
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
Эй, народ! Куда девался друг наш Архилох,
Скажите!
Хотим позвать его мы на пирушку дружную,
Но где он?
Вы помогите нам!
(к зрителям)
А может, вы подскажете, коль ведомо,
Куда пошел он? Без Архилоховых припевок разбитных
Скучна компания.
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Он удал, он остёр,
Он в стихах первейший,
Хоть и воин он как мы,
Но поэт виднейший.
Прославляем мы его!
А н т и с т р о ф а 2
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Слышал я о нем не раз и стихи его известны,
Ямбами не зря зовутся.
Он лихой поэт и за словом под накидку к матери
Не полезет никогда.
Но горе ему, друзья, влюбился он в Необулу,
Превредного дочь старика,
Богатого Ликамба.
И хоть не раз смеялся Архилох и надо мною в ямбах хлёстких,
Ему сочувствую теперь я.
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Он смеялся и над нами,
Ямбом всех своим задел,
Но теперь поэт влюбился
И не ждет его удача.
Нищий он, Ликамб богат.
Не добиться Необулы
Архилоху никогда.
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
Нет! Не ждет его удача. Мы найдем его теперь и, налив вина,
Утешим.
Необулу, дочь Ликамба, должен Архилох забыть, девушек еще прекрасных
Много повстречает он.
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Только где он, куда скрылся? Как его бы отыскать?
Нам Эсмид помочь бы мог.
Расспросить бы нам Эсмида, где-то здесь парнишка был.
Эй, Эсмид, Эсмид,
Да где ты?!
ЭСМИД. Здесь! Вы кричите так ужасно,
Что вернулся я обратно, далеко хоть убежал.
Говорите, что вам надо? Впрочем, думаю, я знаю.
Архилох волнует вас.
Я скажу вам по секрету. С Необулой он сейчас!
С т р о ф а 2
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
С Необулой! Вот несчастье! И когда только успел?!
Архилох наш.
Он везде всегда поспешен, неудержен, тороплив,
Архилох наш.
Как же нам-то на пирушке без поэта будет тошно,
Архилоха.
Принесет ему лишь горе эта встреча с Необулой, да несчастье,
Как Сократ собакой я клянусь.
ЭСМИД (скороговоркой).
Дурак, о чем ты, Сократ еще и не успел родиться!
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
Зато собак полным-полно. К тому же я и не о том Сократе,
Которого потом Платон прославил, нет-нет, я не о нём...
Есть дядя у меня - Сократ Васильич.
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
О, горе нам! О, горе!
Наш Архилох влюбился,
Влюбился Архилох,
Сократ же не родился,
Да и Платон притом.
О, горе нам! О, горе!
А н т и с т р о ф а 2
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Надо нам помочь поэту и спасти его немедля от ликамбовых обо’лов,
Ведь они несовместимы.
Деньги для поэта зло, тотчас он стихи забудет
В сытость впавши.
Нам же жаль терять поэта, он второй Гомер для нас
Гордость Фасоса родного.
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Да, спасти, спасти, спасти!
Не нужны поэту деньги.
Должен он себя беречь
От заразы этой вечной.
И любовь его ошибка,
С ним судьба сыграла шутку!
С т р о ф а 3
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Чего стоять?
Бежим спасать!
Вперед, Эсмид!
Веди нас ты!
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
Эсмид, ты друг наш, чего молчишь, ведь и Архилох
Товарищ твой,
Судьба его не дорога тебе?
ЭСМИД. Я думаю, что разберется сам он с собою и со своей судьбою.
А н т и с т р о ф а 3
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Не медли, Эсмид,
Потом будет поздно,
Веди нас к нему,
Спасем мы поэта!
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Юноша, предлагаем мы тогда самому тебе пойти
К Архилоху.
Мы ж к Ликамба дому все направимся, и там будем ждать
Разрешения конфликта.
ЭСМИД. Согласен! Идите!
А я...
(тихо)
Отправлюсь-ка я к Пасифиле.
Архилоху не стоит мне мешать.
(громко)
Конечно, идите!
Вы правильно всё разрешили
И с вами теперь я прощаюсь.
Привет! Салют! Пока!
Убегает.
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Берег моря. Необула полощет бельё и складывает его в корзину.
Архилох, прячась на пригорке в кустах, наблюдает за девушкой.
НЕОБУЛА. Берег пустынен. Я искупаюсь, пожалуй. Да-да, никого, раздеваюсь.
Снимает с себя одежду.
Архилох вываливается кубарем из кустов, катится вниз, шлепается у ног девушки.
НЕОБУЛА. Ах-ах! Спасите! Помогите!
АРХИЛОХ. Ой-ё-й! А больно-то мне как... Коленку в кровь расшиб.
Архилох поднимается.
Необула стремится прикрыть свою наготу.
АРХИЛОХ. О, ты так прекрасна! Не бойся, я не хочу тебя обидеть.
НЕОБУЛА. Ты как с осла свалился... Ты что подсматривал из-за кустов?
АРХИЛОХ. Из-за кустов? Нет-нет. С осла свалился? Да-да.
С такого маленького ослика, он оступился, я упал...
НЕОБУЛА. А где же ослик?
АРХИЛОХ. С ним все в порядке. Позабудь о нем! О нем уж я забыл, тебя увидев.
Ты так прекрасна!
НЕОБУЛА. А ты, а ты... ты так похож... на Архилоха!
АРХИЛОХ. Я Архилох и есть!
НЕОБУЛА. Ар... Ар-хи-лох... Не может быть! Сам Архилох ко мне под ноги
С осла свалился! Сама сейчас свалюсь с осла... Великий Архилох!
Поэт прославленный! Мечта моих ночей бессонных,
Кумир мой обожаемый, услада всех девичьих грез... Ар... Архилох...
Ах-ах!
АРХИЛОХ. Как ты сказала? Повтори.
НЕОБУЛА. Ах, Архилох! Да если б знал ты, как я люблю тебя и уж давно!
Но ты далек от обывателей простых, поэт славнейший.
Стихами я твоими по ночам зачитываюсь и шепчу их наизусть.
Ах, Архилох! Какое счастье тебя увидеть вдруг так близко! Ах!
АРХИЛОХ. О, как жаль, слова твои не долетят сквозь толщу лет,
До тех потомков наших, которым от меня достанется
Лишь горстка строк...
Слова твоей похвалы приятны мне. Но ничего, какой-нибудь фанат
Сквозь гекатомбу лет вновь вспомнит обо мне и почести воздаст.
НЕОБУЛА. Что? При чем тут гекатомба? Сегодня разве праздник?
АРХИЛОХ. Седьмое ноября... Шучу. Твои похвалы меня умаслили
Оливковостью нежной.
О, Необула! Люблю тебя!
Приближаются друг к другу и целуются.
АРХИЛОХ. Твой поцелуй мне слаще вина исмарского.
НЕОБУЛА. А мне твой слаще молока парного утреннего ослихи доброй нашей.
Целуются.
НЕОБУЛА. Твой поцелуй все слаще, темнеет у меня в очах.
АРХИЛОХ. И у меня как будто меркнет всё перед глазами.
Целуются.
АРХИЛОХ. О, Необула! Лишь кроме губ твоих не вижу ничего вокруг.
НЕОБУЛА. И я, любимый, мир исчез, нас двое.
Целуются.
НЕОБУЛА. Ах, Архилох!
АРХИЛОХ. О, Необула!
НЕОБУЛА. Любимый, но, однако я и тебя уже не вижу.
АРХИЛОХ. И я тебя. Сдается мне, случилось в природе что-то.
НЕОБУЛА. Мы умерли уже, наверное, от страсти и на Олимп возносимся.
АРХИЛОХ. Кхм... Конечно, милая... Но, впрочем, нет! Я вспомнил!
Затмение то солнечное!
Вот только наверняка не знаю... какого оно года...
То ли семьсот одиннадцатого, а может, шестьсот сорок восьмого...
Возможны варианты, поскольку даты моей жизни точно неизвестны.
НЕОБУЛА. Кому же неизвестны?
АРХИЛОХ. Да так я это. Предположительно. Однако, темень!
НЕОБУЛА. Но я боюсь ужасной этой темноты! Оденусь-ка, пожалуй.
АРХИЛОХ. Не бойся! Одеждой будут объятья крепкие мои!
Ты чувствуешь ли их?
НЕОБУЛА. Ах, да! И кое-что еще конкретное...
АРХИЛОХ. О, Необула!
НЕОБУЛА. Ах, Архилох, на всякий случай приоденусь, да и домой пора.
Волнуюсь очень, Архилоша, что там с моими папочкою старым
И сестренкой.
АРХИЛОХ. Да ну их! Что толковать о прозе?! Мне больше нравится,
Когда ты говоришь о вознесенье на Олимп,
Куда и я стремлюсь всей поэтической сутью.
Давай продолжим, Необула, лирическую эту тему.
НЕОБУЛА. Ах, все же нет! Тревожно мне. Ты должен проводить меня домой.
Прошу тебя, любимый! Где ослик твой?
АРХИЛОХ. Вот здесь он. Ладошкой стисни ты его покрепче и благодарен
Будет он безмерно.
НЕОБУЛА. Ах, какой строптивый он!
Но ничего дорогу я на ощупь знаю и темнота нам не помеха...
Идем!
АРХИЛОХ. Идем, но так узду не рви...
НЕОБУЛА. А так? Идёт?
АРХИЛОХ. О, Необула! Так и пойдем...
ВМЕСТЕ. Идем-идем-идем-идем!!! Ах! О!
Тишина.
НЕОБУЛА. Тебя я с папой познакомлю.
АРХИЛОХ. К чему же сразу с папой? Не то, чтоб очень я хотел...
НЕОБУЛА. Меня уже не любишь ты?
АРХИЛОХ. Люблю... Могу жениться тотчас.
НЕОБУЛА. Ну, тотчас ни к чему. Пошли к отцу, руки моей попросишь прежде.
АРХИЛОХ. Бедняк я, Необула, хоть и поэт известный.
И воин ко всему плюс подневольный, наёмник, то есть.
Удел мой скуп: стихи писать и на море сражаться!
НЕОБУЛА. Нет-нет, не возражай. Хоть ты бедняк, но ты - поэт!
А я богата, ну так что ж?
Из нас двоих кому отдаст история предпочтенье?
Тебе, не мне! Так вот, и я хочу с тобой.
АРХИЛОХ. О, Необула! Престранну речь я слышу...
Ну что ж, коль хочешь ты попасть в исторью, шагай со мною в такт.
Но только осторожней, не споткнись...
НЕОБУЛА. Тебе бы, милый, не споткнуться, а я-то уж пристроюсь!
АРХИЛОХ. Что-что? Я говорю - темно! Ни зги не видно! А ты о чем?
НЕОБУЛА. Почти о том же...
Устойчивее на ногах держись. Ведь за тебя и вцепилась. Понятно?
АРХИЛОХ. Пожалуй, да... и некоторый смысл речей твоих уже предельно ясен.
Но только не погоняй осла моих ты мыслей,
А то и впрямь с ума свалюсь...
А ослика, напротив, гони сильней, безжалостней, гони-гони!
ЭПИСОДИЙ ВТОРОЙ
В доме Ликамба.
НЕОБУЛА. Отец! Не вижу ничего я, где ты, отзовись?! Отец!
АРХИЛОХ. Молчанье было ей ответом...
НЕОБУЛА. Ах, милый, прекрати ямбить, сейчас мне не до шуток пряных.
Отца не зрю я в темноте кромешной, не слышу звука никакого.
И где сестра моя? Ламида, крошка!
Грохот.
НЕОБУЛА. Ах! Ох! Архилох!
АРХИЛОХ. О, Необула, ты жива?
НЕОБУЛА. Жива как будто, да и не я то грохотала.
АРХИЛОХ. Раз звук был, есть надежда, что живы здесь живущие.
НЕОБУЛА. А вдруг, то крыса шум подняла? Ах, Архилох, отец погиб!
Я чувствую. Сестра погибла тоже. Осиротела я...
Так пожалей меня скорей!
ЛИКАМБ. Плутовка Необула! Ты заживо готова отца родного схоронить!
НЕОБУЛА. Папуля! Папка! Как рада я услышать голос твой ворчливый!
Не вижу хоть тебя, но в материальность верю - ты жив!
А где сестричка, малышка Ламида моя родная?
ЛИКАМБ. А с ней-то вот как раз беда. Как только лишь стемнело,
Тотчас послал ее я в погреб за плошкой с салом, чтоб фитиль зажечь.
Она ж по лесенке спускалась,
Кувыркнулась,
Ступеньку ножкой обломив,
Стонала, охала, потом затихла.
О, беды нам! Не знаю, жива ль она...
НЕОБУЛА. Ах, милый, Арчи, ты слышишь, трагедия какая?
Прошу тебя спасти сестру, извлечь из бездны умоляю!
ЛИКАМБ. Ты не одна явилась, Необула? С тобою кто, скажи скорее!
НЕОБУЛА. А вот дотронься, папа, то спаситель мой.
Во тьме от моря он провел меня до дома.
Одна бы вряд ли я дошла в столь пору злополучную.
ЛИКАМБ. Ну да, могла попасться б в руки разгильдяям,
Которые сегодня на корабле пристали.
Защитнички-вояки Фасоса!
НЕОБУЛА. Ну, папа, там не все такие...
ЛИКАМБ. Возможно, но встретил двух сегодня я таких отпетых...
Зевс-властитель!
Один же наиболее противен мне из них...
НЕОБУЛА. Нет, этот не такой. Он юноша возвышенный, стихи слагает.
ЛИКАМБ. Стихи? Хм... Но, впрочем, чего мы рассуждаем!
Ведь дочь моя вторая, сестра твоя утробная едино, она в опасности.
В подполье крысы, слизняки и мыши, пауки и ящерицы бегают.
НЕОБУЛА. Ах! Скорее, Арчи дорогой, спускайся ты туда!
АРХИЛОХ. Да смысл какой? Что тут темно, что там - не всё ль едино?
ЛИКАМБ. Спускайся, юноша, и плошку прихвати, чтоб осветить пространство.
АРХИЛОХ. Остаться можно и без света, природе покориться.
НЕОБУЛА. Ты трусишь? Боишься пауков? Какой позор!
АРХИЛОХ. Вот вздор! Я воин.
(тихо)
Боюсь всего лишь фитилька...
Шум.
ЛАМИДА. Ай! Ай-я-яй!
ЛИКАМБ. Скорей!
НЕОБУЛА. Смелей!
АРХИЛОХ. Куда?
ЛИКАМБ. Туда!
АРХИЛОХ. Куда?
НЕОБУЛА. Сюда!
АРХИЛОХ. Туда-сюда! А! О! Я провалился! О, боги олимпийские!
Вцепилась крыса мне в плечо! А в грудь впилась другая!
ЛАМИДА. То не грызун, а я - Ламида.
Двумя я ручками касаюся тебя, мужчина... Дай обниму за шею...
Теперь ты можешь подниматься,
А плошку с фитилём я зубками возьму.
Архилох, обнимаемый Ламидой, кряхтя выкарабкивается из погреба.
ЛИКАМБ (ощупывая их).
Спаситель дочерей моих, тебе спасибо!
Сейчас фитиль я разожгу...
А ты присядь пока, герой наш, и о себе поведай.
Дочурка Ламида, где ж плошка?
ЛАМИДА. Держала я ее в зубах, но кто-то взял ее вот только.
Я полагала, что это ты, отец.
ЛИКАМБ. Необула!
НЕОБУЛА. Да, папа.
ЛИКАМБ. Где фитиль?
НЕОБУЛА. Клянусь я Зевсом, что не знаю.
ЛИКАМБ. Спаситель дочерей моих, не ты ли плошку прихватил любезно?
АРХИЛОХ. Нет-нет, в одной руке моей копье,
В другой хотелось бы, чтоб щит был, да бросил я его, увы, в бою,
Товарища спасая.
Но это не беда, другой добуду я на поле брани,
У врага отбив, и будет это скоро.
ЛИКАМБ. Не о доспехах речь. Какой ты говорун, однако.
Где ж плошка с салом? Тьфу! Вот незадача!
Совсем не видно гостя мне...
АРХИЛОХ. Для зрения полезно иной раз дать отдохнуть глазам от света белого.
ЛИКАМБ. Асклепия ты сын, что о врачебном толкуешь смело деле?
АРХИЛОХ. Нет, скорей Гомер мой предок.
ЛИКАМБ. Гомер?! О! Сколь честь большая для дома моего! Гомера отпрыск!
Знакомься, здесь где-то дочери мои... О, Гомерид!
Вот старшенькая - Ламида, та, что в погребе таилась.
А эта... где ты... вот она, шустрячка... это Необула.
АРХИЛОХ. Одну я видел и при ясном свете.
Кхе-кхе... Вторую ощутил плечом и грудью...
НЕОБУЛА (тихо).
Руки проси.
АРХИЛОХ (тихо).
Как? В темноте? Нелепо.
НЕОБУЛА (тихо).
Специально плошку я стащила.
АРХИЛОХ (тихо).
Ты? Тебе-то почему понадобилось это?
НЕОБУЛА (тихо).
Узнаешь вскоре замысел ты мой.
ЛИКАМБ. Что шепчетесь вы там?
АРХИЛОХ. Да так, все больше о затменье... сбылося предсказанье.
ЛИКАМБ. Так это с солнцем нелады? Конечно же, затменье!
Ходили разговоры... Однако когда же кончится оно?
АРХИЛОХ. Боюсь, что скоро... э... вернее, радуюсь, ликую!
НЕОБУЛА (тихо).
Руки проси, светлеет небо за окном.
АРХИЛОХ (тихо).
Так, может, лучше мне сбежать пока не поздно,
А потом, когда всё утрясется...
НЕОБУЛА. Папа! Вот этот юноша, спаситель-то,
Он жаждет попросить руки одной из дочерей твоих.
ЛИКАМБ. Ого! Я ошарашен. Сколь бурна кровь у молодого поколенья.
Кого же выбрал он?
НЕОБУЛА. Пусть сам укажет.
ЛИКАМБ. Во тьме не видно ничего и никого.
Да и не знаю я, богат ли он или не слишком...
Хоть Гомерид, да как бы не посмеялся бы народ потом над нами
Гомерически.
НЕОБУЛА. Ах, папа, не упрямься. Счастье дочерей дороже богатства всякого.
ЛИКАМБ. А избранница согласна?
НЕОБУЛА. Согласна!
ЛИКАМБ. Ну что ж, забавно даже это - зять в мешке!
Решусь, пожалуй... Богатство я люблю, но дочек больше.
Пусть выбирает!
Архилох шарит руками в полутьме.
ЛИКАМБ. Ну что? Нашел?
АРХИЛОХ. Почти уже.
(тихо)
Ты, Необула?
НЕОБУЛА. Любимый, я!
Целуются. Затмение постепенно проходит.
Архилох в объятиях уродливой карлицы Ламиды.
АРХИЛОХ. О, боги олимпийские! Что за подвох?! Однако губы как у Необулы...
НЕОБУЛА. Ах, Архилох, ты изменил мне! Ты выбрал Ламиду! Коварство!
ЛИКАМБ. Ха-ха! О, счастье! Да неужели суженый нашёлся и карлице моей?
АРХИЛОХ. Но вышло как так? Ничего не понимаю... О, Необула!
НЕОБУЛА. Ты предпочел сестру мою любви моей, растленный искуситель!
АРХИЛОХ. Но... никак всё ж в толк я не возьму... Здесь каверза какая-то!
ЛИКАМБ. Э! Но погоди, не ты ль на рынке утром насмехался надо мной
Возле торговки рыбой?
АРХИЛОХ. Я! Я! Да я! Гоните меня прочь!
Люблю я Необулу, а мне суют Ламиду...
ЛАМИДА. Нет-нет, тебя я не пущу! Руки моей просил ты и есть свидетели,
Вон в окна смотрят.
Люди, люди, вы видели каков он прыткий, жених мой?
ЛИКАМБ. Смеялся ты с утра, кривляка,
Теперь черед пришел смеяться мне.
Ха-ха!
Архилох устремляется к выходу.
ЛИКАМБ. Эй, Сосий, раб, ты где? Хватай его, держи!
Ликамб пытается схватить Архилоха. Ламида виснет у Архилоха на груди. Сосий преграждает путь Архилоху. Архилох расшвыривает их, вырывается на улицу. За ним выбегают и обитатели дома.
А Г О Н
О д а
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Отпустите Архилоха,
Некуда ему бежать.
В честном поединке спора
Докажите лучше оба,
И старик Ликамб лукавый,
Безрассудный Архилох,
Кто из вас кого надул,
Кто кого сейчас обул
Под затменьем Необулы!
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
За Архилоха мы болеем душой и сердцем, головой.
Он друг наш.
Но слово предоставим первое из уваженья старику Ликамбу.
Так начинайте говорить!
Э П И Р Р Е М А
ЛИКАМБ. Известен всем я честным людям своим богатством...
ЭСМИД. И дочерьми!
АРХИЛОХ. Ты здесь, Эсмид, мой друг!
ЭСМИД. Покинул Пасифилу я, прослышав, что ты попал в беду.
ЛИКАМБ. Ах, это ты! Тот утренний прохвост! Вдвоем вы были с Архилохом,
Который теперь обманом проник в мой дом...
АРХИЛОХ. И вовсе не обманом! Люблю я Необулу!
ЛИКАМБ. Молчи! Речь моя. Опять ты встрял и с мысли сбил, мальчишка!
Просил руки у дочери моей, у крошки...
АРИХЛОХ. Необулы!
ЛИКАМБ. Народ свидетель, что целовал Ламиду ты.
ЭСМИД. Ха-ха, что слышу, Архилох?! И это правда?!
АРХИЛОХ. Тьфу! Затменье солнечное тому причиной.
ЛИКАМБ. Ее ты целовал, ее руки просил ты, горемыка.
На солнце нечего пенять, коль... А, пустословье!
Изволь, женись!
АРХИЛОХ. Нет, никогда. Прошу руки я Необулы.
ЛИКАМБ. За Ламидой тебе я кучу оболов в придачу отвалю...
ЭСМИД. Не прогадай, приятель Архилох!
АРХИЛОХ. Люблю я Необулу.
КОРИФЕЙ.
Согласья нет здесь!
Что скажешь, Необула?
НЕОБУЛА. Скажу, что с папочкой я заодно и раз замечен Архилох
Был в близости преступной с сестренкой Ламидой,
Раз целовал ее и миловал, то пусть и женится на ней,
А я с изменником столь спешным и говорить не стану.
АРХИЛОХ. О, Необула! Всё это казус, ошибка... Разве ты не понимаешь?
ЭСМИД. Эх, Архилоша-Архилох, чего-то ты сегодня плох.
ЛИКАМБ. Женись, коль слово дал. Женись и будешь ты богаче во сто крат.
Бери малышку Ламиду, поцелуй и я тебя как сына расцелую.
АРХИЛОХ. Уж сыт я нынче поцелуями...
КОРИФЕЙ.
Да, дело твое плохо, Архилох,
Выходит так, что ты неправ,
Что Ламиде ты слово дал,
Теперь избегнуть его хочешь.
А Н Т О Д А
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Мы старики,
Но здесь печалимся
За Архилоха.
Ликамб известен
Подлостью давно нам.
Попробуй расквитаться,
Не сдавайся!
А если что,
Рассчитывай на нас.
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Архилох, будь отважен, не пугайся!
Иди в бой, как на врага!
Ты прекрасен, свеж и юн!
От клеветы бесстрашней отбивайся!
А Н Т И Э П И Р Р Е М А
АРХИЛОХ. Меня хотели обмануть, но это не удастся!
Вручить мне карлицу желали, с горбом, безглазую притом!
И Необула, любовь моя, пошла против меня.
Зачем? И почему? За что? Чего добиться тем хотела?
В историю попасть стремилась, так ты попала уж в нее
И влипла по уши!
Сегодня же начну я злые ямбы сочинять,
Тебя ославлю и старика Ликамба, сестру твою, всех вас!
Подите прочь!
ЭСМИД. Дружище, я говорил, идем, мол, к Пасифиле...
АРХИЛОХ. Я не послушался тебя и в погреб угодил,
Где как паук в меня вцепилась карлица ужасная.
Теперь мерзейшая стоит и, одноглазая, таращит жадно око на меня,
Гнильём зубов скрипит и жаждет молодость мою всосать в себя.
Не выйдет! А ты, ты... О, Необула! Хамелеон ты, оборотень!
Я отрекаюсь от любви к тебе, тебя я проклинаю!
КОРИФЕЙ.
Я верю Архилоху,
А ты, старик Ликамб,
Известный всем хитрец.
Не трогай ты поэта!
Итак, довольно, спорить.
И разойдитесь
Теперь вы мирно.
ЭСМИД. Как говориться, гуд бай, аля-улю, до новых, братцы, встреч!
Все расходятся.
П А Р А Б А С А
КОРИФЕЙ.
Сквозь сон всё это видится седому сказочнику.
Пытается проникнуть он в давно минувшее.
И мучает свое столь бледное воображение.
Простим ему, грядущему, корявый слог,
Ошибок сонм,
И слабый юмор.
Влюблён он сам.
Не в Необулу, в Архилоха.
И хочет оправдать его, легенду исказив.
Что ж, пусть продолжает свои попытки немощные,
А мы посмотрим.
О д а
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Дивная Эллада!
Будь моею Музой!
В толще лет сокрытая,
Дай в тебя войти,
Встречей насладиться:
Крупицами столь хрупкими,
Из строк его возникших
Поэта Архилоха,
Почти полузабытого.
Э П И Р Р Е М А
ЗАПЕВАЛА ЮНОШЕСКОГО ХОРА.
Конечно же, он был и строен, и высок, и весел, и лиричен.
Возможно, смугл.
Возможно, кудряво черновлас.
А может, рыж он был.
Возможно, стригся наголо.
Неважно нам его обличье - Архилоха!
Прожил он бурно жизнь и этим нам небезразличен.
Писал стихи,
И пил вино,
Влюблялся, нищенствовал, дрался!
Тысячелетья минули для вас почти с того момента,
Когда он цвёл, творил, любил,
Но вновь он где-то жив и любит, и стихи слагает,
Поэт наш Архилох.
Он был Вийон-гуляка,
Есенин-хулиган,
Высоцкий хриплый тоже он... Ох!
О, Зевс-создатель! О, боги Олимпийские! Я умолкаю, поскольку стих наш, каюсь,
Так бездарно плох!
А Н Т О Д А
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Да здравствует Россия!
Слава новой счастливой земле!
Прекрасны ее города и рощи!
Голосуйте за личность!
Слава всем вообще!
Ну и тэ дэ, и тэ пэ!
А Н Т И Э П И Р Р Е М А
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ХОРА ТОЛПЫ.
Эллада... Русь... До нашей эры век седьмой и век конца двадцатый.
И мысли смутные пронзают мозг, когда берешься сравненье провести
Между эпохами сравненью неподвластными.
И нету слов, чтоб высказаться связно и красиво, захватывающе дух и сердце,
А потому поставим здесь мы точку, а также знак вопроса,
И двоеточие поставим тоже,
И многоточие, и восклицательный значок, и запятую,
И тире - до кучи!
И продолжим.
Э П И С О Д И Й Т Р Е Т И Й
Дом Архилоха. Эсмид стучится в окно.
ЭСМИД. Эй, Архилох! Пора, подъём! Нас ждет корабль и дальний путь.
Архилох высовывается в окно, зевает, потягивается.
АРХИЛОХ. Иду-иду! О, солнце дивное какое, вчера б его...
Выходит. Друзья идут по городу.
АРХИЛОХ. Хотелось бы, любезный друг Эсмид, перед отправкой
Мне к Необуле заглянуть, мерзавке!
ЭСМИД. К Необуле? С ума совсем сошел?! Весь вечер шатались вчера мы
Пьяные по городу и песенки охальные о ней орали,
И о сестре ее горбатой, и уж, конечно, об отце сквалыге!
Под окнами их дома ты глотку и сорвал, в похабных надрываясь
Ямбах!
АРХИЛОХ. Мне стыдно теперь. Прощенья хочу попросить у нее.
Люблю ведь, Эсмид! Как уехать в раздоре?
ЭСМИД. Пожалуй, ты прав, извиниться неплохо б.
Пойдем, бедолага, я вместе с тобой,
Поскольку и сам провинился.
Э П И С О Д И Й Ч Е Т В Е Р Т Ы Й
Комната в доме Необулы. Необула видит через окно идущих к дому Архилоха и Эсмида.
НЕОБУЛА. О, папа, сестра! Идет Архилох. Давайте же сделаем, как я говорила.
Проучим навек негодяя! Великий поэт он, мы ж люди простые...
В исторью, однако, всем надо попасть.
ЛИКАМБ. Притвориться, что приняли яду, так ты говорила?
НЕОБУЛА. Да-да. Поставлю я здесь пузырек от цикуты пустой
И несколько капель на землю пролью.
Ложись же, отец дорогой, и высунь язык как в удушье.
ЛАМИДА. Так сделать и мне, сестра многоумная ты, Необула?
НЕОБУЛА. Конечно, родная. Ложись поскорее ты возле отца,
А рядом и я прикорну...
Стучатся уж в дверь, я слышу шаги по сеням.
Сосий, готовься! А вы не дышите!
Архилох и Эсмид входят в комнату.
ЭСМИД. О, какая смешная картина! Дрыхнут вповалку как пьянь на полу!
Уж не напились ли с горя и впрямь? Эй, раб, что случилось?
АРХИЛОХ. Проснись, Необула!
СОСИЙ. Хозяева приняли чашу с цикутой. Обоняете запах?
АРХИЛОХ. О, Необула! Очнись!
Сосий удерживает его.
ЭСМИД. С цикутой? Ишь ты, им лавры видать еще не рожденного
Сократа-философа покоя не дали.
АРХИЛОХ. Не... Не-о-бу-ла!
СОСИЙ. Сказали они перед смертью, что ямб Архилоха
Причина ухода из жизни их.
АРХИЛОХ. О, Необула!
ЭСМИД. Фюить, Архилох! Я верю теперь - ты великий поэт!
Хоть и раньше в том был без сомненья.
Однако твой ямб наглядно троих наповал уложил,
А не как-нибудь там платонически!
Три трупа! Ого! Ого-го! Поздравляю!
АРХИЛОХ. Не-о-бу-ла...
ЭСМИД. Приятель, пора! Я слышу ребят голоса, товарищей наших...
Идут на корабль, торопятся к смерти. Пойдем же и мы!
АРХИЛОХ. Ты прав. Прощай, Необула!
Выходят на улицу и направляются вместе с юношами-воинами в порт.
С т р о ф а 4
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Сегодня нам в поход,
А завтра в бой.
Погибнем или будем живы?
Не знаем мы судьбу свою.
Зато она нас знает.
А н т и с т р о ф а 4
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Юноши, смелее!
Благословляем вас!
Победу принесите!
Погибнет кто - простите!
Все защитите нас!
Э К С О Д
Спустя месяц.
На пристань прибывает корабль. Среди граждан на берегу стоит Необула.
На причал по трапу спускаются воины.
С т р о ф а 5
ПОЛУХОРИЕ ЮНОШЕЙ.
Мы вернулись из боя.
Три декады прошло.
Нас уменьшилось вдвое.
И поплакать теперь не грешно.
Но погибли ребята недаром
Мы с победой вернулись в подарок.
Так встречайте героев,
Угощайте, чтоб яства горой!
Славьте воинство Родины
С победой большой!
Необула замечает Эсмида.
НЕОБУЛА. Эсмид, поэта ты приятель, Архилоха... где он сам?
ЭСМИД. Необула? Жива, невредима...
НЕОБУЛА. Так вышло, тогда пошутили над вами мы...
Раскаялась я и жду с нетерпеньем, любимого воина.
Сонм слез пролила, давно поняла, что люблю я его...
Архилоха.
ЭСМИД. Люби. То не запретно. Хоть мёртв он, но люби.
НЕОБУЛА. Что? Как ты сказал?
ЭСМИД. Погиб он, Необула. Погиб он в первой битве.
Забыт уже почти товарищами, мною...
НЕОБУЛА. Погиб...
ЭСМИД. Да. Бросился он яростно в неравный бой,
Вскричав лишь напоследок: разбито моё сердце!
НЕОБУЛА. Разбито мое сердце...
А н т и с т р о ф а 5
ПОЛУХОРИЕ ГРАЖДАН.
Нет поэта,
Погиб Архилох,
Нежное сердце разбито.
Он питал к недостойной любовь,
Необуле-красотке,
И она сквозь века не забыта!
КОРИФЕЙ.
Восславим непобедимую любовь!
Любовь пронзает время.
Восславься ты, непревзойденный Архилох!
Поэты не подвержны тленью.
И ты, Необула, прославишься...
Да здравствует, юности девичьей пыл!
Славься, любовь!
Славься, поэзия!
Славься, жизнь!
ХОР.
Итак, игре конец! Ха-ха!
Пусть наша пьеска и плоха,
Всё это, зрители, неплохо,
Мы говорим: гуд бай, пока!
Читайте лучше Архилоха!
Тенелла’!
Тенелла’!
Тенелла’!
Маргарита Шарапова (с)
