Если и есть какое-нибудь особо неблагодарное дело, так это – рассказывать евреям еврейские анекдоты: они, в большинстве своем, про себя все анекдоты наперед знают. Неслучайно же существует мнение, что Каин как раз и убил своего брата Авеля за то, что тот ему рассказывал старые анекдоты. К тому же, одной из самых важных отличительных особенностей еврейских анекдотов является тот неоспоримый факт, что они редко создаются и рассказываются с целью простого зубоскальства – юмор ради юмора, смех ради смеха. Еврейские анекдоты почти всегда несут на себе социальный, а то и политический оттенок. Они всегда возникают и расходятся по какому-то случаю, отражая некие важные явления еврейского быта – пусть то отношения в семье либо отношения в обществе. Трудно сказать, существуют ли вообще национальный юмор или сугубо национальные анекдоты, но применительно к еврейскому быту на этот вопрос можно с большой долей вероятности ответить положительно.

1

Спектакль Минского Русского драматического театра им. М. Горького «Перпетуум мобиле, или Вечер еврейского анекдота», премьера которого состоялась в октябре 1993 года и была приурочена к 50-летию гибели белорусского еврейства в годы немецко-фашистской оккупации, начинался следующей фразой: «Рабинович и Раппопорт с целью экономии завели одну любовницу на двоих». Не будем пересказывать весь анекдот: анекдот старый и не в нем cуть. Я допускаю, что фраза эта потерялась по ходу спектакля, что о ней никто потом и не вспомнил, и вообще этот анекдот уже давно все зрители знали. Но чувство досады осталось: вот они – евреи, скупердяи и жмоты, они даже на самом интимном, на любви, и то стараются сэкономить.

Я потом спрашивал зрителей – друзей, знакомых, – с какой фразы начинался спектакль? Никто не ответил. Но когда подсказывал, вспоминали немедленно. Убежден, что, отложившись где-то в подсознании, эта фраза отчасти повлияла на то, что зал, во всяком случае, его еврейская часть, принимала спектакль достаточно холодно: оставалась какая-то настороженность, тревожное ожидание возможной обиды или, как минимум, бестактности.

Сразу оговорюсь: спектакль сделан добрыми, умными людьми, истинными друзьями евреев. Да и среди тех, кто принимал участие в его создании, были евреи, в том числе и занятые в нем актеры. Спектакль еще лет 15 шел на Малой сцене театра, в зале, где когда-то размещалась домашняя синагога главного раввина Минска, в его домике, пристроенном к зданию Минской хоральной синагоги – нынешней Большой сцены русского драматического театра. Так что все говорит о достаточно бережном отношении к материалу. И все-таки неловкость остается. Почему?