МОКОШЬ

По мнению Б.А. Рыбакова, Мокошь (Макошь, Макешь, Мокуша, Макуша) была едва ли не центральной фигурой «народного» культа дохристианской Руси. Мокошь упоминается автором «Повести временных лет» в составе так называемого пантеона Владимира.

«И нача княжити Володимеръ въ Киеве единъ и постави кумиры на холъму вне двора теремнага: Перуна деревяна, а голова его серебряна, а оусъ золотъ; и Хоръса, и Дажьбога, и Стрибога, и Семарьгла, и Мокошь».

Любопытная деталь — в нескольких источниках Мокошь упоминается не в женском, а в мужском роде. Например, известно чешское божество влаги мужского рода Mokos, которому молились и приносили жертвы во время засухи. Представление о Мокоши как о мужском языческом божестве мы встречаем также в русской пословице «Бог не макеш, чем-нибудь да потешит».

В первой половине XIX века, когда только началось исследование этой богини, ее образ тоже трактовали как мужской. Например, А.С. Кайсаров (1804г.) писал: «Макош или Мокош. Какую должность отправлял этот бог у русских, до сих пор еще неизвестно. Нестор не говорит о нем ничего более, как что Владимир Великий велел соорудить истукан Макоша в Киеве и приносить ему жертвы».

В том же 1804 году А.Глинка в Митаве издал книгу, где Макошь с именем Могошъ также считалась мужчиной. Д.О. Шеппинг (1849) также не определяет пол: «О Мокоше, или Мокошле известно только, что кумир его находился в Киеве, но какое это божество, определить трудно. Вацерад называет его богом дождя; Коллар же описывает его получеловеком, полурыбою, что дает некоторое сходство с чудом морским; в позднейшее же время обоготворяли его в значении бога дождя и сырости, и к нему прибегали с молитвами и жертвоприношениями во время большой засухи».

Мокошь также неоднократно упоминается в более поздних источниках: поучениях против язычества и сборниках вопросов, которые священнику полагалось задавать прихожанам на исповеди. К примеру, в поучении XV века «Слово святого Григория (Богословца) изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали» находим следующие строки:

…«темъ же богам требу кладутъ и творять словенский язык: виламъ и Макоши, и Диве, Перуну. Хърсу (…)
Но и ноне по украинамъ молятся ему, проклятому богу Перуну, и Хърсу, и Мокоши, и виламъ».

А безымянный ревнитель в «Слове некоего Христолюбца» XI века обрушивается на «двоеверие», то есть, сочетание в народной вере христианства и остатков язычества:

«Тако и сей (Христолюбец) не мога терпети хрьстьян двоеверно живущих. И верують в Перуна, и в Хорса… и в Мокошь… и огневе (огню) моляться же ся, зовуще его Сварожичьм»…

А вот какие вопросы следовало священнику задавать прихожанкам на исповеди согласно «Уставу преподобного Саввы» (XVI в.):

«Не сблудила ли с бабами богомерзкие блуды, не молилася ли вилам, или Роду и рожаницам, и Перуну, и Хорсу, и Мокоши, пила и ела?»

Имя Мокоши неоднократно упоминается рядом с вилами — похожими на русалок духами прекрасных сладкоголосых девушек с крыльями, культ которых встречается у южных славян и словаков. Упоминание о вилах мы находим все в том же «Слове святого Григория»:

…«вилы их же числом 40 сестрениць, глаголють невегласии, то все мняте богинями и тако покладывают им требы, и куры им режуть».

Вил ассоциировали с водой: озером или рекой, в которых они купались и мыли свои длинные волосы. В связи с этим можно предположить, что Мокошь также была связана с водной стихией. В пользу этого говорят многие факты.

Само происхождение имени «Мокошь» неясно. Составитель этимологического словаря русского языка М.Фасмер предполагал, что оно могло происходить от слова «мокрый». В.В. Иванов и В.Н. Топоров возводили имя «Мокошь» к реконструированному корню mokos, «прядение».

Ещё одна гипотеза этимологии этого имени была высказана академиком Б.А. Рыбаковым, который предположил, что слово «Макошь» — составное, делящееся на два корня «ма» и «кошь», где «ма» соответствует сокращению от слова «мать», а второе переводится с древнерусского как «жребий» или «корзина». Таким образом получается, что «Макошь» — «мать счастливого жребия».

Критически высказался на счет этой теории доктор исторических наук Л.С. Клейн в своей работе «Воскрешение Перуна. Реконструкция восточнославянского язычества», отмечая, что в русском языке нигде, кроме детской речи, слово «мать» не сокращается до «ма», особенно в начале сложного слова. Кроме того, по правилам русского языка основное существительное стоит всегда после определяющего слова (как, например, в словах «Богоматерь» или «Даждьбог»). Да и звучание «Макошь» не стандартно: известны и «Мокошь», «Макешь», «Мокуша».

Несмотря на то, что многие ученые считают это имя чисто славянским, есть и другие гипотезы его происхождения. Так, филолог Г.А. Ильинский считает, что это имя происходит из балтских языков. Например, в литовском есть слова makstiti «плести», meksti «вязать», maks «торба», русск. «мошна».

А историк литературы Е.В. Аничков соотнес это имя с многочисленными дославянскими топонимами, скорее всего, финского происхождения: Мокша, Ропша, Шапша, Капша, Кидекша. Вот, что пишет на эту тему Л.С. Клейн: «По Мансикке тоже, Мокошь — не славянское имя. Есть финский демон Мокша, от него и Мокошь (Mansikka 1922: 55-60). Гусева (1970) сравнивает имя с санскритским термином «мокша» «освобождение», «смерть». Лихачев (ПВЛ 1950, 2: 324) в комментариях к «Повести временных лет» высказывает догадку, что Мокша была племенным божеством народности мокша, составляющей часть мордовского народа. Отсюда и большая часть топо- и гидронимики с этим корнем, в том числе и Мокошинский монастырь. Им возражают Мокшин (1976), отрицающий финно-угорское происхождение имени (и своей фамилии!), и Зубов (1981), одобряющий иранские сопоставления, но склоняющийся к славянской этимологии».

Истины ради, нужно отметить, что у мордвы нет богини с именем «Мокша». Мордовскую богиню вод зовут Ведь-ава. Хотя Ведь-авы разных водоёмов — это разные Ведь-авы. И теоретически, конечно, можно допустить наличие, например, Мокшанской Ведь-авы, богини реки Мокши.

ПЯТНИЦА

В христианский период реликты культа Мокоши частично перешли в образ почитаемой святой Параскевы Пятницы.¹ Процесс слияния языческих богов с христианскими святыми — нередкое явление, наблюдаемое на многих примерах. Опираясь на элементы поклонения Пятнице в народной культуре, можно частично восстановить некоторые особенности культа языческих времен.
_________________________
[1] παρασκευή ἡ пятница; ex: παρασκευή, ὅ ἐστιν προσάββατον — «пятница, канун субботы».

Для начала надо отделить образы св. Параскевы Иконийской (иначе называемой Параскевой Пятницей), великомученицы III века, и «другой» Параскевы, являющийся мифологизированным образом, куда более древним, уходящим корнями в языческое прошлое. Такое разделение проводит еще фольклорист начала XX века С.В. Максимов.

«По народным представлениям, прощи находятся под особым покровительством св. «Пятницы» — не той св. мученицы греческой церкви, пострадавшей за Христа при Диоклетиане в Иконии, в 282 году, <…> а иной, особенной, своей, и поныне обретающейся в живых и действующей».

Прощами (от «прощение грехов») назывались заветные места, часто рядом с водой, не признаваемые церковью за святые, но которые, тем не менее, были местами народного паломничества. То, что места поклонения Пятнице связаны с водой, — не случайно. Выше Мокошь уже упоминалась в тесной связи с этой стихией. Позднее деревянные изображения святой Пятницы, «унаследовавшей» элементы культа Мокоши, также ставились непременно у водоемов. В Белоруссии существовал обычай молиться о дожде именно святой Пятнице. Вода из ручьев, родников и колодцев, связанных с Пятницей, считается целебной.

«Если перенесем наши наблюдения выше, на север, то и здесь найдем немало таких же прославленных родников, привлекающих толпы богомольцев. Например, в 5-7 верстах от реки Мсты, возле погоста, называемого «Пятницей», из-под пригорка бьет сильный родник, скопляющий в колодезном срубе воды столько, что можно тут искупаться. Родник этот прославился бесчисленными случаями чудесного исцеления больных, и ежегодно, в 10-ю пятницу после Пасхи, здесь устраиваются крестные ходы. Высоко над толпою вздымаются носилки с большою киотою,² в которою поставлено деревянное изваяние иконы св. Параскевы-Пятницы, несомое над головами народной толпы, длинной цепью, склонившейся на коленях» (С. Максимов).

_________________________
[2] κιβωτός ὁ
1) ящик, сундук Arph., Plut.
2) ковчег (κ. τοῦ Νῶε NT. — Ноев ковчег; κ. τῆς διαθήκης NT. — ковчег или кивот завета).

Интересно, что древнейшие изображения Пятницы — преимущественно скульптурные, «идольные», то есть выполненные из дерева. Это нетипичная черта православной иконографии и один из признаков дохристианского происхождения обычая.

Важно, что Пятница, как и Мокошь, являлась покровительницей женщин. Даже клятвы с упоминанием Пятницы характерны исключительно для женской речи. Подтверждение этому мы можем найти в повести А.С. Пушкина «Барышня-крестьянка». Там между Алексеем и Лизой состоялся диалог, в ходе которого Алексей попытался побожиться Пятницей, но Лиза его остановила.

У С.В. Максимова приведен следующий обряд:

«Вот как женщины молились Пятнице о дожде: когда наступает время жатвы, одна из деревенских старух, легкая на руку и этим достоинством всем известная, отправляется в поле ночью и сжинает первый сноп. Связав его, ставит она на землю и три раза молится в это время Пятнице, чтобы помогла рабам Божиим (помянет всех женщин своей деревни, на которых, по хозяйскому обычаю, лежит обязанность жнитва). Просит старуха об окончании без скорбей и болезней тяжелой работы, молит Пятницу быть заступницей от лихих людей, особенно тех, которые умеют делать заломы. Затем берет она свой сноп и, крадучись ото всех, несет его в свою избу. Всякая встреча при этом — недобрый знак».

В качестве жертвы Пятнице женщины бросали в колодец кудель или пряжу. Иногда также Пятнице жертвовали одежду и «различные изделия женского досужества, часто с громким заявлением о прямой цели жертвования: сшитое белье в виде рубах, полотенца на украшение венчика и лика, вычесанная льняная кудель или выпряденые готовые нитки, а также волна (овечья шерсть). «Угоднице на чулочки!», «Матушке-Пятнице на передничек!» — кричат в таких случаях бабы» (С.В. Максимов). Этот обряд носил название «мокриды» и тоже считался чисто женским таинством.³
_________________________
[3] Созвучие греческих слов πηνῖτις — «пряха» и πέντε — «пять», вероятно, имеет отношение к тому, что день пряхи Параскевы — именно пятница.

Веретёна (или прялки) являлись атрибутом не только богинь судьбы, но вообще большинства греческих богинь, а также многих римских богинь. Те же римские пенаты (богини домашнего очага) этимологизируются (через заимствование у греков) как «пряхи».

Penates — пенаты (от греч. πηνῖτις);
πηνῖτις, дор. πᾱνῖτις (-ῐδος) ἡ пряха Anth. (от πήνη веретено);
πήνη ἡ
1) нить утка, pl. ткань; ex. (πῆναι ἀνθόκροκοι Eur.);
2) веретено Anth.

Двойственное толкование слова πήνη — и как «пряжа» (нить), и как «ткань» объясняет почему Пятница — не только «пряха», но и «ткачиха».

Что касается непосредственно пятницы, этот день, вероятно, ранее был посвящен Мокоши. По мнению Иванова и Топорова, наравне с пятницей Мокоши были отведены также среда и воскресенье, то есть все (кроме понедельника) нечетные дни недели. Нечетные, женские дни, по мнению ученых, считались у восточных славян несчастливыми, так как было поверье, что именно в эти дни рождаются девочки, а в четные — мальчики.

С Мокошью также тесно ассоциируется мотив прядения, ткачества и женских работ. Выше мы видели, что именно шерсть, нитки, ткань были самыми частыми дарами ей от женщин, прибегавших к ее покровительству. В Олонецкой губернии на севере России при стрижке овец в ножницы клали на ночь по клоку шерсти «для Мокуши». Когда неостриженные овцы терлись боками, вытирая шерсть, то говорили: «Мокуша остригла овец».

Прядение — одно из наиболее сакральных и ритуализированных действий: сотворение порядка из хаоса, нити судьбы из кудели… В мифологиях многих народов известны божественные пряхи. Интересно, что в честь скандинавской богини Фригг, чьим атрибутом служила прялка, в германских языках также была названа пятница (например, в английском — Friday, дословно «день Фригг»).

В немецких сказках путь к Фрау Хольде (древнегерманской богине, по мнению Якоба Гримма), покровительнице женских ремесел, обычно лежал через водоем или колодец. Иногда она показывалась на берегу реки или у колодца, прекрасная, в белом одеянии и с распущенными волосами, но так же скоро исчезала.

При этом самое интересное, что любые женские работы — прядение, шитье, стирка — запрещались на Руси как раз в пятницу. Нередко этот запрет распространялся вообще на все виды «грязных» работ. «А в пятницу ни толчи, ни молотити, ни каменья ни жечи, проводите с чистотою и любовью», — говорилось в письменном обете крестьян Тавринской волости 1590 года. Но особенно строго запрет все же соблюдали женщины. Считалось, что если стирать или шить в пятницу, Пятница будет «исколота иголками» или «обрызгана золой».

Нарушение этого запрета сурово каралось. Болгарские славяне, например, считали, что Пятница может явиться в дом, где живет нарушившая ее наказ, в облике змеи. По другим представлениям, она «скрючит на руках пальцы, а мужчинам вложит в спину стрелье и ломоту».

Подтверждение, что такой запрет действительно бытовал, мы находим в тексте «Духовного Регламента» 1721 года:

«Собственно же и прилежно розыскивать подобает оные вымыслы, которые человека в недобрую практику или дело ведут, и образ ко спасению лестный предлагают. На пример, не делать в пяток [в пятницу] и празднованием проводить, и сказуют, что пятница гневается на непразднующих, и с великим на оных же угрожением наступает».

Суеверный страх людей говорит об особой сакральности налагаемых ею табу. Тот же С.Максимов описывает, как священники пытались убедить своих прихожан не соблюдать строгий пост на Ильинскую пятницу, но тщетно: люди верили, что взамен они будут щедро вознаграждены, а в противном случае их бедам не будет счета.

Как будто в подтверждение этому, ходили рассказы о том, что Пятницу всюду сопровождает Смерть, и Пятница вольна карать ею по собственному желанию.⁴ Любопытно, что священные места, посвященные Пятнице, довольно часто располагались вблизи погостов и кладбищ, а перекрестки дорог (места, связанные с нечистой силой и покойниками, умершими неестественной смертью) в старину нередко назывались «пятницами».⁵
_________________________
[4] Подобное поверие могло быть связано с созвучием слов πηνῖτις (пряха) и πένθος (скорбь, траур, несчастье).
πηνῖτις, дор. πᾱνῖτις (-ῐδος) ἡ пряха Anth.
πένθος, (-εος) τό
1) печаль, скорбь, горе;
2) траур; ex. ἐπὴ πένθει Plut. — в трауре;
3) несчастье, бедствие Her., Pind.

[5] В греческой традиции, перекрёстки дорог посвящались Гекате.
τριοδῖτις, (-ῐδος) adj. f трехдорожная, т.е. чтимая на перекрестках (эпитет Гекаты) Plut.; ex. ἁ θεὸς ἐν τριόδοισι Theocr. = Ἑκάτη

Надо помнить, что Геката (Ἑκάτη) почиталась не только как владычица погостов и перекрёстков, но и как пряха, и как повелительница судьбы (Κλωθαίη). Гальковский H.М. прямо сопоставляет Мокошь и Гекату: …«[жертвенной кровью] мажють Екатию богыню, сию же деву творять, и Мокошь чтуть»… (60 Гальковский H.,М. Борьба христианства…, т. II, с. 23)

Κλωθαίη ἡ Клотея, «Пряха» (прядущая нить судьбы), эпитет Гекаты;
κλώθω — прясть (τὰ κλωσθέντα Plat. — пряжа, перен. пряжа жизни, судьба).

Культ св. Пятницы существовал у восточных славян вплоть до начала XX века. Например, в уже упоминавшемся «Духовном Регламенте» описан следующий обряд:

«Могут обрестися некия и церемонии непотребныя, или и вредныя. Слышится, что в Малой России, в полку Стародубском в день уреченный праздничный водят жонку простовласую под именем Пятницы, а водят в ходе церковном (есть ли то по истине сказуют) и при церкви честь оной отдает народ с дары и со упованием некия пользы».

Из данного описания мы видим, что, хотя такие ритуалы шли вразрез с христианской догматикой, они сохранялись достаточно долго и, более того, поддерживались местными священниками.

Любопытный обычай зафиксирован уже на рубеже XIX-XX веков в Украине. Он назывался «кормление пятницы» и заключался в том, что в ночь с четверга на пятницу женщины застилали стол чистой белой скатертью и ставили на него угощение и приборы: кашу в горшке, ложку, а также разведенный мед. Хозяйки рассчитывали, что в эту ночь Пятница сама явится к ним в дом и поужинает. Уж не остатки ли это той ритуальной трапезы, о которой нам поведал «Устав преподобного Саввы»: «Не молилася ли Мокоши, пила и ела?».

Из всех пятниц в году особенно важной считалась «Ильинская пятница», то есть пятница перед днем св. Ильи-Пророка (2 августа по новому стилю). В окрестностях Санкт-Петербурга вплоть до начала XX века паломники в этот день отправлялись в деревню Ильеши, где неподалеку, по легенде, была найдена икона святой Параскевы. Легенда гласит, что недалеко от часовни в Ильешах Пятница в облике маленькой девочки спаслась от черта-соблазнителя, забравшись на березу. По другой версии, девочку в старинной одежде увидел пастух, который пытался согнать ее с дерева ударами кнута, а затем — бросанием камней. Один из булыжников, попав в кору, так и врос в нее. Когда пастух побежал в церковь рассказать батюшке о необычном явлении, по возвращении они нашли лишь деревянную икону Пятницы в корнях дерева.

Кроме березы, на которой нашли икону, почитался также и камень, на который якобы ступила Пятница, оставив в нем след-углубление в виде босой ступни. В этот след скапливалась вода, которая считалась целебной, помогающей, преимущественно, от проблем со зрением.

О паломничестве в эти места пишет С.В. Максимов:

«Здесь все действуют в открытую, не стесняясь. То, что в столице таится или скрывается, здесь откровенно высказывается в самых разнообразных, с трудом уследимых картинах. Они часто обставляются крайними выходками несдержанного фанатизма и, между прочим, обязательно требуют раздирающих душу воплей кликуш».

Несмотря на то, что часовня была взорвана в 1962 году, родник иссяк, а священный камень с отпечатком ступни смешался с простыми валунами, паломничество к месту явления иконы не прекратилось.

Выше упоминалось о том, что у имени «Мокошь» может быть финно-угорское происхождение. Так вот, интересно, что почитание Параскевы Пятницы, унаследовавшей реликты ее культа, особенно хорошо сохранилось вплоть до наших дней на севере европейской части России, где славяне всегда жили в тесном соседстве с финно-угорскими народами (мордва, меря, марийцы, коми). В этот ареал входят Ленинградская, Архангельская области, Республика Коми, Мордовия, Марий-Эл, а также Московская, Костромская, Тверская, Ярославская, Пензенская области.

Например, из города Галича Костромской области (Галича Мерьского) происходит самый ранний сохранившийся до наших дней резной образ св. Параскевы Пятницы. Он находился в деревянной Пятницкой церкви Рыбной слободы (среди рыбаков этой слободы дольше всего сохранялся мерянский язык).

А в Тверской области, в Весьегонском районе, есть урочище Камень, в котором находится камень, в XIX веке почитавшийся святым. В верхней части валуна есть углубление, напоминающее след человеческой ноги, — вода, скапливающаяся в нем, якобы обладала целебными свойствами (выше мы видели, как такая же легенда бытовала в Ильешах Ленинградской области).

Над камнем когда-то стояла часовня св. Параскевы, вокруг которой образовался потом женский монастырь (разрушен в XX веке). Рядом было кладбище. Каждую Девятую пятницу (так называлась одна из священных «двенадцати пятниц» года, приходившаяся на пятницу перед днем Архангела Михаила 21 ноября) сюда совершалось паломничество. Верующие обходили вокруг камня, священник окроплял их «святой» водой, скопившейся в выемке на поверхности валуна.

В Мокшанском районе Пензенской области есть почитаемый родник Параскевы Пятницы, именуемый в народе «Девятая Пятница». Паломничество к нему продолжалось даже в советское время, праздник собирал до 1000 человек.

Почитаемый источник Параскевы Пятницы есть и у деревни Салаур Рязанской области, где, по легенде, также была в свое время чудесно обретена икона св. Параскевы. В советский период часовня над источником была сожжена, а сама икона уничтожена, но к роднику приезжают паломники и в наши дни. Считается, что вода из него лечит заболевания ушей, горла и носа.

В Мордовии в XIX веке бытовала легенда о некоем солдате, у которого сильно болели ноги. Трижды во сне ему являлась женщина в голубом, спрашивая: «Хочешь выздороветь?». В третьем явлении женщина сказала, что через три дня солдат будет здоров, после чего должен вернуться на родину, где в лесном овраге рядом с деревней Пайгарма найти родник, в котором будет икона.

По легенде, начальство, узнав о чудесном сне, постаралось скорее отправить солдата домой. На указанном месте он действительно нашел икону, на которой изображалась женщина из сна — Параскева Пятница. Позднее на этом месте появился женский Параскево-Вознесенский монастырь. Священный источник есть там до сих пор.

На севере Республики Коми считали, что в день св. Параскевы (10 ноября по новому стилю) святая приносит исцеление больным, поэтому одно из народных названий этого праздника у коми — «заветнöй лун висьысьяслöн» (заветный день больных). Интересно, что этот день считался «женским». В монастыре в деревне Крестово (в настоящее время заброшена) в день св. Пятницы верующие омывали икону и набирали освященную воду.

Когда в 1930-х началось разрушение пятницких часовен, у местного населения появились легенды о наказании за святотатство: «Тот человек, который сбросил колокол с часовни, умер в страшных мучениях — в течение недели покрылся язвами и истек кровью». Сохранились рассказы о том, как женщины, несмотря на угрозы местного начальства, тайно проносили икону св. Параскевы к реке. Даже в 1960-70-х в деревнях отмечался праздник св. Параскевы, в котором принимали участие в основном женщины.

В наши дни в деревне Кривое, где хранится икона Пятницы, считающаяся чудотворной, ежегодно в день св. Пятницы устраивают крестный ход к реке, причем икону несут только женщины. Затем ее окунают в реку, после чего вода там считается целительной в течение нескольких дней. Освященной водой умываются, моют детей, набирают в принесенную с собой посуду. Интересно, что долгое время служба в часовне, посвященной Пятнице, велась вообще без священника — ее проводили местные женщины, среди которых выделялась «хранительница» часовни.

Таким образом, опираясь на немногочисленные исторические сведения и более поздний культ Параскевы Пятницы, можно попытаться реконструировать сведения о культе Мокоши.

• Мокошь была богиней восточнославянского пантеона, покровительствовавшей женщинам;
• ее культ был особенно распространен в тех регионах, где славяне жили по соседству с финно-угорскими народами, и, возможно, был общим для тех и других;
• образ Мокоши был связан с водой, ее деревянные изображения ставились возле рек, родников, колодцев, вода из которых считалась лечебной;
• также почитались посвященные Мокоши камни, особенно камни с выемками, похожими на след человеческой ноги, которые считались отпечатком ступни богини;
• существовали ритуалы омовения или погружения ее изображений в воду;
• практиковалась ритуальная трапеза женщин в праздники, посвященные богине;
• Мокошь покровительствовала женским работам — прядению, ткачеству и т.д.;
• существовали посвященные ей дни (пятница вообще и отдельные «особые» пятницы в году), когда запрещалась работа вообще, или только «грязная» работа, или только женская работа. Нарушение запрета сурово каралось;
• как богиня-пряха, Мокошь имела влияние на человеческую судьбу, к ней обращались для гадания (до сих пор сны с четверга на пятницу считаются вещими).

Постепенно, с принятием христианства, образ Мокоши-богини видоизменяется и «снижается». Это происходит почти со всеми языческими богами: часть их функций берут на себя христианские святые, а имена и некоторые атрибуты переходят в более низкий, демонологический пласт культуры. Таким образом, Мокошь, помимо Параскевы Пятницы, трансформировалась и в «нечистую силу».

Так, в Олонецкой губернии в XIX веке Мокошь представляли в виде женщины с большой головой и длинными руками, которая прядет по ночам в избе. Кроме этого, безусловная связь с Мокошью прослеживается и у хорошо известного нам персонажа — кикиморы. Кикимора, как правило (не всегда) — отрицательный персонаж, что понятно из бранного употребления этого слова. Она появляется ночью и портит оставленную без присмотра пряжу. Стараясь допрясть за хозяйку, она путает, рвет и мусолит кудель. Она также стрижет овец и может, в качестве мелкого вредительства, остричь и волосы хозяев дома.

Тем не менее, по словам С.В. Максимова, в вологодских лесах за кикиморой числятся и добрые дела: она укачивает и баюкает маленьких детей, помогает работящей хозяйке, домывает вместо нее посуду. Возможно, и это есть отголоски прежнего священного образа богини-пряхи, покровительницы женщин.


https://slav-drevnosti.livejournal.com/134874.html
_______________________________