Обидина Юлия Сергеевна
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О БЕССМЕРТИИ ДУШИ В КУЛЬТЕ ДИОНИСА:
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РАЦИОНАЛЬНОГО И ИРРАЦИОНАЛЬНОГО


Культ Диониса сыграл важную роль в религии и культуре древних греков. Его особенность заключалась в том, что служение Дионису не зависело от строгой системы ритуалов. Отличительной чертой культа было высокое эмоциональное напряжение и подчеркнутая эзотеричность. Из мистического аспекта культа Диониса вырастает и учение орфиков.

Важным этапом для развития религиозно-нравственного сознания древних греков были орфические мистерии, распространившиеся в Греции в VI в. до н.э. в связи с культом Диониса. Однако орфизм без мистерий в честь Диониса — это форма без содержания. Поэтому для того, чтобы определить характер представлений о бессмертии, существующих в орфизме, мы не можем не коснуться так называемого оргиастического культа Диониса и последующих его трансформаций, в которых можно выделить три направления: слияние с традиционными земледельческими верованиями вообще и с Элевсинскими мистериями в частности; подчинение дионисийских мистерий государственному регулированию и превращение их в общенародные празднества; реформа культа Диониса орфиками и создание на основе дионисийской мифологии грандиозной религиозной системы орфиков.

Античность знала многих Дионисов. Три Диониса находим у Филодема (Clem. Alex. Protr. Ii, 18, 1 2), до четырех различают Цицерон (Cic., De nat. Deor. III, 58) и Лид (Cic., De nat. Deor. III, 58), пять Дионисов перечисляет Диодор (Diod. III, 62, 2 8). У Нонна встречаем такое разделение: 1) Дионис, сын Персефоны, которого Нонн называет большей частью первым Дионисом или Загреем, но также и Иакхом (XXXI, 66); 2) Дионис, сын Семелы, связанный с фиванскими мифами, или позднейший Дионис; 3) Дионис-Иакх, сын фиванского Диониса и Ауры (XLVIII, 469).

Почитать да не смеют афиняне Диониса
Нового, равным не чтут его элевсинскому Вакху,
Древнего выше Иакха, что прежде был, не поставят,
Да не бесчестят грозды Деметриной плетеницы!
(Нонн. XXXI, 66)

Если второй из этих Дионисов есть чисто греческий бог, а третий, кроме того, основное божество Элевсинских мистерий, то первый, по мнению А.Ф. Лосева выходит далеко за пределы Греции, имея свой ближайший прототип в Загрее Критском и, вероятно, во многих других догреческих культурах, где идея вечного возвращения достигла мистериальной разработки.

Миф о растерзании Загрея-Диониса некоторые ученые были склонны относить к более позднему времени и связывать только с орфиками. Но для того чтобы понять орфическую теорию Загрея, необходимо рассмотреть эту фигуру в независимости от орфиков. Это во многом поможет пролить свет на саму орфическую теорию.

Итак, Загрей — это Дионис; а Дионис — это бог производительных сил природы в их наиболее буйном, безудержно-стихийном и хаотическом виде. Такой Дионис мог быть только матриархальным божеством; да и в последующем, уже окончательно сформировавшемся его образе сохраняются весьма отчетливо чисто женские черты и женская психика, не говоря уже о его постоянных служителях женщинах.

Второй Дионис — сын Зевса и Семелы; родина его — Фивы, и он очень прочно вступает в историю фиванского и всякого другого античного героизма. Этот Дионис такой же принцип героизма периода весьма зрелого патриархата, как Загрей в его первоначальную эпоху. Но и это еще не последняя стадия мифологии и социального развития из тех стадий, которые образовались в мифе о Загрее.

Миф о Загрее поражает еще одной чертой, которая в такой мере, быть может, не свойственна ни одному античному мифу, чрезвычайно ощутительным общением человеческого индивидуума с космической жизнью. Эта космическая жизнь дана здесь в самом напряженном виде. В мифической форме поставлены все кардинальные вопросы мироздания со всеми проблемами единства и множества, распадения и воссоединения, гибели и возрождения. Эта сторона мифа о Загрее видна особенно ярко на той его ступени, на которой выступает исторически известный культ Диониса в Греции, т.е. в основном в VII в. до н.э. Этот культ Диониса и связанная с ним мифология важны для нас потому, что Критский миф о Загрее именно здесь получает свое последнее оформление и только в VII в. вырабатывается все его основное содержание.

О культе Диониса писали многие исследователи, однако до сих пор ему еще не дано достаточно убедительного социального объяснения, а также распространенному в античном мире мировоззрению. Почему в VII в. до н.э. по Греции проносится культ Диониса? Занесен ли он с Крита или из Фракии? Почему с этого времени он так глубоко отразился на всех сторонах древнегреческой жизни?

Возможно, что именно в исторических напластованиях критского мифа о Загрее можно понять, почему греческие философы придавали такое огромное значение этому мифу, почему на почве дионисизма возникла целая тысячелетняя организация орфиков и почему этот миф не умирал до последних дней античной философии. Философствовать о Загрее перестали только тогда, когда Греция перешла в христианское средневековье. Это заставляет особенно внимательно разобраться в орфической концепции Загрея.

Орфическая философия Загрея отражает собой очень древнюю, восходящую к критской культуре, сугубо мистическую и даже мистериальную мифологию страдающего и воскресающего божества. Такую мифологию мы находим не только на Крите; точная ее параллель дана и в египетском Осирисе, и во фригийском Аттисе, и в финикийском Адонисе, и в малоазийском Сабазии. Орфики в данном случае только выразили в антично-философских понятиях древнейшую идею, далеко выходящую за пределы исторической Греции. Орфическая концепция Загрея делает понятным и то, почему Диодор считает Крит родиной развившихся впоследствии греческих мистерий. На основе орфических представлений Крит понимался потом как источник очищений. Именно с Крита выходили знаменитые очистители древности Эпименид, Карманор и др. Считалось, что в пещерах Крита давалось тайное знание таким философам, как Пифагор, таким законодателям, как Минос, и таким очистителям, как Эпименид.

Какую цель и какой смысл имели оргии Диониса? По мнению Ю.Кулаковского, это был ἔκστασις¹ — экстаз. Древнейший смысл этого слова, как истолковывали его сами древние, выхождение души из тела. Это безумие есть ἱερομανία,² священное безумие, состояние, в котором душа непосредственно общается с богом. В этом состоянии человек находится под наитием божества. По определению Платона, люди в состоянии экстаза воспринимают в себя существо бога, поскольку возможно человеку общаться с ним (Федр, 235 а). Схолиаст к Еврипиду (Ипполит, 144) дает такое определение: «ἔνθεοι³ называются потерявшие разум под воздействием некоего видения, одержимые богом, который послал видение, и совершающие именно то, что подобает этому богу».

В экстазе человек выходит из своей ограниченности, для него нет времени и пространства, он созерцает грядущее, как настоящее. Эпифания (ἐπιφάνεια, явление бога) Диониса давно вызывала интерес исследователей. Дымшиц отмечал близость являющегося в мистериях Диониса и древних богинь плодородия и мести Эриний, которые похищали у человека ум: Орест, преследуемый ими, был на грани сумасшествия. Несомненно, эпифания Диониса свидетельствует о радости встречи и перевоплощения в противоположность негативному воздействию Эриний. Это перевоплощение освобождает человека. Один из эпитетов Диониса Лисий (λύσιος, «Освободитель»).⁴
____________________________
[1] ἔκστασις (ἔκ-στασις), -εως ἡ
1) смещение, перемещение;
2) отход в сторону, подобострастное исчезновение (προσκυνήσεις καὴ ἐκστάσεις Arst.);
3) уход, уменьшение, убыль (αἱ κακίαι ἐκστάσεις εἰσίν Arst.; θερμότητος Plut.);
4) исступление (ἡ μανικέ ἔ. Arst. и ἔ. τῶν λογισμῶν Plut. — помешательство);
5) восторг, экстаз (ἐξέστησαν ἐκστάσει μεγάλῃ NT.).

[2] ἱερομανία = ἱερὰ μανία ἡ священное безумие;
μανία, ион. μανίη ἡ тж. pl.
1) сумасшествие, душевная болезнь, безумие Pind., Her., Trag.
2) исступление, вдохновение, восторженность (ἀπὸ Μουσῶν Plat.).

[3] ἔνθεος (ἔν-θεος) 2
1) боговдохновенный (γυναῖκες ἔνθεοι Soph. = βάκχαι, μαινάδες или θυιάδες);
2) воодушевленный (ἔ. πρὸς ἀρετήν Plat. — воспламененный любовью к добродетели).

[4] Эпитет Диониса Лисий несет в себе неоднозначную этимологию:
λύσιος
1) освобождающий (от проклятия), прощающий (θεοί Plat.);
2) отгоняющий заботы, дающий забвение (Βάκχος Plut.);
λύσις (-εως), эп.-ион. λύσιος ἡ освобождение, избавление (θανάτου Hom.; δειμάτων Thuc.; κακῶν Plat.);
λύσσα, атт. λύττα ἡ
1) ярость, неистовство (κρατερή Hom.);
2) порыв, исступление, неукротимая страсть (ἐρωτική Plat.).

Сам Дионис оказывался посредником между жизнью и смертью. Встречающиеся повествования о путешествии Диониса в Аид близки к подобного рода мифологическим сюжетам: человек спускался в царство мертвых, проходил ряд испытаний, прерывая на определенное время все отношения с людьми. Удачи достигал тот, кто выдерживал испытания, что в данном случае было равным погружению в себя, подчинению себя воздержанию и переходу на этой основе от царства тьмы к свету. Отзвуки древнейших религиозных представлений, ощущаемых в дионисизме, говорят о том, что Дионис обслуживает мистерии более древние, чем он сам. Дионис в определенной степени олицетворял жизненный континуум, частицей которого становился человек. Осуществляя спуск в Аид и выход на свет, Дионис опосредовал жизнь и смерть, снимал между ними непроходимую грань. Человек находил спасение в единении с Дионисом. Заключительным этапом было «превращение» человека в самого себя.

Любопытен тот факт, что источники сохранили описание преимущественно женских мистерий в честь Диониса, считавшегося божеством, приводящим в исступление женщин и расцветающим от «почестей безумствующих». Это дало возможность некоторым исследователям высказать точку зрения, что экстатические и оргиастические культы дионисийского круга были достаточно рано, вероятно, уже в конце архаической эпохи, выведены на дальнюю периферию религиозной жизни греческого полиса и в наиболее грубых и экстремистских формах (так называемый «менадизм») стали уделом женщин и неполноценных членов общества. Тем не менее критские истоки этого культа объясняют феномен женских оргий в честь Диониса весьма четко, поскольку Дионис в образе Загрея почитался на Крите еще в эпоху матриархата. С другой стороны, данному обстоятельству можно найти и социальное объяснение. Если мы вспомним о положении женщины в древнегреческом обществе, это не покажется удивительным. На этих диких лесных празднествах женщины, слишком долго жившие взаперти и порабощенные городом, брали реванш: насколько были суровы к ним общественные законы, настолько велик был энтузиазм их разнузданных радений. Едва раздавался призывный клич, как они переставали быть матерями, дочерьми, женами; покидали свои очаги и прялки и с этого мгновения всецело принадлежали производительной мощи природы — Дионису.

Примечательно, что женские оргии в честь Диониса не встречали в народе осуждения. Напротив, люди верили, что пляски вакханок принесут плодородие полям и виноградникам. В дни радений служительницы могущественного бога пользовались покровительством и уважением. Таким образом, точка зрения относительно несвойственности и маргинальности дионисийского культа в Греции, поскольку его служителями являлись неполноправные члены общества, вряд ли является до конца обоснованной. Вероятнее всего, здесь нужно говорить об умении греков на каком-то отрезке их истории гармонично сбалансировать в своем сознании две диалектические противоположности, благодаря чему впервые в истории стала возможной та свободная игра творческих сил, из которой в конце концов и возник сам уникальный феномен греческой культуры.

Еще одной точкой зрения, которая не находит достаточного подтверждения в источниках, является причисление культа Диониса к так называемым «народным культам». Известно, что этому культу в Аттике покровительствовал Писистрат в связи с борьбой с аристократическими культами во время своего правления в Афинах. Однако можно привести несколько источников, свидетельствующих в пользу высокого социального статуса участников вакхических мистериальных культов. По словам Плутарха (Alex. 2), мать Александра Великого Олимпиада принимала участие в дионисийских и орфических священнодействиях.⁵

Показательны также дорогостоящие произведения погребального искусства из Южной Италии и Сицилии, датирующиеся второй половиной IV в. до н.э. В них доминировали дионисийские темы с многочисленными символами, указывающими на распространение вакхических таинств. Такова амфора из Тарента (Базель, S.40; ок. 325г.), изображающая умершего со свитком в руках и танцующего перед ним Орфея, который протягивает лиру некоему молодому человеку, направляющемуся в сторону гермы — символа границы Аида. В одной могильной группе с амфорой, изображающей Орфея, были найдены и вазы с характерными дионисийскими мотивами. Кроме того, хорошо засвидетельствован тот факт, что в дионисийских мистериях только замужние женщины могли стать βάκχαι⁶ в полном значении этого слова.
____________________________
[5] …τοῖς Ὀρφικοῖς οὖσαι καὶ τοῖς περὶ τὸν Διόνυσον ὀργιασμοῖς… (Πλούταρχος. Αλέξανδρος 2).

[6] βάκχη, дор. βάκχα ἡ
1) жрица Вакха, вакханка Trag., Plat.
2) исступленная, ликующая.

Большинство городских и земледельческих религий ставило богопочитание в магическую зависимость от строгой системы ритуалов. Служение же Дионису, по определению Вяч. Иванова, было «психологическим состоянием по преимуществу». В нем грек находил то, чего ему недоставало в мистериях Элевсина: он был не только зрителем, но и сам сливался с потоком божественной жизни, в буйном экстазе включаясь в стихийные ритмы мироздания. Перед ним, казалось, открывались бездны, тайну которых не в силах выразить человеческая речь. Он стряхивал с себя путы повседневного, освобождался от общественных норм и здравого смысла. Опека разума исчезала, человек как бы возвращался в царство бессловесных. Поэтому Дионис почитался и божеством безумия. Платон говорил о дионисийском безумстве, отличая его от пророческого, музыкального и эротико-философского (Платон. Федр, 67с). Отличительной чертой дионисийских таинств было высокое эмоциональное напряжение. Не исключено, что экстаз достигался при помощи возбуждающих или одурманивающих средств. Чаша с вином неизменно находилась в центре внимания вакхических оргий. Зарождению и нарастанию экстаза также способствовали танцы и ритмичная музыка.

Представление об исключительности Диониса послужило причиной сепаратизма его почитателей, стремление людей, владеющих тайной познания божества, выделиться из общей массы. Это привело к образованию ими особых групп внутри полисного коллектива. Для членов дионисийских обществ были выработаны даже особые погребальные обряды. Подчеркнутая эзотеричность культа Диониса, приобщение к нему путем индивидуальных инициаций нередко придавали данным мистическим сообществам замкнутый характер. Члены вакхических сообществ не имели постоянных святилищ, в определенном отношении культ можно даже назвать бродячим, возникающим там, где находились подходящие условия. Институциональные структуры, превратившие Диониса в мистериальное божество, появляются только к концу I в. н.э. Для культа Диониса этой эпохи характерна чрезвычайная насыщенность эсхатологическими символами. Посмертные надежды приобщившихся к мистериям Диониса описаны философом платоновской школы Плутархом из Херонеи и в многочисленных иносказательных сочинениях.

Но главным событием в истории дионисизма стало его сближение с культом Аполлона. О «дионисийском» и «аполлоновском» началах в древнегреческой культуре написано много. Одна из последних трактовок этого вопроса принадлежит К.Юнгу, резко противопоставившему дионисийскому началу (как экстраверсии чувства) аполлоновское начало (как интроверсию разума). Аполлоновское восприятие мира в числе и мере оказывается в этом случае состоянием интроспекции, результатом интуитивного постижения мира идей. Светлый дельфийский бог воспринял от Диониса элементы оргиазма. Дельфийский храм принимает Диониса, отведя для его празднеств зимние месяцы. Особо сказалось влияние Диониса на саму процедуру прорицания. Этим было положено основание коренному переосмыслению и преобразованию религии Вакха. Именно из дельфийско-орфических корней развивалось в течение веков то умозрение о метафизической природе и взаимоотношениях Аполлона и Диониса, которое в форме, близкой к философеме, нашла более или менее определившаяся в мистических кругах философская школа неоплатоников. Согласно этой концепции, Аполлон — это начало единства, сущность его — монада (μονάδος),⁷ тогда как Дионис знаменует собой начало множества, что миф исходит из понятия о божестве как о живом всеединстве, изображает как страсти бога страдающего, растерзанного.
____________________________
[7] μονάς (-άδος) ἡ
1) мат. единица (ἡ μ. ἐλάχιστον ἐν τοῖς ἀριθμοῖς Arst.);
2) филос. монада (единое неделимое); δεῖ μονάδος μετασχεῖν Plat.

Таким образом, особенность культа Диониса заключалась в том, что служение ему не зависело от строгой системы ритуалов. Участники культа постигали бога в момент наивысшего душевного подъема. Отличительной чертой культа было высокое эмоциональное напряжение и подчеркнутая эзотеричность. Из мистического аспекта культа Диониса вырастает и учение орфиков. На этот источник указывает сам миф: Орфей изображается почитателем и Аполлона, и Диониса. Орфей поклонник Аполлона, «водителя муз», и учение его стало результатом облагораживающего влияния на дионисизм Аполлоновой религии. Умиротворяющий дар и гибель от рук вакханок, быть может, служат указанием того, что Орфей, подобно Мелампу, пытался реформировать Дионисов культ. Орфики учили, что человек сам должен идти навстречу Дионису-спасителю. Для этого они установили свои мистерии, участвуя в которых посвященные развивали в себе Дионисово начало. Как и в Элевсине, мистерии Орфея содержались в строжайшей тайне, и поэтому о них почти ничего не известно. Утвердить Дионисово богопочитание как афинскую государственную религию такова была цель орфических общин VI в. По некоторым признакам можно заключить, что первым шагом к достижению этой цели было введение Дионисова божества во все частные родовые культы. Тогда же культ Диониса был соединен с общими праздниками афинских родов в честь умерших родичей с Фейониями (Θειόνια) и Апатуриями (Ἀπατούρια).

Развитие дионисийской догмы совершалось в лоне орфической общины. Причем это не создание новой религии, а систематизация существующих религиозных представлений и мистическая интерпретация культа. Орфический гнозис опирался на предание, говоря о явлениях упадка национальных религий. По мнению орфиков, начало древней религиозной истории там, где заканчивается местный культ. Примечательно, что двуединство Аполлона и Диониса, намеченное орфиками, оказалось основным принципом космоса у Пифагора. Таким образом, Пифагор соединил две почти враждебные стихии греческой религии: Хтонос и Олимп, ночь и день, иррациональное и разум. Опыт дионисизма имел для Греции не только отрицательные последствия. Он яснее дал почувствовать человеку его двойственную природу. Появившись в Греции в эпоху кризиса ее гражданской религии, он дал начала в сфере познания и религиозной мысли. Именно на основе этого культа в Греции и сложилось учение орфиков посредством того, что в орфизме ценностный акцент переносится с настоящей земной жизни на предстоящую.


_______________________________