Солкин В.В.
МЕМФИС: СТУПЕНИ К СПАСЕНИЮ


БОГ, «СТАВШИЙ ЗЕМЛЕЙ»

«Памятник мемфисской теологии» повествует о зависимости Солнца в лице бога Атума и принципа, по которому он творит вселенную, от сил земли и Птаха и о самых важных эпизодах из легендарной драмы Осириса-Хора, сила циклического обновления которой также, согласно тексту, лежит в энергии земли. Эти эпизоды кажутся, на первый взгляд, оторванными друг от друга и, кроме того, «разорванными» в середине рассказом о Птахе и его цивилизующей миссии для Египта. Порой текст даже считали примитивным, пытаясь найти, повинуясь европейской системе мышления, связный рассказ среди важнейших столпов осирического ритуала, которые египтянину не было нужды связывать друг с другом в то, что и так было известно и служило, во многом, осью культуры. Своей структурой текст полностью отвечал нуждам храмового ритуала, повествующего о том, как Хор унаследовал престол своего отца Осириса, а сам Осирис стал плодородным божеством земли Мемфиса, окруженного циклическим движением Солнца.

Ритуал делится на семь архетипических эпизодов. Первым идет ритуальное очищение и «обновление» египетского царя, воссоединившегося со всеми составляющими частями своей плоти (I).

Далее следует «оправдание» Хора — триумф лунного Ока — когда Хор признается легитимным преемником Осириса, вопреки воле Сетха, пытающегося попрать вселенский порядок (II).

Затем начинаются ритуалы «оживления», призванные задействовать сердце Хора; огненная богиня в облике змеи наделяет его могуществом, сиянием и жизнью, необходимыми для того, чтобы править Египтом. Его явление в качестве царя ознаменуется также и тем, что Осирис с этого момента неподвластен разрушительным силам и получает возможность проявить свои плодородные «земные» силы (III).

Прославляют «Владычицу жизни», богиню-сердце Мемфиса, которая поддерживает всю жизнь Обеих земель (IV).

Оживленное сердце и явление богини, несущей жизнь, начинается новый виток трансформаций: Осирис, отождествленный с мемфисским богом земли Птахом-Татененом, «становится землей» в Мемфисе, однако с этого момента его «земная» манифестация рассматривается в космическом измерении, вместе с циклическим движением Солнца (V).

Его возвращение к «земле» сосуществует с явлением Хора как восхваляемого властителя, оплота всего мемфисско-гелиопольского творения (VI).

Наконец, процесс трансформации «завершается» в области горизонта, чтобы позже начаться вновь (VII).

Эта семеричная структура ритуала была для египетского мировоззрения характерной и встречается во многих важнейших храмовых ритуалах, в частности — в ритуале обожествления предков, отправлявшемся издревле в Абидосе. Таким образом, речь идет о некоторых базовых для египетской культуры принципах, на основе которых писали священные тексты, украшали рельефами храмы, проводили ритуалы. Если учитывать древность этих принципов даже по отношению к самим дошедшим до нас египетским памятникам Нового царства и Позднего времени, то становится понятно, почему при соприкосновении с текстом «Памятника мемфисской теологии» следует отставить в сторону логику и последовательность событий: мы понимаем здесь, как и во многих других случаях, лишь самые верхние уровни смысла произведения. На эти семь этапов можно разделить весь текст «Памятника мемфисской теологии», который, в таком случае, предстает как стройная запись последовательных этапов храмового ритуала.


«ОБНОВЛЕНИЕ ЕГИПТА» (I)

В начале текста царь XXV династии Шабака объявляет о своем желании возродить учение Мемфиса посредством нанесения на камень — для вечности — древнего текста, сильно поврежденного временем. Посредством этого благого деяния Шабака становится сыном своего отца, мемфисского Птаха-к-югу-от-стены-его (Ptḥ rsj jnb.f nb Jnbw hḏ), достойным преемником, обновляющим традиции царской власти, дающим Птаху существовать вечно.

«Нашел Его Величество этот [текст], творение предков, которое было изъедено червями, так, что не мог он быть понят от начала до конца. Тогда Его Величество скопировал его заново, так, что стал он лучше, чем прежде, так, что имя его могло длиться и памятник его существовать в доме его отца, Птаха-к-югу-от-стены-его, в вечности, как работа, сотворенная сыном Ра Шабакой для отца своего, Птаха-Татенена, чтобы даровал он жизнь в вечности…»

Затем Шабака прославляет имя Птаха, как венец земного царства, «самозачавшегося» царя, явившегося в облике «Царя Верхнего Египта» и «Царя Нижнего Египта».


«ОПРАВДАНИЕ ХОРА» (II)

Текст обращается к образу Геба, бога земли и отца Осириса согласно гелиопольскому учению. Геб призывает Эннеаду выступить в качестве свидетелей на споре, где он, Геб, должен рассудить два извечно противоборствующие начала — богов Хора и Сетха, претендующих на престол Египта. Обладая всеми регалиями и возможностями судьи, Геб предлагает разделить Египет на две части, причем Сетху достается в качестве царства Верхний Египет — «место, где он был рожден», а Хору — Нижний Египет — «место, где утонул отец его». Разделение царства на север и юг, извечное и традиционное для Египта, таким образом, было предложено Гебом.

Однако вскоре это разделение разочаровывает самого судью и он сожалеет о своем решении, заявляя, что Хору должно принадлежать все царство целиком, ибо он старший сын Осириса. Оно принадлежит Хору, так как «Сын сына моего, Хор, волк Верхнего Египта… перворожденный Хор Открывающий Пути… сын, который был рожден… в день рождения Открывающего Пути».

Как первого ребенка, «открывшего утробу» своей матери Исиды, Геб отождествляет Хора с богом Упуатом, чье имя переводится как «Открывающий Пути» и кто предстает в облике небольшого волка, по следам которого странник может найти дорогу в неизвестной ему пустыне. Также как Осирис, который первым «открыл утробу» своей небесной матери Нут, так теперь Хор, а не Сетх должен властвовать над Верхним и Нижним Египтом. По воле Геба, главы осирической семьи, принцип «материнства» здесь оказывается более значимым, нежели принцип «братства», а передача власти от отца к старшему сыну — более легитимной.


«ЗМЕИ-ВЛАДЫЧИЦЫ» (III)

Хор отныне воцаряется в Египте как «Объединитель Обеих земель» и как властитель, подчинивший себе два противоположных начала — север и юг, готов возложить на чело священные короны-змеи:

«Тогда обвились вокруг чела его две владычицы. Он — Хор, тот, кто является как царь Верхнего и Нижнего Египта, тот, кто объединил Обе земли в номе [Белая] Стена (Jnbw-ḥḏ — Инбу-хедж, т.е. в Мемфисе), месте, где Обе земли были объединены».

Хор, торжествующее лунное око, победившее Сетха, таким образом, защищен и вооружен двумя огненными змеями-богинями, союз которых отражен в переплетении геральдических растений Верхнего и Нижнего Египта — лилии и папируса, растущих у «двойных врат» дома Птаха в Мемфисе. Жизнь процветает вновь, и текст восхваляет этот новый виток развития как свидетельство примирения Хора и Сетха, некое божественное равновесие, необходимое для существования Египта:

«Лилия и папирус были помещены у двойных врат дома Птаха. Это значит — Хор и Сетх, умиротворены и объединены… в доме Птаха, — «Весах Обеих земель», где были взвешены Верхний и Нижний Египет».

Однако эта победоносная коронация не является единственным залогом для возрождения жизни и начала нового этапа существования. Здесь, в Мемфисе, Хор — царственный золотой сокол должен предстать как властитель, вскормленный и взращенный его отцом — Осирисом.

Текст повествует о том, как воцарившийся Хор после своей триумфальной коронации, обращается к судьбе своего отца Осириса, утонувшего в водах Нила. Этот фрагмент на памятнике Шабаки сильно поврежден, однако реконструкция возможна, так как этот же эпизод упоминается в конце «Памятника мемфисской теологии» повторно. Началом повествования служит рассказ об Исиде и Нефтиде, которые ищут Осириса и находят его, бездыханного, погрузившимся в воду:

«Исида и Нефтида смотрели и разыскивали след Осириса и испытывали страх за него. Тогда Хор приказал Исиде и Нефтиде подхватить Осириса, не откладывая, и не дать ему утонуть. И они поспешили и вынесли его на землю… Воссоединился он с дворцом и объединился с богами Татенена, Птаха, владыки лет. Вот, стал Осирис землей в царской резиденции… и явился сын его Хор как царь Верхнего Египта, явился как царь Нижнего Египта в объятиях отца своего, Осириса, [и были] боги перед ним и позади него».

Подобно утонувшему царю, Rex marinus из поздних алхимических текстов, навеянных египетскими образами, Осирис предстает перед богами беспомощным, погруженным в воды, готовые поглотить его и предать забвению. В этом состоянии его вытаскивают из воды по приказу Хора сестры — Исида и Нефтида, после чего Осирис, присоединяясь к божествам Мемфиса «становится землей», почвой и основой для «царской резиденции», в которой является в триумфе его сын и наследник Хор.

Угроза космического хаоса, которым угрожали воды, овладевшие телом Осириса, миновала и мир вновь вернулся к исконному порядку вещей и стабильности, а Египет — к плодородию своих земель, которое обеспечивается присутствием в них Осириса. Царская резиденция устанавливается в Мемфисе и Исида в последний раз взывает к Хору и Сетху с приказом воссоединиться и примириться. Именно этот мир дает возможность Хору реализовать заложенный в нем потенциал.

Далее текст обращается к фигуре бога Птаха и, как уже говорилось, подчеркивает его роль в созидании мира посредством сердца и божественного слова. При этом повествование о Птахе отнюдь не разбивает весь смысл памятника, но, наоборот, дополняет его, объясняя суть того сакрального пространства, в котором Хор, возродившийся солнечный властитель, царствует, опираясь на незыблемость сил земли, поднявшейся из предвечных вод, пространства, сотворенного силой сердца. Хор, таким образом, хранитель и защитник священной системы, установленной Птахом, давшим жизнь всем божественным сущностям, их телам и их Ка.


ИСИДА, «ВЛАДЫЧИЦА ЖИЗНИ» (IV)

После долгого восхваления трудов Птаха, создателя «божественных образов», текст обращается к загадочному образу «Владычицы жизни», подразумевая под этим именем мемфисскую богиню божественного сердца. Она, кормилица и защитница; ее существование на глубинном уровне вовлечено во все этапы процесса существования плодородия земли и возрождения жизни. Текст, говорящий о ней, краток, однако его включение именно в это место текста полностью соответствует роли богини в осирическом ритуале, через сердце которой проходит связь от Осириса к Хору:

«Престол великий, воссоединившийся с сердцами богов в доме Птаха, в месте, где хранят зерно Татенена. Владычица всей жизни, та, кто дает существование Обеим землям».

«Престол великий», исконный символ богини Исиды, посредством изображения которого выписывается ее имя, воплощает здесь идею о преемственности божественной власти, о Хоре, который сидит, словно на троне, на коленях своей великой матери, которая и есть престол — для поколений египетских фараонов. Богиня, принявшая облик престола, прославляется как источник пищи и поддержки, источник активности сердец богов, и, поскольку речь идет о Мемфисе, должна быть отождествлена с Хатхор-Сехмет, солнечным оком Ра. Краткое прославление словно намекает на важнейшую функцию богини, которая более подробно отражена в рельефах и ритуалах храма в Абидосе и, которая, одновременно, наделила жизненными силами все то, что сотворил Птах.


«СТАВШИЙ ЗЕМЛЕЙ»: ОСИРИС И РА (V)

После рассказа о величии и могуществе сил земли, вновь текст возвращается к эпизоду находки тела Осириса, однако, на этот раз в ином, вселенском контексте. Сказано, что после того, как Исида и Нефтида принесли Осириса и положили его на землю, он входит в тайные врата, следуя за «тем, кто сияет в горизонте», шествуя по путям Ра на Великом престоле:

«Он вошел в тайные врата в величии владык вечности, следуя за тем, кто сияет в горизонте, по путям Ра на Великом престоле. Воссоединился он с дворцом и объединился с богами Татененом и Птахом, владыкой лет. Вот, стал Осирис землей в резиденции царской».

Осирис предстает здесь как участник солнечного цикла, бог, в чье земное царство Ра и царь Хор проникают ночью, на пути к своему освобождению, основа плодородия Мемфиса, сила, отождествленная с исконными богами земли — Птахом и Татененом.


ВСЕЛЕНСКИЙ ПРЕЕМНИК: «ОБЪЯТИЕ ГОРИЗОНТА» (VI и VII)

Завершающий эпизод грандиозной ритуальной драмы, фрагменты которой зафиксированы в «Памятнике мемфисской теологии», очень близок к «третьей» части, где проходит коронация Хора, с тем большим отличием, что теперь Осирис уже не беспомощный утонувший царь, но всесильное божество пространства земли, сквозь врата которой совершает свое циклическое движение Солнце. Текст лишь вкратце говорит о торжествующем Хоре, находящемся в объятиях своего отца Осириса, связывая почти воедино две важные ступени: явление в качестве властителя (VI) и объятья отца и сына (VII). Объятья между Хором и Осирисом теперь рассматриваются как воссоединение двух важнейших божественных сил, оживляющих космос, солнечного царя и восточного горизонта, на котором ежедневно «рождается» светило. Время священного момента зари, когда свет на земле приходит на смену мраку, египтяне видели как торжество непрерывности существования, как момент, когда живые и усопшие, ставшие благодаря союзу Осириса и Ра вновь живыми, воссоединяются и пребывают вне разрушительной силы времени. Значимость этого момента подчеркивалась еще в «Текстах пирамид», призывавших Осириса встать и воссоединиться с Хором, заключить сына в объятья:

«О Осирис, — это Хор меж рук твоих.
Он защитит тебя,
Он изменил свой облик, и вновь с тобой,
В имени твоем
«Тот, кто из Светлой земли, откуда выходит Ра».¹
Заключил ты руки свои вокруг него,
Вокруг него, не покинет он тебя.
Не даст Хор тебе быть утомленным,²
Поверг Хор врага твоего под стопы твои,³
Чтобы ты жил»…
_____________________
[1] Ахет (Ȝḫt) — восточный небосвод, место восхода солнца.
[2] «Утомленный сердцем» — покойник.
[3] Попирание ногой врага связано с символизмом триумфа, победы над врагом.

Хор и Осирис неотделимы друг от друга, даже тогда, когда Хор восходит на престол после погребения своего отца, так как божественная сила царской власти перетекает от одного царя к другому, не изменяя при этом своей сути. Именно об этой передаче энергии, о непрерывности жизни при всем разнообразии ее форм, об объединении живого и того, что лишь внешне считается мертвым, через вселенские объятья богов и говорит «Памятник мемфисской теологии». Объединение Хора, воплощающего собой жизнь и Осириса, победившего смерть, осуществляется через силу сердца и посредством преемственности божественной власти ведет к процветанию и ежегодному спасению Египта, земного царства, где правит небесный Хор, служащий своим истокам — божественному потустороннему пространству Осириса.


ПРАЗДНЕСТВО СОКАРА

Возрождение Осириса силами земли было одним из важнейших эпизодов цикла знаменитых осирических мистерий месяца Хойяк. Тело Осириса трансформировалось в бога Сокара, т.е. приняло облик мертвой формы, таящей в себе жизнь.

Еще в «Текстах пирамид» Сокар, с которым отождествляется царь, выступает как бог очищения и погребального ритуала, приветствующий умершего и обеспечивающий его пропитанием. Тексты напрямую называют мертвого Осириса Сокаром и именно в таком облике видит своего умершего отца Хор.

Тело Осириса поднимают на ладью Сокара и затем помещают в тайную «Обитель Сокара». Осознание Сокара как бога смерти присутствует и в «Текстах саркофагов» и в «Книге мертвых», где он предстает как великая сила земли, Птах-Сокар, «владыка Ро-Сетау», т.е. путей, идущих сквозь иной мир.

В культе Сокара, пожалуй, внешне самом мрачном из всех культов египетских божеств, состояние смерти, которым повелевает божество, подчеркивается и его эмблемами: нос и корма ладьи Сокара Хену увенчаны головами или черепами орикса, сама она сделана из костей мертвых животных, в ее центре — огромный песчаный холм или же «тайный» ковчег, шетаит, увенчанный мертвым соколом, распростершим свои крылья на песке, внутри которого скрыто тело Осириса — источник новой жизни, переродившейся посредством пребывания в земле.

Именно шетаит упоминается как место погребения Осириса под защитой Сокара; таким же образом назывались его гробницы, расположенные в различных номах, которые сегодня принято называть «осирийонами»: «О ты, чье тело скрыто в великом святилище шетаит в Гелиополе», — гласит текст папируса Бремнер-Ринд, обращаясь к Осирису; Гелиополь, как главное место погребения Осириса называет и папирус Жюмильяк, уточняя, что бальзамирование тела бога проходило в Мемфисе, откуда первую мумию перевезли в Гелиополь. При этом тело было помещено в шетаит тогда, когда все части тела Осириса были собраны воедино, — об этом сообщают заклинания на стенах осирических святилищ храма в Дендере, которые уточняют, что именно в шетаит должны быть помешены фигурки Сокара-Осириса, изготовленные во время храмовых мистерий, после того, как они год находились в храме и в процессе праздничного ритуала на замену им готовились новые образы бога. Шетаит, таинственный ковчег и культовая святыня Сокара была как бы материализацией некоей универсальной гробницы Осириса, местом его трансформации, воспроизвести которую можно было в любом месте, где проходил соответствующий ритуал.

Изображения, иллюстрирующие ритуал прохождения Осирисом состояния бога Сокара, сохранились во многих храмах Египта, включая Карнакский комплекс, храм Сети I в Абидосе, заупокойный храм Рамсеса III в Мединет Абу, храм Хибис в оазисе Харга, в греко-римских святилищах Эдфу, Эсны, Дендеры и Филе; упоминания о празднестве Сокара встречаются в храмовых календарях еще с эпохи Древнего царства. Упоминания о фрагментах празднества, в частности, о плавании ладьи Сокара или же об украшениях, сплетенных из стеблей лука, священного растения бога, встречаются во многих гробницах вельмож.

Драматический ритуал Сокара, «божественного, кто скрывает Осириса в мире ином», сохранился и в письменных источниках, в частности, в уже упоминавшемся папирусе Бремнер-Ринд. Текст, посвященный божеству, состоит из трех частей, начинаясь с обращения к статуе Сокара-Осириса. Главная тема этого эпизода — призвать Осириса прийти в ковчег шетаит, находящийся в Джедду хери, или «Верхнем Джедду», как назывались осирические святилища в храмах других божеств, в частности, в храме Хатхор в Дендере.

Во второй части Исида, Хатхор, Бастет, Сехмет, Сатет, Уаджит и Нейт, как различные формы женского божества, участвуют, следуя на своих ладьях вслед за ладьей бога, в церемонии навигации Сокара, во время которой божества побеждают врагов Осириса, «головы которых отрезаны» Исидой, а сам Осирис пребывает внутри божественного яйца, того самого, о котором говорит и текст «Амдуат».

Третья часть посвящена девяти спутникам, которые помещают тело Осириса в шетаит; триумфальный тон этой части текста явно связан как с победой Осириса над врагами, так и с тем, что божествам удалось собрать его тело, забальзамировать и благополучно подготовить его к пребыванию в шетаит.

Дополнения к ритуалу имеются в тексте папируса № 3079 из собрания Лувра. По структуре и содержанию он очень близок к папирусу Бремнер-Ринд и состоит из гимна Сокару-Осирису, прибытия Хатхор в облике нескольких богинь, прославления ковчега Осириса и литаний Сокара. Заключительные слова ритуала говорят об открытых дверях небес, из которых выходит бог.

В Новом царстве и позже праздник Сокара был значимым и очень пышным действом, проходившим во всех самых значимых храмах страны. Судя по рельефам на южной стене второго двора храма в Мединет Абу и храмовому календарю, 24-го числа месяца Хойяк начиналось празднество «помещения Сокара в сердцевину», 25-го был праздник Нечерти, 26-го начинался непосредственно праздник Сокара.

Скорее всего, именно первый день был самым значимым и был посвящен помещению Осириса в священный ковчег земли. В храмовом календаре из Эдфу день 24 месяца Хойяк назван «праздником бога, спасающего пелены отца своего», т.е. Хора, добывшего пелены из рук Сетха, а день 26 — днем жертвы Осирису, для которого забивался дикий осел, символизирующий Сетха; в этот день также проводился ритуал магического уничтожения змея Апопа и жертвоприношения умершим.

В календаре праздников Хатхор в Дендере упоминается процессия Осириса в ночь на 24 день месяца к священному озеру, процессия Сокара к святилищу Хора на 25 день и другая процессия Сокара на 26 день. В папирусах и храмовых текстах есть некоторые детали, помогающие лучше понять происходящее: так, в папирусе Лувра № 3176 упоминается «упокоение Осириса», подобное «помещению Сокара в сердцевину» в Мединет Абу, — ночью процессия шла к храмовому озеру по пути повергая магическими заклинаниями Сетха, пытающегося ей помешать, для того, чтобы осуществить погребение Осириса в подготовленном для этого месте. Погребение происходило в девятом часу ночи 24-го Хойяка; в этот час Осириса помещали в саркофаг, который затем в гробницу — верхнюю шетаит.

«Я совершу празднество отца моего Осириса в его время, — говорит царь в надписи из Мединет Абу, — я скрою его утомление в Абидосе, я скрою вещи тайные в этой ночи празднества Утомленного сердцем, я отгоню прочь противника и приспешников его. Я наполню жертвенные столы и сосуды. Я восстановлю священные места. Я одарю того, кто в святилище своем… в некрополе. Да будешь ты в жизни, в счастье, в могуществе, в незыблемости защищенным в некрополе».

На заре 25 дня из храма выходила процессия Сокара, которая обходила вокруг стен города, повергала Сетха и его спутников и уничтожала все зло. 26-й день ознаменовывался другой процессией Сокара, которая двигалась к могиле погребенного в земле бога в знак победы Хора над Сетхом, и его законной интронизации на престоле умершего отца. Во время ритуала Хор отождествляется со своим отцом. А потому это еще и триумф самого Осириса, одновременно проявленного в сыне и лежащего в шетаит в центре ладьи Сокара Хену, над своими врагами: «Владыка в Верхний Джедду пришел, поверг он неверных».

При этом Осирис все еще мертв: упоминается его гробница, а потому празднество Сокара включает в себя ликование и траур, свет и мрак. Тексты Дендеры называют 24-й день временем помещения в саркофаг фигуры Осириса, изготовленной год тому назад, а 30-й — днем ее погребения. Эти дни храмового календаря четко соответствовали фазам луны: «если 28-е Хойяка — пятый лунный день, то 24-е Хойяка — песеджентиу. Если мы соотнесем это с текстом из Дендеры, то сразу становится ясна его символическая нагрузка. Умерший Осирис — это исчезнувшая луна. День его бальзамирования — это день, когда не видна луна».

Судя по рельефам из Мединет Абу празднество Сокара было очень торжественным и величественным, хотя и видели его на самом деле единицы. Важной составляющей праздника были певцы и флейтисты; скорее всего, ввиду неоднозначности происходящего, танцев во время празднества Сокара не было вообще. Музыкальное и хоровое сопровождение было как у тех эпизодов церемонии, что проходили внутри храма, так и у второй важной составляющей происходящего — процессий божественных ладей, явление которых было доступно простым египтянам, и как бы говорило об успешном результате той или иной части божественной драмы: будь то сражения с противниками Осириса или же его возвращение к месту погребения, было своеобразным комментарием к скрытой, сакральной части действа. Эта важная составляющая часть празднества доносила до внешнего мира главную мысль о том, что церемониал прохождения Осириса сквозь возрождение в земле — есть модель для посмертной трансформации каждого умершего.

Отголоски о значимости ритуала Сокара для каждого индивидуального погребения мы находим во множестве свидетельств — это рельефы и тексты частных гробниц начиная с фиванских усыпальниц Нового царства и вплоть до знаменитой греко-римской гробницы Петосириса в Туна эль-Гебель.

Наконец, самое важное свидетельство — это фигуры «прорастающего» Осириса: миниатюрные, служившие храмовыми святынями и массивные, помещавшиеся в царские гробницы. Наверное, самое известное из них было найдено в гробнице Тутанхамона, в юго-западном углу так называемой «Сокровенной сокровищницы», примыкавшей к собственно погребальной камере. Г.Картер уделяет находке всего лишь пару строк, а меж тем эта святыня — один из важнейших залогов возрождения царя в ином мире. Основа, имеющая форму тела Осириса, увенчанного короной атеф и держащего в руках скипетры, была выдолблена из дерева и состояла из двух частей: собственно дна, наполненного илом, в которой было посажено зерно и крышки. Лицо Осириса обращено направо, т.е. на запад. Как только зерно проросло, форму закрыли и, аккуратно, словно мумию, забинтовав льняными пеленами, поместили в деревянный ящик.

Самый ранний прототип таких «прорастающих Осирисов», тогда еще не в форме фигуры бога, а просто в виде ящика, наполненного илом, землей и зерном, обнаружил в 1920 году Фл. Питри у входа в пирамиду Сенусерта II в Лахуне. Несмотря на иную форму, принцип ритуала здесь был тот же и восходил как к ритуалу Сокара, к таинству «становления ячменем Нижнего Египта», во время которого умерший отождествлялся со злаком, растущим из ребер Осириса, вскармливающего неиссякаемыми силами земли и растение и, в его облике, возрождающегося умершего.

Возможно, именно от этих царственных фигур произошли и сами ритуальные подобия Осириса, создававшиеся в храмах во время мистерий месяца Хойяк. Эти подобия состояли из смеси почвы, песка, ила и зерна, из которой формировали фигуру божества с эрегированным фаллосом и запеленывали как настоящую мумию. На голову подобия часто надевали восковую маску с лицом божества, окрашенную в зеленый цвет и порой отделанную золотой фольгой.

Подобие Осириса помещали в миниатюрный саркофаг с головой сокола Сокара, тексты которого, обращенные к силам земли и Птаху-Сокару-Осирису были призваны дать сокровенному богу новый цикл существования. Известны случаи, когда облик Сокара придавали и царскому саркофагу, который становился формой божества смерти, содержащего внутри себя мумию Осириса. Наиболее известный из них — серебряный саркофаг царя XXII династии Шешонка II, обнаруженный в тайных гробницах Таниса: антропоморфная забальзамированная фигура умершего фараона, держащего в руках скипетры, увенчана массивной маской сокола; поверхность саркофага покрыта резными изображениями богинь охранительниц и духов, а на груди распростерла свои крылья огромная птица с головой овна — ночная форма солнечного бога, «склонившаяся» над тайным яйцом в глубинах подземного пространства и несущая заключенному внутри божеству новую жизнь.

На территории многих храмовых комплексов в результате ежегодных осирических празднеств появились целые некрополи, предназначенные для захоронений подобий бога. Самый большой из них был обнаружен в 50-х годах XX века Анри Шеврие в Карнаке, в северо-восточной части храма Амона, близ святилища Осириса хека джет — «властителя вечности».

В центре некрополя находилась необычная гробница со сводчатым потолком, сооруженная из обоженного кирпича, внутри которой обнаружили многочисленные подобия Осириса. Сооружение было датировано временем правления XXVI династии. Гробница была лишь преддверием к более древним катакомбам XXI династии с многочисленными небольшими нишами в стенах, где хранили подобия Осириса.

На дне каждой ниши лежал толстый слой очищенного крупного песка, на котором покоилась белая удлиненная форма-саркофаг с помещенной внутрь мумифицированной фигурой божества, покрытой тончайшей пленкой гипса, порой с инкрустированными глазами и в короне хеджет. На поверхности фигур виднелись остатки росписи зелено-голубой краской. Фигуры были ко времени находки столь хрупки, что пришлось приложить немало усилий, чтобы вынуть их с минимальными повреждениями; пелены, в которые изначально были обернуты подобия Осириса, распались много веков тому назад.

На земле были обнаружены фрагменты давно рухнувшего свода катакомб, расписанного изображениями священного солнечного дерева ишед, некогда росшего над гробницами, девяти змеев-охранителей некрополя и крылатого солнечного диска с уреем, который как бы спускается в катакомбы к Осирису в сопровождении выписанных рядом иероглифов «утреннего гимна», прославляющего возрождение бога, поднявшегося с ложа после ночи сна — смерти.

Судя по археологическим данным и отдельным иконографическим свидетельствам, над всеми катакомбами в древности был насыпан холм, который и назывался «Великим местом» (st ȝˁt), т.е. священной землей, владением Сокара, в толще которого хранились великие святыни храма, по египетским представлениям живущие, умирающие и возрождающиеся, повинуясь циклам времени.


_______________________________