Когда она умерла, ее песни собрали и сложили из них пластинки. Пластинки продали всему миру и очень неплохо выручили. С каких, кстати, пор нам втирают идею о равных возможностях? Ну да не об этом. Надо было начать так: карьера ее мало занимала, недоверие к музыкальной индустрии было взаимным, найти общий язык им так и не удалось, и только стараниями друзей наследие Евы Кэссиди стало достоянием миллионов. Надо было бы так, но что-то здесь есть неправильное и пошлое.

У нее было немного подруг, самой близкой подругой она считала мать. Она была равнодушна к успеху, к деньгам, к изыскам. Ей больше нравилось гулять, кататься на велосипеде, бродить по ночному городу. Она не интересовалась нарядами, не принимала участия в общественной жизни, ни с кем не была особенно близка.
Она была подвержена депрессиям и любила уединение, терпеть не могла школу, наглых людей и эксплуатацию женщин в рекламе.
Она ничего не открыла и ничем не выделилась при жизни. Просто она пела так, как никто. Пела всё, что ей нравилось - самую безнадежную дрянь умудрялась превратить в песню. Пела она с девяти лет: у нее был сильный голос, подходящий для песен, которые поются под гитару; она умела повторить мелодию, единожды услышав мотив.

Еще пишут, что она рисовала с трёх лет, не по-детски хорошо. Да, она училась на художника. Недолго, потому что за учебу нужно было платить, а ей было нечем. Она бросила и сказала родителям, что искусство старых мастеров утеряно, а тому, чему учат сейчас, учиться незачем. И, кажется, я её понимаю.

Отец её учил больных детей музыке: он и её научил играть на гитаре, и не знал еще, что, в сущности, он, учитель больных детей, просто заранее выполнил свою работу. Ирония? Судьба?

Когда отец подарил ей гитару, она быстро разобралась, что к чему. Иногда отец устраивал семейные выступления. Однажды она хотела спеть, но так разволновалась, что расплакалась и убежала со сцены. В те годы она так и не смогла заставить себя выйти на сцену, с семейными выступлениями было покончено.

Маленькая девушка, от смущения смотревшая в пол, выступая перед публикой. Наверное, впервые, она спела посмотрев публике в лицо, песню "What A Wonderful World", сидя на стуле, а руки у нее были в перчатках, потому что кожа не держалась. Пела она про удивительный, красивый мир. Ну это потом...

А пока кассеты с ее любительскими записями бродили далеко за пределами города, где она жила, а она отказывалась ходить в студию, ибо страшно ей было отнимать время у всех этих серьезных людей.

Она любила петь, но в залах пела обычно дуэтом с кем-нибудь, иначе очень комплексовала. Живой концерт был для нее проблемой – слишком страшно и волнительно. К тому же, она была очень взыскательна и боялась ошибок.
Один из музыкантов вспоминает: "Она была такая тихая, что иногда ее просто не замечали. До тех пор, пока она не запоет". Ее голос мог заставить всех замолчать, люди слушали, затаив дыхание. При этом она не считала себя очень талантливой.

Ее карьера… да какая карьера - при ее то робости и сложных отношениях с музыкальным бизнесом. Но часть пути она все же успела пройти.

Петь в студии ее буквально заставили. В 1986 ее давний друг Дейв Лоурим уговорил ее записать вокал для нескольких композиций, над которыми трудилась его рок-группа Method Actor. Там она познакомилась с продюсером Крисом Бьондо. (их отношения продлились семь лет). Он привлекал Еву к записям многих своих подопечных, которым нужен был женский бэк-вокал.
Однажды ей пришлось записать десятки вокальных партий, имитируя хор. Она пела с различными группами, пела много где: не буду перечислять, где. Но одну историю я все же расскажу. Однажды её позвали подпеть группе суровых афроамериканцев. Большие черные люди посмотрели на неё - на маленького, белого воробья, - и нахмурились. Потом они поставили её за микрофон, и принялись за дело, даже не предупредив её, где начинать. А когда она прислушалась, вступила там, где надо, а потом закончила, они молчали. Долго. И смотрели на нее, только уже не так, как раньше. Вот и вся история.

По настоянию Криса она согласилась собрать группу и начала выступать в местных клубах. Хотя ему самому приходилось прилагать усилия, чтобы группа давала представления. Люди слушали. Люди плакали. Люди запоминали и рассказывали. Это, знаете, тот редкий случай, когда слава бежит впереди человека, но бежит в одиночестве. А сам человек, не то что не собирается ее догонять, он вообще не думает о ней и по-прежнему поёт по забегаловкам, уставившись в пол.

Однажды она договорилась с продюсером о пластинке, но когда пришло время пластинке придавать товарный вид, ее нигде не могли найти – каталась ли она на велосипеде или рисовала, или бродила где – Бог знает. И продюсер с менеджером делали пластинку без нее.
Однажды на одной официальной церемоний, Грейс Гриффит, ее, вообще-то, кумир, захотела поговорить с ней. Но её опять не нашли. "Грейс Грффитт знаменита, зачем ей разговаривать со мной, разве ей будет интересно?" - позже объяснила она свой побег.

Несколько компаний интересовались ее творчеством, но они предлагали ей сузить свой стилевой диапазон - она пела фольк, джаз, блюз, рок, кантри, ритм-н-блюз, поп-рок, но эта была не та уступка, на которую она могла пойти. Она отказывалась втискивать свое творчество в рамки одного стиля. Петь ради славы? Ну, уж нет, - говорила она. Поэтому первый сольный альбом Евы оказался и последним, изданным при жизни.

Болезненно ранимая, но упрямая во всем, что касалось личных убеждений и творческих принципов, она не любила всё, что связано с половым шовинизмом. Мужчины, с которыми ей приходилось работать, часто пытались управлять ее творчеством, но не тут-то было.

О ее личной жизни мало что известно – здесь она тоже была скрытна. "Секс разрушает отношения", - говорила она матери. "Ты спишь с мужчиной, и он решает, что имеет права на тебя".

В 1991 Бьондо познакомил с песнями Евы, Чака Брауна. Браун в это время подыскивал партнершу для дуэтов. Исполнение Евы - было как раз то, что нужно. В ноябре 1992 их совместный альбом "The Other Side" вышел в свет. И это значило, что альбом нужно представлять публике. О-о. Вообще-то, мы знаем, она пела перед публикой, но в таком большом и престижном заведении – никогда. Ей нужно было преодолеть страх и неуверенность в себе, которые с детства мешали ей общаться с людьми. Её долго уговаривали и убеждали. А потом… потом владелец бара скажет: "Это было лучшее выступление за все историю моего заведения".

В сентябре 1993 Ева пошла к врачу, или кто-то её привёл – у неё выросла родинка. Всё оказалось серьезно – ей сделали операцию и порекомендовали следить за здоровьем, но ни на какие обследования она не ходила.

Чтобы обеспечить себя заработками, она стала продавать растения. (Мать у нее у нее тоже торговала или выращивала какие-то цветы) Она устроилась художником-оформителем школьных интерьеров – расписывала фресками стены. Ей приходилось часами стоять на стремянке. С этим она и связывала боли в бедре. Чак настоял - опять кто-то настоял, чтобы она сходила к врачу. Доктор посмотрел на рентгеновский снимок, увидел трещину в бедре и назначил новые исследования. Оказалось – меланома. Врачи отпустили ей три - пять месяцев жизни. Она прожила четыре.
Её мать настояла на химиотерапии – ей не хотелось терять надежду. Однажды Ева скзала ей: "Мама, я не боюсь не спать ночами и не буду постоянно переживать, что у меня онкология. Кто-то очень поддерживает меня".

В 1994 её назвали лучшей джазовой вокалисткой округа Колумбия. Маленькая сельская грамота.
В январе 1996 она дала два концерта в клубе "Blues Alley" в Вашингтоне, перепев там в том числе песню Стинга "Fields Of Gold".

Плакать под её голос, особенных усилий не нужно, а тут еще такая история. Почему люди иногда плачут под какие-то песни? Возможно, потому что есть в человеке что-то, что заставляет иногда плакать, просто так, вернее - потому что хочется. Душа? Да, наверное, душа.

Альбом "Songbird" возглавил поп-чарт и разошелся тиражом свыше миллиона дисков. Все вдруг осознали, что эта скромная девушка, была гениальной певицей, обладательницей чистого и сильного голоса.
В 2000 появился альбом "Time After Time" и подборка ее песен "No Boundaries". К этому времени о ней стали появляться публикации в прессе.

В 2002 появился сборник "Imagine", на котором были представлены записи, сделанные на домашнем магнитофоне. В 2003 еще одна подборка "American Tune" - безумная репертуарная эклектика. Помним, да, что по мнению генералов муз. компаний это был её недостаток, который после её смерти вдруг обернулся достоинством.

2 февраля 1963 – 2 ноября 1996. Так написано на камне. Большом и холодном. Жизнь длиною в тридцать три года. Ничто не смогло продлить жизнь женщине, любившей музыку, живопись, цветы и велосипед.
Вечный вопрос - почему рано уходят те, кто мог бы сделать в этой жизни ещё так много? Может быть, потому, что она была из тех людей, что не приспособлены к здешнему миропорядку. Не такая уж и необычная история, но что-то здесь все же не так...

В сентябре 1996 ей организовали концерт в клубе "Bayou" в Georgetown. Она уже не могла ходить сама и её вынесли на сцену. "Почему так тихо? Есть кто-нибудь" - шутила она. И тени в зале взрывались аплодисментами. Когда аплодисменты стихли, Ева попросила платок. "Не поверите – это просто от радости, что я на сцене. Наверное, такого вы раньше не замечали за мной никогда". Зал смеялся и плакал. Сидя на стуле, она исполнила тот самый, трагически прозвучавший армстронговской хит "What A Wonderful World" про чудесный мир.

Спектакль по  пьесе "Проснись и пой"  венгерского драматурга  Миклоша Дярфаша  в переводе Г. Лейбутина был поставлен  Марком Захаровым  и  Александром Ширвиндтом  в  1970 году .

>>>>>